VIII – IX века в истории славянства. Культура, религия и быт

VIII – IX века в истории славянства. Культура, религия и быт.

В родовых общинах Древнерусского государства главой родовой общины являлся отец. Но каким же образом поддерживается единство рода если умрет его глава? Оно поддерживалось восстановлением отеческой власти, один из старших родичей занимал отеческое место. Одна из старых песен говорит: “Когда умрет глава рода, то все дети сообща владеют имением, выбравши себе из роду своего владыку ”. Часто деревня состоит из одного рода который управляется сам собой и сообщается с высшими властями государства посредством своего главы, старшины. Этот старшина не всегда бывает физически старшим в роде он избирается в свою должность собранием всех родичей, которые торжественно сажают его на первое место под иконы откуда и в древней нашей истории сохранился обряд и выражение посадить князя. Избранный старшина управляет всеми работами, хранить общественную казну, вносит подати, раздает своим детям и братьям пищу и одежду, наказывает их за проступки; в большие праздники он напоминает о древнем значении владыки рода, как жреца, потому что окруженный всеми родичами он кадит иконы. Последующая история Рюрикова княжеского рода показывает, что и в быте наших восточных славян имели место те же самые явления: старший брат обыкновенно занимал место отца для младших. К старшинству последнего родичи привыкали еще при жизни отца: обыкновенно в семье старший сын имеет первое место по отце, пользуется большей доверенностью последнего, является главным исполнителем его воли; в глубокой старости отца заступает совершенно его место в управлении семейными делами; отец при смерти обыкновенно благословляет его на старшинство после себя, ему поручает семью. Таким образом, по смерти отца старший брат, естественно, наследует старшинство, становится в отца место для младших. Младшие братья ничего не теряли с этою переменою: старший имел обязанность блюсти выгоды рода, думать и гадать об этом, иметь всех родичей как душу; права его состояли в уважении, которые оказывали ему как старшему; к нему относились во всех делах касающихся рода; без его ведома и согласия ничего не делалось, он был распорядителем занятий, раздатчиком пищи и одежды, он судил и наказывал, но все эти распоряжения получали силу только при общем согласии, когда все видели, что старший поступает с ними как отец, соблюдает строгую справедливость. Власть и сила старшего основывалась на согласии младших, это согласие было для старшего было единственным средством к деятельности, в следствии чего младшие были ограждены от насилия старшего, могущего действовать только через них. Но легко понять какие последствия могла иметь такая неопределенность прав и отношений: невозможно чтобы младшие постоянно согласно смотрели на действия старшего. Каждый младший, будучи недоволен решением старшего, имел возможность восстал против этого решения. Он уважал старшего брата как отца, но когда старший брат, по его мнению поступал с ним не как брат, не как отец, не по родственному, но как чужой даже как враг, то этим самым родственные отношения между ними рушились, рушились вместе все права и обязанности ничем другим не определенные. Если большинство братьев принимало сторону старшего, то последний должен был или покориться общей воле, или выйти из рода, но могло получиться и так что сторону младшего принимали другие братья – отсюда усобицы и распадения рода. Если же все братья принимали сторону младшего против старшего то последний должен был или исполнить их волю, или выйти из рода который избирал другого старейшину.

Обширность и девственность населенной восточными славянами страны давали возможность родичам выселятся при первом новом неудовольствии, что разумеется должно было ослабить усобицы; места было много и за него по крайней мере не надо было ссориться. Но могло случиться и так, что особые удобства местности привязывали к ней родичей и не позволяли им так легко выселяться, особенно часто это происходило в городах, местах выбранных родом по особенному удобству и огражденных, укрепленных общими усилиями родичей и целых поколений следовательно в городах усобицы были сильнее.

Теперь перейдем к рассмотрению отношений между людьми. Брака как такового у славян не существовало, невесту либо выбирали из своего рода либо воровали из другого с согласием последней, но это влекло за собой межродовые конфликты. Родовая община из которой выкрали невесту могла потребовать за нее выкуп и если его не получала могла пойти войной на последнюю. Нередко выкравшая невесту община сама предлагала за нее выкуп, не дожидаясь нападения. За исключением Полян которые были кротки и уважительны друг к другу, так поступали все восточные славяне. Среди славян нередки были случаи многоженства.

Поле брачного обычая, в котором резче всего выражаются нравственные понятия народа, для летописца христианского монаха был важнее всего, обычай погребения, в котором выражаются понятия народа о загробной жизни, и потому в летописи читаем описание этого обряда. Радимичи, вятичи, северяне и кривичи совершали тризну над покойником, потом сжигали труп, кости собирали в небольшой сосуд, который ставили на столбе при дороге. Под именем тризны разумелись, как видно, вообще поминки и потом преимущественно борьба в честь умершего, с поминками соединялся веселый, пьяный пир, также резание и царапание лица в знак печали. Одновременно со сжиганием и установкой урн с пеплом на придорожных столбах существовал и обычай погребения в могилах, которые сыпали холмами.

Иностранные писатели говорят что славяне жили в деревянных избах, находящихся на далеком расстоянии друг от друга и часто переменяли место жительства. Такая непрочность и частая перемена жилищ была следствием беспрерывной опасности которая грозила славянам и от своих родовых усобицы от нашествий чужих народов. Вот почему они вели тот образ жизни, о котором говорил Маврикий: «У них недоступные жилища в лесах при реках, болотах и озерах. В домах своих они устраивают многие выходы на всякий опасный случай, необходимые вещи скрывают под землю, не имея ничего лишнего наружи, но живя как разбойники» Одинаковая причина долгое время, производила одинаковые следствия, жизнь в ожидании вражьих нападений продолжалась для восточных славян и тогда, когда они уже находились под державой Рюрикова дома. Печенеги и Половцы сменили авар, казар и других варваров, усобицы княжеские сменили усобицы родов, восставших друг на друга.

