Кант Иммануил 2

Кант Иммануил (1724—1804) — немецкий философ и ученый, родоначальник немецкого классического идеализма. Родился, учился и работал в Кенигсберге (ныне Калининград), где был в 1755—1770 доцентом, а в 1770—1796— профессором университета. Кант— основатель «критического», или «трансцендентального», идеализма. В так называемый «докритический» период (до 1770) Кант создал «небулярную» космогоническую гипотезу, в которой возникновение и эволюция планетной системы выводится из первоначальной «туманности». В это же время Кант высказал гипотезу о существовании Большой вселенной галактик вне нашей Галактики, развил учение о замедлении — в результате приливного трения — суточного вращения Земли и учение об относительности движения и покоя. Исследования эти сыграли свою роль в формировании диалектики. В философских работах «докритического» периода Кант наметил — под влиянием эмпиризма и скептицизма Юма — различие между основанием реальным и основанием логическим, ввел в философию понятие об отрицательных величинах. Во всех этих работах роль дедуктивно-формальных методов методов мышления ограничивается в пользу опыта.

В 1770 состоялся переход Канта к воззрениям «критического» периода; в 1781 появилась «Критика чистого разума», за ней были опубликованы «Критика практического разума» (1788) и «Критика способности суждения» (1790). В них последовательно излагались: «критическая» теория познания, этика, эстетика и учение о целесообразности природы, в работах , «критического» периода Кант доказывает невозможность построить систему умозрительной философии («метафизики», согласно принятой тогда терминологии) до предварительного исследования форм познания и границ наших познавательных способностей. Исследования эти приводят Канта к агностицизму— к утверждению, что природа вещей, как они существуют сами по себе («вещей в себе»), принципиально недоступна нашему познанию: последнее возможно только относительно «явлений», т. е. способа, посредством которого вещи обнаруживаются в нашем опыте. Достоверное теоретическое знание имеется только в математике и естествознании. Оно обусловлено, по Канту, тем, что в нашем сознании налицо «априорные» формы чувственного созерцания, столь же априорные формы, или понятия, рассудка и априорные формы связи, или синтеза, чувственного многообразия и понятий рассудка, на которых основываются, например, закон постоянства субстанций, закон причинности, закон взаимодействия субстанций. В разуме, по Канту, заложено неискоренимое стремление к безусловному знанию, вытекающее из высших этических запросов. Под давлением этого человеческий рассудок стремится к решению вопросов о границах или беспредельности мира в пространстве и времени, о возможности существования неделимых элементов мира, о характере процессов, протекающих в мире (с точки зрения наличия в них необходимости, случайности и свободы), о существовании Бога как безусловно необходимого существа. Кант считал, что с равной доказательностью могут быть обоснованы противоположные решения: мир и конечен, и не имеет пределов; существуют неделимые частицы (атомы) — и таких частиц нет; все процессы протекают как причинно обусловленные — и существуют процессы (поступки), совершающиеся свободно; имеется безусловно необходимое существо — и такого существа нет. Таким образом, разум по природе антиномичен, т. е. раздваивается в противоречиях. Однако противоречия эти, по Канту, все же лишь кажущиеся. Решение загадки — в ограничении знания в пользу веры, в различении «вещей в себе» и «явлений», в признании «вещей в себе» непознаваемыми. Так, человек одновременно и не свободен (как существо в мире явлений) и свободен (как субъект непознаваемого сверхчувственного мира); существование бога недоказуемо (для знания) и в то же время может быть тем постулатом веры, на котором основывается наше убеждение в существовании нравственного порядка в мире, и т. д.

Это учение об антиномичности разума, служившее у Канта основанием для дуализма «вещей в себе» и «явлений» и для агностицизма, стало толчком для разработки положительной диалектики в немецком классическом идеализме. В этике Кант провозглашал ее основным законом безусловное повеление (Категорический императив), требующее руководствоваться таким правилом, которое совершенно независимо от нравственного содержания поступка могло бы стать всеобщим законом поведения. В эстетике он сводит прекрасное к «незаинтересованному» удовольствию, не зависящему от того, существует или не существует предмет, изображенный в произведении искусства, и обусловленному только формой. Впрочем, провести последовательно свой формализм Кант не смог: в этике — вразрез с формальным характером категорического императива — он выдвинул принцип самоценности каждой личности, которая не должна быть приносима в жертву даже во имя блага всего общества; в эстетике — вразрез с формализмом в понимании прекрасного — объявил высшим видом искусства поэзию, т. к. она возвышается до изображения идеала, которым является человек, и т. д. Средством к установлению и сохранению мира Кант считал развитие международной торговли и общения ко взаимной выгоде для различных государств. При всех своих внутренних противоречиях, учение Канта оказало огромное влияние на последующее развитие научной и философской мысли.

+ + +

Кант Иммануил (в православном восприятии) (22.04.1724—12.02.1804), немецкий мыслитель, до сих пор недооценённый с православной точки зрения. Учился в Кенигсбергском университете, где в 1755 начал преподавать в качестве приват-доцента, а с 1770 — и профессора. В 1794 был избран в Петербургскую академию наук.

