Пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам, res judicata и о судебной реформе

Султанов Айдар Рустэмович, начальник юридического управления ОАО «Нижнекамскнефтехим», судья Третейского энергетического суда, член Ассоциации по улучшению жизни и образования

Пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам, являясь процедурой отмены окончательного, вступившего в законную силу судебного решения предполагает, что имеются доказательства, которые ранее не были объективно доступными и которые могут привести к иному результату судебного разбирательства. Эта процедура направлена на восстановление справедливости, достигаемое путем предоставления права субъекту требовать отмены решения в связи с тем, что при разрешении дела суду не были известны важные обстоятельства, которые могли повлиять на его исход.

Возможность отмены решения в этой процедуре зависит от того, смогло ли лицо, обращающееся с соответствующим требованием, доказать то, что действительно обстоятельство является вновь открывшимся, и то, что заявитель требования о пересмотре не имел возможности представить доказательство существования данного обстоятельства до окончания судебного разбирательства и что такое обстоятельство имеет важное значение для разрешения дела.

Поскольку реализация процедуры пересмотра судебного решения по вновь открывшимся обстоятельствам означает отмену решения, вступившего в законную силу, постольку возникает вопрос: не будет ли данная процедура находиться в противоречии с принципом правовой определенности, как он дан в толкованиях Европейского Суда по правам человека (далее ЕСПЧ).

В целом ряде своих решений ЕСПЧ раскрывает содержание этого принципа, ссылаясь при этом на свое Постановление по делу "Брумареску против Румынии" (Brumarescu v. Romania) от 28 октября 1999 г., в котором он установил, что «право на справедливое судебное разбирательство судом, гарантируемое пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно толковаться в свете преамбулы к Конвенции, которая в соответствующей части гласит, что принцип верховенства права является общим наследием Высоких Договаривающихся Сторон. Одним из основополагающих аспектов принципа верховенства права является принцип правовой определенности, который требует, помимо прочего, чтобы в случае вынесения судами окончательного судебного решения оно не подлежало пересмотру». Во многих своих решениях, вынесенных по делам против России, (начиная с дела "Рябых против Российской Федерации"1), ЕСПЧ, раскрывая принцип правовой определенности в приложении к пересмотру судебного дела в порядке надзора, указывал, что принцип правовой определенности предполагает то, что стороны не вправе добиваться пересмотра окончательного и подлежащего исполнению судебного решения лишь в целях пересмотра и вынесения нового решения по делу; что полномочия вышестоящих судов по пересмотру должны осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не для подмены надзора. Пересмотр не должен рассматриваться как замаскированное обжалование, и одна лишь возможность двух взглядов по делу не может служить основанием для пересмотра. Отклонение от этого принципа оправдано, только если это необходимо при наличии существенных и бесспорных обстоятельств.

То есть, отмена вступившего в законную силу решения в порядке пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, может быть предметом проверки ЕСПЧ относительно возможного нарушения принципа правовой определенности при пересмотре вступившего в законную силу решения.

Первым таким делом с участием России, в котором ЕСПЧ проанализировал процедуру пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам и то, как она была применена, было дело «Праведная против РФ».2

ЕСПЧ в данном Постановлении указал, что процедура пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам схожа с подобными процедурами, существующими в других правовых системах многих стран - членов Совета Европы, что данная процедура сама по себе не противоречит принципу правовой определенности в тех случаях, когда она используется для исправления судебных ошибок. Придя к такому выводу, ЕСПЧ изучил, как была применена данная процедура в этом деле, и была ли эта процедура применена способом, совместимым со статьей 6 Конвенции.

Проанализировав ход рассмотрения дела и обстоятельства, заявленные в качестве вновь открывшихся, данных обстоятельствах (в качестве вновь открывшихся обстоятельств было поименовано Разъяснение Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 29 декабря 1999 г. "О применении ограничений, установленных Федеральным законом "О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий" (далее «Разъяснение») ЕСПЧ счел, что заявление Управления Пенсионного фонда от 21 августа 2000 г. о пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам было, в сущности, попыткой заново оспорить результат судебного разбирательства по делу по тем вопросам, которые Управление Пенсионного фонда могло поставить в ходе рассмотрения дела в суде кассационной инстанции, но оно этого не сделало. На этом основании ЕСПЧ счел, что заявление Управления Пенсионного фонда является "завуалированным обжалованием", а не добросовестной попыткой исправить судебную ошибку. Соответственно, удовлетворение заявления об отмене вступившего в законную силу судебного решения, нарушило принцип правовой определенности и право заявителя на "доступ к правосудию", гарантируемое пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

Интересно, что в связи со спором с Праведной Пенсионный фонд РФ даже выпустил письмо,3 в котором он ссылается на принцип res judicata. Там указывается, что судебное постановление, состоявшееся по делу Л.А. Праведной, а именно - решение Заельцовского районного суда города Новосибирска от 12 февраля 2001 года об отказе в удовлетворении заявления истицы о перерасчете размера пенсии, вступило в законную силу и является обязательным для исполнения. В Письме Пенсионного фонда РФ есть замечательные слова о том, что «в соответствии с нормами статьи 118 Конституции Российской Федерации, закрепляющей основополагающий принцип гражданского судопроизводства, правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом. В соответствии с частью второй статьи 13 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации вступившие в законную силу судебные постановления являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, граждан, организаций и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации». Проблема в том только, что данный правильный подход Пенсионный фонд РФ не распространяет на решение от 21 октября 1999 г. Заельцовского районного суда г. Новосибирска, которым было удовлетворено заявление Праведной и которое тоже вступило в законную силу. Что говорит о дискретном применении res judicata государственными органами РФ и вызывает обоснованные сомнения в искренности утверждения Пенсионного фонда РФ об уважении этого принципа.

