«Русскость» как топос «локального текста»: случай Мурома

М.В. Ахметова

Исторические события, связанные с возникновением того или иного города, иногда живо осмысливаются его «локальным текстом» (например, «петербургский текст» невозможен без образа Петра I и формулы город, построенный на болоте). Для мифологии города Мурома определяющим стал его возраст (Муром впервые упоминается в летописи в 862 г.). Основными признаками Мурома в «локальном тексте» становятся следующие: это город русский, древний, православный, былинный. Как показывают интервью с муромлянами[1], первый признак (русский) семантически объединяет остальные, тем самым становясь главным топосом муромского «локального текста».

Для муромлян «русскость» в определенном смысле синонимична древности. Примечательны в этом смысле ответы на вопрос: «считаете ли вы Муром европейским городом?» — для многих муромлян главным отрицательным аргументом был именно возраст города:

[Как вы думаете, Муром — город европейский?] А как я могу вам на это сказать? Ну а какой же это город Муром? Он древний город. Русский город [1].

И наоборот: возраст города подтверждает его «русскость»:

Русский город. Ну конечно. [А в чем его русскость?] Больше тыщи лет Мурому. Тыщу сто сорок лет, что ль. Раньше в писаниях про Муром... Раньше, наверно, Москвы <...> [А в каком писании?] В церковном, это, писании [2].

Древность Мурома является несомненным предметом гордости его жителей:

Это <...> один из древнейших городов России. Руси. Это первоначально. Ну мы своим городом гордимся [3].

Уточнение информанта, поправившего «Россию» на «Русь», не случайно: слово Русь подразумевает отсылку к «древней», «изначальной» истории. Вообще в рассуждениях муромлян о родном городе распространен мотив постоянного соприкосновения с историей:

Это все-таки город русский. Русский. Потому что вот... ну вы пройдете, осмотритесь, и вы увидите, наверное, центр города вот, эти маленькие небольшие здания, скверики, церкви-соборы — это всё русское. Поэтому вот... даже увидите вы здания на улице Московская, здания XIX века, купеческие дома у нас здесь есть очень старые. А вот чуть отойти с центральной улицы пройти на Коммунистическую — там вообще старые такие особнячки, и попадаешь в XIX век. Идешь по улице XIX века. Если исключаешь, что у тебя там асфальтовые покрытия, а не булыжник [4].

А вы знаете, вот столько церквей, храмов отреставрировали, и вот на праздники вот знаете — колокольный звон, вот я здесь сижу — так заливается колокольный звон, и вот такое впечатление, что вот эти вот купчихи там идут вот нарядные в церковь, как вот раньше семьями ходили, то есть веет старина... [5].

Обилие в городе архитектурных памятников — церквей и монастырей, помноженное на «русскость», рождает восприятие Мурома как города церковного, православного. Часто это выражается через призму отношения к православию как историко-культурному наследию:

...Всё-таки я считаю, что определенные традиции именно вот наши — это русские, православные, вот это вот <...> Даже вот понимаете, где-то находишься в городе, и звон колоколов слышишь. Вот это вот напоминает вот эту старину, и как-то всегда я... ну бывают воспоминания еще. История тоже, да? [6].

Однако нередко от церквей как исторических памятников рассказчики переходят к их духовному аспекту, описывая их как святыни, освящающие город:

Хоть и город маленький, а 4 действующих монастыря. Два мужских и два женских. Поэтому я и туристам говорю: «Вы только не удивляйтесь, когда вы будете гулять по улицам города, и вдруг там монах или монахиня или какой-нибудь там батюшка». У нас ведь в порядке вещей всё это так воспринимается, нормально. Вот. Так что не удивляйтесь. Город-то у нас истинно христианский. Поэтому вера у нас в Бога большая, и мы живем с этой верой [7]

Я читала заметку, в 1836 что ль году... было, в Муроме было 36 храмов, а население — 5000. И на такой город, вот это первоначально, конечно, он был... столько было это самое... вот храмов. И сейчас у нас очень много храмов вот, и восстанавливают, потом у нас мощи ведь лежат. Святых Петра и Февронии <...> Они — святые здесь муромские наши. Вот. Потом Константин, Михаил и Фёдор — тоже мощи лежат. Да, теперь вот Ильи Муромца у нас мощи лежат. Это не в каждом городе есть. Это вообще-то редко [8].

Среди муромских святых особенно известны и почитаемы благоверные князь Петр и княгиня Феврония, ассоциируемые с героями древнерусской Повести XV в.; их мощи покоятся в Свято-Троицком женском монастыре. Представление о них как он покровителях семейного счастья транслируется не только через церковный, но и через краеведческий и туристический текст.

