Полтавская битва

Ганичев В. Н.

Несколько раз Отечество наше, его вера, его речь подвергались угрозе уничтожения. Тогда во весь рост вставал народ, звучало призывное слово и тогда враг оказывался обречен и повержен. Так было на Куликовом, Бородинском, Прохоровском полях. Так было и во время судьбоносной Полтавской битвы в 1709 году. На эту историческую победу, 300-летие которой мы должны отметить в 2009 году, солдат вдохновило высокое, драматическое, обращенное к Богу и Отечеству, проникновенное слово Петра I.

Начало XVIII века. Россия, собравши силы, решила возвратить исконные славянские земли и выйти к морям. Прорубить окно в западную Европу через Балтику и через полуденное окно Черноморья выйти на её южные земли в Переднюю Азию и Африку. Пётр I уже отвоевал Азов и Таганрог, но Чёрное море было ещё "озером турецких султанов". Воевать на два фронта он не мог и сосредоточился на возвращение Балтики. Побережье Финского залива, Нева должны были стать русским предмостьем Европы.

Но на пути этим устремлениям стал молодой, энергичный, самонадеянный и талантливый шведский король Карл XII.

Армии двух императоров сошлись под городом Нарвой.

Пётр только что начал создавать свою регулярную армию, оснащать её современным оружием, но не успел. Армия была напичкана иностранными наёмниками, всякого рода советниками и авантюристами. Пётр после поездки в Европу слепо доверял им.

В итоге — жестокое и, казалось, уничтожающее поражение России. Европа зааплодировала Карл был признан самым выдающимся, самым непобедимым полководцем того времени, а может и всех времён. Карл выпустил медаль в честь победы, где Пётр бежал от него, теряя шпагу и шляпу. Хор славословия был так единодушен, что Карл и сам поверил в это. Не поверил в это один Пётр. Он нисколько не сомневался в предназначении России и в то, что заложенный им Петербург станет новой её столицей. Карл же был самонадеян и даже легкомыслен, заявив о петровской затее: "Пусть строит, всё равно это будет наше". Пётр же понимал, что поражение потерпела не его армия, которую он задумал, как современное войско, а та спешка, с которой начиналась война, и шаткость и непрочность его союзников.

Правильно было сказано, что, если в строительстве кораблей, создании промышленности можно было доверять иностранцам, то на войне, требующей героизма, самопожертвования, презрения к смерти и других воинских качеств, рассчитывать на них невозможно. Стало абсолютно ясно, что умирать за "эту" страну, за эту варварскую Московию они не будут.

С невиданным упорством, большой энергией Пётр проявил одно из самых сильных своих качеств — умение извлекать уроки из событий, использовать неудачи как толчок, рычаг для их преодоления, как орудие победы. Он стал создавать новую армию. Он делал вывод в "Гистории свейской войны", что когда это несчастье, вернее, "великое счастье" произошло, оно вынудило русских отказаться от войны и проявить небывалое трудолюбие и активность. В армию прошёл новый массовый призыв, рождалась мощная уральская металлургия, было отлито 300 новых пушек и гаубиц. Разведки доносили в Европу: "Русская армия стала втрое сильнее прежней".

Но Карл XII с презрением отказался прислушиваться к этим сообщениям. Он почитал себя Александром Македонским, и один из его генералов с беспокойством говорил, что король "больше не слушает чужих советов, он делает вид, будто Бог непосредственно внушает ему, что он должен делать".

Он начинает боевые действия на территории Польши, двинулся, чтобы посадить на престол "своего" польского кроля Станислава Лещинского, на разгром саксонского союзника России курфюрста Августа II (уже свергнув его с польского престола).

К началу 1707 года русские армии сосредоточились недалеко от Львова в районе Жолквы. Здесь и собрались всё ведущие русские военачальники: Меншиков, Шереметьев, Головкин, Григорий Долгорукий. Туда же прибыл и Пётр. Состоялся Генеральный совет, который разработал Жолковский план осторожного постоянного изматывания шведских войск. Пётр понимал, что вторжение в Россию неизбежно. Поэтому в плане говорилось, что "надо будет дать баталию при своих границах, когда того необходимая нужда требовать будет".