Из текста письма можно вывести, что ссылка Пенсионного фонда РФ на обязательность судебных актов, была использована лишь для того, чтобы переложить ответственность за исполнение Постановления ЕСПЧ на судебные органы. Хотя также здесь можно увидеть и намерение по неисполнению и обесцениванию Постановления ЕСПЧ. Это видно из указания в письме на то, что решение территориального органа ПФР о перерасчете4 размера пенсии Праведной Л.А. может быть принято только после пересмотра судебными органами постановлений, состоявшихся по данному делу. И далее Пенсионный фонд специально указывает, что Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации не установлен порядок пересмотра постановлений, принятых судебными органами Российской Федерации в связи с признанием их вынесенными с нарушением норм установленных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года.

Однако, на наш взгляд, такой подход государственных органов находится в прямом противоречии с положениями ст. ст. 2, 15, 17, 18 Конституции РФ.

Единственное, с чем мы можем согласиться это с упоминанием Пенсионного фонда РФ, что «законность и обоснованность применения норм материального права (норм Федерального закона от 21 июля 1997 года N 113-ФЗ "О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий") при вынесении постановлений по иску Праведной Л.А. не являлись предметом рассмотрения Европейского Суда по правам человека».

Однако, не можем согласиться с утверждением о том, что Постановление ЕСПЧ от 18 ноября 2004 года не может быть применено при рассмотрении других судебных дел в Российской Федерации. Это заявление мотивировано тем, что в соответствии с конституционными принципами судопроизводства, закрепленными в статьей 120 Конституции Российской Федерации установлено, что судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации. Этот вывод ошибочен, прежде всего, потому, что при помощи данного утверждения Пенсионный фонд РФ пытается сделать вывод о том, что судьи при рассмотрении дел не должны руководствоваться Постановлениями ЕСПЧ.

Еще за полтора года до издания рассматриваемого Письма, Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» указал, что «выполнение постановлений, касающихся РФ, предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, предусмотренных Конвенцией, и последствий этих нарушений для заявителя, а также меры общего характера, чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, следующих из участия России в Конвенции».

Должен ли был Пенсионный фонд РФ знать о данном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ? Конечно же, должен был знать, но проблема здесь не столько об осведомленности Пенсионного фонда РФ при выпуске данного письма, а скорей стоит вопрос о полномочиях Пенсионного фонда РФ давать толкования порядка применения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенции) и исполнения Постановлений ЕСПЧ. Если бы Пенсионный фонд РФ ограничился констатацией того факта, что ЕСПЧ не рассматривал вопрос о правильности расчета пенсии, а лишь правильности процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, то позиция Пенсионного фонда РФ была бы логичной. Однако, давая разъяснения по вопросу обязательности Постановлений ЕСПЧ, Пенсионный фонд РФ не только дал неверное разъяснение, но и вышел за пределы своей компетенции5.

И ссылка в Письме на обращение в Верховный Суд РФ с запросом о разъяснении отнюдь не извиняет Пенсионный фонд РФ. Более того, сам факт обращения в Верховный Суд РФ за разъяснением порождает вопросы о возможности неформального6 обращения государственного органа к суду. Возможность такого обращения государственным органом к высшей судебной инстанции вне процесса, не может породить появление процессуального акта, который был бы обязателен для кого-либо.

Однако, запрос был направлен и Верховный Суд РФ письмом от 12 сентября 2005 г7. дал ответ Пенсионному фонду РФ. В котором указал, что 19 августа 2005 года Президиумом Новосибирского областного суда по жалобе Праведной Л.А. было вынесено постановление, которым отменены определение Заельцовского районного суда г. Новосибирска об отмене судебных постановлений по делу Праведной Л.А. по вновь открывшимся обстоятельствам, а также решение районного суда и определение судебной коллегии по гражданским делам Новосибирского областного суда, которыми впоследствии в удовлетворении требований Праведной Л.А. было отказано. В результате восстановлена законная сила решения Заельцовского районного суда г. Новосибирска от 21 октября 1999 года, вынесенного в пользу Праведной Л.А., которое и подлежит исполнению.

Верховный Суд РФ также указал, что поскольку Европейский Суд по правам человека правильности применения пенсионного законодательства в отношении самой Праведной Л.А. и других пенсионеров не обсуждал, то решение Европейского Суда по правам человека по делу "Праведная против Российской Федерации" на других пенсионеров не распространяется.

Однако, в данном письме Верховного Суда РФ был упущен важный момент. Там не указано было на то, что применение процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам аналогичным образом (как в деле «Праведная против РФ») недопустимо и будет нарушением положений Конвенции. По всей видимости, российские власти все еще полагали допустимым применение процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебных постановлений уже вступивших в законную силу по аналогичным делам, в связи с выпуском разъяснения Министерства труда и социального развития Российской Федерации.

Что, как мы уже писали ранее8 привело к тому, что в том же 2005 году ЕСПЧ принял 7 решений о приемлемости жалоб о нарушениях, аналогичных нарушениям установленных в деле «Праведная против России»: «Булгакова против России» Решение от 05/04/2005 (жалоба № 69524/01), «Кондрашина против России» Решение от 11/10/2005 (жалоба № 69533/01), «Левочкина против России» Решение от 17/11/2005 (жалоба № 944/02), «Смирницкая и другие против России» от 17/11/2005 (жалоба № 852/02), «Волкова и Басова против России» Решение от 17.11.2005 (жалоба № 842/02), «Жуков против России» Решение от 17/11/2005 (жалоба № 560/02).

