Идейное содержание и истоки русского коммунизма

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ВОСТОЧНЫЙФАКУЛЬТЕТ

Идейное содержание и истоки русскогокоммунизма.

Реферат

пополитологии

студентаI курса

СотоваА. А.

Санкт-Петербург

1998

Содержание.

Введение.

Проблемаидейного содержания коммунистического учения, истоков и значения русскогокоммунизма не теряет своей важности. Вероятно, поэтому многие ис­следователи нераз обращались к вопросу о русском коммунизме – и в России, и за ее пределами. Какследствие – множество точек зрения, нередко противоре­чивых. Особый интереспредставляют исследования русских авторов, изданные в годы Советской власти заграницей, и поэтому лишенные известных стереоти­пов.

Данная работапрослеживает некоторые тенденции в освещении процесса ста­новлениякоммунистической идеологии исследователями-эмигрантами. Основ­ным источникомреферата является работа Н. А. Бердяева «Истоки русского коммунизма», изданнаяв Париже в 1955 году. Сочинения И. Р. Шафаревича, фи­гурирующие в качествеисточников, интересны как отчасти продолжающие дис­курс Бердяева, но некопирующие его взгляды.

Эта работа –попытка обнаружить некоторые характерные особенности комму­низма, перенесенногона русскую почву, выявить основные влияния, которые принял на себя «русскиймарксизм»: народничество, идею мессианского предна­значения России, etc.Уделяется внимание тенденциям развития коммунистиче­ской идеологии, ихвозможному значению в контексте психологии массового сознания.

Автор отдаетсебе отчет, что глубина проблемы не позволяет дать исчерпываю­щий ответ напоставленную проблему в рамках реферата. 

Коммунизм как идеология.

Определение коммунизма может быть сведено ктезису  «Коммунистического Манифеста» Маркса и Энгельса, в котором подчеркнутсоциально-экономический принцип: «Коммунисты могут выразить свою теорию однимположением: унич­тожение частной собственности». Следовательно, существуетсходство капита­лизма и коммунизма как своеобразной «монопо­листической формыкапита­лизма», по выражению Шафаревича. Но известно, что эта «схожесть» ложная,принимая во внимание другие, не экономические аспекты коммунизма.

В основе социалистического государства (тоесть придерживающееся коммуни­стического строя, до­словно—«строящее коммунизм»(10) находится партия, ко­торая не укладывается в соб­ственно политологическоеопределение «вырази­теля интересов отдельного класса» (10). Пространныеопределения «социа­лизма» и «коммунизма» излишни в дан­ной работе. Не вдаваясьв детали, будем считать эти понятия смежными, и, в некоторых случаях, --взаимозаменяемыми (во всяком случае, говорить о «коммунистическом государстве»не приходится). Статья Малого философского словаря приводит такое по­ложение:социализм—«этап на пути к коммунизму» (10). Или коммунизм—итог социалистиче­скогораз­вития; в данном случае подобные отличия не принципиальны. Для социалисти­че­скогогосударства характерно стремление распространить социализм на дру­гие страны, чтоне имеет экономической основы и, скорее всего, вредно полити­чески (историяпоказывает, что «молодые соперники» обычно более агрес­сивны). Ненавистьсоциалистических госу­дарств к религии никак не может быть объясненаполитическими или экономическими причинами. Приведенные осо­бенностисоциалистического государства указывают не на экономическую, а наидеологическую природу коммунизма. Коммунизм и есть идеология, что предо­пределеновсей философией Маркса. Словами Н. А. Бердяева, это учение об экономическом ма­териализме,с одной стороны,  и о «грядущем совершенном обществе, в которомчеловек не будет уже зависеть от экономики»—с другой (2). Если вкапиталистическом обществе человек целиком детерминирован эко­номикой, то «вбудущем может быть иначе, человек может быть освобожден от рабства» (2).

Коммунизм не может считаться исключительноэкономическим укладом, как ка­питализм, а является именно идеологией. СергийБулгаков в работе «Карл Маркс как ре­лигиозный тип» выдвину мнение, что атеизм,будучи центральным моти­вом философии Маркса, лежит в основе его исторических исоциальных концеп­ций, прежде всего—«материалистического понимания истории»,под чем Булга­ков понимает полное отрицание роли ин­дивидуальности висторическом про­цессе (3). Социализм для Маркса явился высшей ступеньюатеизма. Отказ от ча­стной собственности и религии, наряду с уничтожением семьи(воспитание детей в отрыве от родителей, etc.) провозглашены основамикоммунистиче­ского миро­воззрения.

