Леонардо да Винчи

Подчиняясьжадному своему влечению, желаю увидеть великое множество разнообразных истранных форм, произведенных искусной природой, блуждая среди темных скал, яподошел ко входу в большую пещеру. На мгновение я остановился перед нейпораженный… Я наклонился вперед, чтобы разглядеть, что происходит там вглубине, но великая темнота мешала мне. Так пробыл я некоторое время. Внезапново мне пробудилось два чувства: страх и желание; страх перед грозной и темнойпещерой, желание увидеть, нет ли чего-то чудесного в ее глубине.

Такпишет о себе Леонардо да Винчи. Не запечатлен ли в этих строках жизненный путь,умственная устремленность, грандиозные поиски и художественное творчество этогочеловека, одного из величайших гениев мировой истории?

Посвидетельству Вазари, он «своей наружностью, являющей высшую красоту, возвращалясность каждой опечаленной душе». Но во всем, что мы знаем о жизни Леонардо,нет как бы самой личной жизни: ни семейного очага, ни счастья, ни радости илигоря от общения с другими людьми. Нет и гражданского пафоса: бурлящий котел,который представляла собой тогдашняя Италия, раздираемая противоречиями, необжигает Леонардо да Винчи, как будто бы никак не тревожит ни сердца его, нидум. А между тем нет, быть может, жизни более страстной, более огненной, чемжизнь этого человека.

Познатьи в познании овладеть миром видимым и невидимым, тем, что кроется в темнойпещере. Ибо человек универсален. Познать опытом и овладеть в творчестве, ибодля человека небо не «слишком высоко», а центр земли не «слишком глубок» ичеловек должен уподобиться сам той силе, той энергии, которую в покорномневедении он так долго называл богом. Власть через познание. Какая упоительнаямечта, пьянящая страсть! Этой страстью был одержим Леонардо, и в сердце его и вуме она вступала, вероятно, в единоборство со смущением, порождаемым темнымиглубинами чудесной пещеры. Человеку суждено потревожить их. Но не поглотят лиони его самого за такую дерзость?

Леонардода Винчи сознавал всеобъемлемость своего ума и художественного гения. Шаг зашагом, подчиняясь своему влечению, его исследовательская мощь прокладывала себепуть во всех областях знания, среди темных скал к таинственной пещере.Бесконечно пленительно искусство Леонардо, на котором лежит печать тайны.

Леонардода Винчи родился в 1452г. в селении Анкиано, около города Винчи, у подножияАлбанских гор, на полпути между Флоренцией и Пизой.

Величественныйпейзаж открывается в тех местах, где протекало его детство: темные уступы гор,буйная зелень виноградников и туманные дали. Далеко за горами – море, которогоне видно из Анкиано. Затерянное местечко. Но рядом и просторы, и высь.

Леонардобыл внебрачным сыном нотариуса Пьеро да Винчи, который сам был внуком иправнуком нотариусов. Отец, по-видимому, позаботился о его воспитании.

Исключительнаяодаренность будущего великого мастера проявилась очень рано. По словам Вазари,он уже в детстве настолько преуспел в арифметике, что своими вопросами ставил взатруднительное положение преподавателей. Одновременно Леонардо занималсямузыкой, прекрасно играл на лире и «божественно пел импровизации». Однакорисование и лепка больше всего волновали его воображение. Отец отнес егорисунки своему давнишнему другу Андреа Верроккио. Тот изумился и сказал, чтоюный Леонардо должен всецело посвятить себя живописи. В 1466г. Леонардопоступил в качестве ученика во флорентийскую мастерскую Верроккио. Мы видели,что ему суждено было очень скоро затмить прославленного учителя.

Следующийэпизод, подробно описанный Вазари, относится к начальному периодухудожественной деятельности Леонардо.

Как-тоотец принес домой круглый щит, переданный ему приятелем, и попросил сынаукрасить его каким-нибудь изображением по своему вкусу, чтобы доставить этомуприятелю удовольствие. Леонардо нашел щит кривым и шероховатым, тщательновыпрямил и отполировал его, а затем залил гипсом. Затем он натаскал в своюуединенную комнату великое множество хамелеонов, ящериц, сверчков, змей,бабочек, омаров, летучих мышей и других причудливых животных. Вдохновившисьзрелищем этих тварей и воспользовавшись обликом каждой в самых фантастическихсочетаниях, он создал для украшения щита некое страшное чудище, «котороезаставил выползать из темной расщелины скалы, причем из пасти этого чудовищаразливался яд, из глаз вылетал огонь, а из ноздрей – дым».

Работанад щитом так увлекла Леонардо, что «по великой своей любви к искусству» ондаже не замечал жуткого смрада от подыхавших животных.

