Выдающиеся энергетики России: М.Г. Первухин (1904–1978)

Гвоздецкий В. Л.

До начала 30-х гг. руководство отечественной энергетикой, включая и ее научную компоненту, осуществлялось представителями двух социальных групп: политизированных специалистов, вовлеченных в революционную деятельность, и энергетиков-технократов, так называемых "спецов" или "белых воротничков". Наиболее яркими фигурами в первой группе были Г.М. Кржижановский, И.И. Радченко, Л.Б. Красин, Н.Г. Смидович, В.В. Старков, во второй – А.В. Винтер, Г.О. Графтио, И.Г. Александров, Б.Е. Веденеев, Л.К. Рамзин. И те, и другие были выпускниками крупнейших столичных и зарубежных втузов, выходцами, главным образом, из петербургских и московских кругов технической интеллигенции, представителями выдающихся рксских электро-, тепло- и гидротехнических школ.

Начиная с конца 1920-х гг., в соответствии с последовательно реализуемыми советской властью классовыми принципами кадровой политики ряды дипломированных специалистов стали быстро пополняться представителями рабоче-крестьянской интеллигенции. Как следствие, меняется и социально-сословная структура энергетической элиты страны. На смену политизированным специалистам-интеллигентам ленинского призыва и деидеологизированным "попутчикам-технократам" приходят беззаветно преданные коммунистическим идеалам и политическому руководству страны молодые выпускники втузов, направленные на учебу по спецнаборам, комсомольским разнарядкам или рабфаковским путевкам. Юноши с рабочих окраин в одночасье становились руководителями производства.

Первой знаковой фигурой в ряду "пролетарских командиров" энергетической индустрии был К. П. Ловин, "талантливый самородок с революцией в голове и бурках на ногах", как однажды отрекомендовал его А. В. Винтер. Пройдя путь от электромонтера Мосэнерго до руководителя Главэнергонаркомтяжпрома, Ловин буквально "сгорел" в горниле индустриализации и первых пятилеток, но при этом его имя незаслуженно осталось в тени и не заняло достойного места в анналах отраслевой истории. Широкую известность приобрел его преемник на посту начальника Главэнерго М. Г. Первухин, впоследствии один из наиболее крупных и ярких руководителей советской промышленности.

Михаил Георгиевич Первухин родился в 1904 г. в семье рабочего-кузнеца в поселке Юрюзань Златоустовского уезда. С юных лет был активным комсомольцем, затем по партийной рекомендации Институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. В 1929 г. Первухин успешно закончил учебу по специальности "инженер-теплотехник". Далее – работа на предприятиях Москвы, оборонном заводе в Сталинграде и быстрый служебный рост: от старшего инженера до директора Каширской ГРЭС (1936 г.), главный инженер, а затем – управляющий Мосэнерго (июнь 1937 г.), начальник Главэнерго Наркомтяжпрома (сентябрь 1937 г.), заместитель (январь 1938 г.), а затем первый заместитель (июнь 1938 г.) руководителя Наркомтяжпрома.

К концу 1930-х гг. энергетика Советского Союза, как и тяжелая промышленность в целом, сделала мощный рывок в своем развитии. В 1935 г. отрасль по важнейшим количественным характеристикам – выработке электроэнергии и установленным мощностям – вышла на второе место в Европе и третье в мире. По качественным показателям, таким как удельный расход топлива на отпущенный кВт-ч электроэнергии, единичные мощности оборудования и станций, параметры пара на ТЭС и т. д., советская энергетика также вошла в число мировых лидеров. Изменилась инфраструктура отрасли. Расширились области электрификации народного хозяйства. Усложнились связи со смежниками, в первую очередь с топливодобывающими производствами. На энергетические предприятия пришли десятки тысяч молодых специалистов и рабочих. Все это породило новые и сложные проблемы. Однако статус Главэнерго, которое хотя и обладало значительной автономностью и независимостью, но все же являлось административной структурой НКТП, не позволял решить эти проблемы.