Принимать марксизм абстрактно (к чему тяготеютв на­стоящее время американ­ские или европейские «марксисты») или как«руководство к дейст­вию» (что, ве­роятно, уже мало возможно) -- от этогоидейное содержание учения не меня­ется, и это, разумеется, надо помнить, и,особенно, говоря о марксизме, перене­сенном не русскую почву.

Марксизм в России.

Восприняв марксизм со стороныобъективно-научной, русские социалисты нахо­дились под властью убеждения, чтосоциализм станет результатом экономиче­ского разви­тия государства. Становилосьочевидным, что социальная революция как результат прививания революционных идейрабочему классу в России в ближайшее время невозможна, и, таким образом,непосредственная социалисти­ческая деятельность оказалось поставленной подвопрос. Рос­сийская действи­тельность повлекла переосмысление марксистскойтеории—революционный марксизм соединился с традициями «старой русскойреволюционности, не же­лавшей допус­тить капиталистической стадии в развитииРоссии» (2).  Поскольку марксизм переставал быть целостной доктриной, что, словамиБердяева, «про­тивно тоталитарности русского ре­волюционного типа» (2), должнобыло выра­ботаться учение, соответствующее этому револю­ционному типу:большевизм. По мысли Бердяева, «ортодоксальный марксизм» Ленина вос­принял,прежде всего, не эволюционную, научную сторону марксизма, а его «мессианскую,миротвор­ческую, религиозную сторону, допускающую экзальтацию революционнойволи, выдвигающую не первый план революционную борьбу пролетариата, руководи­муюоргани­зованным меньшинством, вдохновенным сознательной пролетарской идеей»(2). Согласуясь со своеобразием русского исторического процесса, боль­шевизмстал «ориентализированным марксизмом», гораздо более традицион­ным, чемсчитается, если согласиться с утвержде­нием, что русский народ—народ восточный«по своей душевной структуре». (Ведь русская история, согласно Бердяеву,определена столкновением в душе русского человека столкно­вением «восточного» и«западного» (восточное, разумеется, доминирует).

Не будет большой условностью, если сказать,что переосмысление марксизма в большевист­ском духе—это своего рода опыт поадаптации теории к очень опре­деленной исторической ситуации, теория Марксабыла приспособлена под «до­машние нужды».

Россия была страной сельскохозяйственной, несмотря ни на какое продвижение в развитии ее промышленности, так что оказаласьпредопределенной появив­шаяся в марксистской среде идея организован­ногоменьшинства, находящегося «в авангарде общества» и мысль о проле­таризациикрестьянства.  

В работе «Развитие капитализма в России»Ленин выдвинул тезис об ускорении капитали­стического развития в деревне,вызванном отменой крепостного права (8). В действительности же, если принять вовнимание условия, при которых было уничтожено крепостничество, его отмена нестолько способствовала раз­витию капитализма, сколько «консервировала арха­ичные,феодальные, эконо­мические структуры» (5). Да и промышленность России не все­гдаоказывалась заинтересованной в отмене крепостного права, так как использовалакре­пост­ных, следовательно, юридическое освобождение крестьян не былопродиктовано экономиче­ской необходимостью. Отмена крепостного права былавызвана стра­хом правящих классов перед массовыми возмущениями крестьян, и еслиисчезли юридические методы подчинения, то, во всяком случае, сохраниласьэкономиче­ская зависимость крестьян от помещика.

Итак, коммунизм не может считатьсяисключительно экономическим укладом, как капитализм, а является именноидеологией. Сергий Булгаков в работе «Карл Маркс как ре­лигиозный тип» выдвинумнение, что атеизм, будучи центральным мотивом философии Маркса, лежит в основеего исторических и социальных концепций, прежде всего—«материалистическогопонимания истории», под чем Булгаков понимает полное отрицание роли ин­дивидуальностив историческом процессе (3). Социализм для Маркса явился высшей ступеньюатеизма. Отказ от частной собственности и религии, наряду с уничтожением семьи(воспитание детей в отрыве от родителей, etc.) провозглашены основамикоммунистиче­ского мировоззрения.