А в "Польше на переправах и партиями также оголожением провианта и фуража томить неприятеля".

Шапкозакидательства уже не было, а был расчет перекрыть все направления движений войск шведского короля на Москву через Белоруссию или Украину. Везде укреплялись крепости, готовились отряды лёгкой кавалерии, подготавливались отряды сопротивления местного населения, уничтожение всех источников снабжения.

Высшей точкой плана должно было стать генеральное сражение на русской территории. Где оно будет? Конечно, никто не знал, но в истории позднее высветилось название — Полтава.

Этот небольшой город-крепость был обнесён земляным валом с деревянным палисадом для защиты от набегов крымчаков. В зиму 1708 — 1709 гг. тут кипела работа. Пётр приказал укрепить её согласно предписанию тогдашней инженерной науки. В городе было всего 2,5 тысячи жителей, но её гарнизон состоял из 4 тысяч человек. Комендантом Полтавы был расчётливый, мужественный и стойкий полковник Иван Степанович Келлин.

В это время Карл XII уже распотрошил всех основных союзников Петра. С первых дней выведена из Союза с Россией Дания. Он громил поляков и заставил отречься от престола короля Польши Августа, но, по выражению Петра, "завяз в Польше", занявшись внутренними делами польского государства. А затем направил свои войска на разгром последнего союзника России саксонского курфюрста Августа (уже потерявшего польский престол). Август был разгромлен и выходил из войны. На южном фланге боевых действий была опасная Турция (Османская империя), хотя и заключившая перемирие, но готовая вторгнуться в случае новых поражений России вместе с крымским ханом на южные земли.

Европа рукоплескала Карлу XII и толкала его продолжать войну с Московией, чтобы, не дай Бог, он не развернулся и не пошёл вмешиваться в европейские дела. "На Восток! На Восток!" — рукоплескала и призывала Европа Карла XII. Как это напоминало мюнхенских вдохновителей Гитлера. И действительно, тогда Россия осталась в одиночестве. И, казалось, была обречена на поражение. Дания уже была разгромлена. Польская шляхта переходила на сторону шведов, Саксония склонила голову. В этот момент склонился к измене украинский гетман Мазепа, умный, изворотливый, интуитивный правитель, друг Петра I. Он посчитал, что Пётр проиграл и решил перейти к Карлу, чтобы сохранить те свои привилегии и привилегии нового дворянства, казацкой старшины. А привилегии у Мазепы были немалые. Он владел 100 тысячами крестьян на Украине и 20-ю тысячами в России. Пётр I к нему благоволил. Мазепа к Петру тоже. Гетман не раз одаривал царя. При первой встрече — золотой крест, осыпанный драгоценными камнями, саблю в золотой оправе, золотое ожерелье с алмазами, а затем были скакуны, щит на золотой цепи, украшенный яхонтами и рубинами. Царь тоже щедро одаривал гетмана и питал расположение к нему и даже выдал ему бывших соратников, генерального писаря и судью Василия Кочубея и полковника Искру, которые раскрывали Петру глаза на готовящуюся измену. Но Мазепа медленно выбирал, примеривался, кто победит, и твёрдо решил уйти к Карлу. Знаменем этого ухода он избрал "вольность" и "самостийность", тем более что московские полковники с посполитыми, т.е. простыми людьми, да и с казаками вели себя развязно и нахально, забирая лошадей и провиант и часто не выплачивая за это ничего. Это позднее Пётр издал распоряжение, наказывающее за поборы жителей, а в начале кампании ему было не до этого. Недовольны были и казаки, которые храбро сражались вместе с русскими солдатами, а их часто недооценивали. Мазепа сам недолюбливал запорожское буйное казачество и советовал в одном письме к Меншикову разгромить Запорожскую сечь, но русскими войсками (архив Ленинградского института истории АН СССР). Всех хотел перехитрить гетман.

