Идейно-художественное содержание романа Апулея Метаморфозы или Золотой осёл

Идейно-художественное содержание романа Апулея «Метаморфозы,

или Золотой осёл». Тезисы лекции

Апулей родился в 125 году в г.Мадавре римской провинции Нумидии, учился в Карфагене и в Афинах, имел адвокатскую практику в Риме, подолгу путешествовал, в том числе на Восток, затем вернулся в Африку, где вёл жизнь странствующего ритора и софиста. Роман «Метаморфозы» появился в Риме около 153 года.

Апулей был одним из самых знаменитых во II веке знатоков и почитателей Платона и сам считал себя прежде всего философом – по образу жизни, складу ума, принадлежности к философской школе. Известны 2 философских трактата Апулея: «О Платоне и его учении» и «О демоне Сократа»; выдержка из последнего: «…Ничему я так не удивляюсь, как тому, что все хотят жить хорошо и знают, что нельзя жить хорошо, не заботясь о своей душе, но о душе своей не заботятся». В романе «Метаморфозы» немало философских аллегорий, соотносимых с воззрениями Сократа и Платона. Без сомнения, например, Апулей воплотил в этом произведении самую важную, как он считал, из идей Платона: о тройственной иерархии мироздания и аналогичном этой иерархии устройстве человеческой души. Душа трёхчастна: одна её часть «божественная», или «разумная»; две другие – смертные: лучшая – «пылкая», внемлющая божественной части, худшая – «вожделеющая», грубая, «инстинктивная», нуждающаяся в непрерывном укрощении. В диалоге «Федр» Платон сравнивал душу с колесницей, божественная часть которой – возничий, смертные части – два коня: один белоснежный, любящий почёт, рассудительный и совестливый; другой – дурной, чёрной масти, наглый, упрямый и похотливый. Эта аллегория использована Апулеем в изображении превращений Люция.

В начале «Метаморфоз» герой едет по дороге на ослепительно белом коне (кн.I, фрагмент 2). Тотчас после его превращения этот конь отказывается признавать своего хозяина, и Люций сетует на жестокость судьбы, по воле которой он сделался ровней и товарищем собственной лошади (VII, 3). В финале романа, после того как Люций вновь обретает человеческий облик, к нему сразу же возвращается его белый конь. Этому предшествует вещий сон: герою снится, что к нему вернулся раб по имени Кандид (букв. «белый»). Так Апулей иносказательно говорит о нарушенной и воссозданной гармонии между частями души Люция.

Вместе с тем немаловажно превращение героя не в чёрного коня, как можно было ожидать, а в осла. Апулей считал себя продолжателем Плутарха, платоника I в. н.э., который, используя принятую в круге платоников того времени иносказательность, писал в трактате «Об Осирисе и Исиде», что Тифон (мифологическое чудовище, отождествляемое с Сетом, заклятым врагом Исиды, а также метафорическое обозначение худшей части человеческой души) символически соответствует всему непостоянному, бурному, неразумному в духовной жизни человека, в телесной же это – смертное, вредоносное, возбудительное начало. Силы Тифона препятствуют тем, кто идёт к правильной цели. Тифону посвящено самое грубое из домашних животных – осёл.

Олицетворением сил Тифона в романе Апулея является Фотида. Люций сам удивлён вспыхнувшей в нём страсти к девушке, что, по его словам, случилось с ним впервые: «Прежде я всегда презирал женские объятия». Возможно, он подозревает о применённых к нему подручной колдуньи Памфилы магических манипуляциях. Имя Фотиды образовано от греческого φως, что означает «свет солнечный, дневной» (согласно Плутарху, Тифон-Сет мыслился воплощением губительного, неумеренного огня солнца), не случайно Люций любуется волосами девушки: «Что же скажешь, когда у волос цвет приятный, и блестящая гладкость сияет, и под солнечными лучами мощное они испускают сверканье…» (II, 9). В контексте романа образ Фотиды является олицетворением слепящего и пагубного света эротики и магии, явно противопоставленного животворному и преображающему «свету» истины, который излучает Исида. Дважды употреблённое Фотидой выражение «горько-сладкий» (ср. у Сапфо «горько-сладостный необоримый змей») взято из языка платоников, которые применяли его для обозначения чувственной любви, делая акцент на негативной стороне явления. Люций, таким образом, получил предупреждение об опасности, но не осознал его.

Однако смысл романа Апулея не следует ограничивать лишь философскими идеями. Исключительно важен в нём мотив метаморфозы. Первоначальные представления Люция о жизни объясняются его верой в то, что миром правит Фортуна, которую он, в соответствии с воззрениями «мудрецов седой древности», считал слепой, своенравной, несправедливой и неразумной, безучастной к человеческим судьбам, равнодушной к их духовным ценностям (см. рассуждение Люция: VII, 2). Фортуна могущественна, как древнее стихийное божество-титан (более всего она сходна с Эросом), полновластна. Но хуже всего для людей то, что она вносит хаос в установившийся порядок жизни: «создаёт превратные и даже противоречащие действительности мнения о нас, так что негодяй увенчан славой порядочного человека, а ни в чём не повинные становятся добычей губительного злоречия» (VII, 2). Люций полагал, что нет никакого смысла вести строго нравственный образ жизни, так как Фортуна избирает себе «любимцев» из числа дурных людей, добронамеренные же попадают под её удары. Мораль как исторический, многовековой опыт человечества, таким образом, по мнению Люция, непригодна в современной жизни.

