Питейное дело в Ярославской губернии в конце Х1Х – начале ХХ века

Г.В. Карандашев

А к чему же вела политика правительства, столь часто вмешивавшегося в питейное дело? Для ответа на этот вопрос следует обратиться к анализу такого мероприятия, как казенная водочная монополия. Противоречивые оценки государственной монополии встречаются в трудах современников, а также в более поздних исследованиях. Тем интереснее рассмотреть ее, опираясь на архивные материалы.

В Ярославской губернии казенная продажа водки была введена 1 июля 1901 года.

По всей губернии открылись казенные винные лавки: в городах – 73 (в том числе в Ярославле –30, Рыбинске –15), в уездах – 249 [1].

С введением казенной монополии в губернии учреждалось Попечительство о народной трезвости. С помощью этой организации правительство стремилось «распространять среди населения здравые понятия о вреде неумеренного потребления крепких напитков» [2]. В этом выражалась забота правительства о народной нравственности, особенно после открытия в губернии 322 –х казенных винных лавок.

Попечительство в целях отвлечения народа от пьянства – к этому свелась его основная деятельность, хотя следовало еще следить за питейной торговлей, устраивали чайные, библиотекичитальни и т. п. [3].

Надзор за постановкой питейной торговли оказался неэффективным [4].

Населением « довольно охотно посещались чтения с туманными картинками…, но к деятельности Попечительства народ относился равнодушно» [5].

Производство спирта осуществлялось как на частных заводах, так и на устраиваемых казенных. Ректификация производилась в Ярославле на заводе вдовы тайного советника ШубинойПоздеевой, а в Рыбинске – на ректификационном отделении винного склада, монополия распространялась и на ректификацию.

В городах Рыбинске и Ярославле были построены казенные винные склады, их совместный оборот в 1913 году составил 7,54 млн. литров водки 40° [6].

В Ярославской губернии существовало еще десять частных винокуренных заводов, самыми крупными из которых были Орловский и Карабихский [7].

Введение казенной продажи питей привело к возникновению ряда противоречий между местным самоуправлением и центральной властью.

Во-первых, были прекращены сборы в пользу земства с патентов на заводы и заведения для выделки и продажи питей (25% патентного сбора шло в пользу земства.). Все же правительство постановило давать временное вознаграждение, соответствующее среднему поступлению этих сборов за пятилетие 1896-1900 годов. Но из-за размера выплат возник спор. Начиная с 1902 года, полное годовое вознаграждение было определено в сумме 58,5 тыс. рублей [8].

Во-вторых, было отклонено ходатайство Ярославского губернского земского собрания о передаче в ведение земства Попечительства о народной трезвости, плохо справлявшегося со своими обязанностями [9].

В-третьих, вследствие введения монополии понесли убытки сельские общества, получавшие выплаты от содержателей питейных заведений. В счет этих доходов были введены специальные подушные подати и поземельные сборы [10].

В Ярославском губернском земстве осуждали политику обогащения государственной казны за счет спаивания населения. Так, Комиссией по разработке предложений о преобразованиях в связи с предстоящим введением народного представительства в России было предложено уже в 1905 году «…рассмотреть вопрос о производящейся повсеместно в губернии свободной торговле ядами, иначе говоря, о существенных мерах борьбы с народным пьянством, уничтожающим человеческое достоинство населения» и « о борьбе с народным невежеством путем обращения на этот предмет значительных государственных средств (не менее 100 млн. рублей)» [11].

Таким образом, с введением монополии власть взяла на себя две заведомо не совместимые функции: получение прибыли от продажи алкоголя и одновременно борьбу за народную нравственность. Заинтересованность в получении наибольшего дохода препятствовала как правительственным учреждениям, так и общественным организациям в деле борьбы с народным пьянством. Правительство достигло своей цели: чистый доход ярославского Акцизного управления в 1913 году составил более 7 млн. рублей [12].

