Глобализация: есть ли будущее у России?

Чураков Д. О.

Можно ли считать глобализацию продуктом только современного развития? Если и можно, то с известной долей условности. И всё же совершенно очевидно, что в последние полтора—два десятилетия интеграционные процессы приобрели совершенно новое, прежде неизвестное качество. Возникновение в результате «холодной войны» однополярного мира сказалось на всех сторонах межгосударственного сотрудничества и взаимодействия. Неизбежным следствием идущих сегодня в мире процессов становится рост массовых протестных настроений в большинстве стран мира, которые привели к становлению движения антиглобалистов, в котором представлен самый широкий спектр политических, молодёжных, религиозных, культурных и других организаций самого разного толка. Ширится антиглобалистское движение и в Российской Федерации. Вместе с тем, по признанию самих российских антиглобалистов, их негативную реакцию вызывают не сами процессы глобализации как таковые, а тот вариант глобализации, который осуществляется сегодня — а именно глобализация по-американски[1].

На аналогичных позициях стоят и многие общественные деятели и за рубежом. Причина их неприятия происходящего понятна. В экономическом плане сегодняшние процессы глобализации не смогли решить ни одной действительно глобальной проблемы, стоящей перед человечеством, скажем проблему предотвращения угрозы массового голода или проблему ликвидации бедности. Наоборот, выбранная модель глобализации ведёт не к объединению, а к новому размежеванию, разделению на богатеющие страны «золотого миллиарда» и нищающие страны «третьего мира». Для России экономическая глобализация так же может иметь самые серьёзные последствия. Уже первые половинчатые попытки включиться в систему международного разделения труда на рубеже 60—70-х гг. XX в. «посадили» наше народное хозяйство, как говорится, на нефтяную трубу, притупили экономические стимулы развития, замедлили НТР, что, наряду с причинами социально-политического плана, способствовало возникновению «застойных» явлений и утрате нами позиций мировой сверхдержавы. Сегодня, если не научиться отстаивать свои национальные интересы в экономической сфере, можно прийти к ещё большим издержкам.

Но глобализация имеет не только экономические, но и другие измерения, скажем, такие важные как политическое или культурное. Состояние в этих сферах так же вызывает тревогу за рубежом. Так, даже в таких благополучных странах Запада, как Австрия, Нидерланды, Франция растёт недовольство стандартизацией в области культуры. Процессы культурной унификации ведут к разрушению ядра национальных культур, что неминуемо влечёт за собой уничтожение национальной самобытности народов. Россия в прошлом вовсе не была закрыта для позитивных влияний извне. Достаточно вспомнить такое важное историческое событие, как крещение Руси, которое означало синтез восточнославянской культуры с византийской культурой. Столь же ярким примером служит эпоха петровских преобразований. Но если в прошлом перенимались в первую очередь действительные достижения культуры других народов, то сейчас глобализация по-американски означает массированное проникновение в страну разрушительной массовой культуры, которая, во многих своих проявлениях вполне может считаться антикультурой. Ставка на середняка, ординарность, непритязательного потребителя профанирует культуру как таковую. Пагубные последствия отмеченных процессов особенно остро осознаются педагогическим сообществом, наблюдающим процессы деградации в сфере образования.

Не менее сомнительные последствия могут нести в себе процессы политической глобализации, которые на практике оборачиваются насильственным насаждением унифицированной модели «демократии». Результаты подобной «демократии» до сих пор испытывают на себе народы Сербии, Сомали, Афганистана, Ирака. Почему благие пожелания оказываются адом для многих народов? На этот вопрос легко ответить. Развитие политических структур, демократических институтов и традиций на Западе шло десятилетиями. Там нынешние формы демократии выросли исторически, отвечают национальной специфике тех стран, в которых они существуют. Попытка искусственно пересадить их на другую культурно-историческую почву — обречены. А именно это некоторые политики считают приемлемым для России.

Объясняется навязчивое стремление внедрить в нашей стране зарубежные образцы демократии отсутствием у нас собственных демократических традиций. В ход идут примеры не только из сегодняшнего дня, но также из прошлого. Яркий пример: 25 января 2006 г. Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) осудила коммунизм. В воздухе носится идея «нового Нюрнберга», сурового «суда Истории», на котором предстоит покарать нашу страну за коммунистическое прошлое, как прежде была наказана за нацизм Германия. При этом «забывается», что именно СССР внёс решающий вклад в освобождение мира от коричневой чумы. Забывается и другой факт: сам коммунизм являлся порождением Запада. Он прививался на русской почве огнём и мечом революционерами-западниками. ПАСЕ не призывает осуждать их, за то готово осудить тех советских лидеров, которые «осмеливались» пересматривать наиболее одиозные проявления марксизма. Более того, о «недемократизме» России говорят не только применительно к советскому, но и к более ранним периодам нашей истории, усердно разыскивая «тоталитарные тенденции» уже в начальные века русской государственности.

Логика европейских политиков очевидна. Требуется показать устойчивую, можно сказать наследственную недемократичность современной Российской Федерации, идущую со времён ордынского ига через всю нашу историю. Тем самым преследуется базовая, очень далеко идущая цель — лишить нас морального права отстаивать свои взгляды не только на явления, творящиеся в мире, но даже на те процессы, которые происходят в нашем собственном доме.

