Перспективы мирового развития в концепции З. Бжезинского

Содержание

Введение

1. Гегемония Америки как основная мысль концепции З. Бжезинского

2. Новая политическая карта мира

3. Геополитика и геостратегия

Заключение

Список литературы

Введение

Существует точка зрения, согласно которой международное сообщество выходит на более высокий уровень мировой политики, с долгосрочной перспективой формирования Мировой Империи, то есть движется к системе, схожей по стихийным и демократическим принципам построения и функционирования с Интернет. Процесс формирования единого мирового сообщества, глобальная волна демократизации, новое качество мировой экономики, радикальная демилитаризация и изменение вектора применения силы, появление новых, негосударственных, субъектов мировой политики, интернационализация духовной сферы жизнедеятельности человечества и вызовов мировому сообществу дают основания для предположения о формировании новой системы международных отношений, отличной не только от существовавшей в период холодной войны, но во многом и от традиционной Вестфальской системы.

В 90-х годах США взяли курс на поддержание подавляющего военно-силового превосходства над остальными странами. После заметного сокращения военных расходов в середине десятилетия к его исходу они вернулись на уровень конца холодной войны, превышая суммарные военные расходы остальных великих держав. Некоторое сокращение численности вооруженных сил (до 1,5 млн. человек) сопровождается повышением их качественных характеристик - уровня образования и подготовки, технической оснащенности и боеготовности. Наращивая потенциал ведения обычных войн, США сохраняют и совершенствуют основу своего ядерного потенциала, крайне осторожно продвигаясь по пути дальнейших сокращений ядерного оружия и пересмотра стратегии его применения, продолжают активно разрабатывать новые системы противоракетной обороны.

Все это вместе взятое позволило Соединенным Штатам к концу 90-х годов увеличить до рекордного в истории уровня военно-технологический отрыв от своих потенциальных конкурентов, особенно в глобальном проецировании военной мощи и новейших методах ведения наземных боевых действий. Военно-политическое руководство США преисполнено решимости сохранять этот разрыв и в будущем. Так, констатируя «уникальность» современного положения Америки в мире - сочетание военного превосходства с отсутствием прямых угроз ее существованию, многие американцы отмечают, что главная цель национальной стратегии - «увековечение обоих этих условий».

Цель данной работы – рассмотреть перспективы мирового развития в концепции З. Бжезинского.

Задачи:

рассмотреть вопросы гегемонии Америки;

изучить новую политическую карту мира в концепции З.Бжезинского;

выявить понятия геополитики и геостратегии.

1. Гегемония Америки как основная мысль концепции З. Бжезинского

«Хотя американское превосходство в международном масштабе неизбежно вызывает представление о сходстве с прежними имперскими системами, расхождения все же более существенны. Они выходят за пределы вопроса о территориальных границах. Американская мощь проявляется через глобальную систему явно американского покроя, отражающую внутренний американский опыт. Центральное место в этом внутреннем опыте занимает плюралистический характер, как американского общества, так и его политической системы».

Так начинается глава об американской гегемонии. Бжезинский не первый, кто говорит об этом. Достаточно вспомнить Альфреда Мэхэна. Идеи Мэхэна были восприняты во всем мире и повлияли на многих европейских стратегов. Даже сухопутная и континентальная Германия в лице адмирала Тирпица приняла на свой счет тезисы Мэхэна и стала активно развивать свой флот. В 1940 и в 1941 году две книги Мэхэна были изданы и в СССР.

Но предназначались они в первую очередь Америке и американцам. Мэхэн был горячим сторонником доктрины президента Монро (1758 1831), который в 1823 году декларировал принцип взаимного невмешательства стран Америки и Европы, а также поставил рост могущества США в зависимость от территориальной экспансии на близлежащие территории. Мэхэн считал, что у Америки «морская судьба», и что эта «Manifest Destiny» («Проявленная Судьба») заключается на первом этапе в стратегической интеграции всего американского континента, а потом и в установлении мирового господства.