Когдапочтенный нотариус увидел этот щит, он отшатнулся в ужасе, не веря, что передним всего лишь создание искусного художника. Но Леонардо успокоил его иназидательно пояснил, что эта вещь «как раз отвечает своему назначению…»Впоследствии леонардовский щит попал к миланскому герцогу, который заплатил занего очень дорого.

Многолет спустя, уже на закате жизни, Леонардо, по словам того же Вазари, нацепилящерице «крылья, сделанные из кожи, содранной им с других ящериц, налитыертутью и трепетавшие, когда ящерица двигалась; кроме того, он приделал ейглаза, рога и бороду, приручил ее и держал в коробке; все друзья, которым он еепоказывал, от страха пускались наутек».

Онхочет познать тайны и силы природы, подчас зловещие, смертоносные. Через полноепознание природы хочет стать ее властителем. В своих поисках он преодолеваетотвращение и страх.

Страстьк фантастическому характерна для Леонардо да Винчи – от отроческих лет и досамой смерти. И когда эта мощь наполняла все его существо, он творил великиедела.

Творчество Леонардо да Винчи. «Мадонна сцветком».

Художественноенаследие Леонардо да Винчи количественно невелико. Высказывалось мнение, чтоего увлечения естественными науками и инженерным делом помешали егоплодовитости в искусстве. Однако анонимный биограф, его современник, указывает,что Леонардо «имел превосходнейшие замыслы, но создал немного вещей в красках,потому что, как говорят, никогда не был доволен собой». Это подтверждает иВазари, согласно которому препятствия лежали в самой душе Леонардо –«величайшей и необыкновеннейшей… она именно побуждала его искать превосходстванад совершенством, так что всякое произведение его замедлялось от избыткажеланий».

Ужепервый флорентийский период деятельности Леонардо, после окончания учения уВерроккио, отмечен его попытками проявить свои дарования на многих поприщах:архитектурные чертежи, проект канала, соединяющего Пизу с Флоренцией, рисункимельниц, сукновальных машин и снарядов, приводимых в движение силою воды. Кэтому же периоду относится его маленькая картина «Мадонна с цветком».

КогдаЛеонардо писал ее, ему было двадцать шесть лет. К этому времени художник обрелуже совершенное мастерство в великом искусстве живописи, которое он ставил вышевсех прочих.

«Мадоннас цветком» – это хронологически первая мадонна, образ которой внутренне лишенкакой-либо святости. Перед нами всего лишь юная мать, играющая со своимребенком. Вечная прелесть и поэзия материнства. В этом бесконечное очарованиекартины.

Всепоглощающее стремление к истине

Герценочень хорошо сказал о подвижниках юной науки эпохи Возрождения, которые вборьбе с пережитками средневековья открыли человеческому уму новые горизонты:

«Главныйхарактер этих великих деятелей состоит в живом, верном чувстве тесноты,неудовлетворенности в замкнутом круге современной им жизни, во всепоглощающемстремлении к истине, в каком-то даре предвидения».

Здеськаждое слово применимо к Леонардо да Винчи. Некоторые исследователи его жизнииспытывали подчас смущение. Как этот гений мог предлагать свои услуги исобственной родине – Флоренции, и ее злейшим врагам? Как мог служить при этомЦезарю Борджиа, одному из самых жестоких властителей того времени? Не нужнозатушевывать этих фактов, хотя сложность и шаткость политического устройстватогдашней Италии как-то объясняют такую неустойчивость Леонардо. Но этот жечеловек словами, дышащими неотразимой искренностью, так определял сам цели ивозможности, открывающиеся тому, кто того достоин:

«Скореелишиться движения, чем устать… Все труды не способны утомить… Руки, в которыеподобно снежным хлопьям, сыплются дукаты и драгоценные камни, никогда неустанут служить, но это служение только ради пользы, а не ради выгоды…»

Онзнал, что природа сделала его творцом, первооткрывателем, призванным послужитьмощным рычагом тому процессу, который мы ныне называем прогрессом. Но чтобыполностью проявить свои возможности, ему надлежало обеспечить для своейдеятельности наиболее благоприятные условия в уделенный ему для жизни срок. Вотпочему он стучался во все двери, предлагал услуги каждому, кто мог помочь ему вего великих делах, угождал и «своим», итальянским тиранам, и чужеземнымгосударям; когда надо было – подлаживаться под их вкусы, ибо взамен рассчитывална поддержку в своем действенном и «всепоглощающем стремлении к истине».

