Террор в революционном движении в России в начале 20 века

Содержание

Введение 3
1. Историография революционного террора начала XX века 4
2. Революционный террор в 1904-1907 гг. 9
Заключение 17
Список использованной литературы 19

Введение

Терроризм является порождением общества, это социально-культурное явление, которое воплощает в себе бунт против существующей системы политических, культурных и общественных отношений. Это всегда шок – он открывает нам глаза на действительность, заставляет задуматься о правильности поступков. Рассуждения о терроризме остаются актуальными, т.к. оппозиция и недовольное меньшинство всегда найдется. Многие уверенны, что данный способ политической борьбы порожден современным миром, где резко обострились идеологические и этнические противоречия, а осуществление террористического акта стало проще технически. Люди, которые занимаются историей, знают, что в нашей стране терроризм существовал уже полтора столетия назад. В особо сложные и политически неустойчивые годы приверженцы самых разных политических движений прибегали к нему как для дестабилизации общества, так и для политической мести и самоутверждения. Проблема политического террора в отечественной историографии изучена недостаточно полно; до настоящего времени не существует ни одной обобщающей работы. Такое положение связано не только с трудностями самой проблемы, но и, особенно, из-за отсутствия возможности у историков в течение нескольких десятилетий серьезно и объективно заниматься ее исследованием. Архивный материал был практически недоступен, а интерпретации диктовались предписанными сверху жесткими рамками.
Целю написания данной работы является изучение террора в революционном движении начала xx в в России.
Задачи:
- изучить историографию революционного террора начала XX века;
- рассмотреть революционный террор в период 1904-1907 гг.
1. Историография революционного террора начала XX векаВ конце XX в. история политического террора в России вновь вернулась в разряд актуальных и злободневных тем. Во многом это было связано с резким обострением политической ситуации в целом ряде регионов земного шара, в том числе и в нашей стране. Потребность в глубоком серьезном анализе тех процессов, что способствуют росту террористической активности части населения, вызвала к научной жизни несколько интересных исследовательских проектов.
Кроме того, после распада Советского Союза в отечественной исторической науке постепенно стали формироваться качественно новые подходы к анализу многих уже «разработанных ранее» проблем. Так в России появилась возможность исследовать сложные сюжеты истории «русского террора» вне жестких политических установок правящей элиты, в рамках принципиально новых научно-исследовательских стратегий, с учетом серьезных достижений зарубежной исторической науки.
Важным шагом на пути создания новой исторической концепции «русского террора» стали работы О. В. Будницкого. Именно он одним из первых обратил внимание на очень странную ситуацию, которая сложилась в отечественной исторической науке к концу XX в. «Парадокс историографической ситуации, — писал О. В. Будницкий, — заключается в том что, с одной стороны, отечественными исследователями опубликованы сотни, если не тысячи работ, посвященных тем или иным аспектам революционного движения в России, в которых в той или иной степени затрагивалась и проблема революционного терроризма, с другой, история революционного терроризма, как самостоятельная исследовательская проблема стала рассматриваться в отечественной историографии совсем недавно, в середине 1990-х годов». В своих исследованиях О. В. Будницкий сосредоточился на изучении широкого круга проблем, связанных с особой философией, этикой, психологией «русского террора» начала XX века. Большой интерес, как у профессиональных историков, так и у непрофессионалов, вызвал сборник «История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях», составленный О. В. Будницким и опубликованный в 1997 г. В нем он поместил собственную теоретическую статью «Кровь по совести»: терроризм в России (вторая половина XIX — начало XX в), материалы следствия и суда по делу Д. В. Каракозова, фрагменты работ П. А. Кропоткина, прокламаций, воспоминаний лидеров политических организаций, идеологов и практиков террора. О. В. Будницкий подчеркивал, что ставил перед собой задачу «показать развитие террористических идей в России во всем их разнообразии — от первых «проговоров» в прокламациях начала 1860-х годов до «научного» обоснования в программных документах эсеров». Он стремился к тому, что бы представленные в сборнике документы и материалы отражали разные версии терроризма— народовольческую, эсеровскую, анархистскую, большевистскую и др. И в целом ему это удалось.
