Общественно-политические изменения в Западной Украине

Общественно-политические изменения в Западной Украине

Содержание

1. Общественно-политические изменения в Западной Украине

1.1 Усиление польского влияния в Галичине в середине XIX века

1.2 «Москвофильство»

1.3 Народовцы

1.4 Деятельность социалистов (М.П. Драгоманов, М.И. Павлык, И.Я. Франко)

Список использованных источников

1. Общественно-политические изменения в Западной Украине

1.1 Усиление польского влияния в Галичине в середине XIX века

25 апреля 1848 года Австрия была провозглашена конституционной монархией. Вслед за созданием поляками Центральной Народной Рады в Галиции в мае 1848 года Главную Руськую Раду (Головна Руська рада) организовали украинцы. Но на выборах в общеимперский парламент (рейхсрат) в июле 1848 года было избрано лишь 38 украинцев, т.е. 8% депутатов. Впоследствии, после возобновления в 60-х годах конституционно-парламентского правления, их число колебалось от 2 до 14 человек (только 1907 год был исключением, когда в рейхсрат прошли 32 украинца).

Хотя революция 1848–1849 годов существенно потрясла бюрократически-полицейскую систему, созданную князем К. Меттернихом, правящие круги Австрии пошли на сближение прежде всего с влиятельными меньшинствами — польским и венгерским дворянством. Украинский язык не допускался ни в общественно-культурную сферу, ни в учебные заведения — здесь царили немецкий, частично — польский, румынский, венгерский (в зависимости от региона).

В 1849 г, наместником Галиции был назначен граф Агенор Голуховский — богатый польский помещик и приближенный императора Франца Иосифа. В этом назначении было два важных аспекта: во-первых, в духе автократического курса Вены новый наместник получил широчайшие полномочия, включавшие контроль над законом, экономикой, образованием и религиозными делами в провинции; во-вторых, Голуховский представлял собой новый тип политика, считавшего, что для улучшения положения поляков больше пользы будет не в героических, но бесплодных восстаниях, а в достижении пусть небольших, но конкретных и реальных целей. В течение 25 лет Голуховский, трижды назначавшийся наместником Галиции и дважды — министром, играл решающую роль в формировании нового политического порядка в провинции.

Демонстративно подчеркивая свою верность Габсбургам и готовность благосклонно относиться к украинцам, новый наместник за кулисами вел свою политику: он неуклонно и постоянно расширял польское влияние в управлении провинцией. По его совету Вена отказалась от планов разделения Галиции на польскую и украинскую части. Его доклады, в преувеличенном виде представлявшие симпатии украинцев к России, поколебали доверие имперского правительства к «тирольцам Востока». С возрастанием своего влияния Голуховский вел все более открытую антиукраинскую и пропольскую политику. Намереваясь устранить украинское присутствие во Львовском университете, он вынудил Якова Головацкого уйти с должности профессора украинской литературы. Убежденный в необходимости полонизации украинцев, он даже попытался навязать греко-католической церкви римский календарь, а в 1859 г.— ввести латинский алфавит для украинских изданий. Однако здесь он уже зашел слишком далеко. Возмущенная проектами Голуховского, украинская интеллигенция объявила наместнику настоящую «алфавитную войну», в которой ему пришлось уступить. Тем не менее, наместник продвинулся вперед на других фронтах, систематически заменяя немецких чиновников польскими и расширяя употребление польского языка в школах. Таким образом, он заложил фундамент для резкого усиления польского влияния в Галиции.

В 1859 г, империя Габсбургов подошла к еще одному поворотному пункту, пережив жестокое поражение от французов и сардинцев в Италии. Ослабев, Габсбурги были вынуждены пойти на внутренние уступки. В результате было восстановлено конституционное парламентское правление, теперь уже ставшее постоянным. В Вене начал действовать центральный парламент, в провинциях — местные сеймы. До 1873 г, депутаты центрального парламента избирались из провинциальных сеймов.

