Приемы комического в языке произведений П.Г. Вудхауза

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙФЕДЕРАЦИИ

ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Факультет романо-германской филологии

Кафедра английской филологии

ПРИЕМЫ КОМИЧЕСКОГО ВЯЗЫКЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

 П.Г. ВУДХАУЗА

Дипломная работа

студента 6 курса ОЗО

Я.Свиридова____________                                                          

Научный руководитель

                                                                      д.ф.н., профессор

                                                                          С.С. Беркнер

Кзащите допускаю

Зав.кафедрой   ____________

Воронеж 2001

Содержание

Введение_________________________________________________3                                                                                                  

Глава I. П.Г. Вудхауз иего творческий метод __________________6

Глава II. Приемыкомического и иронического

на различных языковыхуровнях ____________________________14

1.Приемы комического ииронического на лексическом

и фразеологическом уровнях

1.1.Механизмреализации иронической модальности

стереотипныхсловосочетаний______________________14

1.2.Деформацияидиом____________________________ 18

1.3.Комическиеметафоры__________________________22

1.4.Авторскиеокказиональные новообразования ______24

1.5.Перифраз_____________________________________26

2.Комическое и ирония насинтаксическом уровне

2.1.Вводныеэлементы_____________________________30

2.2.Синтаксическиеконвергенции___________________32

3.Средства реализацииюмора и иронии на уровне текста

3.1.Парадокс_____________________________________35

3.2.Повтор_______________________________________36

3.3.Аллюзии______________________________________42

3.4.Цитация______________________________________47

3.5.Смешениестилей речи__________________________50

3.6.Пародия______________________________________52

Заключение_______________________________________________56

Список использованнойлитературы__________________________ 58

Введение

Вданной дипломной работе предпринята попытка выявить и проанализироватьособенности стиля англо-американского писателя Пелема Гренвила Вудхауза (PelhamGrenville Wodehouse).

В России, ксожалению, творчество этого автора известно плохо. В период с 1920 по 1928 гг.в  Советском Союзе было выпущено несколько книг Вудхауза в чрезвычайноупрощенных, чуть ли не реферативных, переводах. Затем последовалпродолжительный перерыв длиной почти в 70 лет, когда писатель вообще непереводился. И только начиная с 1995 года в нашей стране снова стали выходитьпроизведения Вудхауза как в старых, так и в новых переводах.

Какнам кажется, в связи с этой продолжительной паузой в издании книг Вудхауза вРоссии, а также с тем, что автор относится к так называемым «несерьезным»писателям, его творчество не было рассмотрено подобающим образом и не сталопредметом ни одного литературоведческого исследования. (По крайней мере, намтакие работы не известны.)

Всеэто и позволяет говорить о новизне и актуальности настоящего исследования.

Цельюнашей работы является: дать по возможности полное представление о языке ПелемаВудхауза через анализ наиболее типичных черт стиля автора; выявить иисследовать те ключевые стилистические позиции, которые делают язык писателянеповторимым. Цель заключается также и в том, чтобы помочь русскоязычномучитателю в правильном, адекватном восприятии английского художественного текстав оригинале.

Содержание дипломнойработы может быть использовано в практике преподавания ряда дисциплин:стилистики английского языка, теории и практики перевода, в зарубежнойлитературе, в спецкурсах по изучению индивидуального стиля писателя.

Направленностьисследования, с одной стороны, на изучение приемов комического, и с другойстороны  на всю систему разноуровневых языковых средств, содержащих в«свернутом виде» возможность реализовать в определенном языковом окружении ироническуюмодальность – определила выбор основного подхода к изучаемым явлениям. Этофункциональных подход, понимаемый в самом широком смысле как лингвистическоеописание, отличающееся подчеркнуто функциональной ориентацией, которая, помнению А.В. Бондарко  заключается в том, что «описываются группировкиразноуровневых языковых средств по тому принципу, который определяетсязакономерностями функционирования языковых единиц речи. Для этого используютсясредства разных уровней, организованные на семантической основе». [7., C.5]

Именнотакой подход позволяет осуществить поуровневый анализ приемов комического имеханизма реализации иронической модальности.

Предметомисследования послужили романы П.Г.Вудхауза, входящие в цикл произведений оДживсе и Вустере – «The Code of the Woosters” и “Jeeves in the Offing”. Как нампредставляется в этих романах, написанных от первого лица, наиболее ярко виднывсе особенности языка и стиля автора.

Первыйиз упомянутых романов вышел в 1938 году, второй – в 1960. То есть, междупубликацией этих книг прошло 27 лет, что дает возможность сделать выводыотносительно эволюции писателя, если таковая имелась. В нескольких специальнооговоренных случаях в качестве примеров были использованы для анализа и другиекниги Вудхауза.

Стихотворноеи драматическое наследие писателя осталось за пределами нашего исследования какобладающее особой речевой спецификой.

Глава1. П.Г. Вудхауз и его творческий метод

ПелемГренвил Вудхауз (1881-1975) был чрезвычайно плодовитым литератором. В период с1902 по 1975 (то есть вплоть до своей смерти) из под его пера вышло около сотникниг. Кроме того им было написано 15 пьес и тексты 250 песен к тридцатимюзиклам.

ТворчествоВудхауза можно  условно разделить на три периода.

Iпериод. 1901-1925. Работа в журналистике кулумнистом и эссеистом. Вудхаузпечатался примерно в сотне изданий (включая “The Globe”, “Daily Chronical”,“Daily Mail”, “Evening Standart”, “Punch”, “Today”, “Weekly Telegraph”).

В 1902г. выходит его первое крупное произведение, повесть для подростков «ThePothunter». Всего Вудхаузом было написано десять «школьных» романов. Последнийпоявляется в 1909.

Первая«взрослая» книга (“Love Among the Chickens”) выходит в 1906.

В 1904г. Вудхауз переезжает в Соединенные Штаты Америки. В это же время он начинаетсотрудничать с театрами, занимаясь написанием стихов для водевильныхпостановок.

IIпериод. 1925 – 1955. Адаптация некоторых своих ранних романов для сцены исоздание оригинальных пьес.

Этот периодможно назвать «золотым веком» Вудхауза. В это время выходят  его самыезнаменитые и популярные книги. («Very Good, Jeeves”, “Right Ho, Jeeves”, “TheCode of the Woosters”, “Leave It to Psmith”, “Summer Lighting”, “Uncle Fred inthe Springtime”, “Mr Mulliner Speaking”  и проч.)

IIIпериод. 1955 – 1975. В 1955 Вудхауз издает свою автобиографию. В последующиегоды выходят несколько биографий писателя.

Количествоновых книг Вудхауза в этот период не уменьшается. Однако во всех произведенияхможно найти множество повторов как в ситуациях, в которые попадают герои, так ибуквальные соответствия в диалогах из ранних работ автора.

****

Впредисловии к роману “Spring Fever” (1948) Вудхауз пишет: “I believe there aretwo ways of writing novels. One is mine, making a sort of musical comedywithout music and ignoring real live altogether; the other is going right deepdown into life and not caring a damn.” [31; C.282] Похоже, более точногоопределения творчества Вудхауза, чем дал сам автор подыскать трудно.

