Преюдиции в праве: проблемные вопросы

Содержание
Введение ........................................................................................................2
Глава 1 Административная преюдиция в уголовном праве ....................4
1.1. Административная преюдиция в уголовном праве: проблемы правоприменения в контексте ст. 264.1 ...................................................................4
1.2. Отдельные аспекты административной преюдиции в уголовном праве ........................................................................................................................7
Глава 2 Процессуальная преюдиция ........................................................14
2.1. Конституционно-правовые проблемы применения преюдиции в уголовном процессе .............................................................................................14
2.2. Реализация преюдиции в гражданском процессе ............................24
Заключение ................................................................................................29
Библиографический список ......................................................................31

Введение
Praejudicium как правовой институт берет свое начало со времен античности. Цицерон объяснял природу praejudicium как «мнение, имеющее место до суда».
В научной литературе встречаются различные понятия преюдиции, к определению которых использован различный подход.
Приверженцы одного подхода (Н. А. Громов, В. Н. Конев, В. В. Николайченко) определяют преюдицию как самостоятельное правовое понятие, сторонники другого (Е. Б. Тарбагаева) отождествляют преюдицию относительно юридической силы судебных решений .
Иного подхода придерживается О. Е. Плетнева, связывая анализируемую дефиницию с «преюдициальностью судебного решения», обосновывая недопустимостью оспаривания ранее принятого судебного акта либо повторного доказывания какого-либо события.
По мнению Т.Н. Радько, преюдиция, по его мнению, есть «разновидность нетипичного нормативного предписания, предрешающего признание обязательности для разбираемого юридического дела ранее вступивших в законную силу тех или иных актов применения права и затрагивающих интересы сторон данного дела».
Значение преюдиции, на его взгляд, заключается в подкреплении авторитета власти суда, а также в обеспечении экономичности и оперативности разбирательства по делу. Если есть вступивший в законную силу акт, касающийся интересов сторон в новом деле, то он обязателен при рассмотрении этого дела.
Как видим, Т.Н. Радько в качестве ключевой идеи, составляющей сущность преюдиции, видит нормативное предписание, то есть некую директиву органа, который имеет полномочие такие предписания давать. Получается, что жизненная сила преюдиции исходит не из факта, а из права (нормы). Таким образом, можно говорить о том, что Т.Н. Радько применяет к понятию преюдиции нормативный (юридический) подход. И в основе этой нормативно-директивной идеи лежит предшествующий исторический опыт правоприменения. Данное обстоятельство в определенной мере сближает преюдицию с презумпциями. При внимательном взгляде можно увидеть, что, по сути, сама идея преюдиции опирается на презумпцию истинности приговора или иного судебного решения.
Следует отметить, что названные определения «преюдиции» относятся к различным отраслям права, которые имеют свои специфические особенности реализации и, соответственно, природу функционирования. Обусловлено это, прежде всего, видом общественных отношений, регулируемых определенной правовой отраслью.
Таким образом, преюдиция - это сложный, мноаспектный институт, применяемый в различных отраслях российского права.
Целью исследования является исследование института преюдиции, поиск и анализ существующих проблем.
Для реализации цели поставлены следующие задачи:
1. Исследовать понятие, сущность, признаки административной преюдиции в уголовном праве, рассмотреть их на примере ст. 264.1. УК РФ;
2. Проанализировать отдельные проблемы административной преюдиции в административном праве, в частности проблему неднократности при формирулировке статей УК РФ.
3. Рассмотреть конституционно-правовое регулирование преюдиции в уголовном процессе;
4. Проследить реализацию норм о преюдиции в гражданском судопроизводстве.
Аналитический реферат состоит из введения, двух глав, четырех параграфов, заключения, библиографического списка и приложения в виде презентации.
Глава 1
Административная преюдиция в административном праве
1.1. Административная преюдиция в уголовном праве: проблемы правоприменения в контексте ст. 264.1
Положения уголовного законодательства тесно соприкасаются с нормами административного законодательства. Это, прежде всего проявляется в понимании преступления и правонарушения. Традиционно отграничение преступление от административного правонарушения проводится по признаку общественной опасности, обладающего качественной и количественной характеристикой.