На вопросах унификации механизмов управления обществом следует остановиться несколько подробней. На этом примере особенно хорошо видна ущербность нынешней модели глобализации. В жизни русского народа, как и в истории любого другого народа, бесспорно, существовали не только подъёмы, но и спады, не только светлые, но и тёмные страницы. За периодами реформ нередко следовали периоды реакции или распада. Но это отнюдь не исключает мощного демократического потенциала, живущего в нашем народе. Наоборот, во многих случаях российская история выработала более гуманистические подходы к такому, например, вопросу, как права человека. Если в Западной традиции под правами человека понимаются исключительно политические права, то в нашей стране существенное внимание уделялось так же экономическим правам. Именно в нашей стране, ещё в 30-е гг. XX в. впервые были конституционно закреплены такие ставшие привычными нормы, как право труд и на образование. И если сейчас идут процессы взаимопроникновения различных культур и цивилизаций, разве не имеет смысл всему человечеству поучиться у нас, по крайней мере, в тех вопросах, где наши достижения существенны и неоспоримы?

Сегодня как никогда чётко следует понимать, что демократические институты в каждой стране должны быть укорены в её прошлом, вырастать из исторического пути, проделанного народом. Становление механизмов общественной саморегуляции тесно связано со всем прежним развитием народа, определяется традиционными для данной культуры формами трудовой деятельности, самим месторазвитием, где идёт формирование народа. Не случайно, поэтому, к примеру, экономические права человека оказались столь востребованы в русской правовой традиции. Развитие русской государственности, русского этноса, русской экономики шло в весьма неблагоприятных географических и климатических условиях Восточноевропейской равнины. Поэтому русское миропонимание исходило из признания права каждого рождённого на кусок хлеба, на крышу над головой, на человеческое участие. Проще говоря, в русской культуре фундаментальным считается право на жизнь — его действительно можно считать и первейшим, и естественным, и священным. На Западе такого понимания нет до сих пор.

Исторически сложилось, что базой национальной модели демократического устройства в России является территориальная (соседская) крестьянская община. Сходные с ней формы первичной демократии существовали и у некоторых других народов. Однако в силу отмеченных выше природно-географических факторов модель общинного самоуправления у нас просуществовала существенно дольше. Именно она стала базой демократических начал русской жизни. В своё время, стремясь дать наиболее адекватный анализ западного общества, К. Маркс в качестве “его элементарной формы” назвал товар. По сути, все последующие политэкономические построения Маркса есть не что иное, как диалектическое развёртывание (по Гегелю) из этой категории “товар” всей системы западного устройства, включая сюда политическую надстройку, культуру, мораль. Нам видится, что не товар, не торгашество, а община (с её принципами коллективизма, взаимовыручки, соборности) является таким же первичным звеном, матрицей, через анализ которой только и можно понять российское общество и русскую историю. Те формы самоуправления и самоорганизации, которые вырастали из общинного начала или учитывали его основные принципы, оказывались наиболее жизнеспособными в российских условиях.

Более того, развитие национальных форм самоорганизации не противоречило, а способствовало сближению с теми моделями демократического устройства, которые позитивно проявили себя в других культурах, в том числе Западной. Примером могут служить выросшие из либеральных реформ второй половины XIX в. земства и возникшие на волне революционных потрясений XX в. Советы. Советы, к примеру, первоначально строились на принципах делегирования, тогда как традиционные для Запада демократические нормы при формировании Советов отвергались, объявлялись проявлением буржуазности. В их защиту выступали лишь представители антибольшевистской оппозиции[2]. Однако очень скоро, по новой конституции 1936 г. Советы стали формироваться на классических принципах прямого, тайного, всеобщего и равного избирательного права. В конце 1980-х гг. эти модернизированные Советы, как все хорошо помнят, стали инструментом демократизации всей политической системы в СССР.

Опыт России умевшей взаимодействовать с другими культурами, сохраняя свои национальные черты, сегодня особенно актуален. В своё время великий русский мыслитель В.С. Соловьёв, основоположник философии Всеединства, считал, что именно русские станут народом, которых проложит путь к планетарному объединению. Он сравнил человечество с живым организмом. Уничтожение любого, даже самого крошечного народа для него было равнозначно гибели жизненно важного органа с неизбежной деградацией всех остальных[3]. И в таком подходе к будущему человечества также виден гуманизм отечественной традиции. Что же касается нынешней глобализации по-американски, то она порой удивительно напоминает превращение человечества в гипертрофированно разросшийся желудочно-кишечный трак при форсированном отмирании или даже насильственном отсечении всех прочих органов, включая сердце и головной мозг. Это совершенно иной, неизбежно тупиковый путь. Русская традиция даёт альтернативу нынешнему опасному крену в сторону тотальной примитивизации и стандартизации — интеграция, через сохранение самобытности и уникальности, каждого народа.

Список литературы

1] См. Демидов А. Альтерглобалистское движение в России: некоторые предварительные итоги // Альтерглобализм: теория и практика «антиглобалистского движения». М., 2002. С. 104.

2] См., например — ЦГА УР. Ф. Р-1061. 0п. 1. Д. 17. Л. 20—21.

3] См.: Соловьёв В.С. Сочинения. Т. 2. М., С. 172—175 и др.; Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв и его время. М., 1999. С. 307—308.