Но народ и казачество не поверили Мазепе. Во-первых, потому что, в начале слухи, а потом уже обнародованные его письма к польскому ставленнику Карла XII Станиславу Лещинскому и его агентам стали известны людям. В них Мазепа был готов пойти на соглашение с католической унией, на возврат всей Малороссии под власть католической панской Польши. Гетман обязался передать Украину как законное достояние королевству польскому. Хороша "самостийность"! А по многим свидетельствам он вообще был тайным приверженцем униатства и имел сношения с иезуитами. Этого народ не только не хотел, но и решительно этому воспротивился. Для него духовное православное единство было самым большим достоянием, приобретённым в результате Переяславской Рады. И идти под католическую Польшу, всячески преследующую православие, он не желал, ибо это было самоубийством. И сам-то Мазепа был в недоверии у народа, как польский пан, и держался на московских штыках.

Ну, а во-вторых, старшина и гетман не уступали, а часто действовали и похлеще в сборе налогов и панщины, чем новые хозяева из других российских земель.

В общем, народ и казачество гетману не поверили и за ним не пошли, а Карл XII поверил и развернул своё войско на Украину. Ведь Мазепа пообещал привезти под его знамёна 20 тысяч казаков и снабдить продовольствием для наступления на Москву. Царь, выставив заслоны у Смоленска и Курска, не знал, где Карл начнёт наступать.

Но время шло. Москва напрасно гостей

К себе ждала всечасно

Средь старых вражеских могил,

Готовя шведам тризну тайно.

Внезапно Карл поворотил

И перенёс войну в Украйну.

(А. С. Пушкин)

Но ни Карл, ни его внезапный союзник не учли, что русская армия не та, она обстреляна, обучена, хорошо снабжена. Во главе её стояли блестящие генералы: Шереметьев, Апраксин, Репнин, Долгорукий и проявивший недюжинные военные способности, "счастья баловень безродный" Александр Меншиков, и сам Пётр проявил блистательное умение и талант полководца. Под его начало уже была взята Нарва, Ревель и другие города.

Карл, действительно, развернул войско на юг, встречая преграды и сопротивление русских армий в Белоруссии. Не отрезвило короля и поражение шведских войск при деревне Лесной, где спешивший на соединение с основным войском генерал Левенгаупт был разбит вдребезги и наголову разгромлен.

В журнале ("Юрнале") Петра Великого по поводу этой победы читаем: "Тут первая проба солдатская была, и людей, конечно, ободрила… и мать Полтавской баталии".

Русские войска под командованием Шереметьева и Меншикова двигались с двух сторон, как бы "вели" шведов в коридоре, проводя мелкие бои, сделав с двух сторон заслоны, но в генеральное сражение не вступали, собираясь сконцентрироваться в одном месте.

К весне 1709 года положение обеих сторон определилось. Карл перезимовал в междуречье Ворсклы и Псла в районах Диканьки, Гадяча, Прилук, Лохвицы. Он слегка поизучал карту России, подаренную ему падшим Августом II, и решил продвигаться на Москву. Карл твёрдо решил разрушить Россию как страну. Он решил свергнуть Петра I и на его место посадить, как в Польше, марионеточного царя. Псков, Новгород и весь Север России он решил присоединить к Швеции. Вся Украина, Смоленщина должны были отойти к Польше Станислава Лещинского, впрочем, с вассалом-князем Мазепой. "Надо уничтожить мощь Москвы, — сказал он польскому королю, — то есть её дисциплинированную армию". Европа, как писал американский историк Роберт Мэссин (книга "Пётр I), ждала, когда Карл XII войдёт в Москву, царь в суматохе будет убит, появится царь-марионетка, а Швеция станет хозяйкой Севера и стала бы повелительницей Востока от Эльбы до Амура. "Холопская Россия" распалась бы по мере того, как шведы, поляки, казаки, турки, татары и китайцы отрезали бы от неё солидные куски. Петербург был бы стёрт с лица земли. Побережье Балтики отобрано, и пробуждающийся народ остановлен в своём развитии. Вот так очередная идея расчленения России, растаскивания и уничтожения её вдохновляла очередного покорителя страны. Впереди было отнюдь не рядовое сражение. Таких было уже немало (Нарва, Орешек, Ревель, Лесная и др.). Впереди обозначилась судьбоносная, спасительная или гибельная битва.