Выиграли ли от введения казенной винной монополии власти? И если «да», то почему в 1914 году на территории всей Российской империи был введен «сухой закон»? До «сухого закона», кроме Попечительств о народной трезвости, пропаганду отказа от спиртного вели общественные организации. Трезвенное движение набирало силу с конца Х1Х века.

С начала 90 х Х1Х века годов в различных регионах страны появляются общества трезвости. В Ярославле в 1891 году открылось «Предтеченское общество трезвости». Его председателем стал священник Предтеченской церкви Ф.Успенский. К 1 августа 1898 года в общество входили 1 221 человек, в основном крестьяне и мещане. Средства общества состояли из добровольных пожертвований, расходовавшихся на содержание читальни, библиотеки, чайной, на помощь бедным членам, на покупку и распространение книг о вреде пьянства [13].

Кроме Ярославля, в начале 90х годов Х1Х века общества трезвости были открыты в таких городах Ярославской губернии, как Рыбинск, Углич, а также в Угличском уезде (в селах Никольском и Ильинском), Любимском уезде (в селе Корчкодом) и Пошехонском уезде (при Тарасовском волостном правлении) [14].

Позднее появлялись общества трезвости и в других местах. Часто в них входили известные предприниматели и общественные деятели в качестве почетных членов, но все же движение не носило массового характера. Район деятельности обществ ограничивался местонахождением. Количество активистов быстро сокращалось, но особо обеспокоенные проблемой пьянства представители духовенства продолжали поддерживать движение [15].

На территории Ярославской губернии действовали и другие общественные организации, которые своей целью ставили борьбу с алкоголизмом. Это «Общество трудовой помощи», которое находилось в ведении Попечительства о домах трудолюбия и рабочих домах, состоявшего под покровительством императрицы Александры Федоровны. При его участии в Ярославле в 1903 году было открыто «убежище» для алкоголиков, а позднее лечебница [16].

Всероссийский трудовой Союз христиан – трезвенников, который был учрежден в 1911 году, основной целью ставил объединение «разрозненных обществ трезвости» под началом Церкви. Постепенно в него вошло большое количество церковноприходских обществ трезвости, в том числе ярославских. Объединенными усилиями устраивались Всероссийские праздники трезвости. В 1913 – 1914 годах «антиалкогольные дни» прошли в Ярославле. В течение «дней трезвости» собирались пожертвования, продавались брошюры, служились молебны и устраивались крестные ходы во всех отделениях ВТСХ – Т [17].

Одной из форм пропаганды трезвого образа жизни была публикация и распространение различных книг и брошюр о вреде пьянства. Печатались они и в Ярославской губернии. Так, в 1902 году в Романово-Борисоглебске вышла книжка для народного чтения с рисунками старшего уездного врача К.К.Доводчикова «Развеселое пьяное житье. Телу вред, душе погуба». К.Доводчиков в общедоступной форме рассказывал о влиянии алкоголя на человеческий организм.

Он разделил людей на три категории:

1. «Сорт, совсем водкою не тронутый – цветы – наша молодежь.

2. Уже тронутые, вреженые водкой, вкус к ней понявшие, и с привычкой этой, скажем, созрелые ягоды.

3. Насквозь промокший, просоковший, с винными выжимками в одурелой голове, с угасшей совестью и пропитой волей!..» [18].

Подобные книги распространялись среди членов обществ трезвости, продавались во время праздников трезвости, с их помощью проводились народные чтения.

В трезвенном движении конца Х1Х – начала ХХ века можно выделить два основных течения: религиозное и светское. Оба они зависели от активных и целеустремленных членов, с уходом которых движение теряло силу. В начале ХХ века потребление алкоголя продолжало расти. К чему же привело введение «сухого закона» на фоне высокой алкоголизации общества? Чрезвычайные обстоятельства, продиктованные войной, вызвали принятие известного постановления от 2 августа 1914 года. Подготовки к введению «сухого закона» не было никакой, хотя, например, Ярославская Городская Дума сразу же проголосовала за введение постановления о запрете продажи спиртного [19].