В настоящее время, данные жалобы уже рассмотрены и вынесены Постановления ЕСПЧ. Полагаем уместным ограничиться рассмотрением лишь еще одного дела - «Булгакова против РФ», поскольку дела достаточно однотипны. В тоже время, комментирование и рассмотрение данных дел, несмотря на их однотипность, все же важно, поскольку федеральные органы исполнительной власти время от времени пытаются дать разъяснения о применении процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с тем, что каким-либо государственным органом дано какое-либо разъяснение.

Так, в Письме Федеральной налоговой службы от 14 сентября 2007 г. N ШС-6-18/716@ "О порядке применения разъяснений Минфина России по вопросам применения законодательства Российской Федерации о налогах и сборах" было указано на то, что положения писем Минфина России, изданных в соответствии с полномочиями, закрепленными за Минфином России статьей 34.2 Налогового кодекса Российской Федерации, в которых выражается позиция Минфина России по конкретным или общим вопросам, содержащимся в индивидуальных и (или) коллективных обращениях граждан и организаций, не могут рассматриваться в качестве устанавливающих обязательные для налоговых органов правила поведения, подлежащие неоднократному применению при осуществлении ими функций налогового контроля. В этом же письме было разъяснено, что арбитражные суды, рассматривающие возникающие в сфере налогов и сборов споры, также не связаны положениями указанных писем, поскольку в соответствии с частью 1 статьи 13 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации подобные письма не входят в круг нормативных правовых актов, применяемых при рассмотрении дел.

Уже сам по себе пассаж о компетенции арбитражных судов, высказанный не в качестве позиции ФНС РФ, а в качестве объектного разъяснения, порождает вопросы, но и на этом ФНС РФ не остановилась. Далее ею было указано, что «в случае принятия судами решений, в основу которых легли разъяснения Минфина России, направленные налогоплательщикам и содержащие позицию не в пользу налоговых органов, налоговым органам надлежит обжаловать такие решения в установленном законодательством Российской Федерации порядке, либо заявлять о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам».

То есть, фактически ФНС РФ предлагает нижестоящим налоговым органам использовать разъяснение Минфина РФ в качестве вновь открывшегося обстоятельства.

Надо отметить, что в деле «Булгакова против РФ» первым вопросом, ответом на который задался ЕСПЧ, был вопрос о том, «может ли документ, изданный после завершения судебного разбирательства, рассматриваться как "вновь открывшееся обстоятельство». Суд обратил внимание на то, что «важно отличать "вновь открывшиеся обстоятельства" от "новых обстоятельств". Им было разъяснено, что обстоятельства, которые касаются дела, существуют на момент судебного разбирательства, остаются скрытыми от судьи и становятся известными только после завершения судебного разбирательства, являются "вновь открывшимися", а обстоятельства, которые касаются дела, но возникают только после завершения судебного разбирательства, являются "новыми". ЕСПЧ пришел к выводу, что в данном деле судом были перепутаны эти понятия.

Однако, в российском праве возможность возобновления производства либо пересмотра вынесенного судебного решения в связи с новыми обстоятельствами ни в ГПК РФ, ни в АПК РФ не предусмотрена. Возобновление производства в связи с новыми обстоятельствами предусмотрено только в УПК РФ. Хотя, конечно же, трудно дать разумное объяснение, почему в процедуре гражданского судопроизводства такая процедура не нашла отражения в процессуальных кодексах.

Впрочем, и в уголовном процессе процедура возобновления в связи с новыми обстоятельствами появилась лишь после провозглашения Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 г. №4-П. Здесь Конституционный Суд РФ установил, что статья 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР противоречила Конституции Российской Федерации в той мере, в какой она ограничивала основания пересмотра уголовных дел лишь ситуацией "вновь открывшихся обстоятельств", тем самым препятствуя исправлению судебных недостатков и ошибок.

В деле «Булгакова против РФ» власти Российской Федерации, ссылаясь на данное Постановление Конституционного Суда РФ, утверждали, что даже если Разъяснение являлось "новым", а не "вновь открывшимся обстоятельством", тем не менее, было возможно возобновить рассмотрение дела. Данное утверждение, сделанное от имени России, на наш взгляд, может быть в последующем интерпретировано, как связывающее Российскую Федерацию обязательством предоставлять своим гражданам права требовать возобновления производства в связи с новыми обстоятельствами. Хотя, конечно же, возможно сказать, что это всего лишь утверждение Уполномоченного РФ при ЕСПЧ, выраженное в состязательных бумагах по конкретному делу. Однако, полагаем, что поскольку, данное лицо действует от имени РФ, оно в силу принципа верховенства права лишено возможности предоставлять недостоверную информацию ЕСПЧ и обязано правдиво сообщать информацию о праве РФ. Соответственно, как минимум последующая практика российских судов, расходящаяся с утверждением Уполномоченного РФ при ЕСПЧ, может быть рассмотрена, как противоречащая официальной позиции РФ, либо, как основание для обвинения Уполномоченного РФ при ЕСПЧ в недобросовестности.

ЕСПЧ не отверг возможности того, что даже, не смотря на то, что в ГПК РФ не было предусмотрено процедуры возобновления производства в связи с новыми обстоятельствами, такая возможность лишь выводилась из Постановления Конституционного Суда Российской Федерации.

