Преступление и наказание Родиона Раскольникова по роману Ф.М. Достоевского Преступление и наказа 3

Преступление и наказание Родиона Раскольникова (по роману Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание").

Автор: Достоевский Ф.М.

Должен был явиться человек, который

воплотил бы в своей душе память

о всех... муках людских...

этот человек - Достоевский.

А. М. Горький

Есть писатели, в мир книг и героев которых входишь просто, “без приглашения”. Таков А. П. Чехов. Его рассказы можно читать в любое время, без конца. Но есть художники слова, для чтения книг которых мало даже особого настроения. Их не понять и не разгадать их “тайну”, если не будет предварительной подготовки. Для меня таким был Федор Михайлович Достоевский.

Ранние произведения этого автора не произвели на меня особого впечатления. Равнодушными оставили и романы “Идиот”, “Братья Карамазовы”. Я никак не мог вчитаться в “Преступление и наказание”. И вдруг я наткнулся на его “Записки из Мертвого дома”. Странная книга... Ничего, кажется, особого, но меня она потрясла. Поняв, что пережил и передумал писатель в “приятном” обществе каторжан, я совершенно по-новому прочитал и его роман о Раскольникове. Достоевский слишком хорошо знал душу людскую, поэтому-то и сумел выполнить великую задачу: показать мятежную и преступную натуру изнутри, проникнуть в ее мысли.

Великий перелом, начавшийся в России реформами Александра II, вызвал, как известно, и усиление роли капитала, углубление пропасти между богатством и нищетой, а вместе с этим и рост индивидуализма. Такой крайний индивидуализм, доходящий до полного отрицания прав людей, морали, вековых традиций, закона, наконец, видим мы в романе и в Лужине, и в Свидригайлове, и в других. И, конечно, в Раскольникове.

Он обычный русский студент, бросивший учебу из-за отсутствия денег. Ютится в жалкой каморке. Сама обстановка этой клетушки, похожей на шкаф, может свести с ума. Два года он кое-как перебивался дешевыми уроками и скудной поддержкой матери, жившей в провинции. А потом “озлился”, забился в свою “конуру”, “как паук”, и бросил учебу. Последние веши заложил под огромные проценты старухе-ростовщице. Родион Раскольников ощущает в себе ясный и сильный ум, склонный к анализу. Он, безусловно, человек недюжинных способностей, сильного характера.

Всех этих обстоятельств оказалось достаточно, чтобы в душе героя романа произошел трагический перелом. Этот новый взгляд он оформляет теорией собственного сочинения. Смысл ее в том, что человечество делится на “тварей дрожащих”, “людской муравейник”, куда относится огромное количество людей, которых должно презирать, и на небольшое число избранных, “право имеющих”. Раскольников открывает “закон”, как он считает, “вечный и непреложный”: “...Кто крепок и силен умом и духом, тот над ними и властелин! Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может посягнуть, тот у них и законодатель... Так доселе велось, и так всегда будет!” А достигнув власти, встав над этим “муравейником”, можно тогда осчастливить людей, которые, как полагает Раскольников, сами не способны понять, в чем их счастье.

Вот и начало его преступления. Всеми силами души всю жизнь боролся писатель с теми взглядами, которые проповедовали очень разные и порой внутренне честные люди, что цель оправдывает средства. Что можно загладить “крохотным преступлением тысячами добрых дел”. Нет! Нет! Нет! Достоевский убедительно показывает, что, если средство преступное, цель не может быть хорошей. Уже потому, что переход нравственных границ, насилие над человеком, а тем более убийство, сжигает душу того, кто полагает осчастливить людей. Поставившие себя в особое, исключительное положение, сами давшие себе особые права, присвоившие право решать, что хорошо, а что плохо для масс, такие деятели становятся противоположностями своим взглядам. Наша революционная история, к сожалению, полностью подтвердила эту мысль Достоевского. Внешнее преступление Раскольникова — двойное убийство — само по себе отвратительно. Но за ним мы видим, если можно так сказать, внутреннее преступление. Оно против человеческой натуры, против тех добрых чувств, которые он пытается насиловать, подавить, высмеять. В результате он уже сам не в состоянии разобрать, где граница между добром и злом. Внутреннее преступление его началось задолго до убийства и продолжается и после. Однако он считает, что не теория его виновата, а сам он оказался “вошью”, ее недостойным, — так считает он и мучается угрызениями самолюбия.

Мы видим, как трудно и болезненно приходит к пониманию порочности своего убеждения Родион Романович. Только на каторге, по словам автора романа, происходит полное осознание того, что не насилие, а любовь к людям может исправить мир. И не какие-то аргументы убедили его, а собственная натура, которая не выдержала терзаний совести и огромной душевной ноши. Ведь этот юноша, в сущности своей человек добрый, не раз доказывал широту и щедрость души, готовность к самопожертвованию.

Так же, как и преступление, наказание Раскольникова можно разделить на внешнее: страдания, которые он причинил близким, и внутреннее. Благодаря величайшему искусству писателя, мы видим на протяжении десятков страниц, как мучается его герой. Сначала оттого, подозревают его или нет. Потом от того, что запутался, что одно преступление повлекло и другие. Затем от сознания, что он не “право имеет”, а такая же “вошь”, как и все. И от многого другого. Он чувствует, что преступление не только не возвысило его над людьми, но и сделало как бы изгнанником, чужим среди них. Впрочем, стоит ли пересказывать то, что с таким блеском раскрыл Достоевский.

Мы видим, что внутренним и самым страшным наказанием для человека, возомнившего себя Наполеоном, оказались душевные муки, невозможность преодолеть совесть и добрые чувства. Каторга и для Раскольникова, и для читателя кажется даже облегчением.

Мы живем во времена, когда преступность захлестывает общество. Некоторые преступления своей бессмысленной жестокостью, попранием всех норм морали потрясают людей. Думается, что в борьбе с этим злом в чем-то поможет обращение к творчеству великого гуманиста. И как бы хотелось, чтобы для нынешних “наполеонов” самыми невыносимыми стали бы душевные страдания! Ведь сколько нынче таких раскольниковых?!