Действительно,Вудхауз – создатель своего, отличного от реальности, безоблачного, светлогомира, который, казалось бы, должен существовать только в ощущениях ребенка, всказке, в приятном сновидении. И в то же время, несмотря ни на что, всеостается узнаваемым. Никаких аллегорий, люди и вещи реальны и находятся, еслиможно так выразиться, на своих местах.

ПерсонажиВудхауза – на сто процентов литературны. Они продукт чистоговоображения. Читателю не приходится задумываться над тем, на какие средствасуществуют герои писателя. (Если вопрос денег и возникает, то эта некотораясумма денег нужна лишь для того, чтобы дать возможность соединитьсявлюбленным.) Читатель также не удивляется тому, что персонажи бестелесны,словно ангелы. Несмотря на то, что молодые люди в произведениях Вудхаузавлюбляются буквально на каждой странице, все они соблюдают такой целибат,который не снился и самым стойким схимникам, давшим обет целомудрия.

Биологическиефакторы вообще не властны над героями Вудхауза. В книгах писателя никто не стареет.(Примечательно, что в первом романе о Дживсе и Вустере (“The Inimitable Jeeves”1923 г.) молодому аристократу Бертраму Вустеру 24 года, а в последнем (“AuntsAren’t Gentelmen” 1974 г.) не более 29. Причем за это время герой успел 17 разобручиться на девяти различных девушках, пожить довольно продолжительный периодв Париже, Каннах, Голливуде, Нью-Йорке, Флориде и совершить кругосветноепутешествие на пароходе.)

Времядействия романов также неуловимо. Условно его можно отнести в некий промежутокмежду двумя мировыми войнами. Во многих поздних произведениях нередкианахронизмы.

Кто жедействующие лица? Их состав тоже весьма далек от реальной жизни. Попреимуществу это графы, лорды, бароны, леди, и их многочисленные родственники(в основном – безденежные племянники и племянницы, которые живут у них наиждивении). Из остальных социальных классов представлена только богема: писатели,композиторы, актеры, художники. Однако, если они писатели, то это илиромантически настроенные поэты или авторы женских любовных романов, композиторывсе до одного пишут музыку к мюзиклам, а актеры заняты в кино или в водевилях.

Воснове фабулы почти всех произведений Вудхауза лежит история двух влюбленных,которым обстоятельства мешают пожениться. Зачастую в одном романе такихвлюбленных пар может быть и две, и три, и четыре. На последней странице, послекульминации, они, взявшись за руки, расходятся  в разные стороны.

Этотсвоеобразный тотальный эскапизм от реальной жизни – главнейшая и определяющаяхарактеристика книг Вудхауза.

Вудхаузникогда не был сатириком. Хотя все его герои вертятся в высшем свете ипредставлены в довольно карикатурном виде, никакого обличения в этом нет.(Заметим, что, вероятно, это одна из причин, по которой произведения автора непереводились и не издавались в Советском Союзе, поскольку рассматривались какнекая апология сытых.)

***

Проблемы,возникающие перед героями Вудхауза не несут печати английской национальнойисключительности. (Хотя большую часть жизни автор прожил в США, в его книгахдействуют исключительно англичане. Если образ Америки и возникает, то лишь,если герой-англичанин оказывается среди американцев, или наоборот, американецпопадает в Англию.) Здесь, словно Вудхауз руководствовался определеннымистандартами классицизма, - вопросы общие, без границ, без национальныхпризнаков.

Говоряоб этом “классицизме» Вудхауза, нельзя не упомянуть, что все его персонажи, какэто бывает в классицистических произведениях, предстают с самого началаносителями того или иного характера и уже не меняются до самого конца книги(или из романа в роман, если это герой цикла).

Естественноэта «классицистичность» не выражается традиционным для этого понятиятрагическим конфликтом между долгом и чувством, а всего лишь тем, что авторпользуeтся системой образов-типов. Или,скорее, образов-шаржей. Вот – эксцентричный дядюшка-миллионер; вот –недоучившийся в Оксфорде молодой гуляка; вот – предприимчивый энергичныйамериканский промышленник, вот – молодой поэт тонкой душевной организации. Ипрочее и прочее.

КогдаВудхауз писал о выбранном им способе создания книг, он не случайноохарактеризовал свои произведения как (позволим процитировать это еще раз)“musical comedy without music”. Помимо типичной для мюзикла фабулы свлюбленными, один из которых добивается благосклонности и любви другого, всепостроение романов Вудхауза также напоминает традиционную комедию положений.

Вбольшинстве случаев коллизия буквально следует классическому триединству места(обычно это загородное поместье), времени (завязка, развитие и кульминация чащевсего не занимают больше двух дней) и действия.

Многолетнеесотрудничество с театром заметно сказалось на творческом методе Вудхауза. Кведущим особенностям его произведений следует отнести отдельныедраматургические приемы, в чем, несомненно, сказался опыт Вудхауза-драматурга.Это и обилие деталей, и портретные характеристики, похожие на ремарки, иблизкая к сценической подача прямой речи, гротеск и контраст.

Привыкнувмыслить категориями сцены (или предполагая, что в будущем его произведениеможет быть переработано для театра или экранизировано), Вудхауз рассматриваетгероев как актеров. В его историях в основном описываются действия персонажей,но не дается психологический анализ происходящих событий. Сюжет также движетсяпо преимуществу за счет диалога. Сцена следует за сценой.

Вводяпрямую речь, Вудхауз обычно сообщает как были сказаны эти слова. В этом явлениитакже, без всякого сомнения, сказался драматургический опыт.

С этойточки зрения интересно рассмотреть один из романов, являющихся предметомисследования данной дипломной работы. Все четырнадцать книг саги о Дживсе иВустере написаны от лица одного из главных героев Бертрама Вустера. Диалогимежду Бертрамом и другими персонажами или же обращения Вустера к егоподразумевающейся слушающей/смотрящей/читающей аудитории один из самых яркихприемов романов. Это повествование от первого лица максимально драматизируеттекст произведения. Возникает одновременно эффект игры одного актера,рассказывающего и комментирующего происходящее.

Введениепрямой речи в романах Вудхауза напоминает ремарки из пьес.

Нашанализ показал, что в своих произведениях автор всегда внимателен к тому, какбыли произнесены те или иные слова. Качественное наречие при словах «сказал,ответил, возразил» и т.д. для Вудхауза обязательно и представляет собой одну изспецифических черт стиля.

Лексическоебогатство наречий, вводящих прямую речь у писателя исключительно велико.

‘Bag-snatching’,he repeated firmly;

‘Areyou ill, sir?’ he inquired solicitously;

‘Don’tpretend you don’t know all abuot it, Jeeves’, I said coldly;

‘Oh, Iwouldn’t ask yourself rot like that’, I said heartily;

‘StephanieByng!’ he said bitterly;

‘Spode!’I cried sharply.