Вместе с тем в постсоветской историографии истории политического террора в России можно найти много произведений, авторы которых продолжали работать в рамках исследовательских подходов и оценок, сложившихся еще 70—80-х гг.
XIX в. Так Б. С. Итенберг в своей книге «Российская интеллигенция и Запад. Век XIX» попытался показать, как борьба народников с самодержавным деспотизмом отразилась в публицистике Западной Европы, какую роль в этом сыграла российская политическая эмиграция. Один из очерков этой книги был посвящен Л. А. Тихомирову, чей поступок вызвал очень бурную дискуссию в оппозиционных кругах России в конце XIX в. Примечательно, что, описывая обстоятельства и суть этой дискуссии, свои собственные оценки и суждения Б.С. Итенберг афишировать, не стал.
Подробное описание самых крупных террористических актов в России начала XX века было включено в текст работы П. А. Кошеля «История наказаний в России. История российского терроризма». Документально обоснованный рассказ о подготовке и проведении терактов сопровождался немногочисленными эмоциональными и резкими выводами. Один из них гласил: «У русского народа на протяжении всей его истории отчетливо просматриваются две тенденции: государственностроительная с верой в монархию и справедливого царя и государственно-разрушительная с неосознанной жаждой анархии, разбоя. Слетаясь как мухи на мед на разрушающую приманку, либеральная интеллигенция от Бакунина и Толстова до Слетова и Керенского брызгала, если можно так выразиться, этим сладким ядом на все общество. «Внешние враги» не только помогали действию замедленной отравы, но хирургическим образом пытались ускорить гибель российского организма».
Отражение революционного терроризма в художественной литературе и, с другой стороны, влияние литературы на деятелей революционного подполья рассматривала в своей книге М.Могильнер. Об особом образе террориста в русской культуре рубежа XIX—XX вв. много и интересно писал А. С. Баранов.
Особое внимание изучению роли национальных политических партий и организаций в подготовке и проведении террористических актов в начале XX в. уделили Н. Д. Литвинов и А. Н. Литвинова9; специальную монографию, посвященную роли партии эсеров-максималистов в первой российской революции, написал Д. Б. Павлов, много и плодотворно работали над различными сюжетами, связанными с историей партией эсеров М. И. Леонов, К. Н. Морозов, Р. А. Городницкий.
Показательно, что на рубеже XX—XXI вв. к изучению проблем политического терроризма в России активно «подключились» политологи, культурологи, социологи и другие специалисты в области гуманитарного знания. Благодаря их усилиям, был существенно расширен круг причин, объясняющих распространение терроризма в российском обществе. К числу наиболее важных таких причин исследователи относили: «.. .укоренившийся и поддерживаемый среди населения, особенно среди интеллигенции, нигилистический взгляд на Россию, ее социально-политический строй, исторические традиции, культуру, экономику и т. д.», влияние революционных событий в ряде стран Европы, традиции отечественной истории, особенности российского государства, ослабление влияния нравственных норм православия и др.
Тематика терроризма активно разрабатывается не только столичными специалистами, но и авторами из различных регионов страны с учетом местных особенностей террористической практики в прошлом. Среди них необходимо выделить известного воронежского историка О.Н. Квасова, а также средневолжских ученых В.Н. Кузнецова, О.А. Сухову, В.И. Панову, Ф.Ш. Толочко и их работы, посвященные отдельным аспектам революционного насилия в регионах в начале XX в. История возникновения террористического насилия в России исследуется Е.К. Минеевой, А.В. Маньковым, Л.А. Шайпаком. Они, в частности, отмечают, что один из пиков российского терроризма пришелся на начало XX в., когда его главным исполнителем явилась партия социалистов-революционеров с ее террористической тактикой. Генезис революционного терроризма эсеров рассматривался А.В. Маньковым. Терроризм партии социалистов-революционеров, организаций эсеров-максималистов и анархистов нашел свое отражение в работе А.Ф. Жукова. Для широкого круга читателей, несомненно, будет полезна книга А.Ю. Щербакова «Терроризм. Война без правил». Среди общедоступных источников особый интерес как для исследователя терроризма, так и для массового читателя имеет исторический справочник «Терроризм и террористы».
