Одиночество любви повесть Куприна Гранатовый браслет

Одиночество любви повесть Куприна Гранатовый браслет

Одиночество любви повесть Куприна 8220 Гранатовый браслет 8221

“Гранатовый браслет” — повесть о любви. Труд над повестью повлиял на душевное состояние Александра Ивановича Куприна. Главный герой “Гранатового браслета” — незначительный чиновник с фамилией Желтков, безнадежно и безответно влюбленный в княгиню Веру, жену предводителя дворянства. Желтков подписывает свои письма к ней только инициалами “Г.С.Ж.”. Драма случается, когда в день ее ангела он дарит Вере в знак своей любви старинную семейную реликвию — гранатовый браслет. Желтков повествует в письме об уникальных свойствах одного из гранатов: “Посередине, между большими камнями, Вы увидите один зеленый. Это весьма редкий сорт граната — зеленый гранат. По старинному преданию, сохранившемуся в нашей семье, он имеет свойство сообщать дар предвидения носящим его женщинам и отгоняет от них тяжелые мысли, мужчин же охраняет от насильственной смерти… Вы можете сейчас же выбросить эту смешную игрушку, но — я буду счастлив и тем, что к ней прикасались Ваши руки”.

У княгини Веры “прежняя страстная любовь к мужу давно уже перешла в чувство прочной, верной, истинной дружбы”, не питает она каких-либо сильных чувств и к своему загадочному поклоннику. Однако такое внимание ей до некоторой степени льстит. Вера думает, что письма Желткова — всего лишь невинная шутка. Она не придает им того значения, которое придает ее брат Николай Николаевич Мирза-Булат-Тугановский, товарищ прокурора. Он, как и другие столпы местного светского общества, расценивает присылку браслета как нарушение всех и всяческих приличий. Николай Николаевич устанавливает личность бедного влюбленного и вместе с мужем Веры, князем Василием Львовичем, приходит на квартиру к Желткову. Они делают ему унизительный выговор: “…Последним вашим поступком, именно присылкой этого вот самого гранатового браслета, вы переступили те границы, где кончается наше терпение. Понимаете? — кончается. Я от вас не скрою, что первой нашей мыслью была обратиться к помощи власти, но мы не сделали этого, и я очень рад, что не сделали, потому что… я сразу угадал в вас благородного человека”. Однако игру в благородство товарищ прокурора продолжал недолго, и Николай Николаевич зловеще проговаривается: “Видите ли, милый мой, эта мера от вас никогда не уйдет… Врываться в чужое семейство…” Люди типа Тугановского не верят в чистую, платоническую любовь Желткова, подозревая его в пошлейшем адюльтере. Он же говорит Вериному мужу: “Я знаю, что не в силах разлюбить ее никогда…” Желтков не смог даже увидеться в последний раз со своей возлюбленной, та лишь заявила в телефонном разговоре, что ей эта история уже надоела. И Желтков написал Вере прощальное письмо: “Я не виноват, Вера Николаевна, что Богу было угодно послать мне, как громадное счастье, любовь к Вам. Случилось так, что меня не интересует в жизни ничто: ни политика, ни наука, ни философия, ни забота о будущем счастье людей — для меня вся жизнь заключается только в Вас. Я теперь чувствую, что каким-то неудобным клином врезался в Вашу жизнь. Если можете, простите меня за это. Сегодня я уезжаю и никогда не вернусь, и ничто Вам обо мне не напомнит.

Я бесконечно благодарен Вам только за то, что Вы существуете. Я проверял себя — это не болезнь, не маниакальная идея — это любовь, которою Богу было угодно за что-то меня вознаградить.

Пусть я был смешон в Ваших глазах и в глазах Вашего брата… Уходя, я в восторге говорю: “Да святится имя твое”.

Восемь лет тому назад я увидел Вас в цирке, в ложе, и тогда же в первую секунду я сказал себе: я ее люблю потому, что на свете нет ничего похожего на нее, нет ничего лучше, нет ни зверя, ни растения, ни звезды, ни человека прекраснее Вас и нежнее. В Вас как будто бы воплотилась вся красота земли…”

Любовь для героя — это в том числе и лекарство от одиночества. Ведь ничего в жизни, кроме любви к Вере, для него фактически не существует — ни друзей, ни иных женщин, ни семьи, ни науки, ни философии, ни служебной карьеры. К тому же, чтобы сделать новую оправу для браслета, Желтков растратил казенные деньги, и ему грозил суд. Однако не растрата стала причиной самоубийства героя купринской повести. Покончить с собой его вынудило сознание, что невозможность более видеть ту единственную, которую любил, оставит его теперь уже в полном, абсолютном одиночестве.

Вера Николаевна чувствует трагический конец Желткова. Еще до получения конечного письма она предупреждает мужа: “…Я знаю, что этот человек убьет себя”. Она, уже после самоубийства Желткова, едет на квартиру, где он жил, и узнает, что покойный просил хозяйку передать: “Если случится, что я умру и придет поглядеть на меня какая-нибудь дама, то скажите ей, что у Бетховена самое лучшее произведение — “Аппассионата” (название этой сонаты и стало эпиграфом к “Гранатовому браслету”).

Княгиня понимает свою вину перед умершим — не оттолкни она его грубо, возможно, не совершилось бы непоправимого. Супруга и брата, которые в большей степени способствовали происшедшему, Вера Николаевна после возвращения от желтковской хозяйки не могла видеть. Она осознает, что почти настолько же одинока, как и человек, преданно и самозабвенно любивший ее. И только лишь, когда услышит бетховенскую “Аппассионату” в исполнении известной пианистки, чувствует, словно с ней объясняется подаривший гранатовый браслет: “Ты, ты и люди; которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты была прекрасна. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою — слава тебе”. И сквозь рыдания княгини музыка будто бы посылала ей успокоение: “Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко”. И разумом и душой она постигает, что прощена им, начинает осознавать, будто и на самом деле питала нежные чувства к Желткову, однако в свое время в том сознаться не могла.