(“TheCode of the Woosters”)

Эпитет-наречиенастолько оживляет повествование, что делает его динамичным и сценическиощутимым. [5; C. 65]

Наречиясопровождают не только глаголы говорения, но и другие глаголы. Качестводействия всегда в поле зрения автора. Все это помогает ярче представить сцену.

Ilooked at her incredulously;

I eyedher sternly;

Helooked at me rather oddly.

(Тамже.)

Всеэто, на наш взгляд, несомненно, подчеркивает драматургические черты прозыВудхауза.

***

В этойглаве уже было сказано о своеобразном эскапизме П.Г.Вудхауза. Он касается нетолько героев и сюжета. В первую очередь эскапизм, как нам кажется, отразилсяна языке автора.

Отдаленностьот проблем окружающей действительности заставляет писать с большой долейлитературной изощренности. Чтобы не быть смешным самому себе и читателям,приходится писать, используя прием, позволяющий дистанцироваться от текста, аименно – иронию.

Всвязи с этим хочется процитировать то, что было сказано Умберто Эко в эссе«Постмодернизм, ирония, занимательность».

«Постмодернистскаяпозиция напоминает мне положение человека, влюбленного в очень образованнуюженщину. Он понимает, что не может сказать ей «люблю тебя безумно», потому чтопонимает, что она понимает (а она понимает, что он понимает), что подобныефразы – прерогатива Лиала. (Итальянская писательница популярная в30-40 гг., автор сентиментальных любовных романов. – прим. авт.)Однако выход есть. Он должен сказать: «По выражению Лиала – люблю тебябезумно». При этом он избегает деланной простоты и прямо указывает ей, что неимеет возможности говорить по-простому; и, тем не менее, он доводит до еесведения то, что собирался довести, - то есть, что он любит ее, но что еголюбовь живет в эпоху утраченной простоты. Ни одному из собеседников простота недается, оба сознательно и охотно вступают в игру иронии… И все-таки им удалосьеще раз поговорить о любви.»[24; C.461]

Всевышесказанное ни как не возводит Вудхауза в ранг писателей-постмодернистов(хотя многие из приемов постмодернизма можно  у него найти), а только объясняетпозицию автора.

Чемпроще происходящее в произведении Вудхауза, тем заковыристей это подано. Иименно это позволяет героям жить в выдуманном, радужном мире, говорить «Я люблютебя безумно» и не казаться при этом банальными.

***

Вудхауз– признанный стилист. В любопытной книге Генри Рута (Henry Root «The World ofKnowledge”) – своеобразном «Лексиконе прописных истин» Г.Флобера, переписанномна основе английских реалий ХХ века и состоящем из так сказать «общих мест» и«минимума знаний» мало-мальски образованного обывателя – в статье “Wodehouse,P.G.” зафиксировано следующее расхожее мнение об этом авторе: “The greatestwriter in the language since Shakespeare.” [26; C.379] Безусловно, это –преувеличение. Но ни одно преувеличение не может появиться на пустом месте.

Посути языковая изощренность Вудхауза обращена на нечто гораздо большее, чем“литература” или “юмор”. Главный герой романов и рассказов Вудхауза – это саманглийский язык.

Глава2. Приемы комического и иронического на различных языковых уровнях

1.Приемыкомического и иронического на лексическом и фразеологическом уровнях.

1.1.Механизмреализации иронической модальности стереотипных словосочетаний.

Речь большинстваперсонажей П.Г. Вудхауза пестрит клишированными фразами, от чего их словаприобретают ярко выраженное ироническое звучание.

Средисловосочетаний, активно создающих иронию, большой интерес вызывают построенныепо структурной схеме N of N (с вариантом N of AN): heart of gold, crown ofthorns, angel of mercy etc. [1; C.94-95]

Этисловосочетания отличаются большей структурной спаянностью и вытекающей отсюдабольшой степенью предсказуемости компонентов.

Посколькудля целей нашего исследования детальная классификация подобных словосочетанийне представляется необходимой, для терминологического удобства будемпользоваться термином, предложенным А.А. Барченковым – «стереотипные словосочетания».

«Всостав стереотипных сочетаний могут входить как фразеологические единицы(фразовые штампы, клише, типичные для различных литературных стилей, крылатыевыражения, пословицы и поговорки), так и словосочетания, по своим внешнимхарактеристикам классифицируемые как переменные и свободные… Ведущее место вфонде стереотипных сочетаний занимают словосочетания структурной модели AN,затем NN и N of N.» [4; C.6]

Этимологическивсе эти словосочетания – бывшие речевые метафоры. Призванные когда-то украшатьречь, возникнув как яркие образы, они утратили со временем образность ипревратились в клише. А потому, употребляясь в новых контекстах, они могут обретатьи новую образность, хотя совершенно другого характера.

Стереотипныесловосочетания обладают весьма важным для создания иронии качеством, так каксохранили в своей семантической структуре следы бывших контекстов своегоупотребления. Степень эмоциональности у этих контекстов различна (у одних выше,у других ниже). Однако «на первый план тут выходит обобщенное восприятие этихсочетаний как: а) когда-то образных; б) книжных; в)вызывающих, пусть и невсегда определенные, историко-культурные ассоциации».[19; C.19] То есть если учитателя возникает библейская возвышенная ассоциация в связи с выражением acrown of thorns, этого вполне достаточно для декодирования.

Обратимсяк тексту Вудхауза.

Hestarted off on his errand of mercy. (Здесь и далее, кроме особооговоренных случаев мы будем работать с романом «The Code of the Woosters”)

Прямое,высокое книжное значение errand of mercy ( «миссия милосердия») иокказионально, насмешливое значение, возникшее из-за ситуации ( слуга герояДживс отправляется выполнять свою «миссию милосердия», заключающуюся в том, чтоон должен добыть сведения, порочащие честь одного из отрицательных персонажей,чтобы с их помощью шантажировать его) приводят к возникновению ироническогосмысла.

‘Youhave not forgotten that man of wrath, Jeeves? A hard case, eh?’

Вданном случае в таком высоком штиле Бертрам Вустер говорит о судье,оштрафовавшем его в свое время на 5 фунтов за то, что герой стянул шлем сполицейского. Страх Бертрама перед этим судьей гиперболизирован путемупотребления  поэтического сочетания man of wrath, которое больше подойдет дляописания какого-нибудь Аттилы, но не английского степенного мирового судьи. Отсюда и комический эффект.

Довольночасто встречаются у Вудхауза не только книжные, но и газетные штампы.

Helooked like one of those bodies that had been in water for several days.

Эта типичная длякриминальной сводки фраза, примененная для описания внешнего вида живогочеловека, звучит весьма забавно.

Следующийпример также является аллюзией на явно часто встречающееся в английскихпериодических изданиях трагическое газетное сообщение, типичное дляВеликобритании с ее многочисленными шахтами.

Shesnorted with a sudden violence which twenty-four hours earlier would haveunmanned me completely. Even in my present tolerably robust condicion, itaffected me rather like one of those gas explosions which slay six.

Вотеще несколько типичных для Вудхауза случаев употребления стереотипныхсловосочетаний.