Уделим еще некоторое внимание состояниюроссийского населения, а именно – рабочим и крестьянам. Из-за значительногоприроста крестьянского населения (согласно «Истории Советского государства»Верта, за 40 лет на 65 процентов) недостаток земли становился все болееощутимым. 30 процентов крестьянства составили своеобразный излишек населения,лишенный занятости и ненужный экономиче­ски. Количество рабочих, к началу веказанятых в отраслях сельского хозяйства, промыш­ленности и торговли, непревышало 9 процентов. Подлинный рабочий класс образовался только за счетконцентрации промышленного произ­водства, и находился в меньшинстве поотношению к другим социальным груп­пам.

Известная истина: русский крестьянин –коллективист, поборник общины. Поня­тия крестьянской общины и частной собственностина землю в принципе исклю­чают друг друга. Русские крестьяне мечтали о «черномпеределе», то есть пере­деле земли между собой, а не об индивидуальнойсобственности на нее. В соот­ветствии с настроениями крестьянства, одна изорганизаций народнического толка называла себя «Черный Передел». Русскаякоммунистическая революция и совершила этот «черный передел», она отобрала всюземлю у дворян и част­ных владельцев.

Народную массу можно было условно разделитьна две группы: общинное кре­стьянство и жестоко эксплуатируемый пролетариат скрестьянским прошлым. Организованное меньшинство и большинство, чья истиннаяидеология – коллек­тивизм. Что еще нужно было русским марксистам?

Западничество, народничество и «русский марксизм».

Марксизм в России возник как крайняя формазападничества (2). Первые поко­ления рус­ских марксистов боролись со старыминаправлениями революционной интеллигенции, то есть с народничеством,находившемся к тому времени в кри­зисе.

Первоначально народническое движение 70-х неносило революционно-полити­ческого ха­рактера. Однако неуспех «хождения в народ», связанный не только с правительственными репрессиями, но и с тем, чтонарод не принял интеллиген­цию. «Народ увидел барскую за­тею в народническомхождении в народ. Это вплотную поставило перед сознанием интелли­генцииполитическую проблему и привело к выработке новых методов борьбы» (2). По­литическаяцель свержения самодержавия террором свидетельствовала о разочарованииреволюционной интеллигенции в крестьянстве и о решении «опереться насобственный ге­ро­изм», словами А. Н. Бердяева (2).

Убийство Александра II вызвало сильнуюреакцию в правление Александра III  --- не в пра­вительстве только, но и вобществе. Оказалось, что у революционного движения не оказа­лось социальнойбазы. Оставалось бы уповать на будущее, на индустриальное развитие России,которое приведет к развитию рабочего класса, «класса-освободителя», если бы не«пролетаризации кре­стьянства», за идею которой выступали марксисты и чего нехотели допустить народники. «Единст­венная реальная социаль­ная сила, накоторую можно опереться, это образую­щийся пролетариат. Нужно развиватьклассовое революционное сознание этого пролетариата» (2), -- писал Бердяев,философ с марксистским прошлым. 

Недовольство крестьян, их ненависть кчиновникам и помещикам стала опорой революции. В крестьянстве не исчезливоспоминания об ужасах крепостниче­ства. Мир господствующих привилегированныхклассов, преимущественно из дворянства, их культура, чужд крестьянству,воспринимался как иностранное. Аграрная революция, будучи более чемсоциально-экономическим переворотом, по словам Бердяева, «прежде всегореволюция моральная и бытовая» (2), сде­лала в России возможной диктатурупролета­риата, вернее, диктатуру идеи про­летариата, так как «диктатурыпролетариата, вообще дик­татуры класса быть не может» (2). Однако диктатура этаоказалась также и диктатурой над крестьянст­вом, совершившей жестокое насилиенад ним, как в случае коллективизации, или создания колхозов. Но насилие надкрестьянами совершалось людьми, вы­шедшими из ни­зов; цивилизация же,основанная на господстве дворян пришла к концу.