Правда, многие шведские генералы, ощутив силу новой русской армии, предостерегали Карла от его заносчивости, стал чувствовать гибельность своей измены и Мазепа. Он направил через ушедшего от шведов миргородского полковника Апостола тайное предложение Петру I арестовать шведского короля, его знатнейших генералов и доставить их в русский лагерь, но просил, чтобы с ним был "заключён договор", гарантирующий его безопасность, который бы поддержали "иностранные дворы". Договор, конечно, не состоялся, ибо в это время Мазепа направил письма и Станиславу Лещинскому, призывая того скорее вводить войска на Украину, где возбуждается простой народ. Ему уже не доверяли ни те, ни другие. Мазепа был обречён. Шведы поставили охрану во дворы его старшины, чтобы они снова не переметнулись к царю. Самого же Мазепу чуть не схватили царские войска в Ромнах. В эту зиму 1708 — 1709 гг. зимние перепалки и сражения шли с переменным успехом. Шведское войско вышло из этой кампании усталым и лишённым подкрепления, своих припасов и продовольствия. Мазепа посоветовал Карлу взять Полтаву, ибо там, на складах, было много пороху, провианта. Карл предпринимал одну попытку за другой, чтобы сходу взять крепость. Келин, однако, искусно защищался, предпринимал упреждающие вылазки, разгадывал ход минных подкопов, взрывал шведские заряды. Надо сказать, что вместе с регулярными войсками мужественно сражались всё жители Полтавы со своим оружием дети, женщины, старики и подростки.

Меншиков же, пользуясь расположением мирных жителей Полтавы, провёл дополнительные войска в город, укрепив силы и дух гарнизона. К июню вокруг Полтавы выстроились основные русские и шведские войска. Карл не заметил, что он оказался в "подкове" у русских, которых было почти в два раза больше.

Русских войск было около 50 тыс. человек против 32 тысяч шведов. В боевую линию вошло 35 тысяч русских против 25 тысяч шведов. Но дело было даже не в количестве: против шведов, как верно написал Пушкин, стояли уже не "рассеянные тучи несчастных нарвских беглецов", а полки, прошедшие боевую выучку в многочисленных боях подчиняющиеся дисциплине, регулярному строю, командам, не испытывающие недостатка в порохе, пулях, ядрах, артиллерии.

Карл же уповал на свой военный талант, на преданность и веру в него солдат, на собственную, необходимую для войны, но иногда показную храбрость. Во второй половине июня он получил известия о том, что русские войска хотят перейти через реку, чтобы поставить его между собой и Полтавой. Он со свойственной ему горячностью решил все проверить сам и наблюдал за происходящим. При этом он и его свита находились под градом пуль, все его упрашивали уйти из-под обстрела. Он заявлял: "Пустяки". Уже кто-то из свиты был ранен, и под Левенгауптом убита лошадь. Карл почти повернул назад, но в этот момент пуля настигла его и попала в пятку. Пуля прошла по подошве и застряла в пятке у большого пальца. Он ещё ездил по окопам, но боль заставила слечь, вызвать хирурга. Поистине — "Ахиллесова пята". И, находясь в таком болезненном состоянии, он пропустил момент переправы русских войск через Ворсклу, а последний, самый жестокий приступ на Полтаву был отбит.

25 июня русские войска, переправившиеся через Ворсклу, стояли напротив шведов, которые не стреляли в них, экономя снаряды и пули. Пётр уже выстроил весь "фрунт", поручив центр испытанному воину фельдмаршалу Шереметьеву, правый фланг был передан под командование генерал-лейтенанта Ренне, левое крыло было под началом генерала от кавалерии князя Меншикова.