К качественной стороне общественной опасности относится её характер, а к количественной – степень. В основном отграничение преступления от административного правонарушения проводится именно по количественному признаку. При этом на степень общественной опасности могут влиять:
-размер причиненного вреда (ущерба), строго регламентированный законодателем в нормах уголовного и административного законодательства;
-существенность и размер причиненного вреда как оценочные категории (в этом случае степень общественной опасности определяется судом).
Еще одним критерием, по которому следует разграничивать преступления и административные правонарушения, является административная преюдиция.
Суть административной преюдиции заключается в том, что лицо, ранее привлеченное к административной ответственности и (или) понесшее административное наказание, вновь совершая аналогичное правонарушение, несет уже уголовную ответственность.
При этом, общественная опасность здесь кроется не столько в тяжести вреда, причиняемого охраняемым законом общественным отношениям, благам и интересам, а сколько в повышенной опасности субъекта посягательства. Все административные правонарушения, которые при повторном совершении отнесены к преступным деяниям, с субъективной стороны характеризуются только умышленной формой вины. Соответственно у субъекта, изначально совершающего административное правонарушение, определенным образом искажении личностные установки, взгляды, ценностные ориентации. Повторное совершение аналогичного деяния уже свидетельствует об устойчивой деформации личности.
Как справедливо отмечает Л. Р. Замдиханова, определение общественной опасности личности имеет в основе оценку допреступного, преступного и постпреступного поведения. Оценка допреступного поведения в нашем случае связана, прежде всего, с фактом ранее совершенного административного правонарушения. Оценка преступного поведения предполагает оценку характера и степени общественной опасности преступления.
Тот факт, что одним из признаков административной преюдиции является повторность совершения посягательства лицом, имеющим «непогашенное» административное наказание за аналогичное деяние, сближает понятие административной преюдиции с понятием специального рецидива.
Специальный рецидив широко был представлен во многих составах УК РФ до 8 декабря 2003 года . Затем он был упразднен одновременно с институтом неоднократности. Однако начиная с 2012 года специальный рецидив постепенно возвращается законодателем в российское уголовное право.
В настоящее время повышенная уголовная ответственность при наличии признаков специального рецидива предусмотрена за совершение преступлений, предусмотренных ст. ст. 131-132, 134-135 (преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности), 204.2, 291.2 (преступления коррупционной направленности), 264. 1 УК РФ.
Сущность специального рецидива, исходя из положений ст. 18 УК РФ и формулировки диспозиций уголовно-правовых норм, перечисленных выше, выражается в наличии «непогашенной» судимости за аналогичные или однородные преступления.
Однако между административной преюдицией и специальным рецидивом существует принципиальное отличие – в первом случае лицо ранее совершает административное правонарушение, а во втором – преступление.
Соответственно степень опасности лица, ранее подвергнутого административному наказанию, несопоставима со степенью опасности рецидивиста.
Далее хотелось бы обратить внимание на положения ст. 264.1 УК, которая предусматривает ответственность за управление автомобилем, трамваем либо другим механическим транспортным средством лицом, находящимся в состоянии опьянения, если оно ранее было подвергнуто административному наказанию или имеет судимость за совершение аналогичного деяния либо преступления, предусмотренного ч. ч. 2, 4, 6 ст. 264 УК РФ.
Введена данная статья в УК РФ Федеральным законом от 31 декабря 2014г.
До этого в уголовном законодательстве отсутствовала ответственность за подобные действия. Исходя из содержания диспозиции ст. 264.1 УК РФ следует, что законодатель объединил в одной норме две категории – административную преюдицию и повторность совершения преступления без признаков рецидива, на что обращается внимание в публикациях .
По мнению Е.В. Проценко «Статья 264.1. УК РФ противоречит принципу законности, так как, уголовная ответственность устанавливается за совершение двух административных правонарушений».
Основная идея критических оценок противников административной преюдиции ст. 264.1 УК РФ состоит в том, что, сколько бы ни совершалось административных правонарушений, они в силу отсутствия у них общественной опасности никогда не обретут иного качества – качества преступлений, а будут лишь неоднократно совершенными административными проступками . По мнению ряда исследователей, законодатели, включив ст. 264.1 в УКРФ вопреки этому принципиальному положению, депутаты твердо и неуклонно следуя по пути размывания границ уголовного права, включили в УК РФ в редакции 2015 года по непонятной причине, и мы считаем, не обоснованно приняли новую статью 264.1.УК РФ.