Определенные  круги левых народников сразупризнали большевиков как рус­скую нацио­нальную силу. Значительное число левыхэсеров, руководствуясь на­родническим радика­лизмом, влилось в большевистскуюпартию, принеся с собой вполне сознательный русский национализм. Левые эсеры,как и большевики, считали себя интернационалистами, но их интернационализмносил мессианский характер, в дальнейшем Советская Россия стала для них«авангардом передо­вого человечества, зажегшего факел свободы всему угнетенномумиру» (1). Кстати, статистика показывает, что в большевистской партии былобольше вы­ходцев из  правых эсеров, чем из левых (впрочем, эта разница составляетне­сколько процен­тов 12,7 % бывших левых эсеров и 17,5 % -- правых). Правыеэсеры в целом не были враж­дебны большевикам, их борьба против большевизмавсегда имела существенные самоогра­ничения и почти никогда не была последо­вательной.

«Народничество есть столь же характерноерусское явление, как  и нигилизм, как и анар­хизм» (2). Чувство оторванностиинтеллигенции от простого народа, главным образом, кре­стьянства, лежало воснове учения и русских революцио­неров, и Герцена, и Толстого, и Достоевского.«Интеллигенция всегда в долгу перед народом, и она должна уплатить свой долг».Культура создана за счет на­родного труда, следовательно, приобщенные ккультуре несут ответственность перед народом. «Революционное народничество(славянофилы, Дос­тоевский, Толстой) верили, что в народе скрыта религиознаяправда, народничество же безрелигиозное и часто антирелигиозное (Герцен,Бакунин, народники-социали­сты 70-х го­дов) верило, что в нем скрыта социальнаяправда. Но все русские на­родники сознавали не­правду своей жизни» (2). Чуждаяиндивидуализму народ­ническая идеология могла воз­никнуть лишь в аграрнойстране; народничество, предопределившее русский марксизм, внесло в негоспецифически националь­ную черту. Борьба мар­ксистов плехановского толка снародническим движением не может служить тому опровер­жением. Революция былапорождена своеобра­зием русского исторического и культурного процессов; боль­шевистскаяреволю­ция возможна была только в России, а западный коммунизм—явление другогорода.

«Коммунисты» и «большевики».

Как пишет Николай Бердяев, русскийнарод—«народ государственный, он по­корно согласен быть материалом для созданиявеликого мирового государства, и он склонен к бунту, к вольнице, к анархии».Как и народничество, анархизм есть «порождение русского духа», один из полюсовв душевной структуре русского народа (2). Центральная фигура русского (да,пожалуй, и мирового) анархизма—Бакунин. Подразумевая под анархией бунтарство,он ве­рил, что революционный «мировой пожар» будет зажжен русским народом иславянством. В своем «рево­люционном мессианстве» Бакунин -- предшественниккоммунистов, анархизм—одни из их истоков.

Основы тоталитаризма государствакоммунистов—в самих коммунистах и в гра­жданах этого государства. Раболепие ибунтарство, вероятно, были свойственны основной массе русского народа какамбивалентное качество, и, следовательно, нет противоречия в смене анархиижесткой деспотией, окончательно сложив­шейся к третьему десятилетию нашеговека.

Двуликость русской революции как несущейнароду гражданские свободы, но и новое иго, отразилась в представлении о том,что большевики и коммунисты—не одно и то же, быто­вавшем на ранних этапахстановления советской власти. Н. А. Бердяев заметил характер­ность этойлегенды: «Для народного сознания боль­шевизм был русской народной револю­цией,разливом буйной, народной стихии, коммунизм же пришел от инородцев, он запад­ный,не русский, и он наложил на революционную народную стихию гнет деспотической ор­ганизации,... рациона­лизировал иррациональное» (2). Большевики—это русские, дав­шиенароду землю, а коммунисты стремятся навязать народу новое иго. Бунин передаетраз­говор между красноармейцами в Одессе 1919 года: «Вся беда от жидов, они всекоммуни­сты, а большевики все русские» (4). Как пишет Михаил Агурский в книге«Идеология национал-большевизма», такой взгляд был распространен очень широко вразных слоях общества, и невозможно определить его единственный источник,скорее всего, он возник стихийно (1). 

