Древнее искусство Тувы (петроглифы эпохи бронзы)

Аннотация: Статья посвящена серии разнообразных и очень выразительных рисунков на скалах Тувы, относящихся к эпохе бронзы. Это многочисленные изображения быков, личин, колесниц, грибоголовых людей и др.
Актуальность темы обусловлена тем, что древнее искусство на сегодняшний день выступает основным источником знаний о жизни людей в бесписьменные времена, а искусство каждой эпохи и региона выражено на основе индивидуальных особенностей и специфики, обусловленных хозяйственной деятельностью и мировоззрением создателей, а республика Тува является одним из районов, которые очень богаты памятниками искусства.
Новизна исследования заключается в том, что данное исследование определяется как первая обобщающая статья, в которой анализируются петроглифы Тувы, которые относятся к эпохе бронзы, а также в том, что в процессе его проведения были выявлены сходства сюжетного и стилистического характера искусства Тувы с рисунками Хакасско-Минусинской котловины, Алтая и Казахстана.
Методологией исследования является совокупность общеисторических и археологических способов и методов исследования. Кроме основных традиционных археологических методов исследования, таких как анализ изображений, типологии, интерпретации и датировки, в статье было применено искусствознание, оценивающее эстетические аспекты.
Источниковую базу исследования составляют монографии и статьи российских и зарубежных авторов и специалистов изучаемой области.
По результатам исследования был сделан вывод о том, что наскальное искусство Тувы эпохи бронзы имеет специфику в наборе сюжетов и образов, выполненных согласно устоявшимся традициям. Помимо этого, эпоха бронзы характеризуется схожестью относительно сюжетного и стилистического характера с рисунками Хакасско-Минусинской котловины, Алтая и Казахстана.
Ключевые слова: эпоха бронзы, афанасьевская культура, окуневская культура, личины, быки, колесницы.
В середине III тыс. до н.э. на Саяно-Алтайское нагорье проникают восточно-европейские племена, освоившие колесный транспорт, медеплавильное и бронзолитейное производство и начальные формы кочевого скотоводства (афанасьевская культура). В процессе аккультурации местных, более древних неолитических социумов, в ареале пришлой афанасьевской культуры формируется уникальная окуневская культура [1, с. 154-171]. Позднее в степной Алтай и Минусинскую котловину проникают племена андроновской культуры. В результате трансформации этой культуры в Западной Сибири складывается блок культур ирменского типа, в Минусинской котловине – карасукская, которой в Туве соответствуют монгун-тайгинская археологическая культура [2, 2002, с. 13-16].
Среди археологических объектов, датируемых эпохой бронзы, своей многочисленностью и разнообразием выделяются памятники наскального искусства. На сегодняшний день на территории Тувы известно около 80-ти местонахождений петроглифов, при этом довольно обширная серия разнообразных и очень выразительных рисунков относится к эпохе бронзы.
Известно, что содержание наскальных изображений менялось от эпохи к эпохе. Если говорить об эпохе энеолита - ранней бронзы, то в это время на скалах Тувы широко представлены изображения быков. Наиболее ранними образцами, запечатленными на скалах Тувы, можно считать контурные изображения фигур быков крупных размеров. Контурный прием нанесения рисунков исследователи часто считают архаичным признаком [3, с. 54]. В изображении животных делается акцент на воспроизведение туловища, которому придается важный знаковый смысл. Внутри контура на теле животного иногда выбиваются линии, точки, зигзаги. У быков рога могут иметь кольцевидные, лировидные, серповидные и другие формы. Подобные изображения представлены на памятниках Бижиктиг-Хая в Саянском каньоне Енисея, Саамчыыр-Ужу на западе и Ямалык на юге республики (рис. 1).
М.А. Дэвлет и Е.Г. Дэвлет считают, что в представлении древнего человека бык ассоциировался с производящим мужским началом, с мужским божеством или его атрибутом. Для ряда скотоводческих народов было характерно мифологическое и обрядовое отождествление мужчины и быка. Также исследователями неоднократно отмечалась семантическая связь между изображениями быков и женских божеств [4, с. 146-148]. Среди уникальных композиций эпохи бронзы можно отметить памятник Бижиктиг-Хая на Хемчике, где изображено шествие быков с «вьюками», которые соединены линиями (поводом) с антропоморфными фигурами в широких одеждах с геометрическим орнаментом, которые нередко считают женскими (рис. 2).