В пользу такого подхода свидетельствуют позиции Конституционного Суда РФ, выраженные в Определении №36-0 от 08.02.2001 "По жалобе акционерной компании "Алроса" на нарушение конституционных прав и свобод статьей 333 Гражданского процессуального кодекса РСФСР". На данное Определение Конституционного Суда РФ власти РФ при подготовке меморандума в ЕСПЧ не ссылались, возможно, потому что, несмотря на то, что Конституционный Суд РФ, указывая на то, что когда пересмотр ошибочного судебного решения не может быть осуществлен в обычной процедуре, возможность пересмотра должна быть предоставлена, все же в качестве этой процедуры указывает, процедуру по вновь открывшимся обстоятельствам. Хотя можно утверждать, что Конституционный Суд РФ создал новую процедуру - процедуру пересмотра судебных ошибок9.

Таким образом, ЕСПЧ не оспаривая, того, что может существовать процедура пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в связи с новыми обстоятельствами, совместимая с принципом правовой определенности, выразив сомнение в том, что она была использована в деле Булгаковой, все же задался вторым вопросом: может ли принятие нового акта оправдать отмену первоначального судебного решения.

ЕСПЧ согласился с тем, что судебное решение может потерять свою силу при изменении законодательства. В качестве примера ЕСПЧ указал, что декриминализация законодателем определенных актов может привести к прекращению исполнения судебного решения по уголовному делу, при этом без отмены изначального приговора. Что касается положений пенсионного законодательства, то ему "свойственна изменчивость, и что судебные решения нельзя рассматривать в качестве гарантии от подобных изменений в будущем" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сухобоков против Российской Федерации" (Sukhobokov v. Russia) от 13 апреля 2006 г., жалоба N 75470/01, § 26), даже если такие изменения происходят в ущерб определенному благосостоянию получателей пенсий. ЕСПЧ также указал, что власти Российской Федерации не правы, полагая, что если размер пенсии установлен судебным решением, он не может быть увеличен на основании нового законодательства.

Далее ЕСПЧ разъяснил, что государство не может произвольно вмешиваться в судебный процесс. Так, если власти проиграли дело в суде, но добились возобновления рассмотрения дела, введя новое законодательство с ретроактивным применением, возникает вопрос согласно пункту 1 Статьи 6 Конвенции. Эта проблема - ретроактивное применение нового законодательства - была в центре нескольких дел, таких, как упоминавшееся выше дело "Праведная против Российской Федерации" и дело "Васильев против Российской Федерации" (Vasilyev v. Russia) (см. Постановление Европейского Суда от 13 октября 2005 г., жалоба N 66543/01, § 41)10.

При рассмотрении дела «Булгакова против РФ» ЕСПЧ отметил, что отмена судебного решения от 21 октября 1999 г. не может оправдываться наличием "вновь открывшихся" обстоятельств. Единственной причиной пересмотра урегулированного спора является утверждение «Разъяснения», давшего новое толкование закону, лежащему в основе судебного решения, вынесенного в пользу заявителя.

Решающим моментом в данном деле явилось то, что применение новых правил привело к ретроспективному перерасчету пенсии заявителю, установленной судебным решением от 21 октября 1999 г. По мнению ЕСПЧ установление новых правил должно быть применимо к другим делам в будущем, но не может быть использовано для отмены вступившего в силу судебного решения, путем замены "неверного" юридического толкования закона "правильным".

Таким образом, на основе краткого анализа двух дел, разрешенных ЕСПЧ, можно сделать вывод, что право на справедливое разбирательство в толковании ЕСПЧ допускает пересмотр судебных актов, вступивших в законную силу, как по вновь открывшимся обстоятельствам, так и в связи с новыми обстоятельствами. Но данные процедуры недопустимы, когда они являют собой «скрытое обжалование»11, и когда в качестве вновь открывшихся обстоятельств указывается толкование государственного органа, которому придается ретроактивная сила, распространяющаяся на вступившие в законную силу судебные решения.

К сожалению, из текстов данных Постановлений ЕСПЧ нельзя выявить отношения к возможности пересмотра вступивших в законную силу судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам, где в качестве такого обстоятельства указано на вновь появившееся толкование судебного органа. Получение ответа на такой вопрос было бы актуальным в связи со спорами, возникшими после принятия Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 февраля 2008 г. N 14 "О внесении дополнений в постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.03.2007 N 17 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам".

Из решения ЕСПЧ по делу «Маркс против Бельгии» от 13 июля 1979 года можно узнать мнение ЕСПЧ по вопросу о возможном влиянии решения ЕСПЧ на возможность пересмотра судебных решений, принятых до решения ЕСПЧ. В данном решении отмечает два общих принципа, на которые указал Суд Европейских Сообществ, а именно: "необходимо тщательно учитывать практические последствия любого судебного решения", однако "не следует при этом вредить объективности права и компрометировать его будущее применение, распространяя действие решений на прошедшее время" (решение по делу Дефренн против Сабены от 8 апреля 1976 г. с. 480)12. ЕСПЧ также отметил, что он толкует положение Конвенции с точки зрения условий сегодняшнего дня, однако различия в отношениях к "законным" и "незаконным" детям, например, в вопросах наследственных прав, в течение долгих лет считались допустимыми и нормальными во многих странах - членах Конвенции. С учетом этих обстоятельств ЕСПЧ сделал следующий вывод: «принцип правовой определенности, который неотъемлемо присущ праву Конвенции и праву сообщества, позволит Бельгии не прибегать к пересмотру судебных решений или ситуаций, имевших место до принятия настоящего судебного решения. Более того, аналогичные решения уже приняты в некоторых странах - участницах Конвенции, где действуют конституционные суды. Публичное право этих стран ограничивает возможность принятия конституционными судами решений, имеющих обратную силу»13.

