Акмеизм

Кошелева А.Л.

К 1910 году между символистами обозначился явный раскол. Поводом его стал доклад одного из "младших" символистов Вяч. Иванова "Заветы символизма", в котором признанный теоретик символизма выдвигал на первый план как главную задачу символистского движения его теургическое воздействие, "жизнестроительство", "преображение жизни". Вяч. Иванова поддержали А. Блок, а затем и А. Белый. В. Брюсов же звал теургов быть творцами поэзии к не более того, что символизм "хотел быть и всегда был только искусством". В десятых годах ряды символистов покидает молодежь, образуя объединение акмеистов, противопоставивших себя символистской школе. Но, вернее будет сказать, что символизм как течение в русской литературе исчез с приходом революционного 1917 года. Историческое значение русского символизма велико. Символисты четко уловили и выразили тревожные, трагические предощущения социальных катастроф и потрясений начала нашего столетия. Все их творчество несет в себе романтический порыв к миропорядку в царстве свободы и единения людей. Это были люди высочайшей культуры - поэты и прозаики и одновременно философы, мыслители. Эрудиты, люди обширных знаний Брюсов, Бальмонт, Анненский, Сологуб, Белый, Блок освежили и обновили поэтический язык, обогатив формы стиха, его словарь, ритмику, эстетические, краски. Они научили нас видеть, понимать, чувствовать поэзию как особую идейно-художественную ипостась литературы. И даже лидер акмеистов Н. Гумилев при всем неприятии эстетической платформы символистов в целом называл В. Брюсова своим учителем.

В 1912 году сборником "Гиперборей" заявило о себе новое литературное течение, назвавшее себя акмеизмом (от греческого акмэ, что означает высшую степень чего-либо, пору расцвета). Акмеизм возникает в период, когда символистская школа была на излете, возникает на платформе отрицания отдельных программных положений символизма и, в частности, его мистических устремлений. Однако своим рождением акмеизм обязан прежде всего символизму, и Н. Гумилев справедливо именует своих собратьев "наследниками достойного отца". "Собратьями" Н. Гумилева стали поэты С. Городецкий, А. Ахматова, О. Мандельштам, М. Зенкевич, В. Нарбут, которые и объединились в группу "Цех поэтов" В 1911-1914 годах у них, кроме журнала "Аполлон", издававшегося С. Маковским, были свои печатные органы - журнал "Гиперборей" и различные альманахи. Организаторами группы и теоретиками нового течения были Николай Гумилев и Сергей Городецкий.

Противопоставляя себя символизму, акмеисты провозглашали высокую самоценность земного, здешнего мира, ею красок и форм. С. Городецкий писал: "После всех "неприятий" мир бесповоротно принят акмеизмом, по всей совокупности красот и безобразий... Если это борьба с символизмом, а не занятие покинутой крепости, это есть, прежде всего борьба за этот мир, звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время, за нашу планету Землю"18. Итак, одна из первых заповедей акмеистов - поклонение Земле, Солнцу, Природе. Из нее следует вторая, близкая к ней: утверждение первобытного начала в человеке, прославление его противостояния природе. М. Зенкевич писал: "Современный человек почувствовал себя зверем, Адамом, который огляделся тем же ясным, зорким оком, принял все, что увидел, и пропел жизни и миру аллилуйя"19.

Каждый из акмеистов считал своим долгом прославить первочеловека - Адама - и славили - Н. Гумилев увидел в нем то начало, которое бросает вызов даже богам:

Адам встречается в поэзии Гумилева то в образе экзотического конквистадора, покорителя морей ("Путешествие в Китай"), то в образе белого завоевателя, сверхчеловека, "паладина Зеленого храма", "королевского пса, флибустьера", что идет "дерзостным путем", "отряхивая ударами трости клочья пены с высоких ботфорт". С. Городецкий в своем стихотворении "Адам" поручает первочеловеку "просторный и многозвучный мир", он должен "живой земле пропеть хвалы". В самом начале пути некоторые представители нового течения даже предлагали назвать его - адамизмом.

Третья заповедь акмеистов также соотносится с первыми двумя: утверждение крайнего индивидуализма связано с образом человека, который оторван от родины, это тот, "кто дерзает, кто ищет, кому опостылели страны отцов. У С. Городецкого подобный герой является в образе примитивного дикаря:

У М. Зенкевича это - космический образ "слепого и гордого духа". Как и символисты, акмеисты не избежали влияния модных философских учений и одно из них - экзистенциализм - о бесперспективности революционной борьбы и нравственного усовершенствования человека. Н. Гумилев писал: "Бунтовать же во имя иных условий бытия, где есть смерть, так же странно, как узнику ломать стену, когда перед ним - открытая дверь"22. А его сильный и мужественный герой жалуется: "Мне суждено одну тоску нести...".

Постепенно формировался свой поэтический стиль. Стихи акмеисток отличались сжатостью, спрессованностью слова, строгим равновесием плотной, литой строфы, любовным обращением с эпитетом, зримой конкретностью и пластикой в лучших своих проявлениях. Причем каждый из поэтов "Цеха" нес при этом в большую поэзию сугубо свое индивидуальное начало. Трагичность мироощущения Гумилева сочеталось с его любовью к Земле, свободное чувство проверялось литературной дисциплиной, преданностью искусству, ставилось поэтом превыше всего.

Слава Анны Ахматовой опиралась в первые годы прежде всего на ее любовную лирику, за что ее называли "русской Сапфо". О любви, о грусти, о печали первые ее сборники - "Вечер" (1912) и "Четки" (1914). Однако с годами ее поэтический голос крепнет, мужает, она все больше понимает, что "мы живем торжественно и трудно", что "где-то есть простая жизнь и свет", явственнее становится гражданственная нота ее стихов. Редкостная красота поэтического голоса, звучание, присущее только ахматовской строке и строфе, их пластика, лапидарность, их глубокая человечность и доверительность выдвигают поэтессу в ряд великих мастеров слова.

Магом стиха называли Осипа Мандельштама. Он постоянно стремился к тому, чтобы в русскую поэтическую речь привнести эллинскую языковую стихию. А. Ахматова и О. Мандельштам составляли в среде акмеистов одну поэтическую пару.

Близким по поэтической манере были М. Зенкевич и В. Нарбут. Тяжеловатая метрика стиха подчеркивалась густотой и яркостью красок, строгое следование программе акмеизма. Оба из провинции - один с Черниговщины, другой из Саратова - они были почвенниками от современной поэзии, стремились, как и их собратья по перу, вернуть образу его живую конкретность, предметность, освободить его от мистической зашифрованности. По-разному сложились судьбы всех этих поэтов после Октября, но общим было и осталось одно - их творчество - их творчество яркая и неповторимая страница в истории русской и мировой литературы.