Быки с прямоугольными конструкциями на спине, которые позволяют интерпретировать их как вьючных быков, вместе с фигурой человека, который их ведет на поводе, известны среди петроглифов Тувы – на Алды-Мозаге, Орта-Сарголе, Мозага-Комужапе в Саянском каньоне Енисея, на Бижиктиг-Хая в Хемчикской котловине Тувы [5, с. 167]. Две крупные фигуры вьючных быков представлены на камне с изображением «дороги» у подножия горы Устю-Мозага на правом берегу Улуг-Хема. Этот камень М.А. Дэвлет называет «Каменным компасом», а линии-дороги на камне сравнивает со стрелками в компасе, указывающими на стороны света. Одна из фигур на камне является самой крупной на плоскости и как бы доминирует во всей композиции, а у второй на спине помещена схематичная антропоморфная фигура [6, с. 14].
Самое большое количество рисунков, которые можно отнести к эпохе бронзы на территории Тувы, находится на берегах Енисея (Улуг-Хем). В самом узком месте Енисея– при входе в Саянскую трубу, удобном для переправы, располагались скалы, покрытые темной блестящей коркой загара с многочисленными рисунками, в том числе и стилизованные рисунки рогатых личин, воспроизводящих, по мнению некоторых ученых, духов-хозяев места. Доскифский возраст изображений личин доказывают стратиграфические наблюдения, проведенные М.А. Дэвлет, которая с целью выявления новых петроглифов произвела небольшие раскопки и выявила, что рисунки рогатых личин были перекрыты изображениями горных козлов, датируемыми скифским временем по аналогии с рисунками на оленных камнях [7, с. 227].
Существует мнение, что этот образ мог возникнуть в эпоху энеолита и сформироваться под влиянием пришлых скотоводов, так как в древнеямной культуре имеются антропоморфные стелы. В то же время личины «доживают» до скифского времени, как один из компонентов окуневской традиции, который лег в основу формирования скифо-сибирского звериного стиля. Например, личины выбивались на ранних оленных камнях, которые сами по себе воплощают человеческую фигуру, за которой стоит идея божественного первопредка и антропоморфности космоса [8,с. 3-8].
Изображения личин, исследованные М.А. Дэвлет на памятниках Мугур-Саргол и Алды-Мозага (1976, 1998), отличались большим разнообразием: форма головы (круглая, овальная, яйцевидная, сердцевидная), с рогами и без рогов, форма рогов, с выступом-«антенной» на макушке, с выступом-«ручкой» под подбородком, внутреннее заполнение (поперечные линии, скобки и т.д.). Следует согласиться с мнением исследовательницы, которая считает, что за подобным разнообразием может стоять их разновременность, а также различное семантическое содержание.
Личины изображались как одиночно, так и в композициях. Так, например, у подножья горы Бижиктиг-Хая на Хемчике выбито изображение крупной по размерам (около 1 м) птицы, под ней расположены личины яйцевидной формы, которые воспринимаются как снесенные этой птицей яйца [9, с. 143] (рис. 3). Одна из личинперекрыта фигурой быка, под ними – фигурки женщин. Здесь изображены три различные личины, по форме очень близкие мугур-саргольским. У одной ветвистые рога со свисающими вниз отростками, антенна и нос, соединенные одной линией, овальные глаза и рот. У второй – рога, свисающие вниз, антенна, соединенные нос и рот, глаз нет. У третьей рогов нет, но есть антенна, нос, рот и глаза. На отдельной плоскости слева от птицы выбиты две женские фигуры в длинных колоколовидных одеяниях и в рогатых головных уборах, аналогичных изображениям у первой личины. Они держат в руках изогнутые посохи. У фигур нет лица, но показаны ноги со ступнями. Одна идет вправо, другая влево. М.А. Дэвлет интерпретирует посохи у женских фигур как тела змей, считая, что свисающие с подолов одежд жгуты или бахрома рассматривается как символ культового одеяния. Так могут изображаться служители культа, связанного с личинами, в котором определенную роль играет образ гигантской птицы [10, с. 143].
Анализ изображений личин показывает, что «тувинские» личины стилистически неоднородны: различаются формой головы (круглая, овальная, яйцевидная, сердцевидная); наличием и отсутствием рогов (и их формой); наличием выступа - «антенны» на макушке или выступа - «ручки» под подбородком; внутренним заполнением и т.д. При внимательном детальном сопоставлении обнаруживаются различия и в изображении глаз, носа, бровей и т.д., Автор присоединяется к мнению Я.А. Шера, который утверждал что «при всей стилизации тувинские «маски» намного ближе к изображениям реальных человеческих лиц, чем минусинские личины» [11, с. 231].
На скалах Тувы встречаются антропоморфные фигуры в рогатых головных уборах и широкополых одеяниях, в которых М.А. Дэвлет видит в так называемых шаманствующих лиц или протошаманов (рис. 4). Она указывает, что к эпохе бронзы относятся «наиболее достоверные экземпляры наскальных изображений шаманов. Они продолжают встречаться в наскальном искусстве и в дальнейшем, претерпевая со временем определенные изменения».