Стараясь обеспечить себе поддержку высших классов, Вена обеспечила выгодную им избирательную систему. Члены провинциальных сеймов избирались по четырем куриям: крупных помещиков, торговых палат, мещан и сельских общин, каждая из которых имела право на определенное количество депутатов. В галицком сейме из 150 депутатов 44 были избраны от крупных помещиков, три — от торговых палат, 28 — от мещан и 74 — от сельских общин (где тоже могли пройти помещики). Насколько малым было представительство крестьян, можно увидеть из самой выборной системы: для выбора одного депутата по курии помещиков нужно было 52 голоса, а по курия сельских общин — 8764. Украинцы, как народ преимущественно крестьянский, попадали в очень невыгодное положение. На выборах в галицкий сейм количество их депутатов обычно ограничивалось максимум 15 %. Соответственно непропорционально малым было их представительство в венском парламенте. Разумеется, в Галиции парламентская система давала все преимущества польскому дворянству.

В 1867 г. потерпев поражение в войне с Пруссией, Габсбурги были вынуждены пойти на масштабные уступки венграм — сильнейшему народу империи. Результатом стал австро-венгерский компромисс, отдавший под прямую власть Венгрии почти половину империи, включая Закарпатье. Империя Габсбургов превратилась в Австро-Венгерскую империю. Успехи венгров побудили поляков требовать полного контроля над Галичиной. Формально Вена не пошла навстречу этим требованиям, однако по сути она заключила с поляками неофициальный политический компромисс: в обмен на польскую поддержку Габсбурги обещали не вмешиваться в польские дела в Галиции. В результате она превратилась в подобие польского «государства в государстве». До 1916 г. только поляки занимали пост наместника. Когда с 1871 г. центральное правительство стало назначать министра по делам Галиции, он всегда был польской национальности. Чиновничество быстро высвобождалось от немцев и становилось польским. Образование также полностью находилось в руках поляков, ив 1869 г. официальным языком образования и делопроизводства в провинции стал польский. В социально-экономическом и культурном отношении поляки были значительно сильнее украинцев. Их аристократия владела большей частью земель; интеллигенция была более многочисленной, образованной и имела более развитую профессиональную структуру; их удельный вес в городском населении рос быстрее; наконец, их достижения в области культуры, даже до 1867 г., были весьма впечатляющими.

Что же собирались делать доляки, добившись власти? Чтобы понять польскую политику с 1868 г., следует посмотреть на события глазами поляков, проникнуться их надеждами и устремлениями. Поляки, вернее их дворянство и интеллигенция (крестьянство здесь было почти так же политически наивно, как и украинское), были обиженным народом. В конце XVIII в. их лишили государственности, а когда они поднимались на ее восстановление в 1830 и 1863 годах, то терпели сокрушительное поражение. Возможно, украинцам они казались высокомерными и непобедимыми соперниками, однако многие поляки ощущали свою слабость перед лицом немцев и русских. После катастрофы 1863 г. в мышлении поляков произошли важные перемены, суть которых выражал Голуховский. Отказавшись от революционной деятельности как непродуктивной, польские лидеры избрали политику «органической работы»: конкретной (попросту будничной) деятельности, направленной на укрепление польского общества путем его модернизации. Условия, сложившиеся в Галиции, были исключительно благоприятными именно для такого подхода, вследствие чего эта провинция стала рассматриваться поляками в качестве своеобразного «Пьемонта» — плацдарма, с которого можно было начать процесс возрождения польской нации.

Как же виделась судьба украинцев, этих преданных Габсбургам «тирольцев Востока»? Отношение Вены к данной проблеме отражено в циничном заявлении одного из австрийских политиков: «Могут ли существовать русины и в какой мере — этот вопрос остается на усмотрение галицкого сейма». Иными словами, украинцы были отданы на милость поляков. Учитывая характер планов, которые поляки (а многие из них были истинными демократами) строили относительно Галиции, можно понять, почему их отношение к украинским национальным устремлениям было отрицательным. Еще более непримиримо были настроены «подоляне» — архиконсервативные польские помещики Восточной Галиции, выступавшие против украинцев не только по политическим, но и по экономическим причинам: признание прав украинцев было для них равнозначно росту крестьянских требований. Таким образом, к старым социальным противоречиям между польской шляхтой и украинским крестьянством добавился новый, еще более взрывоопасный конфликт национальных интересов. Это сочетание придавало польско-украинскому противостоянию в Галиции особую остроту.