Обладание мощами Петра и Февронии служит для утверждения «русскости» Мурома не только через значения церковное, православное. То, что Петр и Феврония — святые муромские, позволяет этому городу претендовать на особую значимость, выделяющую его среди других русских городов в противостоянии западному миру. Речь идет о противостоянии западному празднику — Дню святого Валентина (14 февраля), который консервативно настроенные круги в России предлагают вытеснить днем Петра и Февронии (8 июля). Вообще идея, что день Петра и Февронии является «русским днем влюбленных» происходит вовсе не из Мурома, а из центральной периодики середины 1990-х гг.[2], в начале 2000-х гг. она активно поддерживается частью православного духовенства. Разумеется, эта идея нашла у муромлян отклик, и в 2003 г. было подано прошение в Москву об установлении общероссийского праздника 8 июля:

Наша муромская администрация выступала с инициативой... в Москву, кстати, обращались о том, чтобы сделать день влюбленных 8 июля. В честь Петра и Февронии. Потому что они являются образцами святой... святой русской семьи <...> И мы, муромцы, гордились, вдруг 8 июля объявят день влюбленных? Ведь у нас должен быть свой, русский праздник [4][3].

Прошение не было поддержано, однако муромские педагоги считают своим долгом донести до школьников (это основная аудитория Дня святого Валентина) важность русского «аналога» этого праздника:

...Когда дети у нас очень хотят, старшеклассники, праздновать 14 февраля, день всех влюбленных, мы обязательно им говорим: «Ребята, вы не забывайте о том, что 8 июля — это русский праздник влюбленных» [9].

Наконец, еще одним мотивом муромского «локального текста», опосредованно отсылающим к «русскости», является связь Мурома с русским фольклором. Не будет ошибкой сказать, что большинство жителей России узнали об этом городе в младшем школьном возрасте из переложения былин о богатыре Илье Муромце. Костюмированный Илья Муромец — обязательный персонаж муромских городских праздников как минимум с 1970-х гг. (а возможно, и раньше). Муромляне (кстати, по более старой, но популярной и сейчас версии названия — также муромцы) считают одной из «визитных карточек» своего города то, что это родина Ильи Муромца, и распространенным признаком Мурома становится былинный (например, в стихах поэтессы Г.Г. Филатовой: «Былинный, древний Муром — // Князь русских городов» (2004); «В нашем городе древнем, // В нашем крае былинном // Довелось нам учиться, // Работать и жить» (1987) и т.д. Отсылка к «русскости» через признак былинный происходит не только напрямую, как в первой из процитированных выше строк, но и опосредованно: былина — жанр русского фольклора, Илья Муромец — защитник русской земли. Именно на этом учителя акцентируют внимание школьников, проходящих переложение былин:

...Здесь моя цель была, значит, не только рассказать им, как... об Илье Муромце как былинном богатыре, а вот именно об его о качествах этого человека. Во-первых, что у него богатырское сердце, богатырское сердце доброе, очень доброе. Поэтому он совершал подвиги, что он защищал родное, русскую землю [4].

В последние годы произошло изменение восприятия образа Ильи Муромца благодаря активному распространению информации о том, что он является святым (действительно, в святцах существует преподобный Илия Муромец, монах Киево-Печерской лавры, канонизированный в XVII в.). Не проходят эти изменения и мимо школы:

Если раньше мы все-таки акцент делали на былинах... <...> вот у нас сейчас ушла учительница на пенсию, она проводила очень интересную исследовательскую работу о былинах, связанных с Ильей Муромцем, потому что сюжетов очень-очень много различных... Вот. И... сейчас акцент делаем на том, что это был святой. Что Илья Муромец вот закончил свою жизнь в Киево-Печерской лавре [5].

Признаки древний, православный, былинный, объединенные семантическим полем «русское», транслируются и через официальные тексты. Над одной из муромских улиц установлены растяжки, содержащие в числе прочих слоганы «Славься град старинный // муромский, былинный» и «Муром — колыбель русского православия»; по городу курсирует автобус с надписями «Славься древний Муром» и «Муром град святыня // наша вера в тебя велика», последняя фраза представляет собой строки из гимна города Мурома (слова А. Мельгунова, музыка А. Демина; утвержден в 2002 г.).