Правильно ли было равнять лиц, ранее осужденных за совершение преступление, с лицами, ранее подвергнутыми административному наказанию? По нашему мнению, нет, поскольку опасность лица, повторно совершившего преступление, и лица, впервые совершившего такое деяние (ранее подвергнутого административному наказанию), различна.
Кроме того, наименование ст. 264.1 УК РФ звучит как «Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию», что противоречит содержанию диспозиции данной нормы.
Согласно данным статистики, ст. 264.1. УК РФ активно применяется на практике.
Так, например, в 2017 году было осуждено 72018 лиц, в 2018 году 66287, а за первую половину 2019 года 27112. Наиболее популярным видом наказания являются обязательные работы. В первой половине 2019 года она были назначены 18787, реже назначают лишение свободы - в этот же период 3569 лиц, 3137 из которых осуждены условно.
Учитывая вышеизложенное, предлагаем внести следующие изменения в ст. 264.1 УК РФ изложить в следующей редакции «Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию или имеющим судимость». -ответственность и наказание при административной преюдиции и наличии судимости за ранее совершенное преступление необходимо разграничить путем разделения данной статьи на две части.
1.2. Отдельные аспекты административной преюдиции в уголовной праве
В общей и особенной частях уголовного права появляются новые и изменяются действующие уголовно-правовые нормы, ряд уголовно-правовых норм теряют силу в связи с декриминализацией охватываемых ими деяний. Можно констатировать, что идет процесс трансформации существующих уголовно-правовых отношений. Участники дискуссий о наличии административной преюдиции в уголовном праве отмечают общность правовой природы уголовной и административной ответственности.
Как преступления, так и административные правонарушения обладают общественной опасностью. В литературе высказана точка зрения, что «выделение права административных деликтов в самостоятельную отрасль законодательства прежде всего предопределено соображениями процессуальной экономии, а не особой правовой природой административных правонарушений, существенно отличающей их от преступлений. Европейский Суд по правам человека неоднократно указывал, что российское административно-деликтное право имеет уголовноправовой подтекст и его главное отличие от уголовного права является процессуальным, а не материальным. В соответствии со сложившимися европейскими подходами в такой ситуации административно-деликтное право остается частью уголовного права в широком смысле, то есть включается в уголовно-правовую сферу, несмотря на формальное нахождение за границами уголовного закона».
Согласимся с тем, что процедура производства по делу не может определять материальную сущность ответственности и разделение уголовного и административного права является формальным. Обращаясь к вопросу о конструировании законодателем составов преступлений с административной преюдицией, Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что повторное (многократное) совершение лицом однородных (аналогичных) административных правонарушений объективно свидетельствует о недостаточности имеющихся административно-правовых средств для результативного противодействия таким деяниям, что вкупе с иными факторами может рассматриваться в качестве конституционно значимой причины для криминализации соответствующих действий (бездействия), которые, оставаясь в своей нормативной первооснове административными правонарушениями, по характеру и степени общественной опасности приближаются к уголовно наказуемым деяниям и при определенных условиях способны причинить серьезный вред общественным отношениям, поставленным под охрану уголовного закона (Определение Конституционного Суда РФ от 28 сентября 2017 г. № 2173-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Рарова Ивана Сергеевича на нарушение его конституционных прав статьей 264.1 Уголовного кодекса Российской Федерации»).
Следует отметить, что криминализация деяний с административной преюдицией вызывала и вызывает до сих пор многочисленные дискуссии среди ученых . И сторонники , и противники преюдиционных норм уголовного закона приводят достаточно веские аргументы в защиту своей позиции. Тем не менее, вопрос о целесообразности криминализации деяний с административной преюдицией, по-прежнему, продолжает оставаться дискуссионным.