Примерно такая же картина наблюдается и у Бжезинского. «Культурное превосходство является недооцененным аспектом американской глобальной мощи. Что бы ни думали некоторые о своих эстетических ценностях, американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особенно для молодежи во всем мире. Ее привлекательность, вероятно, берет свое начало в жизнелюбивом качестве жизни, которое она проповедует, но ее притягательность во всем мире неоспорима. Американские телевизионные программы и фильмы занимают почти три четверти мирового рынка. Американская популярная музыка также занимает господствующее положение, и увлечениям американцев, привычкам в еде и даже одежде все больше подражают во всем мире. Язык Internet - английский, и подавляющая часть глобальной компьютерной «болтовни» - также из Америки и влияет на содержание глобальных разговоров. Наконец, Америка превратилась в Мекку для тех, кто стремится получить современное образование...»

Как и для Мэхэна, и для Бжезинского, для Спикмена характерен утилитарный подход, четкое желание выдать наиболее эффективную геополитическую формулу, с помощью которой США могут скорейшим образом добиться «мирового господства». Этим прагматизмом определяется строй всех его исследований.

Тех же взглядов придерживается и Бжезинский. Следует считать частью американской системы глобальную сеть специализированных организаций, особенно «международные» финансовые институты. Международный валютный фонд (МВФ) и Всемирный банк, можно сказать, представляют глобальные интересы, и их клиентами можно назвать весь мир. В отличие от прежних империй, эта обширная и сложная глобальная система не является иерархической пирамидой. Напротив, Америка стоит в центре взаимозависимой вселенной, такой, в которой власть осуществляется через постоянное маневрирование, диалог, диффузию и стремление к формальному консенсусу, хотя эта власть происходит, в конце концов, из единого источника. И конечно, это – Америка. Точнее – Вашингтон.

И опять возможна параллель со Спикменом. В своих книгах «Американская стратегия в мировой политике» и «География мира» Спикмен выделяет 10 критериев, на основании которых следует определять геополитическое могущество государства. Это развитие критериев, впервые предложенных Мэхэном. Они таковы:

Поверхность территории

Природа границ

Объем населения

Наличие или отсутствие полезных ископаемых

Экономическое и технологическое развитие

Финансовая мощь

Этническая однородность

Уровень социальной интеграции

Политическая стабильность

Национальный дух

Если суммарный результат оценки геополитических возможностей государства по этим критериям оказывается относительно невысоким, это почти автоматически означает, что данное государство вынуждено вступать в более общий стратегический союз, поступаясь частью своего суверенитета ради глобальной стратегической геополитической протекции. Но, по его мнению, Америка и является тем самым государством, которое имеет все эти критерии.

За установками и действиями США последних лет просматривается общее представление о возникающем на рубеже веков миропорядке и роли в нем самих Соединенных Штатов, складывающееся под сильным воздействием концепции «однополярного мира» с оставшейся в нем «единственной сверхдержавой». Сердцевиной этого представления служит убеждение в том, что в современном мире Соединенным Штатам принадлежит уже не просто лидирующая, а центральная системообразующая роль (отсюда популярный ныне в Вашингтоне метафорический образ США как главной «оси» современного мирового «колеса»). Это, прежде всего, относится к поддержанию международной безопасности и урегулированию конфликтов, где США с их огромными стратегическими ресурсами стремятся играть роль «маховика стабильности», по выражению помощника президента по вопросам национальной безопасности С. Бергера. «Ни одна другая страна, - отмечает Бергер, - не имеет таких военных мускулов, дипломатического искусства и доверия к себе, какие необходимы, чтобы быть посредником в спорах, склонить противоборствующие стороны к переговорам и помочь обеспечить в случае необходимости выполнение достигнутых соглашений».

Во-вторых, США, как уже говорилось, взяли на себя роль главного архитектора и опекуна глобальной экономики. В-третьих, они считают себя гарантом мирных демократических перемен.

Таким образом, США, по мнению руководителей страны, не только определяют нормы поведения в мире, но и несут главную ответственность за обеспечение их соблюдения, совмещая функции законодателя, арбитра и «шерифа». По этой логике США являются своего рода «глобальной метрополией» этого «американо-центристского мира». Не случайно в Вашингтоне вошли в моду аналогии с Римской империей. И если вспомнить Бжезинского, именно с «империи» начинаются его слова о гегемонии США.

Поскольку подражание американскому пути развития постепенно пронизывает весь мир, это создает более благоприятные условия для установления косвенной и на вид консенсуальной американской гегемонии. Как и в случае с внутренней американской системой, эта гегемония влечет за собой комплексную структуру взаимозависимых институтов и процедур, предназначенных для выработки консенсуса и незаметной асимметрии в сфере власти и влияния.