По мнению Н. А. Бердяева, заслугойкоммунизма перед русским государством является оста­новка анархического распадастраны. Процесс высвобождения и сковывания хаотических сил в ходе революциизакономерен. Интересна точка зрения Бердяева, согласно которой народноевосприятие «коммунистов» как инородцев свидетельствует о «женственной при­родерусского народа, всегда подвергающейся изнасилованию чуждым ей мужественнымначалом» (2). Впро­чем, есть и другое объяснение. Михаил Агурский полагал, чтотаким образом проявился национализм, инстинкт толпы, всегда желающей найтивиновного в собственных ошибках. Это, заметим в скобках, симптоматично, -- показатель нездорового общества.

Главным врагом большевиков до революциисчиталась русская буржуазия и рус­ская полити­ческая система, самодержавие.После 1917 года главным врагом большевиков становится мировой капитализм. «Посуществу же речь шла о том, что России противостоял весь За­пад», как пишетАгурский (1). Эта тенденция предсказуема, так как заложена самим мар­ксизмом,который бессознательно ло­кализует «мировое зло», то есть капитализм, гео­графически,так как капитализм был достоянием нескольких высокоразвитых стран. Борьба скапитализмом стала отрицанием самого Запада  (еще раз открывается столкновениероко­вых «вос­точного» и «западного» в русской душе). Борьба противагрессивного капита­лизма превратилась в национальную борьбу. «Как толькоРоссия осталась в ре­зультате революции одна наедине с враждебнымкапиталистическим миром, со­циальная борьба не могла не вы­расти в борьбунациональную, ибо социальный конфликт был немедленно локализирован. Россияпротивостояла западной ци­вилизации» (1).

Новый «свет с Востока», или Красный патриотизм.

Как уже было  сказано, факт того, чтореволюция произошла именно в России, не мог не оказать влияния на большевистскуюпартию и идеологию, вне зависи­мости от интернационализма, который онадекларировала. Прежде всего, для большинства членов партии такие целиреволюционной борьбы, как диктатура пролетариата, борьба с империализмом да имировая революция связывались с гегемонией Советской России. Агурскийподчеркивает, что в этом контексте та­кое отождествление не имело«сколько-нибудь выраженного нацио­нального ха­рактера» (2). Собственнонациональные интересы, под которыми понимают ин­тересы от­дельного государства,заслонены более масштабной идеей мировой революции и новой эпохи в историичеловечества, которая должна была от­крыться ею. Россия, страна не пролетар­ская,следовательно, «пролетарского мессианства» в марксистском смысле нельзя наблю­датьв данной тенденции, здесь мессианство иного рода—именно русское, значит, нацио­нальное.Опять давнишние русские чаяния о «свете со славянского Востока», который оза­ритзападную цивилизацию и спасет ее. Своего рода, самопожертвование, подобиехарактерных самосожжений.

В принципе, процесс, который повлекпротивопоставление России всему осталь­ному миру, миру буржуазии, как страны,преследующей цель мировой револю­ции, не давал России какое-то исключительноположение «образцовой страны». Ленин выдвигал мнение о воз­можном отставанииРоссии в случае победы ком­мунизма в развитых западных странах. Но неожиданноеположения Советской республики, передового государства, зовущего весь мирследовать своему при­меру, не могло не импонировать многим коммунистам. Этоявление получило название «красного патриотизма».

Настроения подобного рода, как сообщает М.Агурский, появились уже накануне Октябрьской ре­волюции. На VI съезде партии, вавгусте 1917 года, первым вы­сказал их Сталин. «При обсу­ждении резолюциисъезда Преображенский предло­жил поправку, согласно которой одним из условийвзятия государственной вла­сти большевиками было наличие пролетарской рево­люциина Западе», -- пишет Агурский (1). Выступая против этой поправки, Сталинзаявил, что «не исключена воз­можность, что именно Россия явится страной,пролагающей путь к социа­лизму... Надо отки­нуть, -- сказал Сталин, -- отжившеепредставление о том, что только Европа может указать нам путь» (9). С течениемвремени красный пат­риотизм стихийно подвер­гается дальнейшему влиянию национальнойсреды, ос­новываясь на пресловутых идеях про­тивостояния России «бездушнойзападной цивилизации», а так же влиянии «небольшевист­ских попутчиковреволюции», как Агурский называет широкий спектр течений, включающий иправославие (!) и литературные круги (1). К слову о православии—Агурскийприводит пример некоего архиепископа Варнавы (Накропина), заявившего на допросеВЧК, что «только большевики могут спасти Россию» (6). В среде православнойцеркви нашлись священники, готовые к сотрудничеству с советской власти, хотя ихбыли единицы.