I hadfallen into the clutches of the Law for trying to separate a policemanfrom his helmet;

Apartfrom the mere intellectual pleasure of chewing the fat with her, therewas the glittering prospect that I might be able to cadge an invitationto lunch;

Byforking out that fiver, I had paid my debt to society;

Thewhole situation seemed to me essentially one of those where you just clench thehands and roll the eyes mutely up to heaven and then start a new lifeand try to forget;

Ahuman drama wasdeveloping in the road in front of me;

Wingedcreatures of the night barged into me, but I give them little attention;

Afterserving the frugal meal, Jeeves put on the old bowler hat and slippedround the corner…

Труднопереоценить роль ранее метафоричных словосочетаний, превратившихся в клише, дляактуализации иронии. [6.] Являясь одним из первых средств (и в качественном и вколичественном плане) реализации иронии на лексическом уровне в текстах Вудхауза,они представляют собой мельчайшее звено в цепи, тянущейся к текстовым средствамвыражения иронии (аллюзии, цитации, пародии), также представленным впроизведениях автора.

Внекоторых случаях стереотипные словосочетания, звучащие из уст персонажа, длякоторого эти клишированные фразы не кажутся избитыми и банальными, являютсяисчерпывающей речевой характеристикой героя. К примеру, реплики MadelineBassett, героини «The Code of the Woosters”  напичканы сентиментальщиной, которуюта употребляет на полном серьезе. В результате возникает весьма живописныйпортрет.

‘Soyou came to take one last glimpse of the woman you loved. It was dear of you,Bertie, and I shall never forget it. It will always remain with me as a fragrantmemory, like a flower pressed between the leaves of an old album. But was itwise? Would it not have been better to have ended it all cleanly, that day whenwe said good-bye, and not to have reopend the wound? We had met, and you hadloved me, and I had had to tell you that my heart was another’s. No, Bertie,there is no hope, none. You must not build dream castles. It can only cause youpain.’

Ещебольший комизм придает то, что Madeline ошибочно считает Бертрама влюбленным внее, когда как тот чурается ее как прокаженной.

Вотеще один красноречивый пассаж.

‘Untiltonight I saw Augustus through the golden mist of Love. This evening revealedhim as what he really is – a satyr. I have finished with Augustus. From tonighthe will be to me merely a memory – a memory that will grow fainter and fainterthrough the years as you and I draw ever closer together. You will help me toforget. With you beside me, I shall be able in time to exorcize Augustus’sspell…’

Впринципе эти отрывки можно рассматривать и как пародию на лексику и стильлюбовных романов. Но прием, с помощью которого автор добивается этогопародийного звучания, все же – использование клише.

1.2.Деформация идиом

В английском (так жекак и в русском) языке давно стала обычной практика создания различныхокказиональных  структурно-семантических преобразований стереотипныхсловосочетаний и фразеологических единиц. [9.]

Вудхауз, как ни одиндругой англоязычный писатель, обладает уникальной способностью находитьнеожиданные пути использования устоявшихся выражений и идиом, вдыхая в нихновую жизнь.

Чаще всего Вудхаузиспользует прием замены одного из компонентов идиомы другим словом.

I found my oldflesh-and-blood up to her Marcel-wave in proof sheets.

 Выражение up to hisears/eyes/neck  означает very deeply. В данном случае автор вместо одного изожидаемых слов (ears/eyes/neck) использует название химической завивки.

I was sorry to have toinsert a spanner in her hopes and dreams.

Spanner in the works– a cause of confusion or ruin to a plan or operation. Вместо фигуральноиспользуемого works, означающего в этом выражении hopes and plans, стоят какраз те слова, которые при обычном употреблении идиомы только подразумеваются.

Этот прием замещенияиспользуется и в ряду других случаев.

I don’t think I haveever seen a dog who conveyed more vividly the impression of being rooted to thespot and prepared to stay there till the cows – or, in this case, hisproprietress – come home.

Обыграно выражениеtill the cows come home, означающее - for ever.

This room ofStiffy’s, I should have mentioned, in addition to being equipped withfour-posted beds, richly upholstered chairs and all sorts of other things fartoo good for a young squirt who went about biting the hand that had fed herat luncheon.

Вместо абстрактногослова food в идиоме  to bite the hand that feeds one – to harm someone who hastreated one well дано конкретное luncheon. (Метафоричность выражения, кстатисказать, исчезает и из-за того, что оно употреблено в буквальном значении.Герой действительно кормил эту «молодую нахалку» ланчем.)

I had expected tofreese her young – or, rather, middle-aged – blood and have her perm standon end. (“Jeeves in the Offing”)

Чтобы быть предельноточным, герой заменяет в выражении to have one’s hair stand on end слово hairна perm (permanent) – стиль прически.

Иногда устойчиваяидиома получает дополнительное развитие. Так устойчивое выражение  cold feet –loss of courage or confidence, употребляется следующим образом:

I don’t mind tellingyou that the more I contemplated the coming chat, the colder the feet became.

Схожий приемиспользован в обыгрывании фразеологического оборота to pull someone’s leg – tomake playful fun of someone by encouraging him to believe something untrue.

With a firm handthis girl had pulled my leg, but why – that was the point that baffled –why had she pulled my leg?

Обыгрываниевыражения to pull someone’s leg усиливается его противопоставлением сословосочетанием  with a firm hand.

Cпособы игровогоиспользования устойчивых выражений у Вудхауза многочисленны. Порой он простоменяет два компонента идиомы местами.

This was not thefirst time she had displayed the velvet hand beneath the iron glove– or, rather, the other way about – in this manner.

Ср. the iron hand inthe velvet glove – a very firm intension hidden under a gentle appearance.

Кроме того, иногдаидиома может только подразумеваться. В этом случае автор намекает накакой-нибудь один из ее компонентов.

…a cupbord orarmoire in which you could have hidden a dozen corpses. (“Jeeves in theOffing”)

Это шутливоеописание шкафа отсылает читателя к известному выражению  a skeleton in thecupbord (т.е. a family secret). Комический эффект достигнут и потому, чтофигуральное выражение использовано для описания реального предмета мебели.

Буквальное пониманиеидиом – излюбленный прием Вудхауза.

‘You’ll be able nowto give it as your considered opinion that the man is as loony as a coot, sirRoderick’

A pause ensuedduring which Pop Glossop appeared to be weighing this, possible thinkingback to coots he had met in the course of his professional careerand try to estimate their dopines as compared with that of W.Cream. (“Jeeves inthe Offing”)

Выражение as crazyas a coot, понятое буквально, помогает достичь комического эффекта.

Или.

‘The oil seems tohave gone off the boil. Yessir, if that was the language of love, I’ll eat myhat’, - said the blood relation, alluding, I took it, to the beastly strawcontraption in which she does her gardening. (“Jeeves in the Offing”)

Здесь один изкомпонентов идиомы I’ll eat my hat – I’ll be very surprised, понимается вотрыве от целого выражения. Hat понимается не как обобщенный образ, а как некаявполне конкретная шляпка.

Деформациясловосочетания так же может рассматриваться как близкий к деформации идиомфеномен. Прием в принципе используется один и тот же – пренебрежение нормамиязыка для достижения комического эффекта.  Случаи употребления этого приема также весьма многочисленны у Вудхауза.