Данная тема активно разрабатывается и в зарубежной историографии. Так, американский историк У. Лакер относит начало генезиса революционно-террористического направления в России к 1869 г. Единую концепцию революционного терроризма в России предложил другой американский историк Н. Неймарк. Любая классификация, конечно, достаточно условна, но, несмотря на имеющиеся противоречия, отдельные положения его работы ценны при изучении истории российского терроризма. Так, Неймарк выделил три стадии террористического процесса в нашей стране:
1. 1861-1866 гг. Терроризм периода «Великих реформ» и радикализации студенчества.
2. 1877-1881 гг. Терроризм периода конфронтации между террористами-народниками и правительством.
3. 1904-1907 гг. Терроризм периода открытой схватки между террористами и полицией и войсками.
2. Революционный террор в 1904-1907 гг.Как было указано выше, что Неймарк выделил три стадии террористического процесса в нашей стране. В данной работе особое внимание уделим третьей стадии революционного террора 1904-1907 гг.
Первые террористы века, по мнению М.И. Леонова, были одиночками. Его начало было положено одиночным покушением П.В. Карповича на министра просвещения Н.П. Боголепова (14 февраля 1901 г.). Вслед за выстрелом Карповича эсер Н. Лаговский неудачно стрелял в окно резиденции обер-прокурора синода Победоносцева. В январе 1902 г. акцизный чиновник В.В. Михалев-ский и в марте того же года бывшая курсистка Е.А. Алларт пытались убить московского обер-полицмейстера Д.Ф. Трепова поодиночке. Эти покушения были плохо подготовлены и оказались неудачными.
Наибольшего пика революционный терроризм в России достиг в первом десятилетии XX в., когда он был характерен для многих партий и политических организаций страны, в том числе и для ряда социалистических, стоящих на позициях неонародничества, таких как - общероссийская партия социалистов-революционеров (эсеров), армянские партии «Гнчак» и «Дашнакцутюн», Украинская партия социалистов-революционеров (УПСР), Революционная украинская партия и др.
Наиболее ярким продолжением терроризма народовольцев явился терроризм, проводившийся партией социалистов-революционеров. Партия была создана на рубеже прошлых веков (о ее образовании было объявлено в январе 1902 г.). Обосновывая свою тактику, социалисты-революционеры (эсеры) заявили, что «толпа» бессильна против царской полиции и жандармерии, а с «неуловимыми» террористами они справиться не могут и что можно при помощи цепи террористических актов добиться свержения самодержавия, поднять народ на революцию. По мнению лидера партии В.М. Чернова, эсеровский террор был направлен против насилия государства. 2 апреля 1902 г. в Петербурге состоялся первый собственно партийный эсеровский теракт - покушение на министра внутренних дел Д.С. Сипягина. Убийство совершил студент Киевского университета Балмашев. Терроризм в России активизировался накануне и, особенно, в ходе революции 1905-1907 гг. Он в первую очередь был связан с деятельностью Боевой организации партии социалистов-революционеров, созданной провизором из г. Шавли (ныне г. Шяуляй Литовская Республика) Г.А. Гершуни [5. С. 130-133].
Необходимо подчеркнуть, что террористические организации были частью партии эсеров. Наиболее известной террористической структурой партии была ее Боевая организация, которая начала действовать осенью 1901 г. В «Народной воле» одни и те же люди выступали в качестве как идеологов, так и террористов. Эсеры первыми привнесли в партийное структурирование принцип разделения труда, выделив из своего состава группу, единственной обязанностью которой являлась организация политических убийств. В то же время вопреки широко распространённому мнению, что террористическая деятельность партии эсеров осуществлялась прежде всего этим террористическим формированием, основная масса терактов была совершена боевыми структурами региональных и местных организаций ПСР. БО ПСР за все годы своего существования совершила всего 11 терактов (5% общего числа): до революции - 4, в революцию - 5, во второй половине 1907 г. – 2.