«Сила красного патриотизма состояла в том,что позволяла многим большевикам отождест­влять себя не только с партией, нетолько с рабочим классом, который в годы гражданской войны превратился вфикцию, но и со всем народом», -- де­лает вывод Михаил Агурский (1).

Характер революции в России  и условия, вкоторых она произошла, были та­ковы, что, как пишет Бердяев, «идеологически еймог соответствовать лишь очень трансформированный марксизм и именно в сторону,противоположенную детерминизму» (2). Если экономика опреде­ляет весь социальныйпроцесс, то неминуем вывод о том, что отсталая Россия должна была ожидатьбуржуазную революцию, а не пролетарскую, социалистическую. Русская революциясвиде­тельствует, что далеко не все зависит от экономики. Ленинско-марксистскаяфи­лосо­фия противоречит экономическому детерминизму независимостью от эко­номики,возможно­стью революционной активностью вести экономический про­извол. Русскийкоммунизм не был классическим марксизмом, возможно, не был марксизмом вообще,если под марксизмом понимать научную теорию. Учение русских ком­мунистоввпитало в себя самые различные влияния, включая эле­менты тех течений, скоторыми боролось. 

«И как один умрем за это…»

Исследование всякой идеологии должнонеминуемо касаться глубинных пластов социально-исторического процесса(следовательно, архаичных – в случае куль­туры, как, например, преклонениеперед вождем, своего рода персонификацией определенных идей, вернее сказать,«верований», -- впрочем, это отдельный вопрос). Намек на параллель междусамосожжениями эпохи церковного раскола и «самосожжения» страны в бунтарскомпорыве «освободить мир от оков капи­тализма», разумеется, фигурален. Однако издесь есть нечто, заслуживающее пристального внимания.

Смело мы вбой пойдем

                        Завласть Советов,

                        Икак один умрем

                        Вборьбе за это!!! 

Пионерская песня, слова которой приводит всвоем исследовании социализма И. Р. Шафаревич, показательна. Шафаревич пишет:«В СССР нашему поколению еще хорошо помнится, как мы в пионерских колоннахшагали, и воодушевленно пели… И больше всего воодушевления, взлета, всеобщегочувства вызывало вот это «Все как один умрем!» (11). Идея гибели человечества –не смерти опреде­ленных людей, а именно конца всего человеческого рода –находит отклик в психике человека. Шафаревич пишет. Что такая идея проявляетсяне только в индивидуальных переживаниях отдельных личностей, но способна«объединить людей, то есть, является социальной силой» (11). Коммунистическоеучение – «один из аспектов стремления человечества к самоуничтожению, к ничто,а именно – его проявление в области организации общества» (11). Для толпы, ве­роятно,конец истории видится решением проблем человечества. Такое понима­ниекоммунизма (и социализма) делает понятной враждебность учения индиви­дуальности,стремление уничтожить те силы, которые поддерживают и укреп­ляют человеческуюличность: религию, культуру, семью, частную собственность.

Используемая литература.

1.  Агурский,М. Идеология национал-большевизма. – Париж, 1980.

2.  Бердяев,Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. – Париж, 1955.

3.  Булгаков,С. Избр. соч. – М., 1991.

4.  БунинИ. А. Окаянные дни. – М., 1989.

5.  Верт,Н. История Советского государства. – М., 1998.

6.  ЕженедельникВЧК. №2, 1918.

7.  Из-подглыб: сборник статей. – Париж, 1974 // Шафаревич, И. Р. Социализм.

8.  Ленин,В. И. Собр. соч. в 55 томах, т. 17. – М., 1953.

9.  Сталин,И. В. Собр. соч. в 13 томах, т. 3. – М., 1950.

10.Философскийсловарь. – М., 1987.

11.Шафаревич,И. Р. Социализм как явление мировой истории. – Париж, 1977.