Поначалу отношение поляков к украинцам (особенно ярко выраженное консервативными «подолянами») сводилось к тому, чтобы вообще не признавать существования украинцев как отдельной нации и доказывать, что они являются всего лишь разновидностью поляков. Отсюда и заявление одного из польских лидеров: «Нет никаких русинов, есть лишь Польша и Московия». Когда активизация деятельности украинцев в 1848 г, поставила под сомнение подобный подход, была выработана новая линия, в наиболее законченном виде выраженная Голуховским. Она сводилась к дискредитации украинцев в Вене, всяческому препятствованию их национальному и социальному развитию и усилению их полонизации.

С особой решимостью эта политика осуществлялась в области просвещения. После 1867 г, польский язык заменил немецкий во Львовском университете и во всех технических и профессиональных учебных заведениях. Самым бесцеремонным образом развернулась полонизация гимназий: к 1914 г. в провинции существовало 96 польских и только шесть украинских гимназий, т. е. по одной на каждые 42 тыс. поляков и 520 тыс. украинцев. В начальных школах польских классов было втрое больше, чем украинских.

Дискриминация украинцев присутствовала на всех уровнях. Например, в 1907 г. польские культурные учреждения получили финансовую поддержку вдесятеро большую, чем украинские. Капиталовложения, если они были, направлялись прежде всего в западную, польскую часть провинции. На каждом шагу украинцы сталкивались не только с равнодушием, но и с активным противодействием властей.

Это всепроникающее, часто сводившееся к мелочам противостояние усугублялось глубочайшей разницей в ментальности польских и украинских лидеров. Если мировоззрение польской интеллигенции несло на себе отпечаток аристократизма, то украинская интеллигенция была явно плебейской. Как писал Иван Лысяк-Рудницкий, «каждый образованный украинец лишь на одно — два поколения отдалился от дома приходского священника или крестьянской хаты». Единственной общей чертой мировоззрения образованных поляков и украинцев было, вновь говоря словами Лысяка-Рудницкого, то, что «оба общества воспринимали свой конфликт как нечто подобное великим войнам XVII ст. между польской аристократией и украинскими казаками».

1.2 «Москвофильство»

В 1860-е годы интересы и надежды многих образованных украинцев сосредоточились на России. В этом не было ничего удивительного, поскольку времена были таковы, что многие славянские народы (чехи, сербы, болгары) угнетаемые немцами или турками, с надеждой взирали на братьев-славян — русских, от которых они ждали помощи. Преследуя собственные цели, Россия поощряла эти славянофильские тенденции, устанавливая с «родственными» народами культурные связи и субсидируя их. Одним из первых и наиболее активных русских культурных миссионеров был известный консервативный историк Михаил Погодин, в 1835 г. посетивший Львов и установивший связи с украинской интеллигенцией. Тогда его пророссийские увещевания не оказали существенного воздействия, однако в обстановке 1860-х они стали приносить плоды.

Первым сторонником москвофильства в Галиции стал Денис Зубрицкий — историк, один из немногих украинских дворян. Вместе с неутомимым Погодиным он сумел увлечь некоторых других образованных украинцев, в том числе известного Якова Головацкого, одного из членов ««Русськой трійци»». Впрочем, решающий поворот к москвофильству в Галиции произошел в конце 1860-х, когда его идеи были приняты так называемым Святоюрским кругом греко-католического духовенства во Львове. С этого времени москвофильство стало быстро шириться среди большей части духовенства. Фактически священники оставались его главной социальной базой до конца XIX в. Охватив значительную часть западноукраинской элиты, русофильские тенденции стали играть важную роль в культурной и политической жизни Восточной Галиции, Буковины и Закарпатья.

Москвофильсто обладало притягательной силой для старорусинов не только из-за славянофильской пропаганды или разочарования в Габсбургах; многие видели в нем единственную возможность выстоять в борьбе с поляками, опираясь на поддержку России. Немаловажную роль играли мотивы социально-психологического порядка. Даже непосвященному было ясно, что украинское высшее духовенство страдает комплексом этнической и социальной неполноценности. Как и всякая элита, оно претендовало на признание и определенный престиж. В то же время польские шляхтичи не упускали случая подчеркнуть свое социальное превосходство над греко-католическими священниками. Конечно же, крестьянская природа украинского общества сама по себе не способствовала росту престижа последних, а после неудач 1860-х годов украинство стало еще менее привлекательным. Поэтому возможность отождествлять себя с могущественным царем, многочисленным русским народом и его процветающей культурой отвечала некоторым потаенным нуждам духовенства. К этому добавлялись чисто практические соображения: с учетом слабости Австрии и мощи России не исключалась возможность того, что рано или поздно русские овладеют Галицией, поэтому многие образованные украинцы считали благоразумным как можно раньше к этому подготовиться.

