Эссе на тему: "Является ли музыка и кино языком? Какую сторону в этом споре о природе этих родов искусства вы принимаете и почему?"

Споры о языке, коммуникациях и искусстве относительно новы для философии. Начиная с Л. Витгенштейна и его философии как «критики языка» и заканчивая Ж. Делезом с его автономией философии по отношению к искусству: в целом споры на эту тему ведутся около ста лет. Если запастись терпением, то, конечно, можно найти интересные мысли на этот счёт и у Шопенгауэра, Ницше или Канта. Однако максимальную актуальность данная проблематика приобрела вместе с распространением газет, радио, кино, телевидения, Интернета, то есть в XX веке.
Особое место среди всех искусств, конечно же, по сей день занимает музыка и кино. Они обладают своей особой магией. На мой взгляд, это волшебство настолько сильно, что распространённое наименование Голливуда как «фабрики грёз» сегодня можно по праву считать не фигурой речи, а выражением в самом прямом смысле. Не вдаваясь в особенности каждого из этих двух видов искусства, попробую разобраться, можно ли их считать языком и как к этому относиться.
Чтобы понять коммуникативную специфику, например, кино, достаточно посмотреть пару разноплановых фильмов без звука. Я считаю, что это очень хороший способ не просто понять, как важна актёрская игра и чувство кадра у оператора, а осознать, что фильмы бывают очень разные. Одни без звука кажутся совершенно бессмысленными и их тяжело смотреть, то есть они основаны именно на диалогах актёров. Другие же оказываются полноценными совсем без звука. В них вполне ясно, о чём идёт речь и какова драма киноленты. Таким образом, одна категория фильмов (их, как мне кажется, большинство) не владеющему языком оригинала иностранному зрителю будет не интересна, а другая группа фильмов будет хорошо понятна любому человеку в любой стране. И дело тут вовсе не в спецэффектах, как это принято сейчас считать.
Способность передавать какие-то общечеловеческие смыслы, способность быть универсальным творческим языком сопереживания, у кино есть только тогда, когда кино снято по-особому качественно. Скажем, как фильмы А. Тарковского. На мой взгляд, поток визуальных образов Тарковского в основных его работах можно смотреть вообще без звука и реплик актёров. Собственно, у Тарковского этих реплик и так довольно мало.
Но что такое «по-особому качественное» кино, способное быть понятным любому жителю Земли? Или какой должна быть музыка, чтобы вызывать одни и те же эмоции у представителей разных культур? Чем Тарковский так оригинален или он просто занял нишу «странного» кино? Это очень сложные вопросы, на которые, я боюсь, я не смогу найти ответ вот так сразу, «наскоком». Нужно понять слишком много моментов социальной и духовной жизни человека, раскрыть диалектику влияния искусства на человека.
Единственное, в чём я уверена, это в том, что нет кино «вообще» и музыки «вообще», есть хорошее и плохое кино, есть талантливая и шаблонная музыка. Чем более качественно сделан художественный продукт, тем больше он способен выполнять языковую функцию, передавая всем народам и любым людям одинаковые эмоции, настроения, и даже определенные идеи. Скажем, можно уверенно предположить, что бессмертная классическая музыка Баха или Моцарта больше подходит для роли универсального языка без слов, чем сезонные песни-однодневки популярных исполнителей.
И здесь я неминуемо сталкиваюсь с ещё более важным вопросом: если какая-то часть произведений кинематографического или музыкального искусства более подходит на роль общечеловеческого носителя смыслов, а другая часть меньше всего для этого подходит, то каковы критерии «лингвистичности» искусства? Очевидно, что всегда это можно определить опытным путём, показав фильм или дав послушать музыку людям на разных континентах. Такой эксперимент даст свои плоды, но в сущности он не откроет нам глубинную причину способности людей воспринимать искусство как символический язык образов.
Дело в том, что если, допустим, языком даже самого талантливого кино пытаться выразить некие идеи для представителей одного общества, на родном для них языке, то далеко не факт, что все одинаково поймут послание, заложенное в фильме. Возникнут споры, как понять идею фильма. Например, фильм «Догвилль» Ларса фон Триера или «Зеркало» А. Тарковского – спорные, непонятные на первый взгляд фильмы, предполагающие десятки трактовок от полного осуждения до восхищения гениальностью. Если же язык этих фильмов даже в одном социуме порождает дискуссии, то почему мы вообще можем эти картины называть языком? Язык – это способ передачи информации. А если информация передаётся с расплывчатым смыслом, с множеством трактовок, то есть с потерей смысла, то язык ли это вообще?
Здесь о чём задуматься. Примирительная, умеренно-диалектическая позиция по этому вопросу будет, скорее всего, следующей: «Искусство не претендует на точную передачу информации, потому что информация в искусстве зашифрована в образах и символах, в игре актёров и гармонии мелодии». Такой ответ, на мой взгляд, упрощает проблему. Природа кино и музыки как родов искусства лежит внутри самого человека, а не в объективных показателях искусства. Чтобы объяснить эту мысль, приведу пример. Допустим, если фильм про зомби показать американцу, с детства выросшему на этих фильмах, и показать носителю первобытной африканской культуры, живущему в затерянном племени где-нибудь в джунглях. Я уверена, что такой эксперимент покажет очень разные поведенческие реакции: в одном случае «язык» фильма передаст конкретное западное символическое сообщение, а в другом случае станет фильмом за гранью добра и зла.
Философская составляющая данных вопросов заключается, на мой взгляд, в том, как следует воспринимать силу искусства: абсолютно или относительно. Мой пример с фильмом про мертвецов демонстрирует относительность языковой, коммуникативной функции искусства. Однако есть и другие феномены, подтверждающие абсолютность гениальных произведений. В любом случае, общаться музыкой и кино, безусловно, можно. Это общение автора и зрителя, зрителя со зрителем, слушателя со слушателем, и даже гражданина с гражданином (например, при прослушивании государственных гимнов). Вместе с тем, само по себе искусство не является однозначным языком, его коммуникативная функция определяется во многом ситуацией, в которой произведение искусства оказалось и общественными запросами, связанными с кино или музыкой.