Аналогичные фигуры известны также на скалах Алтая, Монголии, Казахстана, Чукотки. Нередко они интерпретируются как люди-мухоморы. Не согласен с этой гипотезой А.П. Окладников. Он считал, что на фигурах отчетливо изображены шляпы или шапки-малахаи, тонкие концы которых опускаются вниз, ничем не напоминая шляпки гриба [12, с. 93]. В.Д. Кубарев предположил, что у антропоморфных фигур изображен именно хвост. Также в доказательство своей гипотезы исследователь опирается на археологические данные, полученные при исследовании алтайского могильника Кальджин, где в одном из курганов была найдена меховая шуба оригинального покроя с лопастью в виде хвоста [13, с. 84].
В эпоху поздней бронзы происходит новая волна миграций, которая связана с расселением в Центральной Азии индоариев. Они знали колесный транспорт, и в их хозяйстве уже большую роль играет лошадь. Приток нового населения, изменение мировоззрения мифо-ритуальной системы, несомненно, находит отражение в искусстве. Символом этой эпохи может считаться колесница.
Наскальные рисунки – своего рода «чертежи» колесниц. Это обстоятельство немаловажно, потому что в тех регионах, где на скалах встречаются изображения колесниц, как правило, остатки реальных образцов колесного транспорта из археологических раскопок отсутствуют. В наскальном искусстве повозки и колесницы бывают представлены в определенной манере – как бы в плане, и значительно реже в профильной проекции. Некоторые исследователи высказывали суждение, что плановая трактовка связана с погребальным культом и соответствует традиционному расположению коней и колесниц на дне погребальной ямы или на ее перекрытии [14, с. 219-224] (рис.5).
Согласно точке зрения М.А. Дэвлета, наскальные изображения демонстрируют не существующий ранее древний транспорт, а нереальные «небесные» колесницы [15, с. 219-224], что обуславливает факт осознанного несоответствия количества спиц. При гористом рельефе, который наблюдается в некоторых регионах Алтая и Саянского каньона Енисея, как и на Памире, не могли применяться для передвижения колесницы, снаряженные дышловой упряжкой. Колесницы были наделены ритуальным смыслом, который заключался в обычае отправления умершего в погребальном катафалке, а также отражении в мифологии.
Мифические упряжки и повозки, наделенные колесами формы спиралей, встречаются в наскальных рисунках Средней Азии и в окрестностях Енисея. Помимо этого, встречаются рисунки фантастических повозок, имеющих непарную упряжку, с объединением упряженных животных, которые в реальности как тягловая сила не может существовать. Примерами такой упряжки могут бать запряженные баран и лошадь, или же бык и козел. Я. А. Шер нашел несколько письменных текстов, упоминающих такие «чудесные» упряжки [16, с. 281]. Примером может быть хеттский текст, упоминающий упряжку, с запряженными лошадью и мулом.
В заключении бронзового века, в районах Тувы, начали появляться рисунки, выполненные в специфической геометризованной манере (так называемой «карасукской»). Такие изображения отражали глобальные процессы, которые царствовали на обширной территории, никак не сравнимой с современными границами. Вероятно, такие границы определены истоическим контекстом, который многие историки определяют в качестве сложения культурно-исторической общности «карасукского» вида. Этому процессу была привержена некоторая составляющая жителей древней Тувы. Несмотря на это, Тувинская территория определяет и серию рисунков, выполненных в особой манере, не определенных на других территориях. Такие рисунки имеют специфический «чайлагский» стиль. Вероятно, создателями такого стиля была определенная группа населения, которая тщательно оберегала территории и не имела связей со своими соседями.
Стилистика животных, изображенных на памятнике Чайлаг-Хем, имеет соответствующее название «чайлагских», по причине того, что такой стиль не встречается на других Тувинских памятниках. В данной стилистики животные изображаются с массивным туловищем и гипертрофированным огромным животом (ладьевидная форма), выгнутой спиной, подшейными складками и опущенной острой мордой с массивными ветвистыми рогами.
По причине того, что в наскальных изображениях не выражена перспектива, то прорисованная фигура выражается в профиль или анфас. В петроглифах Чайлаг-Хема можно встретить смешанные варианты, на которых животные изображаются в профиль, при том что рога прорисованы в анфас (рис. 6). Антропоморфные фигуры изображались анфас, не так часто в профиль, но применялся вариант «компромисса»: тело в профиль, ноги анфас [17, с. 17].
Необходимо учесть, что к одной из характеристик искусства позднего периода бронзы выступают многофигурные композиции, из которых встречаются изображения в виде массового скопления изображенных животных, как правило, идущих вслед друг за другом.