2. Новая политическая карта мира

В США политический реализм позволяет трактовать международные отношения в соответствии с американскими представлениями о международном порядке как о совокупности совпадающих с национальными интересами Америки либеральных идеалов, которые она призвана продвигать, опираясь, если необходимо, на использование экономической или военной силы.

Представители влиятельных социальных групп стремятся либо сохранить свою власть, свой статус, либо удовлетворять спрос на рынке государственных идеологий и притом воздействовать на его формирование. И в том, и в другом случае наиболее подходящими в период нестабильности международных отношений оказываются алармистские мотивы, рассуждения на тему возрастающих угроз как мировой системе в целом, так и Западу, и США в частности. В этом контексте широко используются снова вошедшие в моду геополитические построения, многообразные сценарии грядущего миропорядка и т.п.

Разумеется, сказанное не означает, что все сценарии или исследования, о которых идет речь, не имеют отношения к действительности. Напротив, чаще всего они опираются на весьма добротный анализ современного международного положения и внешнеполитических интересов соответствующих стран. В то же время односторонняя ориентированность таких исследований, их идеологическая ангажированность вполне очевидны.

Геополитические изменения на Европейском континенте в результате объединения Германии, распада прежней Югославии, Чехословакии, очевидной прозападной ориентации большинства стран Восточной и Центральной Европы, включая государства Балтии, накладываются на определенное усиление европоцентризма и самостоятельности западноевропейских интеграционных структур, более рельефное проявление в ряде стран Европы настроений, не всегда совпадающих со стратегической линией США. Динамика экономического усиления Китая и повышение его внешнеполитической активности, поиск Японией более самостоятельного, подобающего ее экономической мощи места в мировой политике вызывают подвижки в геополитической ситуации в Азиатско-тихоокеанском регионе. Объективное возрастание удельного веса Соединенных Штатов в мировых делах после окончания холодной войны и распада Советского Союза в определенной степени нивелируется повышением самостоятельности других «полюсов» и определенным усилением изоляционистских настроений в американском обществе.

В новых условиях с окончанием противостояния двух «лагерей» холодной войны изменились координаты внешнеполитической деятельности и большой группы государств, входивших ранее в «третий мир». Потеряло свое прежнее содержание Движение неприсоединения, ускорилось расслоение Юга и дифференциация отношения образующихся в результате этого групп и отдельных государств к Северу, который также не монолитен.

Другим измерением многополярности можно считать регионализм. При всей разноплановости, неодинаковых темпах развития и степени интеграции региональные группировки вносят дополнительные особенности в изменение геополитической кар ты мира. Сторонники «цивилизационной» школы склонны рассматривать многополярность под углом зрения взаимодействия или столкновения культурно-цивилизационных блоков. По мнению самого модного представителя этой школы американского ученого С. Хантингтона, на смену идеологической биполярности холодной войны грядет столкновение многополярности культурно-цивилизационных блоков: западного - иудео-христианского, исламского, конфуцианского, славянско-православного, индуистского, японского, латиноамериканского и, возможно, африканского. Действительно, региональные процессы развиваются на разных цивилизационных фонах. Но вероятность принципиального деления мирового сообщества именно по этому признаку на данный момент представляется весьма умозрительной и пока не подкрепляется сколько-нибудь конкретными институционными или политикообразующими реалиями. Даже противоборство исламского «фундаментализма» с западной цивилизацией со временем теряет свою остроту.

«Государство, которое господствует в Евразии, контролировало бы два из трех наиболее развитых и экономически продуктивных мировых регионов. Один взгляд на карту позволяет предположить, что контроль над Евразией почти автоматически повлечет за собой подчинение Африки, превратив Западное полушарие и Океанию в геополитическую периферию центрального континента мира».

Короче говоря, после окончания холодной войны геополитическая карта мира претерпела очевидные изменения. Но многополюсность объясняет скорее форму, чем суть новой системы международного взаимодействия. Означает ли многополюсность восстановление в полном объеме действия традиционных движущих сил мировой политики и мотиваций поведения ее субъектов на международной арене, характерных в большей или меньшей степени для всех этапов Вестфальской системы?