Отметим, что данные выводы ЕСПЧ направлены на обсуждение последствий судебного решения на лиц, не обращавшихся в ЕСПЧ. В отношении же лиц, по чьему заявлению ЕСПЧ, вынес Постановление, у государства появляется обязанность восстановить нарушенное право (restitutio in integrum). В Рекомендации Комитета Министров Совета Европы (далее КМСЕ) от 19 января 2000 г. N R (2000) 2 по пересмотру дел и возобновлению производства по делу на внутригосударственном уровне в связи с решениями Европейского Суда по правам человека было указано, что обязательства стран-участниц Конвенции по исполнению Постановлений ЕСПЧ могут повлечь за собой принятие мер иных, нежели только удовлетворение присужденного ЕСПЧ в соответствии со статьей 41 Конвенции и/или общих мер, и мер, обеспечивающих, насколько это возможно, восстановление той ситуации, в которой находилось лицо до нарушения Конвенции (restitutio in integrum), указал также, что практика КМСЕ по осуществлению контроля за выполнением решений ЕСПЧ показывает, что в определенных обстоятельствах пересмотр дел или возобновление производства по делу оказываются самыми эффективными, если не единственными, мерами для достижения restitutio in integrum.

Данная позиция об обязательности пересмотра судебных решений, вынесенных с участием заявителя, в случае установления нарушения Конвенции и ограничении силы Постановления ЕСПЧ в отношении прошлого, аналогична позиции Конституционного Суда РФ о необходимости пересмотра в случае установления неконституционности нормы судебных решений, вынесенных с участием заявителя, и ограничении действия Постановления Конституционного Суда РФ, кругом лишь тех судебных дел, производство по которым еще не окончено, либо они неисполнены полностью или частично.

На наш взгляд, возможность требовать пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу, в связи с установлением нарушения Конвенции в делах с участием заявителя должна быть у данного заявителя обязательно14. Отсутствие возможности в гражданском процессе пересмотреть ранее вынесенные национальными органами дела, после того как после реализации права на обращение в межгосударственные органы было установлено нарушение прав и свобод, фактически аннулировало бы право на обращение в межгосударственные органы. Поскольку при отсутствии такой возможности право, специально закрепленное в ч. 3 ст. 46 Конституции РФ стало бы иллюзорным, не гарантирующим никакой защиты против нарушения прав и свобод человека. В то время как обращение в межгосударственные органы должно быть эффективным средством для того чтобы не только восстановить нарушенные права и свободы, но и повысить ответственность государственных органов и должностных лиц в области прав человека.

Таким образом, такой пересмотр соответствовал бы не только целям принятия Конвенции, но и конституционно-значимым целям (ст.2, 18, 46 Конституции РФ). Ведь уже сам факт нарушения прав и свобод человека вызывает к жизни гарантии государственной защиты (ст.45 Конституции РФ). В ситуации, когда национальные суды не обнаружили нарушения прав и свобод человека, но оно было установлено межгосударственным органом, государственная защита прав и свобод человека также должна гарантироваться той же ст. 45 Конституции РФ.

При исполнении решений ЕСПЧ, лицам, чьи права гарантированные Конвенцией, были нарушены, должна быть предоставлена возможность требовать пересмотра ранее вынесенных судебных актов. Законодатель для этого предусмотрел процедуру возобновления производства в связи с новыми обстоятельствами в УПК РФ и процедуру пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам в АПК РФ (п.2 ч.4 ст.413 УПК РФ и п.7 ст.311 АПК РФ)15. По непонятным причинам при внесении изменений в ГПК РФ аналогичная норма не была включена, хотя внесение данной нормы предусматривалась проектом закона, внесенным Пленумом Верховного Суда РФ16.

Полагаем, что Верховный Суд РФ, предлагая предусмотреть в ГПК РФ процедуру пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, в связи с установлением ЕСПЧ нарушения Конвенции в деле заявителя, безусловно был прав, поскольку обязанность по восстановлению нарушенных прав лежит на государстве-ответчике, а ст. 52 Конституции РФ гарантирует доступ к правосудию всем пострадавшим от злоупотреблений властью, включая также и те случаи, когда данные злоупотребления властью, выявлены межгосударственными органами в качестве нарушений международных договоров.