Это был лишь эпизод в общей картине террористической тактики эсеров. В 1902-1904 гг. партия эсеров развила субъекты терроризма и расширила объекты терроризирования, а БО ПСР во главе с Е.Ф. Азефом совершила 4 теракта. Азеф возглавил деятельность по «центральному террору» - покушениям на высших чиновников Российской империи в 1903 г. после ареста Гершуни [10. С. 42]. Так, 15 июля 1904 г. бомбой, брошенной членом БО Е.С. Со-зоновым, был убит министр внутренних дел В.К. Плеве [9. С. 57]. В 1903 г. стали возникать первые партийные боевые дружины эсеров в регионах.
С началом революции 1905 г. партия эсеров, по данным известного историка К.В. Гусева, резко активизировала свою террористическую деятельность [9. С. 59-61]. Одним из крупнейших идеологов и организаторов террора в этот период стал Б.В. Савинков [7. С. 83]. В осуществлении политических убийств и покушений кроме БО ПСР начали принимать непосредственное участие и другие субъекты террористической деятельности. В ходе революции терроризм вышел за пределы столичных городов и принял общегосударственный масштаб и характер. В террористической тактике партии социалистов-революционеров активно участвовали несколько боевых отрядов, которые осуществляли операции в различных регионах России (Центр, Северо-Запад, Поволжье и др.). Центральный боевой отряд, а также боевые, или летучие, отряды (ЛБО) при областных комитетах и боевые дружины при самых крупных губернских комитетах, создавались и действовали под непосредственным партийным контролем.
В конце 1905 г. во многих российских регионах развернулся «региональный терроризм» эсеров [16, 23]. При этом эсеры широко использовали такие методы борьбы, как захваты оружия, нападения на полицию, экспроприации и собственно террористические акты против различных лиц.
В 1906-1907 гг. региональный терроризм достиг своего пика. Так, 21 сентября 1906 г. летучий отряд Поволжской области смертельно ранил симбирского губернатора К.С. Старынкевича [16].
Летом 1906 г. ЦК ПСР определил приоритетной целью своей террористической деятельности убийство российского премьер-министра П.А. Столыпина, который стал основным объектом террора Боевой организации партии. В это же время отколовшиеся от ПСР эсеры-максималисты создали собственные субъекты терроризма, которые рассматривались ими как непосредственно делающие революцию путём политических убийств и экспроприаций. «Крупные» теракты, по их мнению, должны были «привести к победе социальной революции» [11. С. 141]. Максималисты совершили самые кровавые теракта этого периода. Так, они определили своих бывших товарищей по партии в планах покушения на премьер-министра. «Ортодоксальным» эсерам так и не удалось совершить сколько-нибудь удачный теракт против Столыпина. Максималисты же 12 августа 1906 г. в Петербурге взорвали три бомбы на его даче. При этом погибло 27 человек и 33 человека были ранены [8. С. 29]. Однако максималисты потерпели неудачу: Столыпина на даче не было, а Боевая организация максималистов практически была разгромлена [8. С. 29].
Однако это «лишь фрагмент, хотя и один из самых ярких, в общей картине террористической деятельности революционеров». Свои террористические (боевые) группы, предназначенные для проведения разнообразных террористических операций, имели многочисленные анархистские организации, например «Боевая интернациональная группа анархистов-коммунистов» [11. С. 141-142]. Анархисты, на наш взгляд, очень своеобразно относились к партийному террору. Интересно, что они признавали теракты как средство «проявление чувства совести и самозащиты» [11. С. 142]. Большевики, несмотря на заявления своего лидера В.И. Ленина, также не остались в стороне от террористических способов противоборства с властью [11. С. 143]. Ленин отрицал использование террора в борьбе за социалистическую революцию, признавая целесообразным массовые формы вооруженного насилия в ходе революции [10. С. 129]. Все это очень красноречиво подтверждает оценки тех исследователей, которые считают, что в начале XX в. террор практиковали все революционные партии от Польши и Прибалтики до Закавказья и Сибири.
