Понятие "образовательное пространство" и его региональная интерпретация

Одной из особенностей российского общества конца XX — начала XXI в. является коренное изменение качества человека. Это существенно повлияло на состояние педагогической науки. Развивающееся общество, переживающее период перехода от ценностно-нормативной заданности к неопределенности, открытости жизнедеятельности человека, обратило внимание на систему образования, справедливо полагая, что она способна предоставить людям необходимую социальную поддержку и возможность строить жизненные планы, несмотря на деструктивные социальные процессы [1].

Гуманитаризация образования в современных условиях стимулирует осмысление образовательных процессов на методологическом уровне и, следовательно, научное обоснование явлений, происходящих в региональном образовании. Изучение опыта системного подхода в образовании, особенностей феноменологического анализа педагогической реальности и т.д. приводит к выводу о том, что осмысление ряда педагогических явлений затрудняют их метафорические значения, обусловленные понятийной неопределенностью. Так, в современной педагогической теории недостаточно представлены методологические основания для понимания многомерности, многослойности педагогических феноменов, актуализированных новой социальной практикой. Одним из таких явлений, нуждающихся в научном обосновании, является образовательное пространство.

Одна из первых попыток определить содержание понятия "образовательное пространство" относится к середине 90-х гг. XX в. Оно трактовалось как «существующее в социуме "место", где субъективно задаются множества отношений и связей, где осуществляются специальные деятельности различных систем (государственных, общественных и смешанных) по развитию индивида и его социализации. Также возможно и внутренне формируемое, индивидуальное образовательное пространство, становление которого происходит в опыте каждого» [2, с. 63]. По мнению авторов, "введение данного термина в научный оборот связано с отказом от принятого ранее (в рамках прежней парадигмы) представления об образовательных процессах как линии, траектории или некоего канала, по которому нормативно должен двигаться ученик" [там же]. В середине 90-х гг. XX в. определение данного понятия как новой ценности образования было знаковым для педагогической науки. Идея образовательного пространства акцентировала внимание на исторически развивающемся предмете педагогики, на специфике человека и его качеств, доступных педагогическому воздействию, и на своеобразных социокультурных условиях, иначе организующих "мир человека" в посттоталитарном обществе.

Динамика социальной ситуации, ее ценностно-нормативная неопределенность, внедрение западных ценностей и моделей развития, отсутствие реалистичных образовательных стратегий, стихийность целеполагания результатов педагогической деятельности и другие социально-педагогические факторы также способствовали внедрению в педагогику исследуемого нами понятия. Опираясь на работу Б.С. Братуся [3], необходимо отметить, что в посттоталитарном социуме в качестве ценности был получен иной тип общества и иной тип человека. По его мнению, личность находится в переходном потребностно-мотивационном состоянии, "которое не знает своего конкретного предмета пути, не знает себя, но пытается узнать, опредметить, исходя из наличного, видимого, узнаваемого круга, веера возможных предметов. Идет перебор, увлечение то одним, то другим, но ни один из выборов не окончательный, напротив, они меняются с необычной быстротой, и пока все возможно и все крайне неустойчиво" [там же, с. 19]. Поэтому использование в педагогике понятия "образовательное пространство" явилось альтернативой традиционному понятийно-терминологическому тезаурусу и показателем соответствия педагогического знания переходу России к открытому диалогу с миром, ее вхождению в мировое образовательное пространство. Таким образом, была предпринята попытка зафиксировать факт усложнения объектов педагогической реальности.

В ходе анализа ряда исследований были выявлены следующие типичные случаи использования понятия "образовательное пространство":

• в качестве метафоры;

• как синонима термина "образовательная среда";

• в значении "территориальной" категории, связанной с масштабом тех или иных явлений в образовании или социальной практике;

• как результат возможной интеграции существующих элементов системы образования;

• в значении одного из уровней социального пространства (наряду с экономическим, политическим, культурным пространством);

• как явление в общественных отношениях стран, как специфическое качество единства;

• как результат конструктивной деятельности.

Усиление метафоричности термина указывает на поиск "максимальной адекватности понимания", "преодоление однозначности" [4], "модифицирует понимание педагогической реальности, восприятие ее целостности" [4; 5]. Использование его синонимичности обусловлено разнообразием возможных организационных форм в структуре окружающего мира [6]; географичности — простейшей интерпретацией взаимодействия элементов системы и т.д.