В продажу стал поступать только денатурированный спирт для хозяйственных целей, который, однако, стал употребляться и как напиток. Об этом свидетельствуют многочисленные рапорты чинов Акцизного управления Ярославской губернии. Так, в ноябре 1915 года чинами рыбинской полиции «была раскрыта целая организация снабжения казенной лавкой местного населения денатурированным спиртом в качестве напитка», и цена на него достигала 5 и даже 6,5 рублей за литр [20].

А в феврале 1916 года в Рыбинске был обнаружен «тайный винокуренный завод, производивший винокурение из хлебных припасов». В деревне начали набирать невиданную силу самогоноварение и продажа браги и пива [21].

Одним из каналов нелегального провоза спирта стала река Волга. Полиция часто ловила даже женщин, провозивших денатурированный спирт [22].

Различные суррогаты и технический спирт в большом количестве продавались в чайных и трактирах губернии.

Инженер Московско Виндаво – Рыбинской железной дороги в рапорте от 7 июля 1916 года сообщал о том, что в чайных и трактирах г. Рыбинска, расположенных на Вокзальной улице, продаются спиртосодержащие напитки и, главным образом, денатурированный спирт, отчего «страдает ЖД дело, а также здоровье и средства мастеровых и рабочих» [23].

А вот что говорилось в циркуляре Управляющего неокладных сборов и продажи казенных питей от 17 октября 1917 года: «Хлебные запасы скрываются населением и идут на переработку для производства тайного винокурения, которое среди сельского населения особенно усилилось» [24]. Циркуляр прокурора Московской судебной палаты от 4 сентября 1917 года сообщал, что « местами гонка спирта приняла повальный характер… Примитивный способ, к которому прибегают крестьяне, увеличивает во много раз затраты хлеба» [25].

Вот что мешало постановлению Временного правительства о передаче хлеба в распоряжение государства от 25 марта 1917 года. Невозможно было исполнить указ Временного правительства от 27 марта, повторявший «сухой закон» [26].

По существу, использование хлебных запасов на винокурение способствовало нехватке продовольствия, а, следовательно, и росту социальной напряженности, тем более что урожай в России 1917 года был «ниже среднего».

Правительство било тревогу в связи с тем, что условия железнодорожного транспорта не давали возможности надеяться на то, что избыток хлеба урожайных губерний мог быть качественно распределен. Непроизводственное использование зерновых объявлялось преступлением против Родины, переживавшей в продовольственном отношении не менее тяжелую годину, чем в вопросах обороны и защиты от врага [27]. Правительство теряло контроль над ситуацией, и чрезвычайно актуальными стали слова из циркуляра Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей от 20 мая 1917 года о том, что «…пьянство, всегда гибельное для страны, в переживаемое ныне время особенно опасно, так как оно может, прежде всего, погубить нашу свободу…» [28]. Борьба с пьянством и различными махинациями в питейном деле не приводила к серьезным результатам. На совещании под руководством управляющего акцизными сборами Ярославской губернии было решено воспретить продажу денатурированного спирта частным лицам и использование его даже для освещения, так как стеснительные меры к ограничению выдачи талонных книжек не дали положительного результата, и денатурированный спирт по прежнему занимал 1 место в числе средств, к которым обычно прибегала часть населения в целях опьянения [29]. И это в дополнение к тому, что министр финансов 1 июня 1917 года уже сделал распоряжение о закрытии казенных лавок во всех городах, кроме губернских и имеющих особое торгово-промышленное значение. По этому распоряжению лавки сохранялись только в Ярославле и Рыбинске [30].

К 1917 году в Ярославской губернии, несмотря на «сухой закон», оставалось 13 частных ренсковых погребов с продажею крепких напитков, открытых по разрешению местной полиции. В г. Ярославле их было 3: 2 находились на Власьевской улице, 1 – в доме на углу Угличской и Екатерининской улиц, в Рыбинске – 2: на улице Крестовой и Угличской. Также в губернии на этот период существовало 13 казенных лавок с продажею денатурированного спирта.

Крепкие напитки имелись во многих частных питейных заведениях, не получивших права на торговлю ими после введения запрета [31].