Пётр ждал генерального сражения, но остерегался, опасался и даже боялся его. В то же время, считая его "зело опасным делом", тщательно готовился, перекрывал все узкие, опасные места. Особенно удачной оказалось его инженерная идея построить шесть отдельных сомкнутых укреплений у леса на расстоянии ружейного выстрела. На них должны были натыкаться шведские атакующие отряды и, попадая под обстрел, атаковать их, теряя время, или прорываться между ними и попадать под огонь с двух фронтов.

В военных учебниках говорилось, что это была блестящая мысль Петра создать ступенчатые редуты. И вот оно 27 июня:

Горит Восток зарёю новой.

Уж на равнине, по холмам

Грохочут пушки. Дым багровый

Кругами всходит к небесам.

При всей точности и внимательности Александра Сергеевича к деталям "Новая заря" — это высший знак России, Петру I.

26-го Пётр объехал свои полки, везде говорил речи, призывая сражаться не жалея живота своего за веру и отечество. Был зачитан знаменитый его приказ: "Воины! Сей пришёл час, который должен решить судьбу Отечества. Вы не должны помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру вручённое, за род свой, за Отечество. за православную нашу Веру и церковь.

Не должны вас также смущать слава неприятеля, яко непобедимого, которую ложну бытии и которую вы сами победами своими над ним неоднократно доказали. Имейте в сражении перед очами вашими правду и Бога, поборающего вас, на того единого, яко всесильного в бранях уповайте, а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего".

Карл тоже проехал пред полками, он был изнурён раной, но верил в своих непобедимых солдат и призывал их верить ему и побеждать противника, не раз показывающего тылы шведскому войску. А своим генералам он сказал: "Завтра мы будем обедать в шатрах у московского царя. Нет нужды заботиться о продовольствии солдат — в московском обозе всего много припасено для нас".

К двум часам после полуночи он, терзаемый раной, обвязав её бинтом, на вторую ногу надел сапог и на носилках со шпагой дал команду к наступлению. Пушкин точно заметил это состояние волнения короля:

Страдая раной, Карл явился

Вожди героя шли за ним.

Он в думу тихо погрузился,

Смущённый взор изобразил,

Необычайное волнение

Казалось, Карла приводил

Желанный бой в недоуменье…

Вдруг слабым манием руки

На русских двинул он полки.

Войска его двинулись и сразу натолкнулись на готовые к бою русские полки и кавалерию. И, конечно, свою роль в задержке наступления сыграли редуты. Хотя первые три редута слева были преодолены отрядом генерала Акселя, что породило "переполох" в русском стане, как позднее признался Пётр, но кавалерия Боуэра, ставшая отступать, остановилась, а по приказанию Петра Меншиков ударил 10-тысячным левым флангом и разгромил войско под командой славного генерала Шлиппенбаха, взяв его в плен, а затем, преследуя остатки войска, разбил их окончательно и взял другого генерала Росса в плен. Битва кипела.

И грянул бой, Полтавский бой!

В огне, под градом раскалённым,

Стеной живою отражённым

Над падшим строем свежий строй

Штыки смыкает. Тяжкой тучей

Отряды конницы летучей,

Браздами, саблями звуча.

Сшибаясь, рубятся сплеча,

Бросая груды тел на груду,

Шары чугунные повсюду

Меж ними прыгают, разят,

Прах роют и в крови шипят.

Швед, русский — колет, рубит, режет,

Бой барабанный, клики, скрежет.

Гром пушек, топот, ржанье, стон

И смерть, и ад со всех сторон.

Думаю, ни строки рапортов, ни рассказы не смогут ярче и точнее создать атмосферу, состояние великой битвы.

9 часов утра. Кипит "генеральная битва". Пётр был в центре ожесточённого боя. На нём была прострелена шляпа, другая пуля попала в пуговицу на его седле, третья — ударила в грудь, но наткнулась на нательный крест-тельник. Храбро вёл себя и Карл. Его везли на носилках лошадьми, и он просил везти в самую гущу боя. Падали окружающие его всадники и гвардейцы, были убиты лошади. Его несли на носилках. Он пытался собственным примером побуждать воинов к бою. Но вот под ним опять разбили носилки, он упал, и солдатам показалось, что он убит. Это породило ужас и страх. Вылезая из-под обломков, он кричал: "Шведы! Шведы"! Но шведы уже бежали.

