Пако Рабан

Пако Рабан, человек с неординарным мышлением и оригинальным взглядом на моду, своим творчеством он подтверждает тезис о том, что одежда – прежде всеего материальная оболочка, которая может быть сделана из чего угодно, для кого угодно и иметь любую форму. Как говорят французские журналисты, с него начались скандалы в высокой моде, но и ее будущее. Все еще помнят его металлические платья, в которых щеголяла героиня фильма «Искатели приключений», кольчуги из металлического трико, а также его корсажи из картона и кожи. С него началось отвержение моды как диктата, превращение ее в искусство, создание моделей, достойных того, чтобы занять место в музее. И сегодня высокая мода без него немыслима, без этого испанского гения, который работает ради славы Франции.

Пако Рабан стал современным благодаря тому, что восстал против предрассудков, господствовавших в то время, и разработал метод, с помощью которого пробивает путь из настоящего в будущее. Мода для этого баска – нечто большее, чем показы коллекций на каждый сезон. Главное для него – внедрять немыслимые, иногда неподходящие для ношения материалы, которые он, в соответствии со своим авангардизмом, представлял как материалы будущего. Именно эта сторона его творчества впечатляет меня и вдохновляет на собственные эксперименты.

Пако Рабан – художник, для которого осуществленный предмет художественного творчества всегда появляется в результате мучений и лихорадочного напряжения. Это художник, почитемый международной общественностью, модели которого заняли место в музеях Филадельфии и Нью-Йорка. Его первая коллекция под названием «12 платьев, непригодных для ношения» вызвала восторг публики своим молодежным духом подстрекательства. А сегодня его бунтарство стало более зрелым и рафинированным...

Пако Рабан закончил Художественную академию и, будучи еще студентом, изготавливал аксессуары для Пату и Ланвена. Этот человек спокоен в быстро меняющейся панораме мод, но всегда смотрит лет на двадцать вперед. Сын испанского народа, которому французское правительство уже более сорока раз предлагало французский паспорт, всегда отказывался, чтобы не огорчать родителей. Живет во Франции, но в нем много испанских черт, и прежде всего – стремление к чрезмерности. О своем характере Пако Рабан говорит: «Мой менталитет – двойной, основа моя – испанская, а внешняя моя культура – французская. Французская культура – это критерий. Французы – это „холодная вода“. И наоборот, испанцы загораются предметом или идеей, идет ли речь о политике или о творчестве. Я очень легко воспламеняюсь и горю, хотя у меня уравновешенный характер. Эти две составляющие моего характера идут вместе».

Журналисты очень часто называют его авангардистом в моде, но сам Пако говорит так: «Нет, я не авангардный творец. Какой ужас! Единственное, к чему я всегда стремился – это быть современным, принадлежать к своей эпохе, пользоваться материалами, которые предлагает современная технология: пластмасса, бумага, новые волокна... Моя мама, которая заведовала ателье по пошиву Баленсиаги, была очень смелой женщиной, носила короткие юбки в то время, когда никто их не носил, и часто говорила мне: „Никого не копируй. Не делай того, что делают другие портные, не обращайся к прошлому.“ Но слова матери Пако Рабан принял во внимание не полностью, потому что создавал платья в стиле эпохи Наполеона III. Очевидно, на него повлиял пример Кристиана Лакруа, который предлагал кринолины как последнее открытие французской моды.

В 60-е годы стиль Рабана характеризуется появлением платьев из алюминия, в которых женщина больше была похожа на скульптуру, чем на живое существо. Этот факт Пако Рабан объясняет так: «Я не стремлюсь превратить женщину в скульптуру. Не совсем так. Я бы хотел, чтобы перед взором чрезмерно гордого мужчины женщина предстала в образе воительницы. Этого требует движение за равноправие. Я одел ее в кольчугу, снабдил шпагой и кинжалом – ради идеи о том, что свободу нужно завоевывать». Это не новая версия женщины-вещи, уверяет нас великий мастер. «Женщина-вещь ходила на высоких каблуках, в корсаже, в широкой юбке, была необходима мужчине, который помогал ей одеваться. В противовес этому образу женщина в кольчуге привлекательна, но не является объектом атаки. Никто не может совершить над ней насилие, в отличие от женщин в платьях, которые можно разорвать. Много чего говорили о моих моделях, но я никогда не делал женщин смешными...»

