Эссе на тему: «Антикоррупционный механизм в России»

Как отмечал известный социолог Ч. Р. Миллс, «чтобы сформулировать какую-нибудь проблему, необходимо указать на связанные с ней ценности и угрожающие им опасности». Ценности свободного и равноправного развития граждан, основанного на разумном распоряжении бюджетом и социально значимом распределении средств касаются каждого из нас. И если современное государство не имеет выраженных и эффективных антикоррупционных механизмов, то основополагающие ценности социального государства подвергаются деформации, это действительно становится серьезной проблемой. Претензия на результативную борьбу с коррупцией выражается не только в риторике властителей, но и на правовом, структурном уровнях.
Так, в России действует целая армия сотрудников прокуратуры, внутренних дел и налоговой полиции. Если добавить к этим трём огромным ведомствам федеральную службу безопасности и банковский надзор, то получится как минимум формально, но очень мощный механизм, похожий на «кулак» из «пяти пальцев».
Почему же до сих пор ни у кого не остаётся сомнений, что воровство чиновников – это одна из главных, а может и самая главная нерешаемая проблема в стране? Почему мы продолжаем узнавать о том, какой шикарный образ жизни ведут депутаты и градоначальники – слуги народа? В этом эссе я постараюсь разобраться в этих животрепещущих вопросах и приблизиться к тому, чтобы понять наконец, что же нам мешает построить в своей стране эффективный антикоррупционный механизм.
С философской точки зрения, государство совсем без коррупции – это в некоторой степени утопия и абстракция. Да и сама коррупция выступает зачастую как обобщенная абстракция, объединяющая всевозможные виды жульничества, мошенничества, вымогательства и воровства с использованием служебного положения. «Абстракции сами по себе, в отрыве от реальной истории, не имеют ровно никакой ценности.» Поэтому, как мне кажется, многое зависит именно от того, в каких обстоятельствах, в какой стране, в каких исторических условиях развивается коррупция и возникает стремление государства и общества к борьбе с коррупцией. Когда и почему создаётся запрос со стороны гражданского общества на такую борьбу? В каких условиях сейчас находится Россия, если говорить о построении антикоррупционных механизмов?
Говоря конкретно-исторически, то есть применительно к нынешней ситуации в России, то 90% коррупции – это различные формы воровства бюджетных средств. Официальный государственный орган – Счётная палата подтверждает этот факт официально. Летом 2018 года глава Счетной палаты Алексей Кудрин в ходе выступления в Госдуме озвучил, что за 2017 год его ведомство выявило нарушений на 1,865 триллиона рублей. По его словам, эта сумма почти вдвое больше, чем в 2016-м, и в 3,5 раза больше, чем в 2015-м.
Поработав с Интернет-источниками, я нашла одну небольшую, но очень красноречивую цитату 2012 года, которая выражает одно из объяснений такому плачевному положению дел: «Все, что делает государство, всегда скучно и бездарно, мы же с вами знаем». Автор высказывания – председатель правительства РФ Д. Медведев. Таких цитат в новейшей истории России собралась уже критическая масса, они становятся мемами: «Денег нет, но вы держитесь», «Педагог – это призвание, а если хотите зарабатывать деньги, идите в бизнес» и др. При этом объем коррупционных нарушений Счетная палата определяет с каждым годом всё больше и больше.
Как это можно понять и как это можно простить правительству? Казалось бы, совершенно очевидно любому гражданину: нежелание или неспособность российского правительства нести ответственность за свою политику, за качество распределения и контроля денежных потоков – это признак профессиональной непригодности правительства. Даже сами сторонники правящего режима уже открыто заявляют о многих противоречиях, которые уже невозможно отрицать или «замазывать» политической риторикой. Недавняя история с повышением пенсионного возраста под общенациональным «футбольным наркозом» тоже более чем показательна, а картина абсурдна: нарушений почти на 2 триллиона, но на пенсионеров денег нет, поэтому пенсионный возраст надо поднимать.