В ходе анализа особое внимание было обращено на понятие "единое образовательное пространство России", употребляемое в связи с модернизацией российского образования и реализацией мероприятий Болонского процесса. В советской педагогике пространственные характеристики образования не были востребованы вследствие идеологического, экономического, социального уравнивания людей и территорий, входивших в состав Союза, в равной степени обеспеченных необходимым минимумом для достижения единой цели образования (типовой принцип организации системы). Четкие вертикали и горизонтали администрирования, один тип школ (за исключением школ с каким-либо уклоном), отраслевой принцип профессионального образования, государственное финансирование, политическое обслуживание (добавим к этому социальный статус учителя, уровень жизни населения и т.д.) не создавали ситуации выживания человека в обществе и в связи с этим не актуализировали социальную миссию системы образования. Начало 1990-х гг. показало, что Россия состоит из принципиально разных территорий, жизненные перспективы людей существенно различаются в зависимости от близости/удаленности от центра. Система образования в разных условиях обнаружила ряд проблем, обостренных переходом к новой экономике. Выражение "единое образовательное пространство России" косвенно отразило в актуальной теории педагогики иную педагогическую реальность, значение человека и совокупности смыслов, формируемых образованием и людьми, находящимися в нем.

По мнению А.Ф. Степанищева, современная ситуация характеризуется "совместным развитием диалектики и синергетики в лоне союза постнеклассической философии и науки" [7]. Встречное движение философии и науки составило основу их развития, а именно: «философия идет <...> к попыткам овладения еще и процессуально-номическим видением <...> Наука <...> "рвется" к событийно-номическому уровню исследований» [там же, с. 9]. Осмысление понятия "образовательное пространство" в этом контексте показало, что оно утрачивает метафоричность и синонимичность термину "образовательная среда" и подтверждает многослойность современной педагогической реальности, которая содержит разную степень "вчитываемости" в текст человека. Сравнительно-сопоставительный анализ показал, что образовательное пространство не создает альтернативы образовательной среде и средовому подходу. Это существующие в разных системах педагогического знания обоснования и заключения о возможностях взаимодействия человека и мира, разные виды педагогической реальности. При этом образовательное пространство, отражая событийно-номическое движение науки, соотносится с понятиями "событие", "вероятность", "неопределенность", "интерпретация", "встреча", заявившими о себе, но не в полной мере педагогически осмысленными вследствие отсутствия достаточного теоретического и эмпирического материала.

Полученные в ходе аналитической работы результаты позволили констатировать множественность проявлений реальности образования, обусловленную многомерностью человека и окружающей его действительности. "Реальность — это то, что мы интерпретируем как реальность", "реальным мы имеем право считать лишь то, что наблюдаемо или может стать таковым с помощью тех средств, которыми располагает человек" [6, с. 27]. Осмысление педагогической реальности происходит в некотором круге явлений, соответствующих практическому опыту жизни человека в современной социокультурной ситуации. Ее усложнение обусловлено рядом факторов.

• Российское общество постепенно трансформируется в "общество всеобщего риска", когда социальная жизнь, обремененная нарастающей чередой больших и малых рисков, ожидание опасности делают рискозависимость нормой повседневной жизни [8].

• Культурная составляющая российской социальности в рассматриваемый временной период детерминируется нарушением культурного и цивилизационного баланса, "идет процесс адаптации всей системы культуры к становящемуся глобальному информационному пространству", "в результате мы живем в обществе, где карнавал затянулся" [9].

• "Мы оказались в ситуации двойного после — после постмодерна" [10]; открытость, незавершенность, тиражирование, имитация и дисбаланс стали качественными характеристиками состояния культуры, влияющими определенным образом на образование и науку; экономическая доминанта развития общества усиливает их "товарность" и "продаваемость".

"Человек нашей культуры, реализуя себя как личность, обусловлен в социальном отношении. Причем двояко. С одной стороны, он обусловлен фундаментальными дискурсами, навязывающими ему реальность и сценарии поведения, с другой — практиками, предоставляющими ему социальные услуги" [11].