I ground a toothor two and waved the arms in a passionate gesture. (“Jeeves in the Offing”)

Деформация выраженияgrind one’s teeth, означающего to rub teeth harshly together.

То же самое мы имееми с выражением to raise one’s eyebrows – to show surprise.

I raised aneyebrow or two.

Своеобразная речеваяизбыточность делает чрезвычайно забавными следующие примеры.

…so I merely shruggeda couple of shoulders.

Слово couple обычноиспользуется, когда говорящий не заинтересован в точном количестве объектов, окоторых он говорит. Поскольку у людей всего два плеча, в данном контексте этослово совершенно излишне.

Или.

‘Can mr. Herringswim?’

‘Like severalfishes!’

Чтобы выражение toswim like a fish звучало более убедительно, герой употребляет его не какустойчивое словосочетание, а как случайную комбинацию слов. И в итоге смыслфразеологического оборота доведен до абсурда.

1.3.Комическиеметафоры

Одним из самыхобычных для Вудхауза приемов является перенесение смысла слова на объект, скоторым он не соотносится.

Слова и фразы,вырванные из привычного для них контекста и окружения, начинают работать вновых, непривычных речевых ситуациях. Однако, при ближайшем анализе,оказывается, что их использование чрезвычайно логично, и автор лишь выносит наповерхность до этого нераскрытые возможности употребления этих единиц языка. Врезультате возникает причудливая метафора. А вербальная новизна становится длячитателя приятной неожиданностью.

Примеровиспользования этого приема в текстах Вудхауза множество, поэтому остановимсялишь на самых очевидных.

Smallish girl ofabout the tonnage of Jessie Mattews.

Использование словаtonnage (the size of a ship or the amount of goods it can carry, expressed ittons) применительно к описанию внешности девушки, причем, как это ясно,субтильной девушки, весьма необычно и потому занимательно. Логическая связьмежду понятиями size of a ship и  size of a person оказывается довольно очевидной.

А в нижеприведенномпримере вместо глагола to dress использован to upholster (to provide (a seat)with comfortable coverings), который используется только применительно кпредметам мебели.

…a girl came roundthe corner, an attractive young prune upholstered in heather-mixture tweeds…

Или.

Some species of abutler appered to be at the other end. (“Jeeves in the Offing”)

Обычно слово species(a division of animals, which are alike in all important ways) используетсялишь в контексте, в котором речь идет о представителях животного мира. Здесь жеоно употреблено к дворецкому как к представителю определенного социальногокласса.

She turned to thedog Bartholomew. ‘Is lovely kind curate going to pinch bad, ugly policeman’shelmet for hes muzzer, zen, and make her very, very happy?’ She said.

Or words to thatgeneral trend. I can’t do the dialect, of course.

Тут манера речи,которую можно определить как «сюсюканье» (baby-talk) названа научным термином«диалект».

I saw that I hadbeen too abrupt, and that footnotes would be required.

Вместо explanationsупотреблено слово footnotes, которое связано только с печатной речью, а не сустной, как в данном случае.

Иногда в качествеподобных юмористических метафор у автора выступает не одно слово, а целоеклишированное выражение.

‘Spode’, I said, unmaskingmy batteries, ‘I know your secret!’

Или:

‘Spode may haveceased to be a danger to traffic, but that doesn’t alter the fact thatStiffy still has the notebook.  (Речь в тексте идет, естественно, не об угрозе,которую персонаж по имени Spode представлял дорожному движению, а о том, что онбольше не будет мешать герою в осуществлении его планов.)

И последний пример.

Герой проситнакинуть поводок на собаку, боясь, что она может его укусить.

‘Would it be askingtoo much of you to attach a stout lead to his collar, thus making the worldsafe for democracy?

Таким образомВудхаузу удается насытить свой текст особой экспрессивностью, открывая почтинеограниченные возможности в сближении и неожиданном употреблении самых разныхпредметов и явлений. Метафоры Вудхауза можно рассматривать как своего родамикромодель, являющуюся выражением индивидуально-авторского видения мира.

1.4.Авторские окказиональные новообразования

Вудхауз достаточночасто вводит в свои тексты окказиональные новообразования. Целиком завися отбогатства фантазии и своеобразного мироощущения автора, они реализуют огромноечисло самых невероятных ассоциаций. [14.]

Этим целям уВудхауза часто служат эпитеты и определения.

… on the morrow,after a tossing-on-pillow night…;

I wasn’t surprised.I have already alluded to the effect that over-the-top-of-the-pince-nez lookof old Bassett…;

…What you noticedmore was his face, which was square and powerful and slightly moustachedtowards the center.;

I mean to say, Iremembered now that I had come out without my umbrella, and yet here I was,beyond any question of doubt, umbrellaed to the gills.

Нередко Вудхаузсоздает новые слова, используя продуктивные модели, существующие в английскомязыке.

A glance up and downthe passage having apparently satisfied him that it was, for the moment, Spodeless.(Т.е. в коридоре не было персонажа по имени Spode.)

Кроме того, в текстеможно встретить следующие слова  и выражения:

to re-snitch –стащить вещь, которая уже была стащена;

to de-helmetpolicemen – стянуть с головы полицейского шлем;

to de-chair oneself– выбраться из обломков стула, который сломался под вами;

to find oneselfde-Wickhamed – обнаружить, что человек по фамилии Wickhame больше не находитсяс вами в одной комнате.

Стоит заметить, чтообилие подобных слов и выражений затрудняют адекватный перевод Вудхауза нарусский язык. Поскольку то, что в английском звучит, как оригинальнаялингвистическая находка, в русском становится насилием над языком.

Конверсия весьмапродуктивный способ словообразования в английском, но к русскому языку онапочти не применима. Жесткие правила русского языка препятствуют, например,перевести нижеследующие новообразования Вудхауза, так чтобы они не резали ухо.

‘What makes youthink that?’ I asked, handkerchiefing my upper slopes which had becomecosiderably bedewed.  (“Jeeves in the Offing”)

For a moment I toyedwith the idea of pausing to pip-pip…;

There was a distantsound of eh-yes-here-I-am-what-is-it-ing…;

I tut-tutedsympatheticaly…;

‘So you informedme’, he said, pince-nezing me coldly.

Авторскиеновообразования, благодаря экономно выраженной компрессии содержания, представляютсобой собственно микротексты. А потому с их помощью автору легче достичькомического эффекта или выразить иронию, так как юмористическая окраска окказионализмовзаметна даже без знания окружающего контекста или ситуации.

1.5.Перифраз

Перифраз – один изсамых любимых приемов Вудхауза для создания комического эффекта. Этот приемсостоит в том, что название предмета, человека, явления заменяется указанием наего признаки, как правило, наиболее характерные, усиливающие изобразительностьречи.

Потенциальныевозможности перифраза самого по себе в создании иронии достаточно велики(особенно номинативных словосочетаний, близких по функции к прозвищам).[8.]Однако Вудхауз идет дальше, и ему удается придать перифразу еще большую выразительность,употребляя его в самых неожиданных речевых ситуациях. Ярким примером здесьможет выступить манера обращения Бертрама Вустера к своей тете Далии.