Отличие москвофильства украинцев от подобного явления среди чехов и других славян состояло в том, что в данном случае оно зашло очень далеко в утверждении сходства или даже идентичности украинцев и русских. По мнению таких ведущих его сторонников, как Богдан Дидыцкий, Иван Наумович, Михаил Качковский и, если говорить о Закарпатье, Адольф Добрянский, украинцы были частью триединой русской нации, другими составными частями которой были великороссы и белорусы. Впервые эти взгляды нашли свое отражение в заявлении, опубликованном в старорусинской газете «Слово», тайно субсидируемой российским правительством: «Мы не можем далее отделять себя китайской стеной от наших братьев и отвергать языковые, литературные, религиозные и этнические связи, соединяющие нас со всем русским миром. Мы больше не русины 1848 г.; мы настоящие русские». Суть этой позиции отражала популярная в то время присказка: «Лучше нам утонуть в русском море, чем в польском болоте». Еще одним следствием такого подхода было то, что, полностью полагаясь на российскую поддержку, старорусины отказались от организаторской работы в массах украинцев. Их политика перешла на рельсы инертности и пассивности.

Однако старорусинам не хватало смелости открыто порвать с Австрией. Укрепляя культурные связи с Россией, они в то же время предусмотрительно заявляли (в той же статье в «Слове»), что «мы есть и всегда будем непоколебимо верны нашему августейшему австрийскому монарху и славной династии Габсбургов». Некоторые из них, особенно высшее духовенство, в своем лавировании заходили еще дальше, утверждая, что они являются ни русскими, ни украинцами; а отдельным галицким народом. Это запутанное самовосприятие, так же как и повышенное внимание к местным особенностям, раболепствование перед силой, попытки отождествления с мощной Российской империей с одновременным стремлением сохранить региональные отличия, конечно же, не были чем-то новым в украинской истории. По сути это был западноукраинский вариант «малороссийской» ментальности, распространенной в Восточной Украине.

Влияние русофильства на украинцев наиболее явно обозначилось в языковой сфере. Выступая с позиций элиты, старорусины неуклонно отказывались принять за основу украинского литературного языка местный диалект, считая его «языком свинопасов и чабанов». Они хотели, чтобы их язык имел признанную литературную традицию и престиж. В итоге их издания публиковались на церковнославянском языке с примесью польских, русских и украинских слов.

Возможно, эта неуклюжая, искусственная языковая смесь, или, как ее называли, «язычие», и могла быть престижной, однако она еще была и малопонятной, особенно крестьянам. Даже образованные украинцы, писавшие на ней (пользуясь каждый своими бессистемными правилами), редко пользовались ею в общении, предпочитая польский язык. На вопрос, почему именно польский, старорусины отвечали: «Малороссийский — это язык крестьян, а русского мы не знаем, поэтому приходится разговаривать на цивилизованном языке поляков». Лингвистические «инновации» старорусинских русофилов были отказом от литературных принципов «Руськой трiйци» и открытых сторонников местного диалекта, появившихся в 1848 г. Русофилы выступали настолько рьяными противниками местного языка, что даже приветствовали запрет украинских публикаций в России в 1876 г. Именно языковый вопрос стал основанием для зарождения первой оппозиции галицким русофилам среди украинских студентов.

Молодому поколению нелегко было вступить в противоборство со старшим, которое уже достигло стабильного общественного положения и влияния. Русофилы доминировали почти во всех украинских учреждениях. В их руках находилась почти вся пресса, включая крупнейшую газету «Слово», издательство «Галицько-руська матиця». Кроме того, в 1870 г. русофилы создали политическую организацию — Русскую Раду, которая, по их заявлению, была прямой продолжательницей «Головной Руськой Ради» 1848 г. и претендовала на роль единственного представителя всех украинцев Галиции.

Австрийские власти, обеспокоенные усилением влияния «москвофилов», в 1882 году организовали над ними судебный процесс, но доказать их вину не удалось. Вряд ли этот факт подорвал их авторитет, однако на выборах в парламент Галиции в 1891, 1897 годах, в сейм в 1898 году «москвофилам» не удалось провести ни одного кандидата, зато народовцы увеличили свое представительство, хотя и незначительно.