К началу мая 1917 года на частных складах в городах Ярославской губернии находилось большое количество пива.

Особенно выделялись склады «Трехгорное товарищество», «Богемия» и «Северная Бавария». Кроме этого, на первое марта 1917 года в казенных винных складах в городах Ярославле и Рыбинске сконцентрировалось значительное количество спиртосодержащих веществ. Так, только ректификованного (очищенного) спирта – около 1,5 млн. литров. Спиртосодержащие вещества, не считая казенных складов, находились и на заводе Шубиной-Поздеевой [32].

На заседании, состоявшемся 20 октября 1917 года, на котором председательствовал губернский комиссар Дюшен, при участии управляющего акцизными сборами Златковского и начальника местного гарнизона полковника Лебедева, была доложена телеграмма товарища министра внутренних дел. В ней говорилось о необходимости вывоза казенного спирта в Москву и прекращении отпуска спирта в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Остающийся спирт следовало денатурировать. В случае недостатка денатуратов разрешалось отступать от установленных рецептов, а остатки чистого спирта – уничтожить. Но выяснилось, что для отправки спирта не было цистерн, а для хранения – надежных помещений. Было решено, что все запасы следует уничтожить путем их слива в реку Волгу [33].

Уничтожение вина и спирта на ярославском казенном складе началось в тот же день – 20 октября и проводилось ежедневно по ночам. К концу операции по городу стали расползаться слухи, благодаря чему 26 октября вечером около склада стала собираться большая толпа солдат, пытавшихся ворваться во двор.

Железные ворота около отделения денатурации и спиртовых цистерн были выломаны, и толпа ворвалась на склад, начав расхищение остатков денатурированного спирта. Воинский караул при этом не оказал никакого сопротивления. Толпу удалось разогнать только прибывшей на грузовиках автомобильной роте, при этом было ранено трое осаждавших. Но уже « с раннего утра 27 октября вся улица против склада была запружена солдатами; часть их ворвалась во двор, проникла в отделение денатурации и расхищала последние остатки спирта…» около 125 литров ректификованного спирта, предназначавшегося для лазарета [34].

События в г. Рыбинске разворачивались несколько иначе. Там охрану казенного винного склада взял на себя образованный частью из железнодорожных и других служащих и рабочих, частью из офицеров и солдат Рыбинский революционный комитет. Председателем комитета стал артиллерийский подполковник Коссович. Вся власть в городе принадлежала комитету, который был организацией не большевистской, хотя включал в себя и «заведомых большевиков». Местом собрания комитета был пассажирский вокзал, в распоряжении организации имелся пулемет и 2 паровоза, «находившихся все время под парами, чтобы немедленно же двинуть их к складу в случае прибытия к нему толпы погромщиков». 31 октября нападение на склад толпы было отбито с помощью оружия.

Спирт, во избежание дальнейших нападений, было решено постепенно слить [35]. На 14 декабря 1917 года в Рыбинске осталось вино в двух ренсковых погребах, остальные напитки Революционный комитет постановил уничтожить [36].

К концу января 1818 года в городе оставалось около 2-х тысяч литров виноградного вина в ренсковых погребах Кашинова. Совет рабочих и солдатских депутатов, которому к этому времени принадлежала вся власть в городе, разрешил покупку этого вина Рыбинским епархиальным складом в связи с тем, что многие церкви и костел в Рыбинске останутся «без вина и нельзя будет проводить богослужение» [37].

В Романово-Борисоглебске на 1 декабря 1917 года, по заявлению контролера Ярославского Акцизного управления, «не имелось на хранении у кого-либо крепких напитков, так как буйствовавшею в городе толпою вооруженных солдат с 28-30 ноября 1917 года таковые ими уничтожены» [38].

Похожая история произошла и в Пошехонье. Так, по сообщению надзирателя 17-го участка города в первых числах декабря «пошехонский уездный комиссар из большевиков Вартанесов, явившийся сюда с полномочиями арестовать своего предшественника, тоже из большевиков, Мухина», предчувствуя возможность погрома ренскового погреба купца В.Ф. Шалаева и желая его предотвратить, дал письменное распоряжение, чтобы он в кратчайший срок распродал все спиртные напитки без рецептов врачей.