Но близок, близок миг победы.

Ура! Мы ломим; гнуться шведы.

О, славный час! О, славный вид!

Ещё напор — и враг бежит.

Победа русских войск была полная. В "Юрнале" Петра Великого: "Однако то все более двух часов не продолжалось, ибо непобедимые господа шведы скоро хребет показали… при том в начале — генерал-майор Штакельберг, потом же — генерал-майор Гамильтон, фельдмаршал Рейншильд и принц Виртенбергский купно с несколькими полковниками и иными полковыми и ротными офицерами взяты были и несколько тысяч рядовых, большая часть которых с ружьями и лошадьми отдались и в полон взяты. Неприятельских трупов перечтено на боевом месте 9234, кроме тех, которые в… по лесам и полям побиты и от ран померли". Остатки армии с Карлом и несколькими генералами, а также злополучным Мазепой бежали и неустанно скакали по направлению к Днепру.

Победа была полная, но она могла быть и окончательной, если бы не страсть Петра к пирам и переполнившая радость от победы.

После победы русские полки выстроились на поле сражения. Царь объехал их и непокрытой головой и, преклоняя шпагу, приветствовал победителей: "Здравствуйте, сыны Отечества, чада мои возлюбленные! Потом трудов моих создал я вас; без вас государству, как телу без души, жить невозможно! Вы, имея любовь к Богу, к Вере православной, к Отечеству, славе, не щадили живота своего, и на тысячу смертей устремлялись небоязненно. Храбрые дела ваши будут незабвенны у потомства". Слово покрылось криками "Слава!" и "Виват!".

В походной церкви на поле отслужили благодарственный молебен, и во время пения "Тебе Бога хвалим" было дано три залпа.

И затем вместе с подвижниками в Царском шатре состоялся пир. Туда были приглашены шведские генералы и министры. Царь с лаской и добрым словом обращался к пленным. Фельдмаршалу Реншильду вручил шпагу и похвалил его за храбрость и верное исполнение долга. Он поднял тост за своих учителей, и на вопрос Рейншильда "кто они?" ответил: "Вы шведы!" "Хорошо же Ваше величество отблагодарил высоких учителей", — сказал Рейншильд. Пётр расстроился, когда ему доложили, что Карл погиб: "Неужели я не увижу своего брата Карла?" И обрадовался, когда узнал, что тот бежал. Пётр питал большое уважение к своему врагу.

Когда после пира соорудили погоню, Карл убежал уже далеко. И хотя остатки армии Меншиков догнал на следующий день у Днепра, и она сдалась, но сам Карл с небольшим отрядом и Мазепой бежали через степи, перешёл Ингул и Буг и ушёл под покровительство турок. Так разгромом шведской армии её сателлитов закончилась великая Полтавская битва.

Полтавская битва спасла Россию от порабощения, расчленения и гибели. Это была победа всей державы.

Полтавская победа явилась победой новой регулярной армии России, победой её полководцев, гнезда Петрова и гения Петра, явившаяся следствием напряжения всех сил страны, участием в ней основных сословий: дворян, купцов, вольнонаёмных людей, ремесленников — всего русского народа. Она была победой и украинского народа. Народ Малороссии с первых дней продвижения Карла на территорию Украины принял его как захватчика, оккупанта.