Смотря на российский политический и экономический абсурд со стороны, хочется просто обратиться к классикам и изречь горькое, но верное: «Умом Россию не понять…» Но к чему приводят такие мысли, если они озвучиваются на самых верхах политического олимпа? Они приводят к тому, что сила государства снижается, социальная напряженность растёт, народ беднеет, коррупционер становится своеобразным национальным символом, если не идеалом. Первичная функция государства – сохранение себя как государства при этом страдает как организм, поражённый раковой опухолью. Гибкий баланс между «сытостью волков и целостью овец» нарушается до масштабов, когда коррупция становится главной темой сатириков. Недавно вышедший сериал С. Слепакова «Домашний арест» про мэра-коррупционера – наглядное тому подтверждение.
Итак, что же должно поменяться, чтобы ситуацию с коррупцией взять под контроль и начать планомерно её снижать? С радикальными проблемами надо бороться радикальными средствами. Прекрасный пример – Китай, где за взяточничество и воровство казённых денег чиновников приговаривают к смертной казни. Почему бы в России не наказать 20-летним тюремным заключением хотя бы пару крупных «рыб», а не «рыбёшек»? Это уже даст обществу надежду на улучшения, создаст вокруг государственных компетентных органов ореол борцов с теми, у кого «рыльце в пушку»!
Тем временем, по коррупционным делам в России пока получают сроки преимущественно оппозиционно настроенные коррупционеры, такие, как, например, Н. Белых или независимые режиссеры типа К. Серебренникова. Верхушка айсберга антикоррупционного механизма нашей страны такова, что у нас она воспринимается скорее, как карательная машина, которая получает распоряжения «сверху», далеко не всегда соответствующие реальным целям борьбы с воровством. Например, немалое распространение получил бизнес «силовиков» по закрытию возбужденных уголовных дел. Такого рода феномены и связанные с ними вопросы интересны даже закоренелым врагам России, среди которых Дж Сорос. В своей книге «Кризис мирового капитализма» он спрашивает: «Как должно быть организовано общество, как должны жить люди? Ответы на эти вопросы не должны основываться на рыночных оценках. Но тем не менее это происходит. ...как рыночные ценности проникают в те области жизни общества, где им нет места?».
В российский антикоррупционный механизм, по всей видимости, рыночные ценности за последние годы проникли очень глубоко. И эта проблема, что борцы с коррупцией сами коррупционеры, скрыта под покровом целого ряда политических, идеологических и экономических факторов. Один из ключевых из них – фактор клановости, семейности и кумовства. Например, ни для кого не секрет, что 34-летний бизнесмен Кирилл Шамалов, зять В. Путина, в 2016 году стал самым молодым миллиардером в России. Ну кто бы был против, ведь это зять национального лидера! Но тут-то и начинается самое интересное, ведь если президенту Путину можно, то почему мэру Пупкину нельзя?
Очевидно, что антикоррупционный механизм в России – это не слаженная работа прокуратуры, органов внутренних дел, налоговой полиции, федеральной службы безопасности и счётной палаты. Это в большей мере слаженная работа тех нескольких десятков семей (кланов), которые обладают ключевыми богатствами России. Государство как независимый от коррупции механизм в учебниках описывается очень добротно. Но вот в России государство немного иное: оно срослось с коррупцией, является частью коррупции и нередко в прямом смысле функционирует именно для коррупции.
Другими словами, не существует антикоррупционного механизма «вообще», «в целом», он всегда конкретен, всегда упирается в конкретных людей и их политические и экономические интересы. И процесс становления системы контроля за финансами исторически в России только начинается, до торжества идеи справедливости и сознательности ещё очень далеко.
Не хочется превращать это эссе в копилку примеров, обосновывающих то, как плохо в России и что с каждым годом становится всё хуже. Это не социологический и не политологический подход. Но так уж происходит в нашей стране, что власть постоянно даёт повод возмущаться и впадать в уныние или просто, устав от всего этого, игнорировать казнокрадство.
Таким образом, единственная возможная сила в России сейчас, способная создать действительно эффективный антикоррупционный механизм – это молодежь, которая через Интернет улавливает и впитывает тенденции антикоррупционной борьбы. Спустя 10-20 лет эта молодежь обзаведется семьями и сможет всю существующую коррупцию почувствовать уже не по видеороликам А. Навального, а на себе. И я полностью согласна с В. Познером, который недавно сказал: «Пока не произойдет смена поколений, пока не придут те, которые вообще не знают, что такое Советский Союз, которые не испытали этого, которые совсем по-другому смотрят на жизнь, ничего не изменится. Они не лучше, они не хуже – они другие. И пока это не произойдет, мы будем топтаться на месте».