Такслучилось уже в ранний период деятельности Леонардо да Винчи. Флоренция тоговремени не дала ему того, на что он мог рассчитывать. Как мы знаем, сам ЛоренцоВеликолепный и его двор превыше всего ценили живопись Боттичелли. Мощь исвобода Леонардо смущали их своей новизной. А замыслы его в градостроительствеи инженерном деле казались слишком смелыми, несбыточными. Похоже, что Лоренцоболее всего ценил в Леонардо музыканта, действительно наслаждаясь его игрой налире.

Ивот Леонардо обращается к другому властителю – Людовику Моро, который правитМиланом. Милан ведет в это время войну с Венецией. И потому Леонардо в первуюочередь старается убедить миланского герцога, что может быть полезен ему ввоенном деле.

Посвидетельству современников, Леонардо был прекрасен собой, пропорциональносложен, изящен, с привлекательным лицом. Одевался щегольски, носил красныйплащ, доходивший до колен, хотя в моде были длинные одежды. До середины грудиниспадала его прекрасная борода, вьющаяся и хорошо расчесанная. Он былобворожителен в беседе и привлекал к себе человеческие сердца.

Дажекогда он сравнительно мало зарабатывал, всегда держал лошадей, которых любилбольше всех других животных.

Мызнаем также, что он постоянно рисовал и записывал.

Донас дошло около семи тысяч страниц, покрытых записями или рисунками Леонардо.

Одиниз первых исследователей этих рукописных сокровищ отмечал в изумлении: «Здесьесть все: физика, математика, астрономия, история, философия, новеллы,механика. Словом – это чудо, но написано навыворот, так дьявольски, что не одинраз я тратил целое утро, чтобы понять и скопировать две или три странички».

Делов том, что Леонардо писал справа налево, так что читать его труды нужно взеркале. По некоторым свидетельствам, он был левшой, по другим – одинаково владелобеими руками. Как бы то ни было, такое его письмо еще усугубляет тот ореолтаинственности, которым он окружал себя и которым отмечено все его творчество.

Писалне по-латыни, как прославленнейшие гуманисты, его современники, которые в своемлюбовании классической древностью нередко теряли связь с действительностью, аживым, сочным, образным, порой простонародным итальянским языком.

Да,эти манускрипты – подлинное чудо. Гениальными рисунками, перед которыми у нас,точно также как некогда у современников, дух захватывает от восхищения,Леонардо да Винчи иллюстрировал великие мысли, острейшие наблюдения, глубокие,изумляющие нас провидения.

Леонардоугадал многое, что не знали еще люди, которые в XIX в. стали изучать егозаписи. Он знал, что человек полетит, и сам, по-видимому, рассчитывал совершитьполет с Монте Чечери (горы Лебедя).

«Идеальныйгород» – одна из тем многих рисунков и записей Леонардо. В таком городе,указывал он, улицы должны быть проложены на разных уровнях, причем только понижним будут ездить повозки и прочие грузовые телеги, а от нечистот город будеточищаться по подземным проходам, проложенным от арки до арки.

Любопытствоего было безгранично. Он доискивался причины всякого явления, даженезначительного, ибо и такое могло открыть новые просторы познанию.

Каковыже были результаты всех этих вопросов, наблюдений упорнейших поисков причины иследствия, разумного основания, т. е. закономерности явлений?

Леонардопервым сделал попытку определить силу света в зависимости от расстояния. Егозаписки содержат первые возникшие в человеческом уме догадки о волновой теориисвета.

Найденныеим, подчас на высоких горах, остатки морских животных явились для негодоказательством перемещения суши и моря, и он первый категорически отвергбиблейское представление о времени существования мира.

Леонардовскрывал трупы людей и животных, и его многочисленные анатомические этюдыпоражают нас своей точностью, беспримерными в те времена познаниями. Он первыйопределил число позвонков в крестце у человека. Он хотел знать, как начинаетсяи как кончается жизнь, и проделывал опыты с лягушками, у которых удалял головуи сердце и прокалывал спинной мозг. А некоторые его зарисовки фиксируют биениесердца свиньи, проколотого длинной шпилькой.

Егоинтересовала подвижность человеческого лица, отражающая подвижностьчеловеческой души, и он стремился изучить во всех подробностях эту подвижность.Он писал: «Тот, кто смеется, не отличается от того, кто плачет, ни глазами, ниртом, ни щеками, только бровями, которые соединяются у плачущего и поднимаютсяу смеющегося».

Ноэто наблюдение опять-таки надо было проверить опытом. И вот что, по дошедшемудо нас свидетельству, делает Леонардо.

Однажды,задумав изобразить смеющихся, он выбрал несколько человек и, близко сойдясь с ними,пригласил их на пиршество со своими друзьями. Когда они собрались, он подсел кним и стал рассказывать им самые нелепые и смешные вещи. Все хохотали, а самхудожник следил за тем, что делалось с этими людьми под влиянием его рассказов,и запечатлевал все это в своей памяти.