В текстах празднования дня города (которые вообще предназначены для актуализации ключевых пунктов городского мифа) также происходит отсылка к этим символам. Приведу примеры из сценария официального открытия дня города Мурома в 2003 г., совпавшего с открытием II Съезда старейших городов России (авторы — Н.Н. Горячев, В.М. Фомичева). Празднование начинается и заканчивается фонограммой колокольных звонов. В костюмированном представлении принимают участие русские богатыри — Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Ведущие программу артисты, произносят фразы: «Муром! Хранитель старины глубокой!»; «Муром! Одна из жемчужин древней Руси!»; «И по сей день стоит он словно Китеж-град, утопая в зелени дремучих муромских лесов и тенистых садов с церквами златоглавыми, монастырями белокаменными, с бесценными дарами национальных сокровищ!..» и т.д.

«Русскость» Мурома обыгрывается и его урбанонимами, многие из которых содержат национальные, исторические, фольклорные и квазифольклорные аллюзии (гостиницы «Русь» (с 2006 г. — «Муром»), «Лада»; кафе и рестораны «Иван да Марья», «Теремок», «Жар-птица», «Сирин», «Славянское», «Княжеский двор» и т.д.). Муромляне читают заложенный в этих названиях message совершенно однозначно:

Вот знаете вот, вот это вот центр, улица Московская — старинный, как бы она старая осталась. Пусть у нас построено много современных домов, но остались как бы вот бывшие купеческие лавки, которые сейчас переделаны ну пусть в кафе там «Славянское» там, это как... «Мясная лавка», но ведь само название «лавка» уже говорит о том, что здесь вот э... жило муромское купечество, понимаете? <...> ...Даже вот ну в современных названиях мне кажется вот э... отражена вот, что город Муром старинный. Понимаете? Вот кафе — «Славянское», название-то очень красивое. «Славянское», наши предки — славяне, звучит замечательно [5].

Несмотря на то что муромляне живут, ощущая соприкосновение с древней русской историей, многие из них мечтают о том, чтобы иметь в историческом центре или в близлежащем селе Карачарово (того самого, упоминаемого в былинах) уголок возрожденной истории, наполненный всеми возможными «русскими» атрибутами. В этом смысле и школьник, и пожилой человек чают практически одного и того же (за исключением того, что первый имеет в виду скорее культурный комплекс, а второй — туристический, поэтому в последнем случае наряду с «русскими» символами — печью, щами, водкой и т.д. появляются и не вполне русские — шашлык и гольф):

1. ...Вот я помню, что в моем классе очень интересный был мальчик, и вот он придумал удивительный проект. Памятник Илье Муромцу и целый культурный комплекс <...> Маленькие коттеджи в русском стиле. Обязательно там колодец. Обязательно маленькая церквушечка в память муромского святого <...> Это должно было быть построено в селе Карачарово [4].

2. Я говорил — давайте сделаем музей-заповедник. Маленький. В Карачарове. Выберем место. Вот дома сносим, дом деревянный разобрали старый — принесли его в Карачарово. [повесить табличку:] «В этом доме жил Илья Муромец». И он оживет. Утварь, соху, борону, рожки там, телеги, сани, лошадь поставить, корову, бабушку там какую нанять, чтоб следила. Внутри большой этой хаты печку русскую. Стол огромный. Туристы приезжают — их сажают за стол... щи там традиционные русские с мослами, с костями, потом кашу, самогонки по чарке там, значит. Поели, попили. Мало того значит — сзади какие-нибудь сделать там ну отдых, комнату отдыха, чтобы могли они там полежать, отдохнуть <...> ...Я говорил — давайте сделаем конюшни. Заведем лошадей. Ну штук 20. Ну 30. Лошади недорогие, кстати, щас. Вот. И делать, значит, конные походы. Ну, допустим, через мост. Раз и дубравы там, и дубы. Вот. Там они приезжают — уже ждут и шашлычки, туда-сюда. Они слезли с лошадей, помыли ручки, сели за стол им опять налили водочки русской. Шашлычков, салатику, ну там, в общем-то, поесть. Переели, перепили, на соломке, на травке, на сене повалялись... Кто поспал, кто чего хочет, кто в гольф играет — а наплевать. Всё, люди довольные садятся на лошадок и возвращаются опять у нас в гостиницу [7].

Здесь можно было бы поставить точку, если бы не обстоятельство, которое необходимо оговорить. Имя Мурому дало проживавшее в раннее Средневековье на берегах Оки и упомянутое в летописи финно-угорское племя муромá. Вполне естественно, что мурома входит в число исторических символов Мурома. Однако общее знание о том, что это племя — финно-угорское (эта информация обязательно присутствует в начале любого краеведческого издания и даже в тексте к туристской карте) не получает развития в «локальном тексте». Муромляне в большинстве своем совершенно не ощущают себя наследниками финно-угров (исключение составляют некоторые представители городской интеллигенции, связанные с музеем, но это отдельная тема, развивать которую в рамках данного небольшого сообщения не имеет смысла). В «муромском мифе» важен лишь факт существования муромы, что она была; к дальнейшей ее судьбе миф безразличен. Впрочем, возможен еще один ответ — мурома не просто исчезает бесследно, а превращается в славян. Например, муромская поэтесса Г.Г. Филатова вполне в соответствии с муромской исторической традицией пишет:

Там, где леса дремучие стояли,

Там наши предки – племя мурома

В девятом веке город основали

И он живет до нынешнего дня.