Герой Апулея свыкся с такой «философией» бытия и считает, что нет никакой принципиальной разницы между человеком и остальным миром. Приехав в фессалийскую Гипату, на «родину магического

2.

искусства», он воображает, будто ни одна вещь в этом городе не является тем, чем кажется: «И камни, по которым я ступал,… и птицы, которым внимал,… деревья вокруг городских стен… представлялись мне окаменевшими людьми», принявшими другой вид под воздействием «губительных нашёптываний» (II, 1). Возле дома Биррены Люций увидел беседку с искусными каменными изображениями Дианы и Актеона, наполовину превращённого в оленя (по мифу, в наказание за нечестие – созерцание обнажённой во время купания богини), и сестра умершей матери говорит юноше, что боится за его судьбу в связи с тем, что Люцию предстоит жить в доме скаредного Милона и Памфилы, славящейся колдовством и соответствующими этому дурному делу похотливым и недобрым нравом.

Таким образом, Люций, видевший действительность такой же, какой она была в представлении носителей древнего сознания, основным, универсальным законом бытия считал метаморфозу, приравнивающую всё в мире одно другому (ср. мифологический синкретичный образ мира-ойкумены). В таком мире он и оказался. Достойный потомок Плутарха и Секста-философа, он интересуется магией, считая колдунов нелегальными приспешниками Фортуны, которым известна «механика» всего происходящего, тайно изученная ими и применяемая в нечестивых целях. Но сама Фортуна пользуется им так же: одаривает благодеяниями любимцев и расправляется с неугодными. Маги – своего рода «жрецы» развратного, бездуховного мира, устроенного как несложный механизм (слепая Фортуна – примитивное существо по сравнению с людьми, создавшими нормы морали, ценящими совершенство разного рода). Однако Люция, человека отнюдь не безнравственного, не останавливает дурная репутация магов, так как он охвачен бескорыстным исследовательским интересом, любопытством. Превратившись в осла, он оказался рядовым обитателем такого мира, каким он себе его представлял. Следует отметить, что осёл – животная ипостась Приапа, греческого, а затем римского божества производительных сил природы; именно в его власти оказался Люций, вступив в связь с Фотидой.

В облике осла Люций вдоволь насмотрелся на нравы и обычаи людей, подвластных неукротимой жажде наживы и сладострастию, похожих в этом отношении на животных. Апулей в нескольких примерах изобразил губительную власть над человеком той или другой страсти. Таков Тразилл (само имя его означает «безрассудно порывистый»), охваченный вожделением к Харите, из-за чего он, забыв о требованиях чести и долга, подло и хладнокровно убивает друга Тлеполема. Такова преступница, осуждённая на съедение зверям за бесчеловечное убийство ни в чём не повинных родных и близких из соображений ревности и корысти. Люций, в известном смысле увидев самого себя со стороны, проникся отвращением к жестокому и порочному миру. Это чувство наиболее отчётливо проявилось перед его побегом: «Будучи обречён публично сочетаться законным браком с подобной женщиной, я с огромной тревогой ожидал начала празднества, не раз испытывая желание лучше покончить с собой, чем запятнать себя прикосновением к такой преступнице и быть выставленным на позор пред всем народом» (X, 29). Таким образом, Люций испытал настоятельную, реальную потребность соотносить свои поступки с нормами нравственности.

С этого времени он перешёл под опёку Исиды и Осириса, став их жрецом и оставив для себя роль адвоката в мире людей, для того чтобы противостоять безответственной Фортуне и защищать тех, кто на свой страх и риск следует велениям разума, совести, долга.

Помимо серьёзного и глубокого смысла, роман Апулея имеет иронический подтекст, не менее важный для осознания Так, писатель подчеркнул решающую роль в общественной жизни человека, обязанного избрать разумную и нравственную позицию: он показал, что каждый обитает в таком мире, каким он его себе представляет, занимая то место, какое выбрал сам, и подчиняясь божеству, в которое верит. Но переживший духовную метаморфозу, внутренне преобразившийся Люций в конце всех событий вновь похож на Приапа: «Снова обрив голову, я вступил в эту стариннейшую коллегию, основанную ещё во времена Суллы, и хожу теперь, ничем не осеняя и не покрывая своей плешивости, радостно смотря в лица встречных» (XI, 30). Беспечность, инертность разума и чувства, по мнению Апулея, развращают человека, превращая его в бессильную игрушку в руках Фортуны.

Литература:

1. Роман с комментариями С.П.Маркиша.
2. Григорьева Н.И. Поэтика аллегории в «Метаморфозах»: платонизм в художественном сознании Апулея // Поэтика древнеримской литературы. Жанры и стиль. М., 1989. – С.186-223. Ксерокопии статьи есть на кафедре.
3. Грабарь-Пассек М.Е. Апулей // Апулей: Апология. Метаморфозы. Флориды. М., Лит. памятники, 1993. – С.357-373.