Человек, родившийся в период с 1980 по 1990 гг., фактически сразу перешел к "обществу знаний".

Сегодня в качестве полюсных выделяют следующие типы личности: социальный, виртуальный, рефлексивный [там же]. Это во многом усложнило педагогическую реальность, тем более, что педагогических методов, способов, приемов для работы с ними явно недостаточно.

Усложнение российской социальности, человека как такового, явлений его становления и развития открыто поставило вопрос о той педагогической реальности, в которой следствия новой социальной ситуации будут не только наблюдаемы. В ней должны содержаться способы их понимания, инициирующие разработку соответствующих педагогических методов, приемов и средств.

Одним из своевременных ответов на этот вопрос стала теория поликультурного образовательного пространства, представляющая собой целостное научное видение уникальности образования как феномена культуры, человека живущего, учащего и учащегося в пересечении физического и духовного измерения объективной действительности [12]. В представленной теории образовательное пространство определяется как особая реальность, в которой концептуальное значение приобретает место человека. «В поликультурном образовательном пространстве каждый ребенок способен интегрировать в своем сознании различные культурные сферы, что позволяет ему расширять пространство собственного становления. Это возможно, когда человек постоянно находится на грани культур, умеет говорить на разных "культурных" языках, проживать различные культурные модели жизни, сопрягать в своем сознании различные типы мышления» [там же, с. 453]. Разработанная теоретическая модель образовательного пространства сосредоточила ведущие идеи управляемого развития образования, принципами которого являются поликультурность, культуросообразность, интегративность, диалогичность. Представленная теория поликультурного образовательного пространства является неклассическим обоснованием преодоления предельности образовательных систем за счет смыслообразующей деятельности субъекта, выполненным в рамках гуманитарной методологии. Осмысление данного подхода привело нас к пониманию того, что прямое сопряжение жизнедеятельности человека и образования как системы, процесса и результата педагогической деятельности учащих служит подтверждением обоснованности событийно-номического отражения мира в педагогической науке.

Образовательное пространство заявляет себя в моменты "сращения" человеческой жизни и образования. В исследуемый период (1993—2005 гг.) внешним индикатором прямого сопряжения жизнедеятельности личности и образования стали российские регионы, где к концу 1990-х гг. особенно остро проявились, следующие характеристики: неясность жизненных перспектив людей, отсутствие возможностей для активного передвижения населения, неразвитый информационный ресурс, депрессивное состояние. Усиливала негативные следствия этих характеристик удаленность территорий от центра. Внутренним индикатором стало "вбрасывание" в образование критических ситуаций, "проживание" людьми коренного изменения общества и самих себя в переломные 1991, 1992, 1998 гг. Это позволило выделить характеристику событийности, понимаемую как проявление онтологического перехода [10], совершенного человеком, обществом в период, когда нарушаются связи культурные и цивилизационные, иначе решается вопрос о значимости личности, целях, ценностях и ориентациях образования и педагогической деятельности. Наблюдаемый эффект прямого сопряжения жизнедеятельности человека и образования показал изменение роли педагога в событии развивающегося человека и мира, выявил особенности бытия учащегося, которому необходимо было самому обрести опыт проживания в изменяющемся мире.

Исследование смыслового поля образовательного пространства показало, что его можно понимать как феномен, который в своей протяженности равен выражению события и способен определяться категорией человека, категорией смыслов го жизни, проявляющих себя там, где образование становится системообразующим и ресурсосберегающим фактором жизнедеятельности. В этом контексте образовательное пространство — это событие учащих и учащихся, в котором постигается новое (ранее не востребованное) качество многомерности личности и ее свойства Мета-эго, "присущего человеку в его взаимодействии с напряженностью жизни" [13, с. 167]. Методологическими основаниями такого осмысления педагогической реальности являются положения вероятностно ориентированной философии (идея о действительности как семантическом континууме, в котором "запакованы" все возможные смыслы, о смысловой архитектонике личности) и антропный принцип, представленный в работах Н.Н. Моисеева, В.В. Налимова; теория образа, знака и смысла, представленная в трудах А.А. Потебни, П.А. Флоренского, А.Ф. Лосева; системный диалектический, синергетический и герменевтический подходы, разрабатываемые в современной теории образования; тематический анализ науки, описанный в работах Дж. Холтона; принципы теоретической и практической рефлексии.