Послеухода гостей Леонардо да Винчи удалился в рабочую комнату и воспроизвел их стаким совершенством, что рисунок его заставлял зрителей смеяться не меньше, чемсмеялись живые модели, слушая его рассказы.

Но,изучая человека как анатом, как философ, как художник, как относился к немуЛеонардо? Страшнейшие формы уродства изображены в его рисунках с такойпоразительной силой, что кажется порой: он радуется уродству, торжествующевыискивает его в человеке. А между тем сколь пленительны образы, созданные егокистью! Словно первые – это лишь упражнения в великой науке познания, а вторые– плоды этого познания во всей его красоте.

Всвоих записках Леонардо дает исчерпывающий ответ на вопрос, как он относился клюдям:

«Иесли найдутся среди людей такие, которые обладают добрыми качествами идостоинствами, не гоните их от себя, воздайте им честь, чтобы не нужно им былобежать в пустынные пещеры и другие уединенные места, спасаясь от ваших козней!»

Живопись – царица искусств

Средивсех искусств да, пожалуй, среди всех дел человеческих Леонардо ставит напервое место живопись. Ибо, указывает он, живописец является «властелиномвсякого рода людей и всех вещей». Это – неотразимое свидетельство глубокойубежденности одного из величайших живописцев, когда-либо живших на свете, ввеличии и всепокоряющей мощи своего искусства.

Мирпознается через чувства, а глаз – повелитель чувств.

«Глаз,– пишет он, – есть око человеческого тела, через которое человек глядит на свойпуть и наслаждается красотой мира. Благодаря ему душа радуется в своейчеловеческой темнице, без него эта человеческая темница – пытка».

Вдень рождения короля пришел поэт и преподнес ему поэму, восхваляющую егодоблести. Пришел также и живописец с портретом возлюбленной короля. Корольтотчас же обратился от книги к картине. Поэт оскорбился: «О, король! Читай,читай! Ты узнаешь нечто куда более важное, чем может дать тебе эта немаякартина!» Но король ответил ему: «Молчи, поэт! Ты не знаешь, что говоришь!Живопись служит более высокому чувству, чем твое искусство, предназначенное дляслепых. Дай мне вещь, которую я мог бы видеть, а не только слышать».

Междуживописцем и поэтом, пишет еще Леонардо, такая же разница, как между телами,разделенными на части, и телами цельными, ибо поэт показывает тебе тело частьза частью в различное время, а живописец – целиком в одно время.

Амузыка? Опять категорический ответ Леонардо:

«Музыкунельзя назвать иначе, как сестрой живописи, ибо она есть предмет слуха, второгочувства после зрения… Но живопись превосходит музыку и повелевает ею, потомучто не умирает сразу же после своего возникновения, как несчастная музыка».

Новсего этого мало. Живопись, величайшее из искусств, дает в руки того, ктоподлинное ею владеет, царственную власть над природой.

Итак,для Леонардо живопись – высшее деяние человеческого гения, высшее из искусств.Это деяние требует и высшего познания. А познание дается и проверяется опытом.

Ивот опыт открывает Леонардо новые просторы, дали, до него не изведанные вживописи. Он считает, что математика – основа знания. И каждая его живописнаякомпозиция плавно вписывается в геометрическую фигуру. Но зрительное восприятиемира не исчерпывается геометрией, выходит за ее рамки.

Заглянувв бездну времени, которое есть «истребитель вещей», он увидел, что всеизменяется, преображается, что глаз воспринимает лишь то, что рождается передним в данный миг, ибо в следующий время уже совершит свое неизбежное инеобратимое дело.

Иему открылась неустойчивость, текучесть видимого мира. Это открытие Леонардоимело для всей последующей живописи огромное значение. До Леонардо очертанияпредметов приобретали в картине решающее значение. Линия царила в ней, и потомудаже у величайших его предшественников картина кажется подчас раскрашенным рисунком.Леонардо первый покончил с незыблемостью, самодовлеющей властью линии. И назвалэтот переворот в живописи «пропаданием очертаний». Свет и тени, пишет он,должны быть резко разграничены, ибо границы их в большинстве случаев смутны.Иначе образы получатся неуклюжими, лишенными прелести, деревянными.

«Дымчатаясветотень» Леонардо, его знаменитое «сфумато» – это нежный полусвет с мягкойгаммой тонов молочно-серебристых, голубоватых, иногда с зеленоватымипереливами, в которых линия сама становится как бы воздушной.

