Поэт и вольность по произведениям Пушкина

Поэзия — это своеобразный дневник автора. По лирике А.С. Пушкина можно судить о пристрастиях, занятиях в то или иное время. Окончив в 1817 году лицей и определившись на службу в Коллегию иностранных дел, Пушкин поселяется в Петербурге и "жадно предается светским развлечениям", что не мешает ему активно включиться в литературную и общественную жизнь столицы. А между тем над Россией "сгущаются сумерки" политической реакции. В противовес ей создаются первые тайные общества. Бесконечно веселые стихи А. С. Пушкина этой поры, в которых поэт славил радости земного бытия, Вакха и Киприду, были не только проявлением избытка молодости, кипящих жизненных сил, но и своеобразной формой протеста против тех настроений ханжества и мистицизма, которыми были охвачены круги высшего придворного общества во главе с Александром I.

Все чаще в стихах Пушкина в одном ряду с упоминанием Вакха, Амура, Венеры появляется слово "свобода". Причем в устах поэта оно приобретает многозначность. Здесь подразумевается и личная независимость, дружеская непринужденность, свободный образ мыслей — "вольнолюбие", и свобода народа — порабощенного крестьянства.

В их круге светлая свобода

Прияла праздничный венок.

Но двинулись толпы народа…

Он приближается…

Вот он, вот сильный бог!

("Торжество Вакха")

Пушкинский стих бунтует, ищет выхода своей кипучей энергии, желает найти справедливость в окружающем мире, нащупывает свой путь в литературе. До этого был период ученичества, когда поэт впитывал все накопленное в литературе до него. Теперь пришло время выплескивать из своей души превосходные стихи, блестящие по форме и глубокие по содержанию:

Лемносский бог тебя сковал

Для рук бессмертной Немезиды,

Свободы тайный страж, карающий кинжал,

Последний судия позора и обиды.

("Кинжал")

Поэт бесстрашно бросает вызов сильным мира сего, он азартен до безрассудства.

Увы! куда ни брошу взор –

Везде бичи, везде железы,

Законов гибельный позор,

Неволи немощные слезы…

И днесь учитесь, о цари: Ни наказанья, ни награды, Ни кров темниц, ни алтари Ни верные для вас ограды. Склонитесь первые главой Под сень надежную Закона, И станут вечной стражей трона Народов вольность и покой.

Но сам Пушкин не верит, что тираны "склонятся" к справедливости. Эта же мысль продолжена в произведении "Анчар" — историко-философской думе о суровых, непокорных человеку силах природы и бездне, открывающейся в душе самой личности. Зло, вероятно, неистребимо, если заложено в природе человека.

В пустыне чахлой и скупой На почве, зноем раскаленной, Анчар, как грозный часовой, Стоит — один во всей вселенной. Природа жаждущих степей Его в день гнева породила, И зелень мертвую ветвей И корни ядом напоила.

Интересно, что автор не берется судить Творца, его не интересует цель создания "древа смерти" — порождения "гнева". Но в жизни ничего не бывает случайно: если есть яд, обязательно найдутся люди, пожелавшие им воспользоваться. Причем Пушкин, сопоставляя человека с животным миром, подчеркивает коварство первого. Ибо никому не нужен анчар, кроме людей:

К нему и птица не летит,

И тигр нейдет — лишь вихорь черный

На древо смерти набежит —

Умчится прочь, уже тлетворный.

И есть тиран, пытающийся завладеть чужими землями, душами, жизнями. Они сродни — тиран и анчар, потому что несут гибель окружающим:

Но человека человек

Послал к анчару властным взглядом,

И тот послушно в путь потек

И к утру возвратился с ядом.

Поэт здесь продолжает радищевскую мысль о "зверообразном самовластии", когда "человек повелевает человеком". Пушкину чужды оба образа: и "послушного раба", и "непобедимого владыки". Автору ненавистна сама действительность, при которой существуют рабы и владыки. Но он ничего не может изменить. И только силой слова поэту удается передать свой протест против сложившейся безысходности.