Выделение методологических оснований и определение образовательного пространства привели к научному обоснованию явлений, происходящих в региональном образовании, к осмыслению педагогической реальности конкретной территории. Исследование показало, что адекватным отображением сущности образования является региональное образовательное пространство как качественное своеобразие события учащих и учащихся, обусловленное их субъектной активностью, детерминированной региональными социокультурными особенностями. Целостность этого образовательного пространства задается региональным образом жизни, отображающим своеобразие жизненного пути человека, ценностей и конфликтные области его жизнедеятельности, воплощающиеся в образовании. Культурный контекст отражается в образовании специфическим региональным заказом. Он содержит педагогически значимые реалии регионального образа жизни, детерминирующего активность педагогического сообщества и учащихся. Анализ образовательной практики, применение метода наблюдения показали, что региональное образовательное пространство актуализируется запросами учителей, преподавателей, педагогических работников, учащихся и их родителей в реальном времени. Суммирование и осмысление этих потребностей в коллективной педагогической деятельности привело к идее обобщения реальных образовательных событий в концепции прогнозирования развития регионального образовательного пространства. Данная концепция предполагает понимание педагогическим сообществом культурных и социальных смыслов образования. Практическое значение реализации такой концепции состоит в том, что она позволяет осуществлять направленное развитие образования региона и является неотъемлемой составляющей управления региональными системами. Порождаемые целевыми установками учащих и учащихся тенденции позволяют точнее определить возможные конфликтные области и выбрать адекватный региону сценарий модернизации образования.

"Человеческая" обусловленность изменчивости образования делает небезупречным любое прогнозирование в этой области. Региональную концепцию целесообразно применять в деятельности педагогических коллективов, в социальных проектах, в педагогических исследованиях. Содержательные возможности прогнозирования развития регионального образовательного пространства состоят в достижении ценностно-смыслового единства коллективной педагогической деятельности; в осмыслении вероятностных кризисных ситуаций в образовании; в установлении педагогами желаемых тенденции развития образования.

Актуализация гуманитарной парадигмы педагогического знания в осмыслении образовательного пространства позволяет приблизиться к разрешению сложившихся социально-педагогических противоречий между потребностью общества в обеспечении направленного развития образования и недостаточной разработанностью в педагогической науке его научного обоснования; между потребностью школы в учителе, готовом к размышлению и накоплению опыта понимания развивающегося человека, и неполнотой научно-методического обеспечения этой готовности. Разработка концепции прогнозирования развития регионального образовательного пространства — это еще один шаг к построению нелинейных моделей образования.

Списоклитературы

1. Педагогическая наука в контексте модернизации образования: Выездное заседание Отделения философии образования и теоретической педагогики РАО. СПб., 2002.

2. Новые ценности образования: тезаурус для учителей и школьных психологов. М., 1995.

3. Братусъ Б.С. Психология нравственного сознания в контексте культуры. М., 1994.

4. Сенъко Ю.В. Гуманитарные основы педагогического образования. М., 2000.

5. Сериков В.В. Общая педагогика: Избр. лекции. Волгоград, 2004.

6. Моисеев Н.Н. Универсум. Информация. Общество. М., 2001.

7. Степанищев А.Ф. Постнеклассическая наука и новый облик диалектики // Наука и школа. 2004. № 3.

8. Яницкий О.Н. Россия как общество риска: методология анализа и контуры концепции // Общественные науки и современность. 2004. № 2.

9. Миронов В. Современное коммуникационное пространство как фактор трансформации культуры и философии // AlmaMater (Вестник высшей школы). 2005. № 4.

10. Смирнов С.А. Бытие в свободе, или Проблема культурной идентичности в ситуации онтологического перехода // Мир психологии. 2004. № 3.

11. Розин В. Российский маргинал как точка бифуркации // AlmaMater (Вестник высшей школы). 2004. № 3.

12. Борисенков В.П., Гукаленко О.В., Данилюк А.Я. Поликультурное образовательное пространство России: история, теория, основы проектирования. М.; Ростов-н/Д, 2004.

13. Налимов В.В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М., 1989.