Масляныекраски были изобретены в Нидерландах, но таящиеся в них новые возможности впередаче света и тени, живописных нюансов, почти незаметных переходов из тона втон были впервые изучены и до конца исследованы Леонардо.

Исчезлилинеарность, графическая жесткость, характерные для флорентийской живописикватроченто. Светотень и «пропадающие очертания» составляют, по Леонардо, самоепревосходное в живописной науке. Но образы его не мимолетны. Крепок их остов, икрепко стоят они на земле. Они бесконечно пленительны, поэтичны, но и не менееполновесны, конкретны.

«Мадоннав гроте» (Париж, Лувр) – первое вполне зрелое произведение Леонардо –утверждает торжество ново-го искусства.

Совершеннаясогласован-ность всех частей, создающая крепко спаянное единое целое. Этоцелое, т. е. совокупность четырех фигур, очертания которых чудесно смягченысветотенью, образует строй-ную пирамиду, плавно и мягко, в полной свободевырастающую перед нами. Взглядами и расположением все фигуры объединенынеразрывно, и это объедине-ние исполнено чарующей гармонии, ибо даже взглядангела, обращенный не к другим фигурам, а к зрителю, как бы усиливает единыймузыкальный аккорд компози-ции. Взгляд этот и улыбка, чуть озаряющая лицоангела, исполнены глубокого и загадочного смысла. Свет и тени создают в картиненекое неповторимое настроение. Наш взгляд уносится в ее глубины, в манящиепросветы среди темных скал, под сенью которых нашли приют фигуры, созданныеЛеонардо. И тайна, леонардовская тайна, сквозит и в их лицах, и в синеватыхрасщелинах, и в полумраке нависших скал. А с каким изяществом, с какимпроникновенным мастерством и с какой любовью расписаны ирисы, фиалки, анемоны,папоротники, всевозможные травы.

«Разветы не видишь, – поучал Леонардо художника, – как много существует животных,деревьев, трав, цветов, какое разнообразие гористых и ровных местностей,потоков, рек, городов…»

«Тайная вечеря»

«Тайнаявечеря» – величайшее творение Леонардо и одно из величайших произведенийживописи всех времен – дошла до нас в полуразрушенном виде.

Этукомпозицию он писал на стене трапезной миланского монастыря Санта Мария деллеГрацие. Стремясь к наибольшей красочной выразительности в стенописи, онпроизвел неудачные эксперименты над красками и грунтом, что и вызвало еебыстрое повреждение. А затем довершили дело грубые реставрации и… солдатыБонапарта. После занятия Милана французами в 1796г. трапезная была превращена вконюшню, испарения конского навоза покрыли живопись густой плесенью, азаходившие в конюшню солдаты забавлялись, швыряя кирпичами в головылеонардовских фигур.

Судьбаоказалась жестокой ко многим творениям великого мастера. А между тем, скольковремени, сколько вдохновенного искусства и сколько пламенной любви вложилЛеонардо в создание этого шедевра.

Но,несмотря на это, даже в полуразрушенном состоянии «Тайная вечеря» производитнеизгладимое впечатление.

Настене, как бы преодолевая ее и унося зрителя в мир гармонии и величественныхвидений, развертывается древняя евангельская драма обманутого доверия. И драмаэта находит свое разрешение в общем порыве, устремленном к главномудействующему лицу – мужу со скорбным лицом, который принимает свершающееся какнеизбежное.

Христостолько что сказал своим ученикам: «Один из вас предаст меня». Предатель сидитвместе с другими; старые мастера изображали Иуду сидящим отдельно, но Леонардовыявил его мрачную обособленность куда более убедительно, тенью окутав егочерты.

Христоспокорен своей судьбе, исполнен сознания жертвенности своего подвига. Егонаклоненная голова с опущенными глазами, жест рук бесконечно прекрасны ивеличавы. Прелестный пейзаж открывается через окно за его фигурой. Христос –центр всей композиции, всего того водоворота страстей, которые бушуют вокруг.Печаль его и спокойствие как бы извечны, закономерны – и в этом глубокий смыслпоказанной драмы.

Увидев«Тайную вечерю» Леонардо, французский король Людовик XII так восхитился ею, чтотолько боязнь испортить великое произведение искусства помешала ему вырезатьчасть стены миланского монастыря, чтобы доставить фреску во Францию.

Утраченные шедевры

Однакогасконские стрелки того же Людовика XII, захватив Милан, безжалостнорасправились с другим великим творением Леонардо: потехи ради расстрелялигигантскую глиняную модель конной статуи миланского герцога Франческо Сфорца,отца Людовико Моро. Эта статуя так и не была отлита в бронзе, потребовавшейсяна пушки. Но и модель ее поражала современников.