Как представляется, аргументы в пользу преюдиционных норм в уголовном праве не настолько обоснованы. В частности, утверждение, что «…административная преюдиция может стать эффективным средством противодействия преступности и будет способствовать … повышению эффективности практического применения уголовного законодательства и обеспечит реализацию принципа экономии мер уголовной репрессии, а также исключит случаи объективного вменения…» . Причем, аргумент об обеспечении реализации принципа экономии мер уголовной репрессии указан практически у всех сторонников преюдиционных норм . На наш взгляд, аргументы против уголовно-правовых преюдиционных норм более научно аргументированы. В, частности: нарушается принцип вины – «non bis in idem», «размываются» признаки преступления и административного правонарушения, возникает ряд коллизий норм административного и уголовного права, связанных, в т.ч. со сроками, в течение которых лицо признается подвергнутым административному наказанию , и т.д.
Таким образом, как представляется, решение законодателя о включении преюдиционных норм в Уголовный кодекс не только недостаточно аргументировано, но и социально не обусловлено. К сожалению, сколько бы ученые ни возражали по поводу тех или иных законодательных новелл, тот факт, что они уже нашли соответствующее отражение в Законе, практически сводят все аргументы к нулю. И, несмотря на неубедительную аргументацию сторонников административной преюдиции, законодательно данный вопрос разрешен в пользу указанного приема юридической техники.
На наш взгляд, одной из причин возврата в Уголовный закон деяний с административной преюдицей является то, что они служат как бы, предтечей криминализации уголовного проступка . Естественно, что развитие общества и государства предъявляет повышенные требования к законотворчеству, т.к. это напрямую связано с эффективностью правового регулирования. Следовательно, важнейшей задачей становится обновление либо формирование определенных правовых концепций. Тем не менее, не стоит при законотворческом процессе забывать о социальной обусловленности и целесообразности отражения указанных процессов в нормах права, не говоря уже об их научной аргументации.
Административная преюдиция в теории уголовного права определяется как признание государством совершенного умышленного деяния, фактически являющегося административным правонарушением, в качестве преступления, при условии того, что виновное лицо ранее уже подвергалось административному наказанию за аналогичное деяние в течение установленного законом срока .
Таким образом, состав преступления с административной преюдицией образуется за счет признаков административного правонарушения, а в качестве критерия разграничения преступления и проступка выступает факт предшествующего наложения административного взыскания за такое же деяние, что, как отмечает А.А. Чистяков, способствует превращению неоднократно совершенных административных правонарушений в преступление и требует применения к виновному не административного, а уголовного наказания.
Следовательно, к признакам, характеризующим составы с административной преюдицией, следует относить: 1) факт привлечения лица к административной ответственности за совершенное правонарушение с назначением наказания; 2) срок совершения повторного правонарушения – в период, когда лицо считается подвергнутым административному наказанию; 3) повторность совершения аналогичного административного правонарушения.
Таким образом, административное правонарушение становится уголовно наказуемым только в силу того, что лицо повторно совершает его в течение периода, установленного законом. Однако такой подход законодателя представляется спорным. Так, А.И. Газизулин, А.И. Самусенко констатируют, что административное правонарушение, сколько бы раз оно ни совершалось, не обзаводится признаками материальных свойств преступления.
Действительно, составы преступлений и административных правонарушений различны по степени общественной опасности деяния. В случае повторности совершения административного правонарушения общественная опасность деяния не изменяется, причем ни качественно, ни количественно, а, значит, оно не может перейти в разряд уголовно наказуемых. Законодательная регламентация в УК РФ составов преступлений с административной преюдицией также далека от идеальной.
Так, для различных преступлений с административной преюдицией установлены сроки, в течение которых административное правонарушение будет признаваться совершенным неоднократно, что является конструктивным признаком такого деяния. Например, в соответствии с примечанием к статье 151 УК РФ «Розничная продажа несовершеннолетним алкогольной продукции» неоднократной признается розничная продажа несовершеннолетнему алкогольной продукции лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние, в период, когда лицо считается подвергнутым административному наказанию.
Указанный срок закреплен в статье 4.6 КоАП РФ и составляет один год со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания до дня окончания исполнения данного постановления.
В свою очередь, в примечании к статье 212.1 УК РФ «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования» содержится иной подход к толкованию неоднократности. Так, для привлечения лица к уголовной ответственности по данной статье необходимо, чтобы оно ранее привлекалось к административной ответственности за совершение административных правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 КоАП РФ, более двух раз в течение ста восьмидесяти дней.