Религия восточных славян поразительно сходна с первоначальною религией арийских племен: она состояла в поклонении физическим божествам, явлениям природы и душам усопших, родовым, домашним гениям.

Основываясь на определенных высказываниях современников, мы находим у наших славян при поклонении многим различным явлениям природы под разными именамибожеств поклонение одному верховному божеству, которому все остальные находились в подчинении. Это верховное божество по свидетельству одного из древнейших писателей о славянах, Прокопия, было божеством молнии которое летописец называет Преруном. Явление грозы, молнии есть самое поразительное из всех явлений природы, немудрено что человек дал ему первое место между всеми другими явлениями. Он не мог не заметить благотворное влияние грозы на жизнь природы, не мог не заметить, что свет молнии во всякое время обнаруживает свое могущество тогда как например действия солнца ограничены, подвержены известному закону, могут обнаруживаться только в известное время, уступая владычество другому, противоположному и следовательно враждебному началу – мраку.

Если славяне покланялись явлениям природы, то легко догадаться, при каких случаях, в какое время года они будут торжествовать свои религиозные праздники. Так например они праздновали в конце декабря, когда солнце начинает брать силу, дни начинают прибывать. Этот праздник совпадает теперь с рождеством Христовым носит преимущественно название Коляды. Существенный обряд праздника состоит в хождении славить божество и собирать подаяние. В некоторых местах Коляда известна под названием Аусення или Таусеня, что можно принимать под измененным Ясень – также, по всем вероятностям имя солнца.

Второй праздник отожествлялся в начале весны, но так как это время приходит в великий пост, то по принятии христианства праздник был перенесен на конец рождественского мясоеда и отчасти на Светлое воскресенье. Итак масленица есть языческий весенний праздник. Встреча весны и провод зимы празднуется у всех славянских народов почти с одинаковыми обрядами: употребляется заклинание весны с разными приветами. Весну встречают обыкновенно на Красной горке. Тут начинаются хороводы, религиозное значение которых и отношение к солнцу не подлежит сомнению.

Третий праздник имеет место 23 июня и известен под названием Ивана Купалы. Хотя по обрядам праздника можно догадываться, что он относится к трем стихийным божествам – обоим Сварожичам, солнцу, огню и воде, однако можно относить его и к одному солнцу. Ночь на Иванов день сопровождается собиранием трав, купанием, зажиганием костров и прыганием через них.

Рассмотрев поклонения стихийным божествам, теперь обратимся к другой половине славянской мифологии, а именно:

Славянская мифология после введения христианства

Введение христианства в славянских землях (с 9 века) положило конец официальному существованию славянской мифологии, сильно разрушив ее высшие уровни, персонажи которых стали рассматриваться как отрицательные, если только не отождествлялись с христианскими святыми, как Перун — со святым Ильей, Велес — со святым Власием, Ярила — со святым Юрием (Георгием). Низшие же уровни славянской мифологии, как и система общих противопоставлений, оказались более устойчивыми и создавали сложные сочетания с господствующей христианской религией.

Сохранилась, прежде всего, демонология: вера в лешего, водяного. У южных славян бытовал сложный мифологический образ вилы (сербский), самовила, самобида (болгарский), — горных, водяных и воздушных духов. Общеславянский полевой дух — полудница, у восточных славян — полевик. Многочисленные мифологические образы связывались (особенно у восточных славян) с домашним хозяйством: например всем известный домовой, у него существовало огромное количество имен (русский домовой): дедко, дедушко, доброхот, доброжил, суседко, хозяин он, сам), (украинский) хатний дiдко, (белорусский): хатник, господар, (польский): skratz, (чешский): skritek, skrat, krat. Существовали также духи отдельных дворовых построек — банник, овинника. Двойственным было отношение к духам умерших: с одной стороны, почитались покровители семьи — деды — родители, умершие естественной смертью, с другой — считалось опасными мертвяки, умершие преждевременной или насильственной смертью, самоубийцы, утопленники. К числу предков — покровителей относился Чур, к враждебным мертвецам — упыри, мавки. Сохранилась вера в многочисленных злых духов — злыдней, мару, кикимору, анчутку, нячистиков — у белорусов шешки, цмоки. Болезни олицетворялись с подчеркиванием отдельных их симптомов: Трясея, Огнея, Ледея, Хрипуша, известны представления о двенадцати лихорадках в русских заговорах, находящие параллели в других индоевропейских традициях.

Вместе с тем древние традиции находили отражение в целом ряде таких памятников, в которых при использовании некоторых терминов и ключевых понятий христианской мифологии представлен и комплекс основных категорий славянской мифологии. Одним из наиболее характерных жанров у восточных славян являются духовные стихи, по форме и музыкальному исполнению продолжающие общеславянскую традицию пения эпических песен. Так в древнерусской "Голубиной книге" содержатся представления о соотношение человека и вселенной, микро- и макрокосмоса, соответствующие ведийскому гимну о Пуруше и восходящие к обществу с ним индоевропейскому мифу о творении мира из тела человека. К индоевропейским истокам восходит и сюжет спора Правды и Кривды. У западных славян к числу текстов, продолжающих архаичные карнавальные традиции, относились мистериальные фарсы с мифологическими персонажами типа восточнославянского Ярилы.

Христианство у славян в значительной степени усвоило старый мифологический словарь и обрядовые формулы, восходящие еще к индоевропейским источникам: "бог", "спас", "святой", "пророк", "молитва", "жертва", " крест"...