События последних лет пока не подтверждают такую логику многополюсного мира. Во-первых, Соединенные Штаты ведут себя значительно сдержаннее, чем они могли бы позволить себе по логике баланса сил при нынешней позиции в экономической, технологической и военной областях. Во-вторых, при определенной автономизации полюсов в западном мире не просматривается появление новых сколько-нибудь радикальных разделительных линий противоборства между Северной Америкой, Европой и АТР. При некотором возрастании уровня антиамериканской риторики в российской и китайской политических элитах более фундаментальные интересы обеих держав толкают их на дальнейшее развитие отношений с Соединенными Штатами. Расширение НАТО не усилило центростремительные тенденции в СНГ, чего следовало бы ожидать по законам многополюсного мира. Анализ взаимодействия постоянных членов Совета Безопасности ООН, «восьмерки» свидетельствует о том, что поле совпадения их интересов значительно шире области разногласий при всей внешней драматичности последних.

Исходя из этого, можно предположить, что на поведение мирового сообщества начинают оказывать влияние новые движущие силы, отличные от тех, что традиционно действовали в рамках Вестфальской системы. Для того чтобы проверить этот тезис, следовало бы рассмотреть новые факторы, которые начинают оказывать влияние на поведение мирового сообщества.

«Фактом является также то, что Америка слишком демократична дома, чтобы быть диктатором за границей. Это ограничивает применение американской мощи, особенно ее возможность военного устрашения. Никогда прежде популистская демократия не достигала международного господства. Но стремление к могуществу не является целью, которая направляет народный энтузиазм, за исключением тех ситуаций, когда возникает неожиданная угроза или вызов общественному ощущению внутреннего благосостояния. Экономическое самоотречение (т.е. военные расходы) и человеческое самопожертвование (жертвы даже среди профессиональных военнослужащих), требующиеся в ходе борьбы, несовместимы с демократическими инстинктами».

Евразийцы не согласны с мнением З. Бжезинского и считают, что не Америка должна быть основой мировой державы. Основным интегрирующим моментом этой Новой Империи будет борьба с атлантизмом и жесткий отпор той либерально-рыночной, «морской, «карфагенской» цивилизации, которую воплощают сегодня в себе США и планетарные политические, экономические и военные структуры, которые служат атлантизму. Для успеха этой борьбы необходимо создание гигантского геополитического континентального блока, единого стратегически. Именно единство стратегических континентальных границ будет главным интегрирующим фактором Новой Империи. Эта Империя будет единым и неделимым организмом в военно-стратегическом смысле, и это будет накладывать политические ограничения на все внутренние подимперские формирования. Все блоки, которые будут входить в состав Новой Империи, будут политически ограничены в одном: категорическое запрещение служить атлантистским геополитическим интересам, выходить из стратегического альянса, вредить континентальной безопасности.

3. Геополитика и геостратегия

«Государства-нации продолжают оставаться основными звеньями мировой системы. Хотя упадок великодержавного национализма и угасание идеологического компонента снизили эмоциональное содержание глобальной политики, в то время как ядерное оружие привнесло серьезные сдерживающие моменты в плане использования силы, конкуренция, основанная на владении территорией, все еще доминирует в международных отношениях, даже если ее формы в настоящее время и имеют тенденцию к приобретению более цивилизованного вида. В этой конкуренции географическое положение все еще остается отправной точкой для определения внешнеполитических приоритетов государства-нации, а размеры национальной территории по-прежнему сохраняют за собой значение важнейшего критерия статуса и силы».

Несмотря на разнообразие точек зрения, мы имеем дело все же с некоей единой картиной мира, которая может быть названа геополитической. Эта картина мира стремится включить в анализ исторических процессов, международных и межгосударственных отношений сразу несколько дисциплинарных подходов географический, политологический, идеологический, этнографический, экономический и т.д. В этом состоит основная характеристика всех геополитических доктрин стремление к междисциплинарному синтезу.

Поскольку подражание американскому пути развития постепенно пронизывает весь мир, это создает более благоприятные условия для установления косвенной и на вид консенсуальной американской гегемонии. Как и в случае с внутренней американской системой, эта гегемония влечет за собой комплексную структуру взаимозависимых институтов и процедур, предназначенных для выработки консенсуса и незаметной асимметрии в сфере власти и влияния.