Нельзя в этой связи не обратить внимания на позицию Пленума Верховного Суда РФ, который полагает, что наличие судебной ошибки в споре с государственными органами, нарушающей права граждан, исключает действие принципа res judicata и не создает правовую определенность в силу несправедливости существования судебной ошибки в результате, которой продолжает существовать нарушение прав и свобод человека со стороны государства, которое создано для защиты данных прав и свобод (ст.2 Конституции РФ) . Так в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 2005 г. N 26 "О вопросе, возникшем после принятия Пленумом Верховного Суда Российской Федерации 5 апреля 2005 г. постановления N 7 "О внесении изменений и дополнений в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 декабря 2000 г. N 35 "О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении дел, связанных с реализацией инвалидами прав, гарантированных Законом Российской Федерации "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" указано «…Судам необходимо иметь в виду, что вынесение постановления об индексации сумм возмещения вреда не в соответствии с разъяснением, содержащимся в пункте 5 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 декабря 2000 г. N 35 (в редакции постановления Пленума от 5 апреля 2005 г. N 7), а в ином порядке свидетельствует о наличии судебной ошибки и такое решение не может быть признано справедливым, а судебная защита - полной и эффективной, поскольку допущена судебная ошибка. С учетом этого пересмотр решения или иного судебного постановления, вынесенного до принятия указанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, не исключается, даже если в связи с истечением срока на обжалование утрачена возможность его отмены, изменения или вынесения нового постановления судом надзорной инстанции. Пересмотр постановления в указанном случае допускается применительно к порядку, установленному главой 42 ГПК РФ. При этом необходимо также руководствоваться нормами Международного пакта о гражданских и политических правах, являющегося составной частью правовой системы Российской Федерации, а именно статьей 14, согласно которой судебное решение подлежит пересмотру, если какое-либо новое или вновь обнаруженное обстоятельство неоспоримо доказывает наличие судебной ошибки».

Таким образом, пересмотр в данном случае необходим. Но правильно ли реализовывать данный пересмотр в процедуре пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам?

Если исходить из того, что Постановлением ЕСПЧ только устанавливается факт нарушения Конвенции, но при этом сам факт нарушения не возникает как результат деятельности ЕСПЧ, но существовал уже на момент разрешения дела национальными судами, то процедура пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам вполне применима. То есть нарушение Конвенции и есть обстоятельство, юридический факт, являющийся основанием для пересмотра судебного акта. Выявление нарушения Конвенции в процедуре ЕСПЧ это лишь особая процедура его выявления, которая, впрочем, лишь помогает странам-участницам Конвенции в обнаружении нарушения Конвенции. В силу того, что деятельность ЕСПЧ имеет субсидиарный характер, основная нагрузка в деле выявления нарушений прав и свобод, защищаемых Конвенцией, ложится на государственные органы стран-участниц и их суды. Более того, выявление ЕСПЧ нарушения Конвенции накладывает именно на государство обязанность по восстановлению нарушенных прав.

Нарушения Конвенции могут быть различны, порой они вызваны несоответствием законов стандартам Конвенции, порой в результате интерпретации норм, сложившейся правоприменительной практикой, не в соответствии с духом и буквой Конвенции . В любом случае, установление факта нарушения Россией Конвенции является отражением того, что многоинстанционная судебная система РФ оказалась неспособной защитить права и свободы, гарантируемые Конвенцией.

Что порождает определенный риск того, суд который при рассмотрении дела не увидел нарушения положений Конвенции (либо проигнорировал) будучи поставлен перед фактом признать свою собственную судебную ошибку, не сможет вынести справедливого решения. Поскольку процедура пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам все же является только лишь допущением, того, что если бы национальный суд знал о нарушении Конвенции, он бы его не допустил и потому ему самому предоставляется возможность исправить им же допущенную судебную ошибку с учетом обязательного толкования ЕСПЧ.

Надо отметить, что норма о том, что пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам осуществляется судом, вынесшим решение, вовсе не означает, что пересмотр должен производиться судьей, вынесшим решение. Это правило – есть указание на инстанцию, а не на судью. Это косвенно подтверждается тем, что среди оснований для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам во всех процессуальных кодексах (п.3 ч.2 ст.392 ГПК РФ, ч.3 ст.311 АПК РФ, п.3. ч.3 ст. 413 УПК РФ) указаны установленные приговором суда преступные действия судьи. Лишь в УПК РФ законодатель предусмотрел пересмотр судом вышестоящей инстанции, в АПК РФ и ГПК РФ даже по этому основанию пересмотр производится судом, вынесшим решение. Соответственно, трудно предположить, чтобы пересмотр производился тем судьей, который был уличен в преступлении при отправлении данного дела. Отсюда можно сделать вывод, что законодатель, зная об этой ситуации, все же полагал возможным и уместным производство пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам в суде той же инстанции, причем в другом судебном составе. Таким образом, вполне возможно, что производство пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с установлением ЕСПЧ нарушения Конвенции, должно проводиться в другом судебном составе. По крайней мере, у заинтересованного лица должно быть право на отвод в случаях, когда при первоначальном рассмотрении суд проигнорировал нарушение Конвенции, хотя вопрос об этом ставился. Возможно, тогда будет меньше появляться нелепых судебных актов, подобных определению Никулинского районного суда г. Москвы от 11 марта 2008 года. Данным определением суд отказал в пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам, указав, что отсутствует факт вновь открывшихся обстоятельств, поскольку, по мнению суда, ЕСПЧ дал лишь иную оценку тем фактам, которые были расценены Никулинским судом по-иному, и поэтому нет оснований для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, установленных в ст.392 ГПК РФ. По всей видимости, суд не понял, что он тем самым перечеркнул общепризнанный принцип - "договоры должны соблюдаться" (pacta sunt servanda), который является неотъемлемым атрибутом правового государства. Суд здесь фактически отказал ЕСПЧ в компетенции проверять правильность действий национальных судов, тем самым выйдя за пределы своей компетенции.

Конечно же, вынесение подобных актов и оставление их в силе недопустимо. В соответствии с положениями Венской Конвенции о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 г.) о соблюдении, применении и толковании договоров:

Каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться (статья 26).

Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора (статья 27).