1.3 Народовцы

В период до 1848 г. именно молодежь, возглавляемая "Руською трiйцею", выступала за использование местного языка и, несмотря на противодействие старших, она же встала на защиту разговорного языка в 1860-е. Подобно старорусинам многие молодые западные украинцы обращали свои взоры на восток. Однако если старшее поколение низкопоклонничало перед царем, то молодежь вдохновлялась примером Т.Г. Шевченко. Она не только восхищалась красотой, энергией и силой, которые Шевченко открыл в народном языке, но и разделяла ориентацию его и многих восточных украинцев на крестьянство, т.е. на народ. Отсюда и термин «народовцы», обычно употребляемый в отношении западноукраинских народников.

Кроме возрастных и идеологических отличий, разделявших москвофилов и народовцев, имели место и социальные. К москвофилам принадлежали хорошо оплачиваемые священники и чиновники, другие «добропорядочные граждане»; ко вторым — в основном студенты, младшее духовенство и нарождающаяся светская интеллигенция. Впрочем, различия, разделявшие эти два еще только формировавшихся лагеря в тонком слое образованных западных украинцев, не следует преувеличивать. Поначалу несогласие возникало почти исключительно по языковым и литературным проблемам. В других сферах ценности (как и происхождение, часто из духовенства) были общими, и на расхождения смотрели как на противоречия между старыми и молодыми членами одной семьи.

Впрочем, внешние влияния постепенно увеличивали трещину между двумя фракциями. Если москвофилы вчитывались в работы русских славянофилов-консерваторов, то народовцы запоем читали Шевченко, Кулиша и Костомарова; эта литература все больше сближала их с украинофилами в Киеве. После проведения антиукраинских мер в 1863 и 1876 годах восточноукраинские писатели стали в особенности много публиковаться в журналах галицких народовцев. Эти контакты стали еще теснее, когда Галициюпосетили Антонович, Кониский и Кулиш и оказались вовлеченными в западноукраинскую политическую жизнь. Под либеральным влиянием восточных украинцев несколько расширились интеллектуальные горизонты провинциальных, привязанных к церкви галичан. На первом этапе этих растущих взаимосвязей демократические и светские тенденции даже преобладали. Однако влияние восточных украинцев на народовцев имело свои пределы. Когда в конце 1870-х Драгоманов, живший в изгнании, попытался обратить их в свою космополитическую, социалистическую и антиклерикальную идеологию, они отвергли его «безбожный анархизм». Среди народовцев было много молодых сельских священников, стремившихся расширять контакты с крестьянством. Поэтому народовцы обычно не хотели (да и не могли) выйти за пределы соответствующего мировосприятия.

Консенсус, вызревавший среди народовцев, зиждился прежде всего на признании украинцев отдельным народом, занимающим территорию от Карпат до Кавказа и наилучшим способом выражающем свою сущность в родном языке. Они считали, что наиболее эффективный способ развития национальной самобытности состоит в культивировании и пропаганде украинского языка. Поэтому национальный вопрос ограничивался для них областью языка и литературы. Столь узкий подход затруднял возможность обращения к социальным проблемам, критики правительства, вообще занятий политикой. В этом отношении народовцы являлись западно-украинским вариантом украинофилов Российской империи. Сходство углублялось и тем, что народовцы, как и украинофилы, не имели иностранной поддержки (в отличие от русофилов). Поскольку им приходилось опираться на «собственный народ», они (по крайней мере теоретически) были более демократичными, чем их соперники русофилы.

Почти украинские учреждения, включая прессу, пребывали в руках русофилов и были недоступны для народовцев. Единственный выход состоял в том, чтобы создавать свои. Поскольку русофильская иерархия запрещала семинаристам вступать в группы народовцев, они основали несколько тайных кружков, среди которых выделялась созданная в 1861 г. во Львове «Молода Русь». Деятельность этих кружков сводилась в основном к изданию журналов, в разнообразии появлявшихся в 1860-е годы. Это были «Вечорницi (1862), популяризировавшие Шевченко и испытывавшие сильное влияние петербургской «Основы»; «Мета» (1863—1865), провозглашавшая своей целью просвещение светской интеллигенции; «Нива» (1865) и «Русалка», сосредоточивавшиеся на литературе; и «Правда» (1867—1880), часто публиковавшая восточноукраинских авторов и служившая своеобразным всеукраинским форумом. Всё эти издания (за исключением «Правды»), редактируемые неопытными молодыми энтузиастами и не имевшие широкой читательской аудитории и финансовых ресурсов, быстро исчезали.

