Художественная концепция петербургского периода русской истории в стихотворении В.Брюсова "Три кумира"

Художественная концепция петербургского периода русской истории в стихотворении В.Брюсова "Три кумира"

Голубков С.А.

Откроем брюсовское стихотворение:

В этом мутном городе туманов,

В этой, тусклой беспросветной мгле,

Где строенья, станом великанов,

Разместились тесно по земле, —

Попирая, в гордости победной,

Ярость змея, сжатого дугой,

По граниту скачет Всадник Медный,

С царственно протянутой рукой;

А другой, с торжественным обличьем,

Строгое спокойствие храня,

Упоенный силой и величьем,

Правит скоком сдеожанным коня;

Третий, на коне тяжелоступном,

В землю втиснувшем упор копыт,

В полусне, волненью недоступном,

Недвижимо, сжав узду, стоит.

Исступленно скачет Всадник Медный;

Непоспешно едет конь другой;

И сурово, с мощностью наследной,

Третий конник стынет над толпой, —

Три кумира в городе туманов,

Три владыки в безрассветной мгле,

Где строенья, станом великанов,

Разместились тесно по земле.

Написанное незадолго перед первой мировой войной стихотворение Валерия Брюсова “Три кумира” интересно прежде всего общим концептуальным подходом к отечественной истории предшествующих двух столетий. Отталкиваясь от реального факта современной ему петербургской действительности (наличие в городе известных памятников Петру Первому, Николаю Первому и Александру Третьему), поэт придает данным скульптурам особую знаковую функцию. Названные монархи символизируют собой разные этапы того большого, сложного и противоречивого исторического времени, когда столицей государства Российского был воздвигнутый по воле Петра Великого Петербург. Брюсов в 1913 году (год написания стихотворения) словно провидит тот недалекий день, когда столица снова будет перенесена в Москву, петербургский период истории завершится,а потому и подводит его итоги. Конечно, импульсом к созданию стихотворения могла послужить еще и общая атмосфера исторических размышлений, связанная с празднованием 300-летия царствующего Дома Романовых, ведь любой юбилей — всегда время всеобъемлющих и результирующих оценок.

Как же поэтически выразил Брюсов суть трех эпох, олицетворяемых знаменитыми монархами?

Достигается это с помощью двух развернутых образов: один — образ движения (во всей его семантической многомерности), другой — психологическая доминанта в том или ином скульптурном портрете. Проследим по тексту стихотворения.

В строфе, посвященной Петру Первому, движение характеризуется словом “скачет”. Причем в стихотворении это слово повторяется дважды (второй вариант — “иступленно скачет”). Император предстает как борец, победитель. Отсюда и слова о “гордости победной”. Есть и враг — змей (”ярость змея”). Вводится поэтому и дополнительное действие — “попирая”: Петр “скачет”, “попирая” ненавистного змея. Фальконетовский медный всадник переполнен азартом великой гонки, он обуреваем жаждой победы, удачи.

Памятник Николаю Первому, стоящий на Исаакиевской площади, производит на Брюсова совершенно иное впечатление. Энергия неукротимого прапрадеда утрачена. И понятно почему. От предков осталась империя, ее величие, грандиозность, сложившаяся система жизни. Поэтому можно обходиться без монархических “революций сверху”. Можно пожинать плоды созданного до тебя. Брюсов пишет о Николае — “А другой, с торжественным обличьем”.

Акцент делается исключительно на внешнем. Император как бы смотрится в зеркальце чужих мнений, озабочен лишь тем, какое производит впечатление. В строчке “строгое спокойствие храня” можно найти многое. Но вот чего при всем желании не найдешь, так это страсти. “Упоенный силой и величьем”, Николай Павлович, наверное, никогда не сможет поскакать иступленно! Многозначна строка “Правит скоком сдержанным коня”. В самом деле, интересно переосмысливается слово “правит”. Можно блистательно управлять целым государством, а можно лишь ничтожнейшим “скоком” коня. Потому-то отобран и соответствующий глагол движения — “едет”. Государство, олицетворяемое Николаем Первым, — это мощная империя эпохи стабилизации. Оно может жить как бы само по себе, без понукающих и изъязвляющих бока шпор очередного царя- реформатора. Лексический ряд, связанный с образом второго “кумира”, сам по себе весьма характерологичен:”спокойствие”, “сдержанным”, “непоспешно”.

В строфе, отведенной описанию памятника Александру Третьему, выполненного Паоло Трубецким и установленного на Знаменской площади недалеко от Московского вокзала, налицо уже полная остановка движения (”упор копыт”). Как известно, по поводу этого памятника в народе зло шутили:”Стоит комод, на комоде бегемот, на бегемоте — обормот”. Всадник “стоит”. В стихотворении находим и другие выразительные слова- характеристики, соотносимые с данным памятником:”в полусне”, “недвижимо”, “стынет”. Автор выделяет безразличие как психологическую доминанту первых лиц в государстве Российском в новейшее время. У Александра Третьего в предлагаемой Брюсовым трактовке все в прошлом: отсюда слова — “с мощностью наследной”.

Итак, вдумаемся в смысл тех глаголов движения, которые выстраиваются в весьма показательный ряд:”скачет” — “едет” — “стынет”. История замедляется, почти останавливается. От новых времен тянет холодом (слово ”стынет” придает всей строфе и дополнительное значение).

Что же будет дальше? Каково будущее? Оно, по Брюсову, неопределенно, где-то там — во мраке. Поэт сводит все памятники вместе и ставит их перед лицом будущих угроз и апокалиптических ожиданий:”Три владыки в безрассветной мгле”. Заметим: не “беспросветной”, а “безрассветной”. Как это нужно понимать? Что же — рассвета уже не будет?Может быть, Брюсов пророчески уже видел ту Россию, которую семью годами позднее увидит Герберт Уэллс и напишет книгу “Россия во мгле”. Почти символична и дата написания анализируемого нами стихотворения — 1 декабря 1913 года. Шел последний месяц последнего благополучного года империи. Дальше Россию ждали войны, революции, мятежи. Наступал Хаос.