В примечании к статье 314.1 УК РФ «Уклонение от административного надзора или неоднократное несоблюдение установленных судом в соответствии с федеральным законом ограничения или ограничений» регламентировано, что неоднократностью в рамках данной статьи следует признавать, совершение деяния лицом, которое ранее привлекалось к административной ответственности за аналогичное деяние два раза в течение одного года.
Практика применения названных норм является различной.
Так, например, в первой половине 2019 года было осуждено по ст. 151.1. 258 лиц, в 2018 г. 569, а 2018 - 580 лиц. Как правило, суды назначают наказание в виде штрафа. За последние три года суды назначали наказание в виде лишение свободы по данной статье менее 200 раз, подавляющее большинство которых являются условными.
По ст. 314.1. УК РФ в первое половине 2019 года было осуждено 1886 лиц, в 2018 году, 3859, в 2017 2882.
Как мы видим из представленных цифр, преюдициальные нормы в уголовном праве не являются "мертвыми", а активно применяются судами.
Таким образом, уголовный закон в настоящее время не содержит единого толкования неоднократности, используемой при конструировании составов с административной преюдицией, что представляется неверным, так как понятия, которые используются в нем должны подлежать единообразному толкованию, а не наполняться различным смыслом в зависимости от статьи УК РФ.
Более того, отсутствует логичное обоснование использования различного толкования неоднократности в статьях УК РФ, так как его понимание в рамках статей Особенной части с административной преюдицией не зависит ни от категории данных преступлений, ни от иных факторов.
Как отмечено выше, одним из проблемных аспектов в доктрине уголовного права является отнесение составов преступлений с административной преюдицией к сложным единичным преступлениям. Так, Ю.Е. Пудовочкин отмечает, что специалистами убедительно доказано, что преступления с административной преюдицией следует относить к группе сложных единичных преступлений. Однако данное утверждение является спорным.
В доктрине уголовного права сложными преступлениями признаются такие общественно опасные деяния, которые характеризуются сложной структурой объективных (множество действий, длящийся характер, наличие нескольких последствий) или субъективных признаков (наличием двух форм вины), подпадающих под действие одной статьи или части статьи Уголовного кодекса Российской Федерации .
Составы преступлений с административной преюдицией не обладают указанными признаками сложных единичных преступлений, так как за первоначально совершенное правонарушение лицо уже было привлечено к ответственности, и даже более того, понесло наказание.
По конструкции данные деяния являются простыми единичными преступлениями со специальным субъектом – лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное, но ранее совершенное деяние.
Ключевым критерием единства преступного деяния, положенным в основу конструирования состава единичного преступления, должна являться именно внутренняя взаимосвязь его элементов, которая в преступлениях с административной преюдицией отсутствует.
Резюмируя изложенное, можно сделать следующие выводы:
1) в настоящее время наметилась тенденция к расширению составов преступлений с административной преюдицией. Однако так как качественно административные правонарушения от повторности их совершения не могут перерастать в преступления, то оправданность включения составов такого рода преступлений в УК РФ является сомнительной;
2) закрепленные в уголовном законе преступные деяния с административной преюдицией нуждаются в существенной корректировке, так как использование различных подходов к пониманию в них неоднократности, как конструктивного признака преступности деяния, недопустимо;
3) отнесение преступлений с административной преюдицией к сложным единичным ошибочно, так как конструкция таких деяний не содержит усложненных признаков состава преступления, а неоднократность совершения административного правонарушения характеризует субъект преступлений как специальный, что не может рассматриваться в качестве признака сложного преступления.
Глава 2. Процессуальные преюдиции
2.1. Конституционно-правовые проблемы применения преюдиции в уголовном процессе
Да определенного момента, вопрос преюдиции в уголовном процессе был полностью урегулирован и нормативно закреплен в ст. 90 УПК РФ. Однако в процессе законотворчества законодатель ввел дополнение, которое имеет межотраслевой характер . Теперь преюдициальными актами стали решения, принятые по гражданским, административным и арбитражным спорам
Необходимая степень правовой определенности и стабильность правопорядка невозможны без обеспечения действенности и реальной исполнимости вступивших в силу правоприменительных актов. Этими актами государство в лице официально уполномоченных органов дает оценку правоотношениям, сложившимся между субъектами права. Возможность произвольного изменения этой оценки (например, другим государственным органом) означает постоянный потенциал негативного правового воздействия на граждан, создания недоверия к системе институтов правоприменения. Поэтому важно надлежащее закрепление в законе и применение института преюдиции, предусматривающего обязательность установленных судом обстоятельств для других судов и правоприменительных органов.