Данные положения лишают суды общей юрисдикции права ссылаться на отсутствие в ГПК РФ процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с установлением ЕСПЧ нарушения Конвенции в деле заявителя. Согласно мнению многих ученых-процессуалистов, даваемых ими в комментариях к ст. 392 ГПК РФ, «с учетом ч. 4 ст. 1 ГПК суд общей юрисдикции может применять ст. 311 АПК РФ и пересматривать по вновь открывшимся обстоятельствам судебный акт на основании решения (определения) Конституционного Суда Российской Федерации или Европейского Суда по правам человека».17 Аналогичный вывод содержит в себе и Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации под ред. Г.А. Жилина18, к нему же приходят и известные процессуалисты Л.Ф. Лесницкая19, и Г.Л. Осокина20.

Названное определение Никулинского суда является еще одним сигналом, не пора ли вернуться к рассмотрению вопроса о принятии федерального закона, в котором бы была закреплена процедура исполнения решений ЕСПЧ и других межгосударственных органов.

Правительство РФ в официальном отзыве на проект федерального закона № 66294-3 "О порядке опубликования в Российской Федерации решений Европейского Суда по правам человека", внесенный в Государственную Думу депутатами А.Е.Баранниковым, В.Е.Коптевым-Дворниковым, писало, что если против Российской Федерации выносится решение по конкретному делу, то уже существующий правовой механизм, включающий в себя исполнение своих функций Уполномоченным Российской Федерации при ЕСПЧ, закрепленных Положением об Уполномоченном, утвержденным Указом Президента Российской Федерации от 29 марта 1998 г. № 310, позволяет исполнить данное решение, а также проконтролировать его исполнение.

Однако, как мы видим, что существующий механизм не обеспечивает исполнение Постановлений ЕСПЧ в гражданском судопроизводстве, не говоря о том уже, что решения других межгосударственных органов в силу их рекомендательного характера просто игнорируются. Хотя возможность обращения в Комитет по правам человека для жителей России появилась еще в 1992 году, практика данного органа, к сожалению, малоизвестна.21

Быть может, для аргументации за принятие такого федерального закона нужно вспомнить цели присоединения к международным договорам, допускающим обращение в межгосударственные органы? В Постановлении Комитета конституционного надзора СССР от 4 апреля 1991 г. N 21 "О присоединении СССР к Факультативному протоколу к Международному пакту о гражданских и политических правах" было указано, что одной из важнейших задач формирующегося правового государства является всемерная охрана прав и свобод человека, что «Присоединение Советского Союза к Факультативному протоколу дало бы советским гражданам возможность обращаться в Комитет ООН по правам человека, когда исчерпаны все средства правовой защиты, предусмотренные законодательством СССР. Предоставление гражданам СССР такой возможности призвано не только на деле продемонстрировать открытость советского общества, его приверженность общечеловеческим ценностям, ориентацию на международные стандарты в области прав человека, оно не только укрепит доверие к нашей стране, но и повысит ответственность государственных органов и должностных лиц за свои действия, затрагивающие права и свободы граждан».22

Заявку о вступлении в Совет Европы СССР сделал еще в 1989 году, а Россия в 1992 году. Если ознакомиться со стенограммами заседаний Государственной думы РФ на которых обсуждались вопросы о присоединении к Совету Европы и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, то можно обнаружить, что в качестве основной цели было указано на предоставление гражданам нашей страны большей защиты от нарушения прав человека, что это необходимо простым людям, чтобы «когда его резко обидят и грубо нарушат его права человека, чтобы в добавление к тому, что мы с вами его поддержим (если у нас хватит сил и времени поддерживать), его поддержали еще европейские структуры, которые - как бы хорошо или плохо вы к ним ни относились - имеют очень давнюю практику, очень давнюю, проверенную технологию правозащитной работы, правозащитной деятельности».23 А на заседании Государственной Думы РФ при обсуждении вопросов о присоединении к Совету Европы председатель Комитета Государственной Думы по международным делам обозначил цели вступление в Совет Европы следующим образом: «если мы вступим в Совет Европы, то это будет единственное, пожалуй, такое дело, когда совершенно очевидно, что это выгодно не нашим властям, особенно исполнительным властям, а выгодно нашим гражданам, конкретным гражданам, которые нас с вами сюда избрали, что очень важно. Почему? Потому, что Совет Европы это организация, которая в основном занимается правозащитной деятельностью. Существует Европейский суд, и если мы подпишем соответствующие документы, то Европейский суд будет выносить решения и по делам конкретных, отдельных наших граждан, конечно, после того, как они все национальные судебные инстанции пройдут. Я думаю, что это очень неплохо для сдерживания бюрократизма и произвола наших властей, которые зачастую очень сильны».24 Причем, в качестве аргумента было также указано, что «целая глава российской Конституции о правах и свободах человека и гражданина составлена на основе именно Конвенции Совета Европы о защите прав человека и основных свобод»25.

Отсюда можно сделать вывод, что порой нарушение Конвенции является одновременно и нарушением норм Конституции РФ. Соответственно, устранение нарушения Конвенции путем пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, будет одновременно и устранением нарушения Конституции РФ и будет соответствовать принципу верховенства права.

Соответственно, сделав первый шаг и сделав доступным обращение в межгосударственные органы, России нужно сделать следующий шаг и обеспечить реальное26 исполнение решений межгосударственных органов и эффективное восстановление прав и свобод человека.