Погиблои другое великое творение Леонардо – «Битва при Ангиари», над которой онработал позднее, вернувшись во Флоренцию.

Емуи другому гению Высокого Возрождения Микеланджело Боунаротти было порученоукрасить зал Совета пятисот во дворце Синьории батальными сценами во славупобед, некогда одержанных флорентийцами.

Картоныобоих вызвали восторг современников и были признаны знатоками «школой для всегомира». Но картон Микеланджело, прославляющий выполнение воинского долга,показался флорентийцам более отвечающим патриотическому заданию. Совсем иныемотивы увлекали Леонардо. Но и их воплощение не было им доведено до конца. Егоновые, слишком смелые эксперименты с красками опять не дали желаемогорезультата, и, видя, что фреска начала осыпаться, он сам бросил работу. КартонЛеонардо тоже не дошел до нас. Но, к счастью, в следующем столетии Рубенс,восхитившись этой батальной сценой, воспроизвел ее центральную часть.

Это– клубок человеческих и конских тел, сплетенных в яростной схватке.Смертоносную стихию войны во всем ужасе беспощадного взаимного уничтожения –вот что пожелал запечатлеть в этой картине великий художник. Изобретательстрашнейших орудий «для причинения вреда», он возмечтал показать в живописи ту«цепную реакцию» смерти, которую может породить воля человека, охваченная темпредельным ожесточением, которое Леонардо называет в своих записках «животнымбезумием».

Но,преодолевая кровь и пыль, его гений создает мир гармонии, где зло как бы тонетнавсегда в красоте.

«Джоконда»

«Мнеудалось создать картину действительно божественную». Так отзывался Леонардо даВинчи о женском портрете, который вместе с «Тайной вечерей» считаетсяувенчанием его творчества.

Надэтим сравнительно небольших размеров портретом он проработал четыре года.

Вотчто пишет об этой работе Вазари:

«ВзялсяЛеонардо выполнить для Франческо дель Джокондо портрет Моны Лизы, жены его… Таккак Мона Лиза была очень красива, Леонардо прибег к следующему приему: во времяписания портрета он приглашал музыкантов, которые играли на лире и пели, ишутов, которые постоянно поддерживали в ней веселое настроение». Все это длятого, чтобы меланхолия не исказила ее черты.

Вначале нынешнего века полоумный итальянец похитил из знаменитого Квадратногозала парижского Лувра это сокровище, чтобы вернуть его в Италию и там каждыйдень одному любоваться им, – и эта пропажа была воспринята как подлинная трагедиядля искусства. А какое ликование вызвало затем возвращение «Джоконды» в Лувр!

Этакартина и слава ее – очевидно, ровесницы. Ведь уже Вазари писал о «Моне Лизе»:

«Глазаимеют тот блеск и ту влажность, которые постоянно наблюдаются у живого человека…Нос со своими прекрасными отверстиями, розовыми и нежными, кажется живым. Рот…представляется не сочетанием различных красок, а настоящей плотью… Улыбка стольприятная, что, глядя на этот портрет, испытываешь более божественное, чемчеловеческое, удовольствие… Этот портрет был признан удивительнымпроизведением, ибо сама жизнь не может быть иной».

Леонардосчитал, что живопись «содержит все формы, как существующие, так и несуществующие в природе». Он писал, что «живопись есть творение, создаваемоефантазией». Но в своей великой фантазии, в создании того, чего нет в природе,он исходил из конкретной действительности. Он отталкивался от действительности,чтобы довершать дело природы. Его живопись не подражает природе, а преображаетее, в основе ее не абстрактная фантазия и не эстетические каноны, раз инавсегда кем-то установленные, а все та же природа.

Воценке, которую Вазари дает «Джоконде», – знаменательная, исполнен-наяглубокого смысла градация: все совсем как в действительности, но, гля-дя на этудействитель-ность, испытываешь некое новое высшее наслажде-ние, и кажется, чтосама жизнь не может быть иной. Другими словами: дейст-вительность, обретающаянекое новое качество в красоте, более совершен-ной, чем та, которая обычнодоходит до нашего сознания, красоте, которая есть творение художника,завершающего дело природы. И, наслаждаясь этой красотой, по-новомувос-принимаешь видимый мир, так что веришь: он уже не должен, не может бытьиным.

Этои есть магия великого реалистического искусства Высокого Возрождения. Недаромтак долго трудился Леонардо над «Джокондой» в неустанном стремлении добиться«совершенства над совершенством», и, кажется, он достиг этого.