Из большинства земель Малороссии, как только стало известно о предательстве Мазепы, последовала масса челобитных о преданности малороссиян московскому престолу, причём не только из тех полков, где рядом находились великороссийские ратные силы, но и из тех полков, где их не было. Они пришли из городов Прилук, Лубен, Лохвицы, Новгород-Северского, из земель Правобережья. На Глуховской Раде был избран новым гетманом Скоропадский, объявивший, что будет продолжать дело Богдана Хмельницкого. Полк за полком присягали Петру, героически сражались вместе с русскими войсками и казаками жители Веприка, Опошни, Ромен, Кобеляк, Полтавы. Особо вошёл в летопись войны городок Веприк, который мужественно оборонялся. Войско Карла, ведомое им самим, не могло взять городок несколько дней. 30 декабря 1708 года Карл отступил, пережидая невиданные морозы (природа всегда, кстати, морозит в России оккупантов, что тогда в 1708 — 1709 гг., что в 1812, что в 1941 — 1942 гг.), и 6 января уже 1709 года снова пошёл на приступ "злосчастного" Веприка. И снова отступление. 7 января новый штурм, но осаждённые поражали их выстрелами и камнями, поливали склоны водой и войска скользили по льду, лили на взбирающихся кипяток, вар и лишь поздно ночью гарнизон и 400 малороссиян были взяты в плен. Карл за храбрость даже одарил их польскими злотыми, а казаков отпустил по домам. Но Веприк приказал шведскому майору Вильдемееру сжечь. Так Веприк, как Полтава, стал символом сопротивления. Решительно поддержала борьбу с захватчиками православная церковь на Украине. Киевский митрополит Кроковский и Переяславский епископ Захария Корни-лович отслужили молебен и благословили гетмана Скоропадского и провозгласили анафему в "вечное проклятие вору и изменнику Мазепе". То же сделал архиерей Черниговский, Новгород-Северский протопоп Афоний Заруцкий. Известный историк XIX века украинофил Николай Иванович Костомаров с известной долей симпатии, исследовавший жизнь гетмана Мазепы так характеризовал события: "Гетман Мазепа, как историческая личность, не был представлен никакой национальной идеей. Это был эгоист в полном смысле этого слова. Поляк по воспитанию и приёмам жизни, он перешёл в Малороссию и там сделал себе карьеру, подделываясь, как мы видели, к московским властям и отнюдь не останавливаясь ни перед какими безнравственными путями… Он лгал всем, всех обманывал — и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем готов был сделать зло, как только представлялось ему возможность получить себе выгоду или вывернуться из опасности. Он воспользовался существовавшим у малороссиян желанием сохранить автономию своей страны и свою национальность и обманывал старшин, будто у него план — приобресть для Украины самостоятельность. Но на самом деле, как показывал его тайный договор с Лещинским, он думал отдать Украину под власть Польши…, причём Мазепа знал хорошо: ненавидевший его народ не будет повиноваться новой династии… Ему не жаль было того народа, у которого он за 20 лет своего правления не мог приобрести любви… Он только обманывал своих малороссийских соумышленников призраком независимости, а на самом деле собирался их ввергнуть со всею страной в рабство…"

Да что украинофил Костомаров. Пётр I, который мог, казалось, не доверять Малороссии после Мазепы, увидел, что народ и казачество против шведов и измены за братский союз с Россией. Он ввёл казачьи отряды в Полтавский бой и, обращаясь к войскам, произнёс ободрительную речь, в которой отметил: "Волею Божией казацкие и малоросские народы вразумлены, остались нам верными… Порадейте же товарищи! Вера, церковь и Отечество от вас требуют".

Итак, в истории России Полтавская битва стоит рядом с Куликовской битвой, битвой ополчения Минина и Пожарского за Москву, битвой под Бородино, сражениями под Москвой, Сталинградом и Прохоровкой, которые спасли Отечество от порабощения и уничтожения.

Полтаве должен поклониться Санкт-Петербург за своё существование, ибо Карл XII неоднократно в своём походе утверждал, что он уничтожит это творение Петра.

Полтавскому сражению обязана и Москва, ибо после победы под Полтавой король предполагал повернуть на Москву и посадить там "своего царька", рассечь Россию на куски и уготовить Москве роль заштатного городка.

Полтаве должна быть благодарна русская речь, ибо очередной завоеватель ставил своей целью уничтожить Россию, а, следовательно, и язык народа.

Вечная слава всем соотечественникам, русским и украинцам, полководцам, воинам, казакам, защитникам Полтавы, отстоявшим Отечество наше от врагов, не позволившим исчезнуть нашему народу.