В 1907 г. в регионах, в частности в Поволжье, мощно развились экспроприации казенных и личных денег. С конца 1907 г. революционный терроризм эсеров постепенно прекращается. 1907 год стал «последним годом широкого применения эсерами тактики... террора». Насилие становится редким и малозначительным, тактика оппозиционеров мельчает. В 1908 г. на I Лондонской общепартийной конференции Чернов, обобщая сведения с мест, констатировал, что «организация растаяла, улетучилась», партия удалилась от масс, множество членов партии уходят от работы, их эмиграция достигла «ужасающих размеров».
С начала 1908 гг. террор эсеров «медленно умирает» вместе с региональными и местными партийными структурами. В 1908 г. Азеф попытался подготовить цареубийство, что явилось «лебединой песней» БО ПСР. Террористические организации либо оперативно уничтожались полицией и жандармами, либо деградировали и самостоятельно распадались, как, например, воссозданный в 1909 г. за границей БО во главе с Б.В. Савинковым. Последним «громким терактом» досоветского периода стало убийство Д.Г. Богровым 1 сентября 1911 г. в Киеве Столыпина. Это террористическое действие, как и другие в этот период, на наш взгляд, носило очень сложный («особый») и неопределенный характер и имело мало общего с революционными целями, декларированными оппозиционерами. Есть весьма обоснованное мнение о том, что этот акт был спровоцирован жандармами.
Истинный размах террористического насилия в империи того времени поистине впечатляет. Всего, по данным историка К.В. Гусева, с апреля 1902 г. по август 1911 г. было совершено 263 теракта [8. С. 6]. Только за период революции 1905-1907 гг. боевиками разных партий и организаций было убито и ранено около 4500 государственных служащих, «попутно» было убито 2180 и ранено 2530 частных лиц, а всего жертвами терактов стали около 17 тыс. человек.
Таким образом, впервые в стране к террористической тактике обратились революционные организации второй половины XIX в. (ишутинцы, «Земля и воля» и др.). Они считали терроризм важнейшим средством достижения главной цели - изменения общества на новых, по их мнению, справедливых социально-экономических основах. История российского революционного терроризма, на наш взгляд, начинается с московского кружка ишутинцев. Автор считает, что, к тайному оппозиционному обществу ишутинцев, возникшему в Москве в 1863 г. из кружка, примыкавшего к «Земле и воле» Н.Г. Чернышевского, необходимо отнести истоки российского терроризма. Это была, по нашему мнению, очень серьезная организация, значение которой для исторической судьбы России нельзя недооценивать. Взять хотя бы тот факт, что данная группа действовала на протяжении более двух с половиной лет (1863-1866 гг.). В течение этих лет ишутинцы постоянно развивались, увеличивались размеры группы, эволюционировала их тактика. Небольшой московский революционный кружок вышел за пределы города и превратился в структуру национального масштаба. В какой-то степени ими была создана первая в стране революционная сеть. В то же время покушение на царя в апреле 1866 г. трудно определять как начало эпохи терроризма в стране.
Первым относительно последовательным представителем российского терроризма и его идеологом является Нечаев, который был «законченным экстремистом». Его «Катехизис революционера» (1869 г.) - первая российская квазитеррористическая программа и, пожалуй, первый откровенно экстремистский политический документ в стране. Единственное убийство, жестоко совершенное Нечаевым и его адептами 21 ноября 1869 г. («нечаевское дело»), носило, на наш взгляд, некий «сакральный (жертвенный)» характер и не имело четких признаков терроризирования власти и общества. С учетом характера обеих организаций (ишутинцев и нечаевцев), процесса подготовки ими терактов, личностей исполнителей - это, скорее, акты «предреволюционного терроризма» (индивидуальная активность), чем рождение нового социального явления. После «дела Нечаева» переход к системному революционному насилию в стране осуществлялся достаточно долго и непросто. Все началось с покушений оппозиционеров на жизнь собственных предателей и провокаторов.