Распродажа началась под охраной вооруженного караула. Первые два дня незнакомые Шалаеву люди получали водочные изделия по запискам комиссара, а затем, по распоряжению Вартанесова, вино стало отпускаться без записок. Это привело к тому, что около ренскового погреба с раннего утра «образовался громадный хвост покупателей, среди которых, благодаря вооруженному воинскому караулу, был сначала достаточный порядок», но потом началось самовольное проникновение толпы в подвал и насильственное расхищение водочных изделий.

Борьба воинского караула с толпою кончилась тем, что «один из насильников был заколот штыками и по доставлении его в больницу вскоре же скончался».

Погреб же был заперт, и в тот же день Вартанесов уехал в Ярославль. На следующий день солдаты стали по несколько человек проникать в погреб, и после нескольких таких набегов в подвале ничего не осталось, а сам Шалаев, нервно потрясенный всем происходящим, бросил магазин и погреб на произвол судьбы и в самый разгар «распродажи» кудато уехал. В ренсковом погребе В.Ф. Шалаева было около 1750 литров водки и 2100 литров прокисшего вина [39].

В городе Ярославле «вина и прочие напитки в конце ноября 1917 года были в ренсковом погребе Ракова отобраны большевиками, с заявлением Ракову, что если он будет требовать за них вознаграждение, то будет арестован», а в городе Угличе было уничтожено все, кроме ликеров и рижского бальзама [40].

Всего на 1 декабря 1917 года на всю Ярославскую губернию торговлю производили 5 ренсковых погребов(3 из них находились в г. Ярославле) и 3 епархиальных склада: Ярославский, Угличский и Ростовский. Спиртные напитки также имелись в 15 заведениях, не торговавших вином (6 в г. Ярославле) [41].

Но следует учитывать то, что ограничение числа заведений, торгующих вином, не приводило к ослаблению пьянства, и если был спрос, то быстро появлялось и предложение с одним только отличием, что казенное вино заменил денатурированный спирт, а затем самогон и различные суррогаты, ради обладания которыми русские нередко жертвовали жизнью.

Неудача «сухого закона» объясняется также тем, что его введение способствовало автоматическому закрытию учреждений, ставивших своею целью борьбу с пьянством, и, прежде всего, обществ трезвости, возникших внутри народных масс. Но было уже поздно, хотя идея возродить народные общества трезвости « с организацией во всех населенных пунктах отрядов для преследования тайного винокурения, незаконной продажи спиртных напитков и т.п. злоупотреблений» высказывалась Акцизным надзором в мае 1817 года и даже с поправкой на новые политические условия. Предполагалось избегать действий, не одобренных общественными организациями, – местными комитетами рабочих и солдатских депутатов [42].

Отсутствие внимания к социальным корням пьянства обрекло «сухой закон» на неудачу. «Пьяные погромы», прокатившиеся по губернии, были спровоцированы как непосредственно самим запретом на спиртное, что привело к продовольственному кризису из-за уничтожения хлебных запасов, так и общим кризисом государственной власти, не контролировавшей обстановку в стране.

Заслуживающим внимания фактом является то, что наиболее серьезные социальные противоречия, вызвавшие революционные изменения в российском обществе, появились на фоне непродуманной питейной политики, когда русские были лишены одного из важных атрибутов жизненного уклада.

Итак, государство в конце Х1Х начале ХХ века во многом обогащалось за счет питейного дела. Власти было чрезвычайно выгодно увеличивать объем продаж спиртных напитков, что и достигалось на практике. Развитие капитализма способствовало увеличению потребления алкоголя населением, реализацией которого к началу ХХ века, в основном, занималось государство.

Некорректно забывать о кампании, развернутой правительством, в поддержку домашнего потребления вина и повышения народной нравственности, что в конечном итоге не мешало росту потребления алкоголя. В Ярославской губернии эти инициативы не получили развития, войдя в конфликт с традициями и образом жизни местного населения. Стремление государства расширить казенную питейную торговлю часто противоречило интересам местного населения и самоуправления в связи с изменениями в сложившейся системе налогов и нелегальных выплат за право производить торговлю.