(«Гимн Мурому», 2002 г.).

При личной беседе от вопроса про дальнейшую судьбу муромы Филатова испытывает обычное для муромлян при таком вопросе недоумение:

...Муром так называется, потому что тоже по легенде, что вот эти побережья Оки заселяли э... угро-финские племена мурома. Вот по названию, так я слышала, назван был этот город. [А потом она куда делась?] Преобразовались в русичей, наверно. Куда она девалась...

Среди музыкальных фольклорных коллективов в Муроме наибольшей популярностью пользуется мужской фольклорный ансамбль «Мурома». На своем сайте музыканты называют свой ансамбль «славным потомоком древнего племени и былинного богатыря Преподобного Ильи Муромца»[4] — и это всё, чем ограничивается «финно-угорская» составляющая идеологии ансамбля. Репертуар же «Муромы» ограничивается русским фольклором — от народных песен Муромского края до общеизвестных русских песен, а также включает былины и православные церковные песнопения.

Иными словами, происхождение от финно-угорского племени актуализируется лишь в «историческом» тексте, но не переживается муромлянами как повод для выстраивания своей идентичности. Племя мурома для «муромского мифа» — это персонаж не столько истории, сколько «предыстории»[5]. Историю же муромляне наполняют «русскими» символами. Кстати, показательно, что топос особенной «русскости» Мурома появляется в рассуждениях даже некоренных муромлян, так, приведенное ниже рассуждение было записано от человека, живущего в Муроме всего три месяца:

У нас в Нижегородской области, я с Нижнего, с области приехала, у нас тоже неплохие есть девушки, но таких красивых нет <...> Это потому что, наверное, все-таки корни-то старославянские. Мне кажется, лица и обличья все равно какие-то вот настоящие русские <...> Такая старославянская раса такая прямо. Четко выраженная, мне кажется.

Список информантов

1. Жен., 1941 г.р., род. в Белоруссии, в Муроме с 1970 г.

2. Муж., 1943 г.р., местный, образование среднее, работал на заводе.

3. Муж., 1941 г.р., род. в Муроме, живет в с. Карачарово.

4. Жен., 1956 г.р., образование высшее, учитель русского языка и литературы.

5. Жен., 1956 г.р., местная, образование высшее, учитель начальных классов.

6. Жен., 1968 г.р., образование высшее, сотрудник университета.

7. Муж., 1937 г.р., род. в Казани, в Муроме с 1954 г., работал машинистом, директором ДК железнодорожников, самодеятельный артист, исполнитель роли Ильи Муромца.

8. Жен., 1947 г.р., род. в Муроме, живет в с. Карачарово, образование высшее, работала на заводе.

9. Жен., 1968 г.р., местная, учитель.

10. Жен., около 45 лет, род. в Нижегородской обл., в Муроме живет три месяца, продавец.

[1] Материалы были получены в ходе двух экспедиций, проводившихся в 2005 г. Государственным республиканским центром русского фольклора.

[2] См. первые публикации: «Наш день любви» (заголовок) // Аргументы и факты. 01.07.1996; «...на Руси издавна есть свой День возлюбленных — покровителей любви и супружеской верности — праздник благоверных князя Петра и княгини Февронии» (Советская Россия. 27.02.1997); «Мы с восторгом отмечаем западный праздник День Валентина, начисто забыв о своем родном дне влюбленных — Петра и Февронии, который приходится на 8 июля...» (Учительская газета. 15.07.1997).

[3] Это событие освещалось и во владимирской прессе: «накануне Дня всех влюбленных студенты и педагоги из Мурома обратились к президенту Путину и Патриарху Алексию II с просьбой: ввести в качестве государственного Праздника Семьи день почитания святых Петра и Февронии, русских покровителей верности и брака» (Поменяем Валентина на Петра с Февронией? // Призыв (Владимир). 14.02.2003).

[4]www.muroma.murom.ru.

[5] Как, например, саамы или поморы в представлениях жителей Кольского Севера (см.: Разумова И.А., Тарабукина А.В. «Миф о Севере» в стихах поэтов Кольского края // «Во глубине России...»: Статьи и материалы о русской провинции. Курск, 2005. С. 14—15).