Формирование семейной идентичности мужчины и женщины

Эссе на тему: Формирование семейной идентичности мужчины и женщины.

По предмету: Феминология

Подготовила: студентка ФСП и П, ЗФО

Специальность: Социальная работа (медико- социо- пихологическая деятельность).

2007-2008уч.год

Введение

Профессиональная или семейная идентичность мужчин, кажется, в какой-то мере связана с тем, до какой степени они склонны принимать профессиональный или, по крайней мере, не вполне традиционный образ женщины.

Гендерная идентичность

Гендерная идентичность представляет собой специфический тип социальной идентичности индивида и группы. Она не является врожденной, хотя, несомненно, базируется на врожденных половых различиях людей, их заданной биологической программе. Разные исторические эпохи, культуры, цивилизации конструировали гендер и гендерную идентичность по-разному. Российский ученый М.Губогло предложил понимание процесса формирования и функционирования гендерной идентичности как «триединую стратегию: во-первых, как постоянно пополняемый гладезь представлений о гендере, состоящих в свою очередь из гендерного самосознания и гендерного сознания, во-вторых, набор разнообразных форм поведения, реализуемых при исполнении социальных и гендерных ролей, и, наконец, в-третьих, обладание багажом гендерных установок и предрассудков». Ниже мы рассмотрим указанные элементы.

Гендерное сознание можно рассматривать как совокупность представлений о противоположном поле и взаимоотношениях полов на основе исторически сложившихся в данном обществе традиций и норм, а также принятых в нем законов, наделяющих женщин и мужчин определенными правами и обязанностями. Гендерное самосознание включает в себя претензии, ожидания, представления каждого пола о себе и другом поле, понимание гендерных ролей в данном обществе и установки на принятие или непринятие этих ролей, желание или нежелание включаться в социальную жизнь в соответствии с имеющими место в обществе неписаными гендерными «правилами игры». Гендерное поведение соответствует реальному «проигрыванию» принятых на себя каждым полом совокупности гендерных ролей. На него большое влияние могут оказывать конкретные социальные ситуации, а также традиции и нормы того или иного общества. Естественно, все эти три компонента находятся в постоянном изменении, и чем больше общество подвержено глобальным политическим и культурным воздействиям, тем скорее в нем изменяются гендерные роли, гендерное сознание и самосознание.

Можно использовать данное определение для описания тех или иных гендерных различий, эмпирическим путем установленных в исследованиях идентичности белорусского населения. Самостоятельных «чисто гендерных» различий в этих вопросах было выявлено мало, поскольку более важными переменными в социокультурных вопросах выступают возраст и образование. Более того, эти три переменные «работают» только в комбинации, так что можно говорить о гендерной специфике в проявлении социокультурной идентичности белорусов с определенной долей условности.

Выделяют несколько особенностей в проявлении социокультурной идентичности белорусского населения по гендерному признаку. Прежде всего, это религиозная идентичность: степень ее проявления среди мужчин и женщин. Среди тех, кто исповедует религию, в значительной мере преобладают женщины, особенно старших возрастных групп: количественно, женщины на 15-20% превышают число мужчин. По результатам опросов, большинство людей, посещающих храмы, – женщины. Сами женщины значительно чаще мужчин считают себя людьми религиозными. Имеющиеся гендерные различия в проявлении религиозности белорусов весьма характерны для всего постсоветского пространства и отражают современные тенденции в гендерных отношениях к социальным институтам. Женщины в постсоветских странах, включая Беларусь, чаще мужчин считают, что церковь дает ответы человеку на главные проблемы в разных сферах жизни: социальной, моральной, семейной. В среднем, гендерная разница в ответах составляет от 7% по социальным проблемам до 15% в проблемах морали. Общей является только иерархия проблем, по которым мужчинами и женщинами оценивается роль церкви и религии: на первом месте – духовные потребности, далее идут моральные проблемы, семейная жизнь и, наконец, социальные проблемы, где роль церкви признается минимальной по сравнению с другими оцениваемыми сферами.

Следующее различие касается уровня доверия населения к церкви: он выше среди женщин, чем среди мужчин. Например, в национальном опросе (2000 год) из шести институтов, получивших позитивный рейтинг доверия, церковь заняла третье место. Одна из причин доверия к церкви состоит в том, что церковь не была напрямую связана с прежним коммунистическим режимом. Многие связывают с церковью надежды на обретение новой системы верований, с культурными традициями своего народа, его духовным подъемом. Тот факт, что возрождение церкви шло одновременно с переходом общества от коммунизма к плюрализму и демократии, также способствовал росту ее авторитета в глазах простых людей. Поэтому, в отличие от многих других социальных институтов, церковь имеет высокий рейтинг доверия у населения (+0.24), конкурируя за первенство с доверием системе образования (+0.42) и армии (+0.245). Так, 20 % опрошенных полностью доверяют церкви, 44% – скорее доверяют, и только 10% – совсем не доверяют.