Уровень развития отрасли требовал создания независимого ведомства со статусом наркомата, которое входило бы непосредственно в структуру Совнаркома (с марта 1946 г. – Совета Министров). Эту идею стал последовательно и настойчиво отстаивать М. Г. Первухин, который с назначением в сентябре 1937 г. начальником Главэнерго Наркомтяжпрома стал первым лицом энергетической отрасли страны. Молодому и талантливому руководителю понадобилось всего 16 месяцев, чтобы доказать высшему руководству страны необходимость выведения главного энергетического органа из состава НКТП.

24 января 1939 г. по личному указанию И. В. Сталина был образован Наркомат электростанций и электропромышленности СССР. Наркомом нового ведомства был назначен М. Г. Первухин. Ему было неполных 35 лет. Как впоследствии вспоминал сам Михаил Георгиевич, образование Наркомата электростанций и электропромышленности "принесло большую пользу и позволило успешно решать многие технические и хозяйственные вопросы, связанные с развитием энергетики".

Головокружительная карьера М. Г. Первухина невольно заставляет задуматься о том, что происходило в стране, о людях, о времени, об идеалах. Несомненно, продвижению молодых специалистов способствовало то, что в конце 1930-х гг. страна лишилась ряда хозяйственных руководителей. Но с другой стороны, время и высшее руководство СССР удивительно точно и безошибочно отбирали кандидатов в опустевшие руководящие кресла. Именно тогда начали складываться биографии крупнейших советских промышленников – "сталинских наркомов", которые на своих плечах вынесли эвакуацию и развертывание производства в тылу, послевоенное восстановление народного хозяйства, индустриальный рывок 1950–1960-х гг., позволивший вывести Советский Союз на оборонный паритет с Западом и запустить человека в космос.

В должности наркома электростанций и электропромышленности М. Г. Первухин проработал год и 4 месяца. В апреле 1940 г. он, по распоряжению И. В. Сталина, назначается заместителем председателя Совета народных комиссаров В. М. Молотова. Одним из главных участков его работы в системе высшего руководства народным хозяйством оставалась энергетика. Он курировал развитие отрасли в последний предвоенный год и руководил героической кампанией по эвакуации энергетического потенциала европейской части страны на Восток летом и осенью 1941 г. Особым драматизмом была исполнена акция по выведению из строя объектов отрасли с тем, чтобы лишить противника возможности их использовать. Трагически яркой страницей периода начала войны стал взрыв Днепрогэса. Много лет спустя М. Г. Первухин так вспоминал об этом: "К началу августа 1941 г. районы Днепра оказались в зоне военных действий. Встал вопрос об эвакуации жемчужины советской энергетики – Днепровской гидроэлектростанции имени В. И. Ленина… Верховным главнокомандованием было дано задание советским войскам Юго-западного фронта укрепиться на рубеже реки Днепр и задержать противника. В этих целях в крайнем случае взорвать плотину Днепровской гидростанции, чтобы вражеские войска не смогли с ходу перейти на левый берег реки и занять важный промышленный центр.

Мне было поручено проследить за тем, чтобы на гидростанции все было подготовлено для взрыва, а сам взрыв сделан тогда, когда наши отступающие войска перейдут на левый берег Днепра. Вместе с работниками Наркомата электростанций и Днепрэнерго я обсудил, как лучше выполнить это важное и тяжелое, особенно для нас, энергетиков, задание. Надо было устроить такой взрыв, чтобы он помешал немецким войскам использовать плотину для переброски своих сил и техники, а с другой стороны оставить возможность после окончания войны быстрого восстановления гидростанции. Было решено заложить взрывчатку в верхнюю потерну (тоннель в теле плотины, соединяющий правый и левый берега). Место закладки взрывчатки отделить с обеих сторон мешками с песком, чтобы взрывная волна пошла в нужном направлении и разрушила только несколько пролетов сливной части плотины, а вместе с ней – и мостовой переход…

