Подлинная народность на страницах поэмы Н. А. Некрасова «Коробейники»

Новым словом в поэзии Некрасова явилась поэма «Коробейники», написанная в 1861 году. Главным ее достоинством явилась народность, раскрытая поэтом со многих сторон. Уже само посвящение: «Другу-приятелю Гавриле Яковлевичу (крестьянину деревни Шоды, Костромской губернии)» — задает тон пове ствованию.

«Коробейники» — о крестьянах и для них; Некрасов мечтал о времени, когда народ будет грамотным и стане читать хорошие книги:

Эх! Эх! Придет ли времечко,

Когда (приди, желанное!..),

Когда мужик не Блюхера

И не милорда глупого —

Белинского и Гоголя

С базара понесет?

Но Николай Алексеевич Некрасов не просто бесплодно мечтал, а своей подвижнической деятельностью и творчеством приближал это время. Хотя произведение предназначалось для массового народного чтения, оно не стало от этого менее замечательным в художественном плане.

Ни о каком упрощении нет и речи. э

Эй, Федорушки! Варварушки!

Отпирайте сундуки!

Выходите к нам, сударушки,

Выносите пятаки!

Жены мужние — молодушки

К коробейникам идут.

Красны девушки-лебедушки

Новины свои несут.

Сам сюжет поэмы выхвачен из народной жизни Гавриле Яковлевичем Захаровым и рассказан автору. Но содержание произведения не ограничивается трагической судьбой коробейников Это эпическая поэма, охватывающая многие стороны народной русской жизни.

Царь дурит — народу горюшко!

Точит русскую казну,

Красит кровью Черно морюшко,

Корабли валит ко дну.

Как видим, в поэме отразились и события русско-турецкой войны. В «Коробейниках» слышится подлинно народное отношение к этому кровавому событию.

Перевод свинцу да олову,

Да удалым молодцам.

Весь народ повесил голову,

Стон стоит по деревням.

Поэма достаточно многопланова, важную роль в ней играет любовь, в которой раскрылись глубины души одного из самых привлекательных женских образов в поэзии Некрасова — крестьянки Катеринушки.

Хорошо было детинушке

Сыпать ласковы слова,

Да трудненько Катеринушке

Парня ждать до Покрова.

«Ой, легка, легка коробушка,

Плеч не режет ремешок!

А всего взяла зазнобушка

Бирюзовый перстенек...»

«Ты женись, женись на мне!

Ни тебе, ни свекру-батюшке

Николи не согрублю,

От свекрови, твоей матушки.

Слово всякое стерплю.

Не дворянка, не купчиха я,

Да и нравом-то смирна.

Буду я невестка тихая.

Работящая жена...»

Любовь вызвала к жизни могучую песенную стихию. Известно, как глубоко вошла в сознание, стала и по бытованию народной чисто литературная некрасовская «Коробушка», по определению А. Блока, «великая песня».

Ой, полна, полна коробушка,

Есть и ситцы и парча.

Пожалей, моя зазнобушка,

Молодецкого плеча!

Выди, выди в рожь высокую!

Там до ночки погожу,

А завижу черноокую —

Все товары разложу...»

Но поэма дает и эпические картины русской жизни с зарисовками помещичьего быта, с массовыми крестьянскими сценами. История о Титушке-ткаче, «Песня убогого странника», пропетая на одной томительной рыдающей ноте с однообразным припевом, органично входят в состав поэмы, которая все время как бы растет изнутри, «обрастая» новыми и новыми эпизодами. Не случайно в основу ее заложен сюжет — путешествие, дающий возможность широко и всесторонне охватить русскую народную жизнь.

Эй вы, купчики-голубчики,

К нам ступайте ночевать!

Ночевали наши купчики,

Утром тронулись опять.

Полегоньку подвигаются,

Накопляют барыши.

Некрасов не идеализирует народную жизнь. Она скудна и сурова, порой драматична. В темном лесу от рук лихого лесника гибнут коробейники.

Коробейники отпрянули,

Бог помилуй — смерть пришла!

Почитай что разом грянули

Два ружейные ствола.

Без словечка Ванька валится,

С криком падает старик...

Это уникальная поэма. В самом ее ритме заложен песенный мотив. Известный русский критик Аполлон Григорьев писал: «Одной этой поэмы достаточно, чтобы убедить каждого, насколько Некрасов поэт почвы, поэт народный, то есть насколько поэзия его «органически связана с жизнью».

Дождик, что ли, собирается,

Ходят по небу бычки,

Вечер пуще надвигается,

Прытче идут мужички.

Пес бежит сторонкой, нюхает,

Поминутно слышит дичь,

Чу! как ухалица ухает,

Чу! ребенком стонет сыч.