В 1781 вышла в свет «Критика чистого разума», в 1788 — «Критика практического разума», в 1790 — «Критика способности суждения» — так образовался костяк критической философии Канта, которая уже с н. XIX в. стала востребованной в православных академических кругах, а молодой проф. философии Филарет (Дроздов) даже купил на свой счёт сочинения кенигсбергского мыслителя, чтоб полнее преподавать его идеи в стенах С.-Петербургской духовной академии, и в этом начинании он получил одобрение Новгородского и С.-Петербургского митр. Амвросия (Подобедова). В дальнейшем православный интерес к творчеству Канта только возрастал, особенно благодаря его интерпретации со стороны П. Д. Юркевича, который многие годы вёл философию в Киевской духовной академии, а затем в Московском Императорском университете. Этот православный профессор дал глубокий и — что самое существенное — адекватный анализ кантианского критицизма, показав его вполне христианские и вместе искренние стороны, наиболее ярко проявившиеся в «Критике практического разума», а также в «Критике чистого разума» с их «солидной попыткой поставить в определённое отношение к науке учение о Боге в том неискажённом смысле, в каком оно принимается всяким верующим человеком». Кантовский скептицизм, согласно Юркевичу, только оттенил эту неискажённость, заставив выявить в «вере в бытие Бога» настоящее «истинно-сущее» и «безусловное» — не слепое — содержание, ценное не только для «практического» разума, но и «теоретического» ума.

Позицию Юркевича поддержал и тонко развил в н. XX в. доктор богословия С. С. Глаголев, определив особенность кантианского подхода к пониманию Бога, при котором человек изначально разобщён с Ним и действует лишь «от себя и через себя». Не меньшую ценность для выработки современного православного отношения к Канту представляет и проницательное замечание А. С. Хомякова о том, что кенигсбергский мыслитель «начал смиренно».

Отец славянофильства, как и П. Д. Юркевич, отмечает искренность и честность автора «Критики чистого разума», связанные прежде всего с его эмпирико-метафизическим признанием в себе «акта спонтанности», при котором «для нас нет ничего, кроме пустоты» и в лучшем случае «непрочной почвы». Православный христианин сразу соотнесёт это кантианское признание со свойственной каждому потомку Адама бездной греха, требующей покаянного и подлинно изначального — оригинального — самопознания, органично отвечающего и нашей первородной, и нашей непосредственно обретённой греховности. Но Кант, будучи по вероисповеданию протестантом, не смог выдержать свою очевидную пустоту и до конца смириться с необходимостью настоящего покаяния, где, по его же собственным выражениям, «не все» представления станут принадлежать «мне», где придётся «ни стоять, ни плавать», действительно погружаясь в свою эмпирико-метафизическую бездну греха. Кант решил «должным» образом самооправдаться в духе теоретика протестантизма, Ж. Кальвина, т. е. при помощи чисто психологического и произвольного заклятия своего якобы спасительного «единства», вернее, «полного единства чистого и первоначального самосознания и полного тождества субстата», что «и есть сам рассудок». Казалось бы, в этом пункте Кант раз и навсегда расходится с православной традицией, препоручая себя адептам всевозможных единств и по сути секулярным единомышленникам. Однако немецкий мыслитель остаётся по-своему честным и в случае своего «чистого» самооправдания, сводя его самокритически не более чем к чисто логическому способу представления себе существования вещей (в явлении). Тем самым, он лишает любого адепта беспокаянного и по сути секулярного единства объективной, метафизической и, конечно, спасительной субстанциональности, предлагая ему откровенно субъективистскую и рассудочную уловку. И именно эта удивительная для европейца не просто критическая, а самокритично-покаянная искренность и честность делает Канта близким православной традиции, поскольку обрекает грешника, вернее, по Глаголеву, человека от себя и через себя, лишь на чисто логическое, т. е. заведомо однобокое самооправдание, косвенно утверждая совершенно антиномическую и анагогическую логику в качестве единства адекватной методики для постижения «вещи самой в себе».

Европейцы поспешили диалектически «формализовать» философию Канта, закрыв глаза на её изначальную эмпирико-метафизическую и покаянную спонтанность, которую нельзя преодолеть никакими «самобытными» и «объективными» самооправданиями при догматической диктатуре чисто логического закона непротиворечия. Лишь некоторые европейские мыслители, как правило, тоже близкие к православной традиции, сумели по достоинству оценить и не исказить по своему «единому» «образу и подобию» самокритическое и отнюдь не формализованное наследие Канта. Среди них первое место принадлежит Хайдеггеру, который в своей работе «Кант и проблема метафизики» убедительно раскрыл антиномическую «не-истинность» кантианства, раз и навсегда утвердившего «для человека как конечного существа» его «одновременно и неизвестнейшую и действительнейшую» «метафизическую природу», его одновременно объективно-спонтанную и эмпирическую бытийность, не способную от себя и через себя ни на какое однозначно-истинное и спасительное единство секулярно-нигилистического образца.

Антиномическую, эмпирико-метафизическую и изначально покаянную «православную» содержательность философии Канта и особенно её «чистого» разума не поняли и очень многие отечественные философы. Однако некоторые из них, напр., А. В. Васильев уже вставали на путь её адекватного постижения, создавая неклассическую логичность, отвергающую диктат закона непротиворечия.

Калитин П.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Сочинения:

Критика чистого разума. М., 1994.

Литература:

Юркевич П. Д. Философские произвед. М., 1990;

Хайдеггер М. Кант и проблема метафизики. М., 1997;

Калитин П. В. Уравнение русской идеи. М., 2002;

Кант и философия в России. М., 1994.