В соответствии с Конституцией Россия должна отвечать требованиям и базовым конституционным принципам правового государства. Одним из основных принципов правового государства, находящих свое отражение и в англо-саксонской доктрине верховенства права, является принцип правовой определенности, характеризующийся стабильностью правового регулирования.
Как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, правовая определенность и разумная стабильность правового регулирования обусловливают реализацию конституционных норм, предусматривающих недопустимость отмены или умаления прав и свобод и поддержание доверия граждан к закону и действиям государства (постановления Конституционного Суда от 20 апреля 2010 года № 9-П, от 5 февраля 2007 года № 2-П и др.).
Стабильность правоотношений, в том числе конституционно-правовых, между государством и гражданами, основывающаяся на стабильности правопорядка, неоднократно была упомянута Конституционным Судом в качестве одного из основополагающих принципов правового государства и верховенства права (постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 года № 9-П, от 1 декабря 1997 года № 18-П).
Остаточная степень правовой определенности и стабильность правопорядка невозможны без обеспечения реального исполнения вступивших в силу правоприменительных актов. Этими актами государство в лице официально уполномоченных органов устанавливает правоотношения либо дает оценку сложившимся правоотношениям. Возможность произвольного изменения этой оценки (например, другим государственным органом) создает потенциал негативного правового воздействия на граждан и ответную эскалацию недоверия к государству. Исключению этих явлений способствует надлежащее закрепление в законе и применение института преюдиции, предусматривающего обязательность установленных судом обстоятельств для других судов и правоприменительных органов.
Институт преюдиции тесно связан с конституционным принципом презумпции невиновности и с принципом недопустимости двойного судебного преследования. Последний принцип находит свое отражение и в международных правовых документах, на которые неоднократно ссылался и Конституционный Суд РФ ( например, постановление от 21 января 2010 г. № 1-П).
Положения статьи 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, посвященные защите от двойного судебного преследования и двойной ответственности, устанавливают, что основаниями для повторного рассмотрения дела могут быть лишь вновь открывшиеся обстоятельства или существенные нарушения, повлиявшие на исход дела, допущенные в ходе предыдущего разбирательства. Этот принцип фактически содержит в себе и требование о преюдиции, поскольку при ее отсутствии не будет препятствий для повторного юридического преследования гражданина в рамках иного (смежного) правоприменительного процесса.
Принцип преюдиции особенно актуален в уголовных делах об экономических преступлениях. Такие дела в России нередко становятся результатом использования незаконных методов противостояния предпринимателей, и им, как правило, предшествуют десятки и сотни дел в арбитражных судах и иных инстанциях, в которых часто устанавливаются многие обстоятельства, могущие предрешить исход уголовного дела.
Стоит отметить, что Конституционный суд в своем решении указал, что преюдиция не нарушает конституционные права граждан. (Определение Конституционного Суда РФ от 25.05.2017 N 1014-О).
Приведем основные аспекты преюдиции, установленной в ст. 90 УПК РФ.
1. Толкование понятия «решение суда» в рамках института преюдиции. Сложившееся правоприменительное понимание и толкование преюдиции в наиболее узком смысле нередко имеет инерционный характер. Это проявляется прежде всего в узком истолковании статуса решения суда, имеющего преюдициальное значение.
В неявном виде применяется презумпция виновности лица, когда утверждается, что если невиновность констатирована лишь определением суда, то, следовательно, эта невиновность не установлена постановлением суда, а значит, виновность может иметь место. Такое умаление презумпции невиновности и минималистское истолкование прав и свобод человека содержит в себе признаки состава неисполнения решения суда и поэтому противоречит статье 6 и статье 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ETS № 5; заключена в г. Риме 4 ноября 1950 года, с изм. и доп. от 11 мая 1994 года).