Американец голландского происхождения Николас Спикмен является прямым продолжателем линии адмирала Мэхэна. Спикмен был профессором международных отношений, а позднее директором Института международных отношений при Йельском Университете. Для него, в отличие от первых геополитиков, сама география не представляла большого интереса. Спикмен рассматривал геополитику как важнейший инструмент конкретной международной политики, как аналитический метод и систему формул, позволяющих выработать наиболее эффективную стратегию. В этом смысле он жестко критиковал немецкую геополитическую школу, считая представления о «справедливых или несправедливых границах метафизической чепухой».

Сегодня геополитический вопрос более не сводится к тому, какая географическая часть Евразии является отправной точкой для господства над континентом, или к тому, что важнее: власть на суше или на море. Геополитика продвинулась от регионального мышления к глобальному, при этом превосходство над всем Евразийским континентом служит центральной основой для глобального главенства. В настоящее время Соединенные Штаты, неевропейская держава, главенствуют в международном масштабе, при этом их власть непосредственно распространена на три периферических региона Евразийского континента, с позиции которых они и осуществляют свое мощное влияние на государства, занимающие его внутренние районы. Но именно на самом важном театре военных действий земного шара - в Евразии - в какой-то момент может зародиться потенциальное соперничество с Америкой. Таким образом, концентрация внимания на ключевых действующих лицах и правильная оценка театра действий должны явиться отправной точкой для формулирования геостратегии Соединенных Штатов в аспекте перспективного руководства геополитическими интересами США в Евразии.

По мнению З.Бжезинского, требуются два основных шага:

выявить динамичные с геостратегической точки зрения евразийские государства, которые обладают силой, способной вызвать потенциально важный сдвиг в международном распределении сил и разгадать центральные внешнеполитические цели их политических элит, а также возможные последствия их стремления добиться реализации поставленных целей; точно указать принципиально важные с географической точки зрения евразийские государства, чье расположение или существование имеют эффект катализатора либо для более активных геостратегических действующих лиц, либо для формирования соответствующих условий в регионе; сформулировать конкретную политику США для того, чтобы компенсировать, подключить или контролировать вышесказанное в целях сохранения и продвижения жизненных интересов США, а также составить концепцию более всеобъемлющей геостратегии, которая устанавливает взаимосвязь между конкретными политическими курсами США в глобальных масштабах.

Таким образом, для Соединенных Штатов евразийская геостратегия включает целенаправленное руководство динамичными с геостратегической точки зрения государствами и осторожное обращение с государствами-катализаторами в геополитическом плане, соблюдая два равноценных интереса Америки: в ближайшей перспективе - сохранение своей исключительной глобальной власти, а в далекой перспективе - ее трансформацию во все более институционализирующееся глобальное сотрудничество.

Заключение

Если согласиться с тем, что в мировой политике сегодня происходят изменения качественного характера, то логично предположить, что это влечет за собой не менее радикальные изменения и свода правил, регулирующих поведение участников политического взаимодействия, образующего определенный политико-правовой режим современных международных отношений.

Нет, практически, ни одного геополитика, который был бы отстранен от участия в политической жизни своего государства. Отсюда вытекает очевидная пристрастность всех без исключения. Геополитик, приступая к научным исследованиям, обязательно должен определить свое собственное место на карте геополитических полюсов; от этого будет зависеть тот угол зрения, под которым он станет анализировать все мировые процессы. Во всей истории геополитики мы не встречаем ни одного автора, который был бы безразличен к судьбе своего государства и своего народа, не разделял бы его основной этической и исторической ориентации. Поэтому, З.Бжезинский не является исключением. Он также ставит Америку на первое место и называет именно ее – центром современной Империи.

Список литературы

1. Андрианова Т.В. Геополитические теории ХХ века. – М.: Мысль, 2001.

2. Бжезинский З. Великая шахматная доска». - М.: Международные отношения, 1998.

3. Гаджиев К.С. Введение в геополитику. - М.: Международные отношения, 2003.

4. Дугин А.Г. Основы геополитики. – М.: Арктогея, 2002.

5. Современные международные отношения. / Под ред. Торкунова А.В. – М.: Российская политическая энциклопедия, 1999.

6. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. // Полис. - 1994. - № 1.