Многие народовцы тем временем работали над украинской грамматикой и составлением словарей. Еще одной областью их деятельности был украинский театр. Созданный в 1864 г. во Львове, он стал, как и в российской Украине, особенно эффективным средством пробуждения национального самосознания. 8 декабря 1868 г. группа из 60 львовских студентов во главе с преподавателя гимназии, музыкантом и дирижером Анатолем Вахнянином основала «Проcвiту» — общество, занимавшееся «изучением и просвещением народа» (первая «Просвита» в Восточной Украине создана в Екатеринославле 8 октября 1905 года). Первый устав «Просвiты» (всего их до 1939 года приняли пять) придал ей научно-просветительский характер. Но слишком высокие членские взносы (около восьми гульденов ежегодно, а это стоимость четырех овец) некоторое время закрывали двери товарищества не только для крестьян, но и для ремесленников, народных учителей, мелких служащих. Поэтому через два года в новом уставе взносы существенно уменьшили.

Львовская «Просвiта», опираясь на помощь сельских учителей и приходских священников, постепенно создала целую сеть читален (первая из них возникла в 1875 году в селе Бортники) и библиотек по всей Восточной Галиции. Крестьян таким образом привлекали к чтению газет (часто один грамотный крестьянин читал вслух целой толпе своих неграмотных односельчан) и вовлекали в обсуждение политических и социальных проблем. Популярность читален усиливалась благодаря тому, что со временем при них стали создаваться хоры, театральные кружки, гимнастические общества и кооперативы. В конце столетия эти новые центры общественной жизни и досуга села уже соперничали даже с церковью и корчмой. В итоге они в значительной степени содействовали подъему политического и национального сознания крестьянства.

В 1873 г. при финансовой и моральной поддержке восточных украинцев было создано «Товариство iм. Т.Г. Шевченка».

Несмотря на эту вспышку литературной и культурной активности, народовцы довольно быстро убедились, что их связь с народом очень слаба. Понимание этого и ряд других факторов заставили их переосмыслить свои позиции. После Эмского указа 1876 г. резко возросли контакты с более опытными восточными украинцами. К 1880 г. появилось новое поколение лидеров, состоящее в основном из светской интеллигенции — профессуры и адвокатов, таких как Юлиян Романчук, Олександр Огоновский, братья Барвинские.

Под воздействием всех этих событий народовцы сумели обратили внимание к одному из призывов Драгоманова: «Поляки вытеснили вас из галицкого сейма; русофилы выставили вас из ваших учреждений... мы считаем, что вам следует отказаться от политики компромиссов и взаимных обличений, а вместо этого идти в народ и организовываться». Что же касается москвофилов, Драгоманов советовал порвать всякие контакты с ними. Народовцы последовали этому совету. Они вышли из всех москвофильских организаций и студенческих клубов. В 1880 г. они создали ориентированную на массового читателя газету «Дiло», подчеркнув этим названием контраст с русофильским «Словом». В том же году они впервые созвали украинское вече для обсуждения состояния и нужд украинского общества. В этом форуме приняли участие около 2 тыс. человек, в том числе много крестьян. В 1885 г. был основан представительный орган — «Народна Рада».

В 1894 году, взяв за образец отлично зарекомендовавшие себя организации чехов, В. Нагирный основал спортивное общество «Сокiл», а К. Трилёвский в 1900 году — спортивно-пожарную организацию «Сiч» («Сечь»). Их кружки возникли на базе идеи вооруженной выучки галицкой молодежи для предстоящей борьбы за независимость. Перед началом Первой мировой войны в Галиции функционировали 900 сокольских и около тысячи сечевых кружков, насчитывавших 974 местных отделения и свыше 33 тыс. членов. Такой подъем организованности был наглядной демонстрацией способности народовцев перейти от деятельности в эфемерных журналах и аморфных студенческих группах в 1860-е к систематической массовой организаторской работе, характерной для 1890-х — начала 1900-х годов.