В последней четверти XIX в. терроризм из действий одиночек трансформируется в целое направление со своей идеологией и структурами. Терроризм становится политическим по своему содержанию. Тактику терроризма продолжили новая «Земля и воля» (1878-1879 гг.) и некоторые другие народнические группы 1870-х гг. С весны 1879 г. начинается переход оппозиционеров «Земли и воли» от анархистского аполитизма к признанию необходимости политической борьбы. Особое значение имел теракт, неудачно совершенный Соловьевым против императора, и его последствия. Это был народнический этап российского терроризма (1878-1879 гг.). Первой террористической организацией России был Южный Исполнительный комитета Русской социально-революционной партии. В дальнейшем знаменитая организация
«Народная воля» устроила настоящую «охоту» на императора (провела 8 покушений), создав народовольческий этап терроризма (1879-1884 гг.).
В XX в. «террористическое наследие» российских народников и народовольцев, а также богатый заграничный террористический опыт в 1902-1911 гг. активно использовала партия социалистов-революционеров. Терроризм стал специфической особенностью эсеровской тактики, унаследованной ими, в первую очередь, от народовольцев. Субъекты революционного терроризма эсеров были многочисленны и разнообразны. В ПСР действовали БО при ЦК партии, летучие боевые отряды при областных организациях и боевые дружины в губернских и городских структурах. Это был уже революционный терроризм эсеров. В ходе революции особое развитие получил так называемый «местный террор», который мы определяем как региональный терроризм. Пик эсеровского терроризма приходится на годы Первой русской революции (в центре страны - 1905 г., по регионам - летом-осенью 1906 г.). 1907 г. стал последним годом активного террора революционеров.
В 1908 г. начинается значительный спад террористического насилия партии эсеров, который продолжался несколько лет (1908-1911 гг.). Мы считаем, что в этот период оформляется «постреволюционный терроризм», характеризующийся завершением морального разложения террористических организаций и деградации этики терроризма как одного из средств социально-политической борьбы. В обстановке глубокого кризиса всех социально-революционных сил России идет новый этап революционного терроризма с редкими, практически единичными террористическими актами, распадом или уничтожением некогда активных боевых структур. После обнародования обстоятельств «дела Азефа» (1909 г.) происходит окончательная дискредитация террора как тактики оппозиции не только у самих эсеров, но и целом в российском общественном сознании. Последние партийные теракты были совершены эсерами в 1911 г.
Заключение

Терроризм является многоплановым социальным феноменом. Россия встретилась с терроризмом довольно давно. В нашей стране он имеет богатое прошлое и является социально-историческим явлением. Так, в 2016 г. исполнилось 150 лет со дня совершения первого теракта в нашей стране. По нашему мнению, революционный терроризм в большинстве случаев его проявления был порожден многочисленными внутренними социально-политическими и экономическими причинами.
Однако революционный терроризм в России по своему внутреннему содержанию (цели, характер и т.п.) и масштабу в разные годы существенно отличался. Это позволяет нам говорить о том, что он прошел в своем развитии несколько исторических этапов: предреволюционный терроризм, внутренний терроризм оппозиционеров, народнический терроризм, народовольческий терроризм, эсеровский терроризм, постреволюционный терроризм.
С другой стороны, история российского терроризма показывает, что в организационном плане акты революционного насилия могут совершаться как отдельными личностями, так и малыми группами или крупными объединениями боевиков с разной степенью действенности и эффективности. В практике терроризма мы наблюдаем развитие его организационных форм - от одиночных к групповым и массовым: от террористов-одиночек (Каракозов, Засулич, Соловьев и др.) к небольшому формированию в Малороссии (Южный Исполнительный комитет Русской социально-революционной партии), от универсалов из Исполнительного комитета «Народной воли» до специализированных подразделений ПСР различного уровня. Особо следует отметить, что «Народная воля» для проведения терактов привлекала отдельных членов организации, в то время как эсеры создали для этого специальную организационную структуру. Они первые в революционном движении организовали отдельную террористическую группу - БО ПСР, которая была относительно самостоятельна, но в целом действовала в рамках самой партии, а затем создали специализированную террористическую сеть (БО ПСР, летучие боевые отряды, боевые дружины). Эволюция субъектов терроризма, а также сопутствующее ей изменение объектов терроризирования позволяет говорить о наличии трех периодов российского революционного терроризма (февраль 1878 - январь 1879 гг., лето 1879- весна 1881 гг., 1902-1911 гг.).