Таким образом, на основе краткого анализа процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, причем произведенного лишь с точки зрения соблюдения принципа правовой определенности, можно сделать вывод, что действительно необходимо продолжить судебную реформу. Причем в качестве основной идеи данной реформы должно быть обеспечение полной и эффективной защиты прав и свобод человека, в том числе и от судебных ошибок. А судебные процедуры должны быть удобны прежде всего для человека, ищущего защиту своих прав и свобод, а не должны быть созданы с точки зрения удобства органа, отправляющего правосудие. Данные процедуры должны обеспечивать баланс справедливости судебного решения и его стабильности27.

(c) 2008 Султанов Айдар Рустэмович

1 Постановление ЕСПЧ по делу «Рябых против РФ (Ryabykh v. Russia), жалоба N 52854/99

2 Постановление ЕСПЧ по делу "Праведная против Российской Федерации" от 18 ноября 2004

3 Письмо Пенсионного фонда РФ от 7 июня 2005 г. N КА-09-26/5848

"О правовом значении постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе "Праведная против Российской Федерации"

4 Здесь Пенсионный фонд РФ подменил «восстановление нарушенных прав Праведной» на перерасчет пенсии.

5 Хотя данному утверждению можно противопоставить другую идею: обязанность по соблюдению положений Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод лежит на всех государственных органах и учреждениях. Действительно, обязанность по соблюдению Конвенции лежит, в том числе, и на Пенсионном фонде РФ. Однако правильное понимание этой обязанности включает в себя не только знание положений самой Конвенции, но и практики толкования ее, содержащейся в Постановлениях ЕСПЧ. Данная обязанность связывает государственные органы и должностные лица соотносить свои действия с толкованиями, данными ЕСПЧ, с тем, чтобы они (действия) не противоречили таким толкованиям и способствовали восстановлению нарушенных прав граждан и исключению возможных нарушений в будущем.

6 Неформального, поскольку процессуальной формы для такого обращения ГПК РФ не предусмотрено.

7 N 1673-5/общ

8 Султанов А.Р. «Влияние на право России Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод» и прецедентов Европейского Суда по правам человека, взгляд практика».

9 Возможно поэтому законодатель не внес такое основание в процедуру пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам в новых АПК РФ и ГПК РФ, хотя не понятно, что мешало законодателю создать иную процедуру для пересмотра судебных ошибок в вступивших в законную силу решениях.

10 В данном деле, Российские Власти пытались обосновать отмену вступившего в законную силу решения в порядке надзора тем, что было принято «Разъяснение». Этот довод не был принят ЕСПЧ, но подробного анализа в связи с этим не было дано.

11См. также Постановление ЕСПЧ по делу «Тецен против России» от 03.04.2008 (жалоба №11589/04)

12 Это решение вынесено не ЕСПЧ, а Судом Европейских Сообществ.

13 Постановление ЕСПЧ от 13 июля 1979 по делу «Маркс против Бельгии», п.58.

14 Мы здесь полагаем уместным считать, что у лиц, выигравших дело в ЕСПЧ в связи с неисполнением либо задержкой исполнения судебного акта, либо в связи с несоблюдением разумных сроков судебного разбирательства достанет разумности не просить пересмотреть ранее вынесенные судебные акты, а у суда отказать в пересмотре если такое все же случится.

15 Подробнее об этом см. нашу статью Султанов А.Р. «Унификация норм по вновь открывшимся обстоятельствам как совершенствование средств исправления судебной ошибки», журнал «Закон», №11, ноябрь, 2007, стр.99-113

16 постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2007 года №3 «О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации».

17 Комментарий к ст.392 ГПК РФ докт. юрид. наук, проф. Шерстюка В.М. в кн. «Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации». Под редакцией заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ В.М. Жуйкова; доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ М.К. Треушникова

18 М. ТК Велби, 2004.

19 Лесницкая Л.Ф. «Некоторые проблемы пересмотра судебных постановлений в суде общей юрисдикции» // сборник «Проблемные вопросы гражданского и арбитражного процессов», М. 2008

20 Осокина Г.Л. «Гражданский процесс», М.2007, стр. 737

21 Переводы на русский язык некоторых решений и заключений Комитета по правам человека доступны в сети Интернет: http://www1.umn.edu/humanrts/russian/hrcommittee/Rdecs&views.html

22 Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР. 1991. №17. ст.502

23 Стенограмма заседания Государственной Думы РФ 22.06.1994 г. «О проекте заявления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации о Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, принятой 4 ноября 1950 года». Выступление председателя Комитета Государственной Думы по международным делам Лукина В.П.

24 Стенограмма заседания Государственной Думы РФ 16 февраля 1996 г., обсуждение вопроса " О проекте федерального закона о присоединении Российской Федерации к Уставу Совета Европы года. Выступление председателя Комитета Государственной Думы по международным делам Лукина В.П.

25 Стенограмма заседания Государственной Думы РФ 21 февраля 1996 г, «Час Ратификации», Доклад официального представителя Президента Российской Федерации первого заместителя министра иностранных дел Российской Федерации, председателя Межведомственной комиссии по подготовке к вступлению Российской Федерации в Совет Европы И. С. Иванова.

.

26 Реальное исполнение не ограничивается выплатой присужденных ЕСПЧ денежных сумм, а должно включать в себя и восстановление нарушенных прав и свобод, а также принятие мер не допускающих повторение подобного нарушения, иной подход означал бы, что ЕСПЧ «устанавливает налог на беззаконие» и не служит защите прав и свобод человека и не соответствовал бы целям вступления РФ в Совет Европы.

27 Определение Конституционного Суда РФ от 4 июня 2007 г. N 423-О-П "По запросу Московского областного суда о проверке конституционности статей 387 и 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации"