Русская неподцензурная проза (творчество Г. Н. Владимова) (рецензия)

И я упаду, Пораженный своею победой...

А. Галич

Самая жестокая, так называемая “третья волна” эмиграции пришлась на время после крушения политических надежд “оттепели” шестидесятых годов. Тогда оказались за границей А. Солженицын, А. Галич, В. Аксенов, В. Некрасов, В. Войнович и другие.

Георгий Николаевич Владимов также испил чашу “третьей волны” эмиграции до дна.

Тема России была основной темой писателей-эмигрантов. Большинство произведений, которые получили известность уже в эмиграции, были начаты ими еще на родине. Например, рассказ “Не обращайте внимания, маэстро!” был написан Владимовым за год до эмиграции, в 1982-м. Издать его автор смог только на Западе. Такая судьба произведений русских писателей “третьей волны” очень типична.

В рассказе автор ставит традиционную для русской литературы проблему нравственного выбора героя, но решается она совершенно иначе, чем в советской прозе, ведь рассказ принадлежит к русской неподцензурной литературе, он — явление большой и единой мировой культуры. Сюжет рассказа прост и парадоксален: в квартиру, принадлежащую обыкновенной советской семье, вторгаются двое мужчин и женщина. Они показали хозяевам какую-то книжечку, которая обычно выдается сотрудникам “одного известного учреждения”. Далее эти трое занимают одну комнату и начинают наблюдение за окнами соседнего дома, где живет некий опальный писатель. Я уверен, что Владимов подразумевал самого себя, вводя в повествование писателя. Хозяева в шоке, не знают, как реагировать: противодействовать гэбешникам, обладающим неограниченной властью, невозможно, но писатель, за которым следят, их хороший знакомый, он тихий и мирный человек, который занят своими рукописями. Нашумевшую историю его выступления на Западе они, конечно, осуждают, но это не такое уж страшное зло. Между тем кропотливое наблюдение их незваных гостей, а теперь уже и жильцов продолжается, кроме того, они звонят по телефону диссидентам и портят им настроение. Казалось бы, занятия абсурдные, однако возведенные в принцип защиты государства, они как бы требуют к себе уважения. Писатель изображает гэбешников, в общем, неплохими людьми: они поют романсы, спорят о творчестве Окуджавы и Высоцкого, песни которых в те времена считались полузапрещенными. Начинается внутренняя нравственная борьба хозяев квартиры, они не знают, что делать: оказывать сопротивление или продолжать содействовать происходящим на их глазах явно не очень порядочным действиям представителей власти. Это безысходное противоречие глава семейства в конце концов решает довольно оригинальным способом. Он все больше склоняется к мысли, что эти трое — не те, за кого себя выдают, что это злоумышленники, проникшие в его квартиру с какой-то корыстной целью. Хозяину легко это сделать, потому что раньше он никогда не сталкивался с представителями комитета госбезопасности, а лишь носил в воображении их возвышенные образы самоотверженных культурных стражей общества. Эти же рассказывают пошлые анекдоты и т. д. Все это не вяжется с их званием. Автор хотел этим сказать, что у несчастного, затурканного советского гражданина что-то случилось с мозгами: он видит очевидное и не может осознать истинного смысла увиденного. Далее начинается настоящий фарс. Хозяин квартиры заявляет в милицию. Приходит группа захвата, и после короткой заварухи все, конечно, выясняется: наблюдатели действительно гэбисты, но хозяев они не могут ни в чем обвинить, те действовали по закону, как истинные советские люди. Очень показательна и символична концовка рассказа. На вопрос хозяина: “И долго все это будет” — сотрудник “учреждения” коротко и просто ответил: “Всю жизнь”.

В рассказе Владимова явно критикуется советский строй. Более того, автор показывает пути выхода людей из этого несчастья, причиняющего всем столько страданий. Он, как врач, ставит диагноз болезни, показывая, как его герои выбираются из данной ситуации, подталкиваемые здравым смыслом, хотя в данном случае это было сведено к фарсу. Вынесенные в заглавие рассказа строчки Б. Окуджавы как бы говорят читателям: надо, наоборот, обращать внимание на все, с чем наша совесть согласиться не может. Тогда свобода будет возможна.

Советская цензура, конечно, не могла пропустить такой рассказ. В свою очередь неподцензурная проза внесла ощутимую лепту в деятельность всех прогрессивных сил, направленную на свержение тоталитарного режима в нашем отечестве._