Больше всего население доверяет православной церкви. В 2004 г. уровень доверия православной церкви составлял 58%, причем разница между женщинами и мужчинами составляла 10% [2]. В то же время, значительно меньше опрошенных выражали доверие католической и протестантской церкви (большинство просто затруднились с ответом, доверяют ли они этим конфессиям). По опросам, уровень доверия церкви среди белорусов оказался выше, чем в среднем по Восточной Европе.

Есть и другие гендерные различия социокультурной самоидентификации белорусов, представляющие практический интерес.

Третье гендерное различие – поколенческое. Оно менее существенно, но тоже является значимым: женщины чаще мужчин отождествляют себя со своим поколением (разница в ответах составила 7%): 43% мужчин против 50% женщин. Данные различия больше проявляются на эмоциональном уровне, они подтверждаются показателями гендерного сознания и самосознания, а не гендерного поведения. Судя по данным опросов, женщины и мужчины в вопросах самоидентификации часто используют иные, не гендерные критерии, тогда как возраст, образование и материальный достаток являются значимыми в большем количестве вопросов. Для лиц моложе 30 лет в самоидентификации более важна общность по образованию, по профессии, для людей старше 50 лет – религия, соседи, место их проживания В России некоторые исследователи отмечают, что в поколении молодежи гендерные различия имеют тенденцию к нивелированию, что проявляется, в частности, в растущих женских амбициях в бизнесе, в стремлении занимать высокие статусные позиции в управлении, и, следовательно, в сближении показателей профессиональной, образовательной идентичности [см. 6].

В остальных вопросах, включая политические и национальные показатели, значимой гендерной разницы, подтверждаемой эмпирическими данными, не было выявлено. Возможно, что отсутствие значимых гендерных различий по указанным критериям – результат современного (в основном, городского) образа жизни и социализации советских и постсоветского поколения граждан, которых воспитывали изначально на идее признания юридически закрепленного гендерного равенства в обществе. Поэтому такие критерии, как социальный и семейный статус, соседская и территориальная общность, больше не разделяют сообщества мужчин и женщин социокультурными барьерами. И это – историческое достижение белорусского народа и общества.

Однако практически по всем дифференцирующим критериям духовно-нравственной культуры женщины проявляли несколько больше активности, чем мужчины: на 5% больше женщин чаще идентифицировали себя с людьми общих нравственных принципов, сходных читательских вкусов, на 4% - с людьми, ведущими сходный образ жизни, и т.п..

По данным межэтнических исследований, проведенных в других странах, внутри каждого этноса имеют место свои специфические гендерные различия, связанные с культурным и историческим развитием этноса. Однако ввиду того, что в исследованиях, проводимых в Беларуси, преобладали этнические белорусы, пока не представляется возможным статистически подтвердить или опровергнуть подобные гендерные различия.

В заключение подчеркнем, что, поскольку гендерные проявления идентичности во многом проявляются под влиянием воспитания и образования, постольку на государственном уровне необходимо уделять достаточно много внимания их сознательному формированию, соответствующему государственной национальной идеологии. Государство должно заботиться как о предоставлении обоим полам равных социальных возможностей в развитии и самореализации личности, всех видов социокультурной идентичности, так и о поддержании жизнеспособности и нормального развития семейной идентичности.

Семейная идентичность белорусов

Никому, похоже, пока еще не приходило в голову проблематизировать семейную идентичность беларусов. На первый взгляд, она не представляет никакой политической проблемы. Такие национальные ценности, как белорусский язык, суверенное государство, в рамках этнонационализма признаются самоочевидными.

Вопрос о формировании семейной идентичности белорусов уже на уровне здравого смысла расценивается как псевдопроблема. Ориентация в собственном семейном положении предполагается по умолчанию. Точно так же здравый смысл национализма не предполагает сомнений в правомерности национального государства и языка. Однако национальная идентичность оказывается предметом формирования и преобразования, целью которого является она же сама, но в некоем улучшенном варианте.

А ведь профессиональная, возрастная, гендерная идентичность для индивида уж не менее важна, чем национальная. Своя семья ближе и роднее, чем нация, понятая в общем смысле.