Непредставить себе композиции более простой и ясной, более завершенной игармоничной. Контуры не исчезли, но опять-таки чудесно смягчены полусветом.Сложенные руки служат как бы пьедесталом образу, а волнующая пристальностьвзгляда заостряется общим спокойствием всей фигуры. Фантастический лунныйпейзаж не случаен: плавные извивы среди высоких скал перекликаются с пальцами вих мерном музыкальном аккорде, и со складками одеяния, и с легкой накидкой наплече Моны Лизы. Все живет и трепещет в ее фигуре, она подлинна, как самажизнь. А на лице ее едва играет улыбка, которая приковывает к себе зрителя силой,действительно неудержимой. Эта улыбка особенно поразительна в контрасте снаправленным на зрителя бесстрастным, словно испытующим взглядом. В них мывидим и мудрость, и лукавство, и высокомерие, знание какой-то тайны, как быопыт всех предыдущих тысячелетий человеческого бытия. Это не радостная улыбка,зовущая к счастью. Это та загадочная улыбка, которая сквозит во всеммироощущении Леонардо, в страхе и желании, которые он испытывал перед входом вглубокую пещеру, манящую его среди высоких скал. И кажется нам, будто этаулыбка разливается по всей картине, обволакивает все тело этой женщины и еевысокий лоб, ее одеяние и лунный пейзаж, чуть пронизывает коричневатую тканьплатья с золотистыми переливами и дымно-изумрудное марево неба и скал.

Этаженщина с властно заигравшей на неподвижном лице улыбкой как бы знает, помнитили предчувствует что-то нам еще недоступное. Она не кажется нам ни красивой,ни любящей, ни милосердной. Но, взглянув на нее, мы попадаем под ее власть.

Ученикии последователи Леонардо много раз старались повторить улыбку Джоконды, так чтоотблеск этой улыбки – как бы отличительная черта всей живописи, в основекоторой «леонардовское начало». Но именно только отблеск.

Леонардовскаяулыбка, одновременно мудрая, лукавая, насмешливая и манящая, часто становитсядаже у лучших из его последователей слащавой, жеманной, порой изысканной, поройдаже очаровательной, но в корне лишенной той неповторимой значительности,которой наделил ее великий кудесник живописи.

Нов образах самого Леонардо она заиграет еще не раз, и все с той же неотразимойсилой, хоть и принимая порой иной оттенок.

Уединенное созерцание

Достоверныхскульптур Леонардо да Винчи не сохранилось совсем. Зато мы располагаем огромнымколичеством его рисунков. Это или отдельные листы, представляющие собойзаконченные графические произведения, или чаще всего наброски, чередующиеся сего записями. Леонардо рисовал не только проекты всевозможных механизмов, но изапечатлевал на бумаге то, что открывал ему в мире его острый, во все проникающийглаз художника и мудреца. Его, пожалуй, можно считать едва ли не самым могучим,самым острым рисовальщиком во всем искусстве итальянского Возрождения, и уже вего время многие, по-видимому, понимали это.

«…Он делал рисунки на бумаге, – пишет Вазари, – с такой виртуозностью и такпрекрасно, что не было художника, который равнялся бы с ним… Рисунком от рукион умел так прекрасно передавать свои замыслы, что побеждал своими темами иприводил в смущение своими идеями самые горделивые таланты… Он делал модели ирисунки, которые показывали возможность с легкостью срывать горы ипробуравливать их проходами от одной поверхности до другой… Он расточалдрагоценное время на изображение сложного сплетения шнурков так, что все онопредставляется непрерывным от одного конца к другому и образует замкнутоецелое».

Этопоследнее замечание Вазари особенно интересно. Возможно, люди XVI в. считали,что знаменитый художник напрасно тратил свое драгоценное время на подобныеупражнения. Но в этом рисунке, где непрерывное сплетение введено в строгиерамки им намеченного порядка, и в тех, где он изображал какие-то вихри илипотоп с разбушевавшимися волнами, самого себя, задумчиво созерцающего эти вихрии этот водоворот, он старался решить или всего лишь поставить вопросы, важнеекоторых, пожалуй, нет в мире: текучесть времени, вечное движение, силы природыв их грозном раскрепощении и надежды подчинить эти силы человеческой воле.

Онрисовал с натуры или создавал образы, рожденные его воображением: вздыбленныхконей, яростные схватки и лик Христа, исполненный кротости и печали; дивныеженские головы и жуткие карикатуры людей с выпученными губами или чудовищноразросшимся носом; черты и жесты приговоренных перед казнью или трупы нависелице; фантастических кровожадных зверей и человеческие тела самыхпрекрасных пропорций; этюды рук, в его передаче столь же выразительных, каклица; деревья вблизи, у которых тщательно выписан каждый лепесток, и деревьявдали, где сквозь дымку видны только их общие очертания. И он рисовал самогосебя.