На протяжении всегоромана всякий раз говоря с ней, герой прибегает к перифразу, усугубляющемукомический эффект.

‘I understood, agedrelative, that you wished to confer with me’…;

‘Push along into thedinig-saloon, my fluttering old aspen’, I said.;

‘Frightfully sorry Icouldn’t come and see you, old ancestor’, I said.;

I took her hand andpressed it soothingly. ‘Tell me, old fever patient’, I said, ‘what, ifanything, are you talking about?’;

I winced a little.‘No need to make a song about it, old flesh and blood’.;

‘Say on, oldthicker than water,’ I said.

В случаях, подобныхвышеперечисленным, Вудхауз обычно использует перифраз с нейтральной окраской.Зачастую они даже могут относится к более менее устойчивым стереотипным словосочетаниям.

Whether MadelineBassett, on entering the marital stage, would go to such an awfulextreme, I could not say…;

‘So old Bassettdidn’t approve of the bumb chums?’ (здесь – тритонов – прим. авт.);

‘I thought you hadgone to the Working Man’s Institute, to tickle the ivories (toplay piano – прим. авт.)…;

That Harold Pinker,a clerk in Holy Orders, a chap who buttons his collar at the back…;

I had observed hereyes begin to moisten and her lips to tremble, and a pearly one hadstarted to steal down the cheek.

Все эти в разноймере клишированные сочетания слов, безусловно, задают определенный ироничныйтон повествованию.[17.] Однако еще большей выразительности автор добивается,используя свои собственные метафоричные перифразы.

В четырехнижеследующих примерах речь идет об одном и том же – о заключении брака. Новсякий раз автор доводит информацию по-разному.

1) … a lesspromising prospect for the whispering of tender words into shell-likeears and the subsequent purchase of a platinum ring and licence forwedding it would have seemed impossible to discover in a month of Sundays.;

2) But Love willfind a way… And now he was slated at no distant date to don the spongebagtrousers and gardenia for buttonhole and walk up the aisle with the ghastlygirl.;

3) I wasn’t going tofeel really easy in my mind till the parson had said: ‘Wilt thou, Augustus?’and Gussi had whispered a shy ‘Yes’.;

4) ‘There is nobodyI’d rather see you center-aisle-ing with.

Последние двапримера наиболее колоритны. В третьем перифразе задействована прямая речь, вчетвертый создан с помощью окказионального новообразования.

Англичане славятсясвоей склонностью к эвфемизмам, смягчению выражений или даже замалчиванию. Вэтом можно убедиться, прочитав следующий отрывок, в котором вместо явно подразумевающегосяслова crazy и выражения to be sent to a mental clinic, употреблены дваперифраза с тем же значением.

‘Тhen you’ll be in aposition to go to Upjohn and tell him that Sir Roderick Glossop, the greatestalienist in England, is convinced that Wilbert Cream is round the bent andto ask him if he proposes to marry his daughter to a man who at any moment maybe marched off and added to the membership list of Colney Hatch’.(“Jeeves in the Offing”)

Общепринятыйразговорный оборот round the bend, означающий – mad, и фраза be marched off andadded to the membership list of Colney Hatch, в которой упоминается местечконедалеко от Лондона, где располагалась известная психиатрическая больница,вкупе дают богатую пищу для ассоциаций и усугубляют комический эффект.

Умело употребленныйперифраз помогает автору выразить скрытый смысл, не прибегая к постороннимсредствам.

‘What ghastlygarbage he used to fling at us when we were serving our sentence atMalvern House!’

Выражение to servesentence означает - undergo a period of imprisonment. Поэтому, будучи примененок школьным годам, довольно ясно дает понять, что время, проведенное в МаlvernHouse не является одним из радостных воспоминаний детства.

Не редки случаи,когда Вудхауз комбинирует несколько различных приемов, чтобы фраза зазвучалаживо и оригинально. Вот как описывается одна из комнат.

…for at Brinkly, asat most country houses, any old nook or cranny is considered good enoughfor the celibate contigent.

Здесь для перифразаслова room использована часть идиоматического выражения search every nook andcranny (look everywhere, in every little crack and corner). Celibatecontingent  является перифразом single guest. Это словосочетание составлено изслова celibate (unmarried person, especially a priest who has taken a vow notto marry) и contingent (body of troops, number of ships, lent or supplied toform part of a larger group). Таким образом – одно слово взято из религиознойсферы употребления, а второе является военным термином. В сумме же они даюткарикатурно-возвышенный эквивалент сочетания unmarried guest.

2.Комическое иирония на синтаксическом уровне.

2.1. Вводныеэлементы

Для стиля П.Г.Вудхауза чрезвычайно характерно употребление вводных конструкций. Они даютвозможность создавать различные, в том числе юмористические эффекты, выражатьэмоциональное отношение автора и героев к происходящему – сожаление, сомнение,уверенность.[15.]

Слова исловосочетания у Вудхауза почти в равной мере представлены в качестве вводныхэлементов. Однако, если слова к какой бы части речи они не принадлежали (будьто модальные слова, адвербализированные прилагательные, наречия, глаголы вповелительном наклонении, имена существительные) не придают высказываниямироничное звучание, то вводные словосочетания часто несут в себе ироническуюмодальность – либо авторскую, либо, как в случае с анализируемыми нами текстамироманов, действующих лиц произведений. К примеру.

As it turned out, Iwas one of his (мирового судьи – прим. авт.) last customers for a couple ofweeks later he inherited a pot of money from a distant relative and retired tothe country. That, at list, was the story that had been put about. Myown view was that he had got the stuff, by striking like glue to the fines.Five quid here, five quid there – you can see how it would mount up over aperiod of years.

Этим вклиниванием –at list – герой подчеркивает свое недоверие к честности мирового судьи.Комичность ситуации тем яснее, что говорящий был оштрафован, и, как онисчитает, несправедливо, этим судьей.

Среди вводныхконструкций, встречающихся у Вудхауза, большинство составляют вводныепредложения. Их семантико-стилистическая функция представляется нам следующей:для писателя вводные предложения – прекрасное средство воплощения сатирическогозамысла, достижения определенного юмористического эффекта, что составляетвторой план повествования.

Вот, к примеру, какиспользование вводных предложений плюс прием структурного и стилистическогоповтора задает тон всему тексту целиком. На протяжении романа “The Code of theWoosters” герой, от лица которого идет повествование, постоянно ловит себя натом, что он не уверен в правильности и грамотности своей речи.

And there was abrief and – if that’s the word I want – pregnant silence.;

For this ruthlessrelative has one all-powerful weapon which she holds constantly over my headlike the sword of – who was the chap? – Jeeves would know – andby means of which she can always bend me to her will…;

‘Well, that’s how itis with me. I wabble, and I vacillate – if that’s the word?’;

… a thing I havefound in life is that from time to time there occur moments which you are ableto recognize immediately as high spots. Something tells you that they are goingto remain etched, if etched is the word I want, for ever on thememory.;

I mean just that.Spode, qua menace, if qua is the word I want, is a thing of the past.