В заключении можно отметить, что Тувинские наскальные изображения бронзовой эпохи имеет характеристику устойчивого набора образов и сюжетов, выполненных согласно установленными в регионе традициями, меняющихся с течением времени. В общей совокупности, рисунки эпохи бронзы составляют около трети изображений, при том что иные археологические объекты, к примеру могильники и поселения той же эпохи, составляют большую долю, и приурочены к водным и лесным зонам. Помимо этого, эпоха бронзы характеризуется схожестью относительно сюжетного и стилистического характера с рисунками Хакасско-Минусинской котловины, Алтая и Казахстана.
Библиографический список:
Березкин, Семенов, 1997 Березкин Ю.Е., Семенов В.А. Антропоморфные наскальные изображения в Цимрумокеанском регионе // Проблемы развития зарубежного искусства. Материалы Десятой научной конференции в память профессора М.В. Доброклонского. СПб.: 1997. С. 3-8.
Дэвлет М.А. Петроглифы Улуг-Хема. ¬ М.: «Наука», 1976. 120 с., ил.
Дэвлет М.А. Петроглифы Мугур-Саргола. М.: «Наука», 1980. - 272 с., ил.Дэвлет М.А. Петроглифы на дне Саянского моря (гора Алды-Мозага). – М.: «Памятники исторической мысли», 1998. - 288 с.
Дэвлет М.А. «Каменный компас» в Саянском каньоне Енисея. ¬ М.: «Научный мир», 2004. - 86 с.
Дэвлет М.А., Дэвлет Е.Г. Мифы в камне. Мир наскального искусства России. М.: «Алетейа», 2005. 472 с.
Килуновская М.Е., Чадамба Л.Д. Памятники наскального искусства Тувы // Алтае-Саянская горная страна и история освоения ее кочевниками. – Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2007. – С. 10 - 17.
Кубарев В.Д., Цэвээндорж Д., Якобсон Э. Петроглифы Цаган-Салаа и Бага-Ойгура (Монгольский Алтай). Новосибирск: «Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН»; Улан-Батор: Юджин, 2005. – 640 с.
Окладников А.П. Петроглифы Центральной Азии. – Л.: Наука, 1980. – 111 с., ил.
Савинов Д.Г. Ранние кочевники Верхнего Енисея. Археологические культуры и культурогенез. – СПб: Изд-во СПбГУ, 2002. – 202 с.
Семенов Вл.А. Окуневские памятники Тувы и Минусинской котловины (сравнительная характеристика и хронология) // Окуневский сборник. Культура, искусство, антропология. – СПб.: СПбГУ, 1997. – С. 152 -160.
Шер Я.А. Петроглифы Средней и Центральной Азии.– М.: Наука, 1980.– 328 с.
References:
1. Berezkin, Semenov, 1997 Berezkin Yu.E., Semenov V.A. Anthropomorphic rock paintings in the Tsimrumokoe region // Problems of the development of foreign art. Materials of the tenth scientific conference in memory of Professor M.V. Dobroklonsky. SPb.: 1997. P. 3-8.
2. Devlet M.A. Petroglyphs of Ulug-Khem. ¬M.: “Science”, 1976. 120 p.
3. Devlet M.A. Petroglyphs of Mugur-Sargol. M.: “Science”, 1980. - 272 p.
4. Devlet M.A. Petroglyphs at the bottom of the Sayan Sea (Mount Aldy-Mozag). - M.: “Monuments of historical thought”, 1998. - 288 p.
5. Devlet M.A. "Stone compass" in the Sayan canyon of the Yenisei. ¬ M.: “Scientific World”, 2004. - 86 p.
6. Devlet M.A., Devlet E.G. Myths in stone. The world of rock art of Russia. M .: "Alethea", 2005. 472 p.
7. Kilunovskaya M.E., Chadamba L.D. Monuments of rock art of Tuva // Altai-Sayan mountain country and the history of its development by nomads. - Barnaul: Publishing House of Altai State University, 2007. – P. 10 - 17.
8. Kubarev V.D., Tsaveendorzh D., Yakobson E. Petroglyphs of Tsagan-Salaa and Baga-Oygur (Mongolian Altai). Novosibirsk: "Publishing House of the Institute of Archeology and Ethnography SB RAS"; Ulan Bator: Eugene, 2005. – 640 p.
9. Okladnikov A.P. Petroglyphs of Central Asia. - L .: Nauka, 1980 . – 111p.
10. Savinov D.G. The early nomads of the Upper Yenisei. Archaeological cultures and cultural genesis. - St. Petersburg: Publishing House of St. Petersburg State University, 2002. - 202 p.
11. Semenov V.A. Okunevsky monuments of Tuva and the Minusinsk depression (comparative characteristics and chronology) // Okunevsky collection. Culture, art, anthropology. - St. Petersburg: St. Petersburg State University, 1997. – P. 152 -160.
12. Cher Ya.A. Petroglyphs of Central and Central Asia. - Moscow: Nauka, 1980. – 328 p.