Леонардода Винчи был живописцем, ваятелем и зодчим, певцом и музыкантом,стихотворцем-импровизатором, теоретиком искусства, театральным постановщиком ибаснописцем, философом и математиком, инженером, механиком-изобретателем,предвестником воздухоплавания, гидротехником и фортификатором, физиком иастрономом, анатомом и оптиком, биологом, геологом, зоологом и ботаником. Но иэтот перечень не исчерпывает его занятий.

Подлиннойславы, всеобщего признания Леонардо добился, закончив глиняную модель коннойстатуи Франческо Сфорца, т. е. когда ему было уже сорок лет. Но и после этогозаказы не посыпались на него, и ему приходилось по-прежнему настойчиводомогаться применения своего искусства и знаний.

Вазарипишет:

«Средиего моделей и рисунков был один, посредством которого он объяснял многимразумным гражданам, стоящим тогда во главе Флоренции, свой план приподнятьфлорентийскую церковь Сан Джиованни. Надо было, не разрушая церкви, подвестипод нее лестницу. И такими убедительными доводами он сопровождал свою мысль,что дело это и впрямь как будто казалось возможным, хотя, расставаясь с ним,каждый внутренне сознавал невозможность такого предприятия.

Этоодна из причин неудачи Леонардо в поисках возможных способов применения своихзнаний: грандиозность замыслов, пугавшая даже самых просвещенных современников,грандиозность, восторгавшая их, но всего лишь как гениальная фантазия, как играума.

Главнымсоперником Леонардо был Микеланджело, и победа в их соревновании оказалась запоследним. При этом Микеланджело старался уколоть Леонардо, дать ему как можнобольнее почувствовать, что он, Микеланджело, превосходит его в реальных,общепризнанных достижениях.

Леонардода Винчи служил разным государям.

Так,Людовико Моро он порадовал представлением под названием «Рай», где по огромномукругу, изображавшему небо, вращались с пением стихов божества планет.

Адля французского короля, в гербе которого лилии, он изготовил льва с хитрыммеханизмом. Лев двигался, шел навстречу королю, вдруг грудь его раскрывалась, ииз нее к ногам короля сыпались лилии.

ПришлосьЛеонардо служить и Цезарю Борджиа, хитроумному политику, но тирану, убийце,вместе с отцом своим папой Александром VI много пролившему крови в надеждедобиться власти над всей Италией. Цезарь приказал оказывать всяческоесодействие своему «славнейшему и приятнейшему приближенному, архитектору игенеральному инженеру Леонардо да Винчи». Леонардо сооружал для негоукрепления, прорывал каналы, украшал его дворцы. Он был в свите Цезаря, когдатот проник в Сингалию под предлогом примирения с находившимися там соперниками.Сохранились записи о тех днях, когда он служил этому страшному человеку.

Последнимпокровителем Леонардо был французский король Франциск I. По его приглашению ужестареющий Леонардо стал при французском дворе подлинным законодателем, вызываявсеобщее почтительное восхищение. По свидетельству Бенвенуто Челлини, ФранцискI заявлял, что «никогда не поверит, чтобы нашелся на свете другой человек,который не только знал бы столько же, сколько Леонардо, в скульптуре, живописии архитектуре, но и был бы, как он, величайшим философом».

Кшестидесяти пяти годам силы Леонардо начали сдавать. Он с трудом двигал правойрукой. Однако продолжал работать, устраивая для двора пышные празднества, ипроектировал соединение Луары и Соны большим каналом.

«Принимаяво внимание уверенность в смерти, но неуверенность в часе оной», Леонардосоставил 23 апреля 1518 г. завещание, точно распорядившись обо всех деталяхсвоих похорон. Умер он в замке Клу, близ Амбуаза, 2 мая 1519 г. шестидесятисеми лет.

Всеего рукописи достались по завещанию Мельци. Тот мало понимал в науках и непривел их в порядок. Рукописи перешли затем к его наследникам и былиразрознены. Как уже сказано, научное их изучение началось более трех столетийспустя после смерти Леонардо. Многое из того, что они заключали, не могло бытьпонято современниками, и потому мы имеем более ясное, чем они, представление овсеобъемлющем гении этого человека.

Список литературы

1.Лев Любимов «Искусство Западной Европы», М., 1982

2.Большая Советская Энциклопедия

3.Мультимедийная энциклопедия «Leonardo da Vinci», E. M. M. E. Interactive, 1996

4. Мультимедийная энциклопедия «Le Louvre. Palace & Paintings», © Montparnasse Multimedia,1995

5.Мультимедийная энциклопедия «ART. История Искусств»