Днепрогэс имел сильную военную охрану и зенитную оборону. Накануне рокового дня, когда пришлось подорвать плотину, город Запорожье сильно бомбили немецкие самолеты, но зенитная оборона не позволила противнику прицельно бросать бомбы на электростанцию и плотину. Вечером этого же дня, после очередного воздушного налета, неожиданно начался обстрел района электростанции из минометов. Это было совсем неожиданно, так как советские войска удерживали противника еще в нескольких десятках километров западнее. Оказалось, что во время отвлекающей бомбардировки города воздушный десант противника высадился на острове Хортица, примерно в трех километрах от плотины. Очевидно, командование немецких войск хотело занять Днепрогэс неповрежденным и хотело это сделать с помощью парашютистов…

Во второй половине дня, когда почти была закончена укладка взрывчатки, прибыл представитель штаба фронта, который вручил представителям военного командования на Днепрогэсе телеграмму главнокомандующего войсками Юго-западного направления маршала С. М. Буденного, уточнявшую срок взрыва. В ней было указано, что в случае опасности занятия плотины немцами, она должна быть выведена из строя.

Смеркалось, через потерну перешли на левый берег бойцы, так как сверху по плотине проходить было уже нельзя, ибо она была под сильным артиллерийским огнем противника.

Вдруг обстрел прекратился и наступила гнетущая тишина, которая при неизвестности обстановки действовала на нервы наших людей хуже, чем обстрел…

Настал момент, когда командир воинской части, обороняющей Днепрогэс, замкнул контакты аккумуляторной батареи, глухой взрыв потряс плотину… Взрывом… было разрушено несколько пролетов сливной части плотины. При взрыве погибли не только гитлеровцы, находившиеся на плотине, но, и при быстром подъеме воды ниже электростанции, в днепровских плавнях правого берега, было затоплено немало войск и вооружения противника, готовившегося к переправе на левый берег… С болью в сердце и надеждой на скорое возвращение к берегам Днепра уходили работники электростанции глубокой ночью на Восток…

В течение дня (Речь идет о 18 августа 1941 г. – В. Г.) я несколько раз по телефону проверял положение дела на Днепрогэсе. Вечером, примерно часов в пять, я позвонил секретарю обкома. Он мне сообщил, что на правом берегу у плотины появились немецкие танки и плотину взорвали… Поздно ночью я был в ЦК и доложил И. В. Сталину, что плотина Днепрогэса взорвана. Он ответил, что вовремя сделали и тем самым остановили продвижение немцев на этом участке фронта".

Спрессованная во времени судьба страны удивительным образом переплелась с биографией Первухина. Чтобы понять, сколько было сделано этим человеком, достаточно перечислить области приложения его сил и таланта: министр химической промышленности, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель Госэкономкомиссии, министр среднего машиностроения, председатель Госкомитета по внешнеэкономическим связям. Не обошли стороной М. Г. Первухина и не продуманные кадровые эксперименты Н. С. Хрущева. Усмотрев в выдающемся хозяйственнике сочувствующего так называемой "антипартийной группе", первый секретарь ЦК КПСС не нашел ничего лучшего, как отправить Первухина в феврале 1958 г. послом в ГДР, где он проработал до декабря 1962 г. На протяжении всей карьеры М. Г. Первухина неоднократно возвращали в область электроэнергетики. С марта по декабрь 1953 г. он работал в должности министра объединенного Министерства электростанций и электропромышленности. С 1954 г. он как заместитель председателя Совета Министров курировал эту отрасль. После возвращения из ГДР он возглавил Отдел энергетики и электрификации Совета народного хозяйства СССР. Когда в ноябре 1965 г. Первухина перевели в Госплан СССР на должность руководителя Отдела территориального планирования и размещения производительных сил, приоритетным направлением его деятельности вновь стала электроэнергетика.

Среди всех участков работы М. Г. Первухина главным, несомненно, является "атомный проект". Вклад крупнейшего хозяйственника в развитие обороноспособности страны велик. Его заслуги достойно оценены высшим руководством страны: в октябре 1949 г. ему было присвоено звание Героя Социалистического труда.

Имя Михаила Георгиевича Первухина занимает одно из первых мест в ряду блестящей плеяды хозяйственных руководителей Советского Союза 1930–1960-х гг. – времени наивысшего расцвета и могущества страны. Яркий жизненный путь Михаила Георгиевича мало изучен и ждет профессионального и объективного исследования.