и проч.

Одна из важнейшихстилистических функций использования вставных предложений у Вудхауза – созданиедвух параллельных речевых планов: плана повествования и плана рассказчика. Приэтом юмористический эффект достигается благодаря противоречию между нейтральным(а иногда возвышенным) тоном повествования и едким стилем «замечаний вскобках».

Нe (деревенскийполицейский – прим. авт.) had picked the glove up on the scene of the outrage –while measuring footprints or looking for cigar ash, I soppose.

Здесь недалекому инеобразованному полицейскому приписываются методы сыщиков вроде Шерлока Холмса,что создает комический, уничижающий эффект.

Вводные конструкциии (особенно предложения) придают повествованию разговорныйоттенок, делают его живым, эмоциональным, непосредственным. [21.] У Вудхаузавводные предложения – это своего рода эмоциональные всплески, которые несут всемантическом плане чрезвычайно большую нагрузку, поскольку автор вкладывает вних дополнительную информацию, не раскрытую в контексте основного предложения.

2.2. Синтаксическиеконвергенции

Довольнораспространенным средством реализации иронии и создания комического эффекта уВудхауза выступает синтаксическая конвергенция. Это понятие было введено вработах по стилистике И.В. Арнольд.

«Под синтаксическойконвергенцией понимается особая синтаксическая конструкция, состоящая изподчиняющегося слова и двух или более однопорядковых элементов, находящихся вотношении подчинения к подчиняемому слову. Участвовать в создании конвергенциимогут средства разных языковых уровней». [2; C. 232]

У Вудхауза оченьредко встречаются синтаксические конвергенции, состоящие из дополнений,определений, обстоятельств и т.п. Чаще всего автор прибегает к «развернутымсинтаксическим конвергенциям». (Термин С.И. Походня.)[19.]

Например.

…you know how it iswhen you’re a host – you have all sorts of things to divert your attention… keepingan eye on the waiters, trying to make conversation general, heading CatsmeatPotter-Pirbright off from giving his imitation of Beatrice Little… ahundred little duties.

Благодаряспособности развертываться за счет присоединения все новых и новых блоков, вводитсядополнительная информация.[20.] Характер этой информации обусловлен интенциейавтора, ее нагромождение ведет к подчеркиванию, выделению коммуникативногозадания высказывания.

‘One can fill thepicture for oneself, I think, aunt Dalia? The trusting girl who learned toolate that men betray… the little bundel… the last mournful walk to theriver-bank… the splash… the bubling cry… I fancy so, don’t you?

Зачастуюсинтаксическая конвергенция основана на использовании эффекта обманутогоожидания. Как, например, в нижеследующем описании внешности девушки.

I looked round. Thoseparted lips… those saucerlike eyes… that slender figure, droopingslightly at hinges… Madeline Bassett was in our midst.

Еще активнееприращивается субъективно-оценочная информация при неоднородной связиподчиненных элементов с подчиняющимся словом (зевгма).

Для зевгмыхарактерно опущение, т.е. сказуемое стоит только в начале периода, а затем онолишь подразумевается.

‘It’s such a veryold friendship…’

‘I don’t know when Imet an older…’

‘We were boystogether…’

‘In Eton jacketsand pimples…’ (“Jeeves in the Offing”)

Или:

You will recall mytelling you of the time I sneaked down by night to the Rev. Aubrey Upjohn’slair in quest of biscuits and found myself unexpectedly cheek by jowl with theold bird, I in striped nonshrinkable pyjamas, he in tweeds and a dirty look.

При использованиизевгмы форма становится содержательно и коммуникативно значимой, исполняя рольэлемента, несущего дополнительную информацию модального характера.

Вот еще два примера.

And his love wasreturned. When he encountered Bertha next day in Putney High Street and, takingher off to a confectioner’s for an ice-cream, offered her with it his handand heart, she accepted them simultaneously.;

… and I spilt tea onmr. Upjohn’s white trousers. Indeed, it would scarcely be distorting the factsto say that he was now not so much wearing trousers as wearing tea.

Как нам кажется,Вудхауз наиболее полно реализует иронию или достигает комического эффекта впределах синтаксических схем, актуализирующих отношения характеризации, т.е.  втех, которые в комплексе охватывают ситуацию и отношения к ней, а именно к таковымотносятся рассмотренные нами модели.

3. Средствареализации юмора и иронии на уровне текста.

3.1. Парадокс

Парадокс – этоизречение или суждение, резко расходящееся с общепринятым традиционным мнениемили (иногда только внешне) здравым смыслом.

Использование этоголингвистического феномена весьма популярно среди английских авторов. Примерымногочисленны: Оскар Уайльд, Бернард Шоу, Льюис Кэрролл, Гилберт Честертон. Парадокснередко облекается в остроумную форму и обретает свойства комического. [13.]

В художественнойткани произведения, когда парадокс включается в речь персонажа, он служитсредством его характеристики. (Например, лорд Генри в «Портрете Дориана Грея».)Речь персонажей Вудхауза также испещрена парадоксами.

Часто парадоксыВудхауза выворачивают наизнанку ходовые сентенции и заповеди.

It just shows youhow true it is that one-half of the world doesn’t know how the otherthree-quarter lives.

Здесь парадоксблизок к афоризму и неожиданной концовкой сводит на нет избитость выражения,что «одна половина человечества не знает, что делает другая».

Парадоксы Вудхаузанеобычайны, странны и невероятны. Однако они представлены как убедительныедоказательства.

‘He wouldimmediately put the bee on the wedding.’

‘Oh, my gosh!’

‘Still, I wouldn’tworry about that, old man,’ I said, pointing out the bright side, ‘because longbefore it happened, Spode would have broken your neck’.

Естественно, нельзясравнивать парадоксы Вудхауза с парадоксами Оскара Уайльда. Но и задачи передними стояли совершенно разные. Если Уайльд использовал парадокс как средстводля постижения истины и проверки истертых прописных истин, то для Вудхаузапарадокс – еще один способ позабавить читателя.

To him (судье –прим.авт.), Bertram was a creature of the underworld who stole bags andumbrellas and, what made it worse, didn’t even steal them well. No father likesto see his only daughter on chummy terms with such a one.;

‘It’s just shows youwhat women are like. A frightful sex, Bertie. There ought to be a law. I hopeto live to see the day when women are no longer allowed.;

‘Do you know,Bertie, there are times – rare, yes, but they do happen – when yourintelligence is almost human.

Парадоксы у Вудхаузаспособны убеждать и впечатлять (и, конечно, развлекать) независимо от глубины иистинности высказывания, поскольку обладают чертами оригинальности и некой дерзости.Поэтому его парадоксы весьма успешны как комический прием.

3.2. Повтор

Повторение – весьмамощное средство для достижения комического эффекта, поскольку с каждым новымразом вследствие повторения слово может приобретать выразительность идополнительные значения.[19.]