Революционный терроризм является значимым фактом отечественной истории, и поэтому, как всякое крупное явление, неоднозначен и разнообразен. Сегодня терроризм - это крайняя форма проявления политического экстремизма. Одна из основных задач нашего государства в сфере безопасности в настоящем и будущем - не допустить повторения кровавого политического насилия прошлого в современной истории Отечества, для чего следует продолжить научное осмысление роли оппозиционного насилия в жизни общества и решительно исключить терроризм из социально-политической практики Российской Федерации.
Список использованной литературы

Баранов А. С. Образ террориста в русской культуре конца XIX — начала XX века (С. Нечаев, В. Засулич, И. Каляев, Б. Савинков) // Общественные науки и современность.— 1998. — №2. — С. 181—191.
Будницкий О. В. «Кровь по совести»: терроризм в России (вторая половина XIX — начало XX века) // Отечественная история. — 1994. — № 6. — С. 203—208; История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях / авт.-сост. О. В. Будницкий. — Ростов н/Д. : Феникс, 1996; Будницкий О. В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология. Вторая половина XIX — начало XX в. — М. : РОССПЭН, 2000 и др.
Будницкий О. В. Терроризм в российском освободительном движении... — С. 15.
Гусев К.В. Рыцари террора. М.: Луч, 1992. С.60
Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции. М.: Мысль, 1975. С.56.
Гейфман А. Убий! Революционный террор в России. 1894-1917. М.: КРОНПРЕСС, 1997. С.130-133
Жуков А.Ф. Индивидуальный террор в тактике мелкобуржуазных партий в первой российской революции // Непролетарские партии России в трех революциях: сб. ст. М.: Наука, 1989. С. 138-144.
История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях... — С. 21.
Итенберг Б. С. Российская интеллигенция и Запад. Век XIX. — М. : Наука, 1999. — С. 209—214.
Кошель П. А. История наказаний в России. — М. : Голос, 1995. — С. 297.
Павлов Д. Б. Эсеры-максималисты в первой российской революции. — М. : Изд-во ВЗПИ, 1989.
ЛеоновМ. И. Партия социалистов-революционеров в 1905—1907 гг. — М.: РОССПЭН, 1997; Морозов К. Н. Партия социалистов-революционеров 1907—1914 гг. — М. : РОССПЭН, 1998; Городницкий Р. А. Егор Созонов: мировоззрение и психология эсера-террориста // Отечественная история. — 1995. — № 5.
Леонов М.И. Начало эсеровского террора // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2017. № 2(40). С. 14-26.
Панова В.И, Толочко Ф.Ш. Жандармские документы о Симбирских социалистах-революционерах (период революции 1905-1907 гг.) // Симбирский вестник: Историко-краеведческий сборник. Ульяновск, 1996. Вып. III. С. 113-125.
Страда В. Гуманизм и терроризм в русском революционном движении // Вопросы философии. —1996.— № 9. — С. 90—119;
Терроризм в современной России: состояние и тенденции («круглый стол») // Социологические исследования. — 2001. — № 5, — С. 3—11; Ольшанский Д. В. Психология террора. — Екатеринбург : Деловая книга; М. : Академический проект. ОППЛ, 2002; Пайн Э. А. Социальная природа экстремизма и терроризма // Общественные науки и современность. — 2002. — № 4. — С. 113—124; Кива А. В., Федоров В. А. Анатомия терроризма // Общественные науки и современность. — 2003.— № 1, —С. 130—142.