В 1964 году Пако Рабан одел женщин в пластмассу, металл, золото, целлофан, и в наступившем двадцать первом веке продолжает искать свой философский камень. «Моя жизнь – говорит он – проходит в поисках нового материала, материала будущего... Уже не верю ни в форму, ни в линии, но слепо верю в технику, которая даст новый материал. Еще нужно принять во внимание головокружительный темп нашей жизни и успеть – как Поль Пуаре в начале века освободил женщин от корсетов – создать „срочные платья“, соответствующие женской революции, которая еще впереди...»

Творчество Пако Рабана столь необычнно, что трудно определить его специальность: ремесленник он, скульптор или кутюрье. «Бесспорно, я – кутюрье, так как шью и создаю уникальную одежду, но в сущности считаю себя ремесленником, поскольку мои руки – это мои инструменты. Своими руками рисую коллекцию, крою и шью вручную более десяти моделей из нее».

Несмотря на то, что с конца 80-х годов двадцатого века высокая мода переживает кризис, Пако Рабан остается одним из ее столпов и верит в будущее. «Высокая моа должна существовать, – говорит великий кутюрье, – хотя она уже не знаменует собой моду века. Двадцать лет назад высокая мода определяла одежду улицы. Сегодня время определяют молодые творцы. На улице Охо, Гольтье, а не Сен-Лоран. Но высокая мода необходима как мечта. Без мечты общество умирает, шик нужен для любой уравновешенной цивилизации. Думаю, что каждое человеческое существо должно стремиться к недоступным вещам, в противном случае можно просто умереть со скуки».

Как-то один журналист спросил Пако Рабана, каковы самые коварные враги или преграды для творца моды. Ответ был достоин восхищения: «Самые коварные враги находятся не снаружи. Самый коварный враг человека – в нем самом, внутри него. В моем случае – это моя посредственность», – говорит он. Образец скромности – когда талантливый человек говорит, что он ремесленник. «Вот такие мы, люди, противоречивые: испытываем желание удивить мир и в то же время чувствуем душевную пустоту. Нужно все время бороться с собой; я каждый день рисую и рву нарисованное, потому что с возрастом чувство критики становится все острее. Молодой человек, энтузиаст, чувствует себя способным на все и делает что угодно. Сегодня я уже не могу, как двадцать лет назад, совершать глупости ради эксперимента. Зрелость может быть самым коварным врагом творца, а может быть и лучшим другом. Взять хотя бы желание провоцировать публику, которое с возрастом сходит на нет. Для меня провокаторство – вопрос не возраста, а эпохи, исторического контекста. Во времена моей молодости эпоха была консервативной, и быть провокатором было очень легко, но сегодня, я думаю, уже ничто не может удивить людей. Все мы сыты по горло стандартными „гениальностями“. Людям надоели бесконечные эксперименты некоторых модельеров, которые, например, одевают мужчин в юбки. Некоторые мои модели из прошлого сезона вызвали бы скандал у публики 70-х годов. Просто изменилась эпоха, а не я...»

Скромности Пако Рабана можно только удивляться. Его имя фигурирует во всех энциклопедиях, его называют мифом, а он говорит: «Нет, я не миф – это было бы ужасно. Я просто ремесленник, который старается делать свою работу как можно лучше. В сущности, я чувствую себя глубоко несчастным человеком, потому, что после стольких поисков все еще не открыл современную формулу моды и не стал оттличительным знаком эпохи, как Пуаре и Баленсиага. Мне становится дурно, когда сравнивают Лакруа с Баленсиагой. Новый Баленсиага еще не родился. Я не отметил собой эпоху. Успею ли однажды? Не знаю. Но поиски приносят мне удовольствие».

Как истинный испанец, человек горячей южной крови, Пако Рабан считает: для того, чтобы творить, нужно страстно все любить: мир, свою работу... «Я люблю свою работу, как и 25 лет назад, и всегда буду ее любить, потому что горжусь ею!»