1.4 Деятельность социалистов (М.П. Драгоманов, М.И. Павлык, И.Я. Франко)

Даже новый подъем активности народовцев казался недостаточным, чтобы обеспечить им конструктивную и прогрессивную роль в украинском обществе. Москвофилы же считались настолько безнадежно реакционными, что даже не заслуживали критики. Такими, по крайней мере, были взгляды Драгоманова. Как представитель интеллектуальной восточно-украинской элиты, женевский изгнанник был поражен низким уровнем культуры, провинциализмом и мелочностью галичан. Его особенно беспокоило доминирующее и, по его мнению, отрицательное влияние духовенства в украинской жизни (в Восточной Украине, где духовенство было в основном русифицировано, его воздействие на украинское движение сводилось к минимуму). Этого убежденного социалиста возмущал аргумент, многократно повторяемый галицкими священниками в их проповедях, что нищета крестьянства главным образом вызвана их леностью и пьянством. Считая, что старшее поколение западных украинцев (к которому в 1870—80-е годы он относил и народовцев) слишком погрязло в ретроградстве, чтобы возродиться. Драгоманов сосредоточился на налаживании контактов с галицкими студентами.

В серии очерков-посланий, опубликованных в галицком журнале «Друг», Драгоманов призывал молодежь отбросить взгляды старших, расширять свой интеллектуальный кругозор, знакомясь с лучшими достижениями европейской и российской литературы и науки, посвятить себя служению эксплуатируемым массам не на словах, а на деле. Его призывы нашли отклик в сердцах небольшой группы западноукраинской молодежи, вдохнув искру того, что можно назвать интеллектуальной революцией, которая привела членов этой группы к поискам третьего и социально более уместного пути защиты интересов украинцев.

Первые последователи Драгоманова появились в венском кружке украинских студентов «Сiч». В конце 1870-х годов сторонниками его идей стали члены еще двух студенческих групп во Львове — москвофильского «Академического кружка» и украинофильского «Дружнього лихваря». О своей поддержке заявило еще несколько небольших групп гимназистов в провинции. Однако наиболее значительными фигурами, проникшимися драгомановскими идеями, были два одаренных, энергичных и преданных делу студента из простых крестьянских семей — Иван Франко, впоследствии ставший одним из лучших украинских писателей, и Михаил Павлык. Именно они возглавят интеллектуальное и идейное восстание против ограниченного, и консервативного западноукраинского руководства, то есть сделают то, к чему призывал их женевский наставник.

По давней традиции интеллигенции первым предвестником интеллектуальных перемен стал журнал. В 1876 г. Павлык и Франко стали редакторами студенческого русофильского журнала «Друг». Они сразу отбросили «язычие», перевели издание на украинский народный язык и развернули наступление на москвофилов. Вскоре они распространили свою критику и на народовцев, бичуя их за социальный консерватизм и посредственную литературную продукцию. Шокированные острым критицизмом, антиклерикальностью и радикализмом редакторов, галицкие украинцы стали отказываться от подписки (количество читателей упало почти с 500 до 260), и Драгоманов предпринял шаги к финансовой поддержке журнала. Павлык стал помогать также социалистам-революционерам. В 1878 г., к ликованию галицкого украинского «истеблишмента», он и Франко были преданы суду за «подрывную деятельность».

Франко отделался легким наказанием, однако подвергся остракизму в украинском обществе и был вынужден обратиться за поддержкой к польским социалистам. Тем временем появились более молодые последователи социализма, такие как Вячеслав Будзиновский, Микола Ганкевич, Станислав Козловский и Кирило Трилёвский. В результате среди западных украинцев в 1880-е годы образовалось небольшое, но активное левое течение. К 1890 г. эта молодежь вместе с «ветеранами» Франко и Павлыком была готова к созданию первой украинской политической партии.

украинец польский галичина москвофил

Список использованных источников

1. Грушевский М. Иллюстрированная история Украины / Грушевский М. - "БАО", 2004 – 768 с.

2. Британ В. Т., Висоцький О. Ю. Історія України з давнини до початку XXI століття. Навчальний посібник - Дніпропетровськ: НМетАУ, 2007.

3. Ісакова Н. П. Історія України в схемах і таблицях / Ісакова Н. П. - К., 2005

4. А.I. Чуткий Iсторії України / А.I. Чуткий – Киiв, 2006