Введение «сухого закона» крайне негативно сказалось как на экономике государства, потерявшего значительную часть привычного дохода, так и на нравственном облике населения, попрежнему нуждавшегося в искусственном стимуляторе – алкоголе. Это вызвало рост тайного винокурения, на которое шло большое количество хлебных запасов, что и приводило к нарастанию продовольственного кризиса. Увеличилось потребление различных суррогатов и спиртосодержащих веществ, как известно, отрицательно влияющих на физическое и психическое здоровье человека.

Потребление спиртосодержащих напитков в Ярославской губернии в конце Х1Х начале ХХ века было повсеместным. Культура домашнего потребления наблюдалась только в зажиточной среде.

Наиболее остро проблема пьянства затрагивала малообеспеченные слои населения, негативно отражаясь на их материальном и нравственном состоянии.

Именно поэтому первые общества трезвости возникали в гуще народных масс, но пропаганда отказа от спиртного давала мало эффекта. Сами же общества чаще всего существовали благодаря деятельности немногочисленных активистов, среди которых немалую роль играли представители православного духовенства.

В современной России проблема алкоголизации населения остается одной из самых актуальных. Поиск путей ее решения, безусловно, возможен и с помощью исторического опыта.

Список литературы

1. ГАЯО. Ф.73. Оп.1. Д. 7034. Л. 2-5.

2. Свод законов Российской империи. Устав Попечительств о народной трезвости. СПб., 1904.

3. ГАЯО. Ф. 485. Оп.1. Д.830. Л. 64 – 67. Отчет о деятельности Ярославского Попечительства о народной трезвости за 1904 год. Ярославль, 1906.

4. ГАЯО. Ф. 485. Оп.1. Д. 830. Л. 64 – 67.

5. Там же. Ф. 140. Оп.1. Д. 644. Л. 63.

6. Там же. Л. 30.

7. Там же. Ф. 140. Оп.1. Д. 99. Л.1.

8. Там же. Ф. 485. Оп.1. Д. 830. Л. 203 – 207об.

9. Там же. Л. 211.

10. Там же. Л. 10 – 10об.

11. Там же. Д. 823. Л.30-31.

12. Там же. Ф. 140. Оп.1. Д. 644. Л.40.

13. ГАЯО. Ф. 73. Оп.1. Д. 6977. Л. 6.

14. Там же. Л. 7 –20.

15. Памятная книжка Ярославской губернии на 1906 год. Ярославль, 1906. С. 182.

16. ГАЯО. Ф. 509. Оп.1. Д. 1068. Л. 4 – 38.

17. Там же. Ф. 230. Оп.3. Д. 3222. Л.5-13.

18. Доводчиков К.К. Развеселое пьяное житье. Телу вред, душе пагуба. Романово-Борисоглебск, 1902.

19. ГАЯО. Ф. 509. Оп.1. Д. 1671. Л. 50.

20. Там же. Ф. 140. Оп.1. Д.771. Л. 2.

21. Там же. Л.2.

22. Там же. Л.4.

23. Там же. Л.16.

24. Там же. Л. 34.

25. Там же. Л.35.

26. Там же. Л.36.

27. Там же. Л.35.

28. Там же. Л.36.

29. Там же. Л.50.

30. Там же. Л.51.

31. ГАЯО. Ф. 140.Оп.1. Д.773. Л.33.

32. Там же. Л.43.

33. Там же. Л. 62.

34. Там же. Л. 66.

35. Там же. Л.72-74.

36. Там же. Л.78.

37. Там же. Л.100.

38. Там же. Л.77.

39. Там же. Л. 87.

40. ГАЯО. Ф. 140.Оп.1 Д. 771. Л.36.

41. Там же. Ф.140. Оп.1 Д. 644. Л.40.

42. Там же. Ф. 140. Оп.1 Д.771. Л.40.