Девальвация смысла нормы статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса РФ производится вопреки буквальному содержанию этой нормы и практике российского конституционного правосудия. Подтверждает эту логику и статья 15 Арбитражного процессуального кодекса РФ, которая, определяя виды судебных актов арбитражного суда, указывает, что «арбитражный суд принимает судебные акты в форме решения, постановления, определения».
Преюдициальную юридическую силу своих определений, вынесенных в рамках конституционного процесса, использует в своих постановлениях Конституционный Суд РФ. Применительно к рассматриваемому вопросу обратимся к пункту 4 констатирующей части постановления Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 года № 30-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан В.Д. Власенко и Е.А. Власенко»: «Федеральный законодатель вправе предусматривать различные способы опровержения преюдиции, которые, однако, не могут исключаться из сферы судебного контроля с точки зрения их соответствия конституционным принципам независимости суда и обязательности судебных решений».
Типичным проявлением сужения понятия «решение суда» является осуждение граждан за преднамеренное и фиктивное банкротство при наличии ранее вынесенного определения арбитражного суда, констатирующего отсутствие признаков преднамеренного и фиктивного банкротства, и нередко базирующегося на заключении экспертизы в арбитражном деле или на позиции специалистов, привлекаемых арбитражным управляющим.
При этом, если порядок установления признаков преднамеренного и фиктивного банкротства определен соответствующими нормативными правовыми актами, то методики проведения экономических экспертиз, связанных с банкротством, в утвержденном виде отсутствуют.
С учетом этого при наличии утвержденного определением арбитражного суда отчета арбитражного управляющего, в котором в установленном законом порядке делается вывод об отсутствии признаков преднамеренного и фиктивного банкротства, возбуждение уголовного дела о таком криминальном банкротстве, по существу, означает презумпцию виновности и грубейшее нарушение конституционного принципа правовой определенности и стабильности правопорядка.
2. Преюдиция виновности и преюдиция невиновности
В действующей редакции статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса РФ сохранила свое значение оговорка «При этом такие приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле».
Это положение статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса РФ должно быть истолковано согласно статье 18 Конституции РФ таким образом, чтобы институт преюдиции реализовывал конституционную норму, по которой «права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием».
Если эта оговорка понимается расширительно, как запрет на преюдициальную невиновность, то мы имеем умаляющее толкование смысла прав и свобод в уголовном процессе, что противоречит статье 18 Конституции РФ. Из содержания норм Конституции РФ, а также буквального смысла этого положения следует, что в этой оговорке установлен запрет на признание виновности в преюдициальном порядке. Одновременно необходимо отметить, что здесь нет оговорки о запрете признания невиновности в порядке преюдиции.
Логика разграничения преюдиции виновности и преюдиции невиновности получает подтверждение и в посвященном институту преюдиции толковании статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса РФ в постановлении Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 года № 30-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан В.Д. Власенко и Е.А. Власенко». В этом постановлении содержатся следующие выводы:
«1. Признать положения статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не противоречащими Конституции Российской Федерации в той мере, в какой по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования эти положения означают, что: имеющими преюдициальное значение для суда, прокурора, следователя, дознавателя по находящемуся в их производстве уголовному делу являются фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силусудебным актом, разрешившим дело по существу в порядке гражданского судопроизводства, т.е. когда в уголовном судопроизводстве рассматривается вопрос о правах и обязанностях того лица, правовое положение которого уже определено ранее вынесенным судебным актом;
фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом, разрешившим дело по существу в порядке гражданского судопроизводства, сами по себе не предопределяют выводы суда о виновности обвиняемого по уголовному делу, которая устанавливается на основе всей совокупности доказательств, включая не исследованные при разбирательстве гражданского дела доказательства, подлежащие рассмотрению в установленных уголовно-процессуальным законом процедурах, что в дальнейшем может повлечь пересмотр гражданского дела по вновь открывшимся обстоятельствам;
признание при рассмотрении уголовного дела преюдициального значения фактических обстоятельств, установленных вступившим в законную силу судебным актом, разрешившим дело по существу в порядке гражданского судопроизводства, не может препятствовать рассмотрению уголовного дела на основе принципа презумпции невиновности лица, обвиняемого в совершении преступления, ?