Одним из самыхпоказательных примеров употребления лексического повтора в романе “Jeeves inthe Offing” является выражение leafy glade, которое выполняет характеризующуюфункцию двух персонажей (Wilbert и Phillis) и неотрывно сопровождает их по всемутексту произведения. Впервые словосочетание появляется в третьей главе.

And I was toolingalong a mossy path with a brow a bit wet with the honest sweat, when there cameto my ears the unmistakable sound of somebody reading poetry to some one, andthe next moment I found myself confronting a mixed twosome who had droppedanchor beneath a shady tree in what is known as a leafy glade.

Leafy glade – явноепоэтическое клише и ирония автора (рассказчика) лежит на поверхности. В концеглавы, когда гости собираются у стола, эта упомянутая парочка не появляется.Следует комментарий.

Wilbert and Philliswere presumably still in the leafy glade.

В последующих главахданное выражение используется всегда в связи с Wilbert’oм и Phillis.

Her eyes wereconsiderably bluer than the skies above, she was wearing a simple summer dressand it was not surprising that Wilbert Cream, seeing her, should have lost notime in reaching for the book of poetry and making a bee line with her to thenearest leafy glade.

При помощи этоготождественного стилистического повтора создается законченный иронический образперсонажей.

Для того, чтобынаписать портрет героя Вудхауз не обязательно прибегает к лексическому повторуодного и того же слова или словосочетания. К примеру, чтобы выразительнеевыписать образ Бертрама Вустера, персонажа, от лица которого идет рассказ,автор опирается на такую текстовую категорию как ретроспекция.

«Ретроспекцияявляется, в сущности,  своеобразным повтором – повтором мысли. Она порождаетсясодержательно-фактурной информацией, дает возможность переосмыслить эти факты вновых условиях с учетом того, что было сказано до ретроспективной части. Впроцессе ретроспективного анализа событий и фактов происходит изменениесубъективно-оценочного плана» (С.И.Походня) [19; C. 70-71]

На протяжении всегоповествования Бертрам Вустер характеризует себя (нередко даже в третьем лице)по-разному, но всегда с положительной стороны.

…it would have takena far less astute observer than Bertram to fail to read what was passing in PopBassett’s mind.;

I was astounded atmy keenness of perception…;

The Woosters arebrave, but not rash.;

I gave him one of mylooks.;

It has often beensaid tha disaster brings out the best in the Woosters.;

I turned to theintruder and gave him long, level stare, in which surprise and hauter werenicely blended.

Однако все этисамовосхваления происходят на фоне событий и ситуаций, которые показываютполную несостоятельность героя. Вследствие этого у читателявыкристаллизовывается глубоко иронический образ. Все предыдущие высказываниягероя приобретают иную окраску в свете происходящего на страницах книги.

Излюбленный приемВудхауза – возвращение время от времени к какой-нибудь теме. Например.

‘I was merely aboutto inquire, sir, if Miss Byng, when she uttered her threat of handing over MrFink-Nottle’s notebook to Sir Watkin, by any chance spoke with a twinkle ither eye?’

‘No, Jeeves. Ihave seen untwinkling eyes before, many of them, but never a pair so totallyfree from twinkle as hers. She wasn’t kidding.’

Вудхауз неспроста вответе героя дважды (причем один раз употреблено окказиональное прилагательное)делает акцент на слове twinkle. Таким образом он помогает читателю запомнитьэтот, как дальше окажется, существенный обмен репликами.

Несколько страницспустя, в диалоге между мистером Финк-Ноттлем, вновь повторяется тема миссБинг, угрожающей передать злополучную записную книжку сэру Уоткину. МистерФинк-Ноттль спрашивает:

‘She really meantit?’

‘Yes.’

‘There wasn’t – ‘

‘A twinkle in hereye? No twinkle.’

Теперь, когда тема‘a twinkle in her eye’ надолго закреплена в памяти читателя, Вудхауз нанекоторое время к ней больше не возвращается. Но через какой-то промежуток онаопять всплывает в диалоге персонажей. Теперь Бертрам Вустер ведет разговор сосвоей тетушкой Далией, рассказывая ей о том, что некто Спод пообещал отдубаситьего. Тетушка не верит:

‘You’re sure hemeant what he said?’

‘Quite.’

‘His bark may beworse than his bite.’

I smiled sadly.

‘I see where you’reheading,’ I said. ‘In another minute you will be asking if there wasn’t atwinkle in his eye as he spoke. There wasn’t.’

Это только один измногочисленных примеров возвращения на протяжении одного произведения копределенной теме с целью создания комического эффекта.

Еще однойхарактерной чертой стиля Вудхауза можно считать то, что он может возвращаться квыбранной им теме в каждом новом романе, в котором действуют одни и те жегерои.

Так, из книги вкнигу, при всяком удобном случае Бертрам Вустер упоминает, что однажды(«произошло» это в одном из ранних рассказов Вудхауза о Дживсе и Вустере“Clustering Round Young Bingo” из сборника “Carry On, Jeeves” (1925г.)) оннаписал статью “What the Well-Dressed Man is Wearing” для еженедельника дляженщин Milady’s Boudoir, выпускаемого его тетушкой Далией.

Вот три отрывка изразных книг саги о Дживсе и Вустере.

I was concerned.Apart from a nephew’s natural interest in an aunt’s refined weekly paper, I hadalways had a sort of a soft spot in my heart for Milady’s Boudoir eversince I contributed that article to it on What the Well-Dressed Man is Wearing.Sentimental, possibly, but we old journalists do have these feelings. (“RightHo, Jeeves” 1934);

‘Do you ever read Milady’sBoudoir?’

‘I once contributedan article to it on “What the Well-Dressed Man is Wearing”, but I am not aregular reader.’ (“The Code of the Woosters” 1938);

I was alluding tothe weekly paper for the delicately nurtured, Milady’s Boudoir, of which auntDahlia is a courteous and popular proprietor. At her request I had oncecontributed an article – or “piece”, as we journalists call it – on What theWell-Dressed Man is Wearing. (“Jeeves and the Feudal Spirit” 1955)

Конечно, весь юморэтих постоянных упоминаний о статье не будет понят читателем, если он прочелтолько одну книгу из серии о Дживсе и Вустере. Зато при прочтении хотя бы двухроманов, для читателя откроется спрятанная ирония и текст приобретет своеобразнуюглубину.

Впрочем, приемповторения не обязательно так сказать «растянут» на несколько страниц или всюкнигу. Иногда Вудхаузу удается, используя минимум выразительных средств,достичь невероятного юмористического описания ситуации. Наилучшей иллюстрацией,доказывающей это, может стать небольшой отрывок из книги “Very Good, Jeeves!”(1927 г.)

Два герояперекликаются в тумане. Один из них видит другого, но тот его не замечает.

‘Hi!’ I shouted,waiting for a lull.

He poked his headover the edge.

‘Hi!’ he bellowed,looking in every direction but the right one, of course.

‘Hi!’

‘Hi!’

‘Hi!’

‘Hi!’

‘Oh!’ he said,spotting me at last.

‘What ho!’ Ireplied, sort of clinching the thing.

Надо заметить, что вэтом лаконичном и крайне экономном в выборе слов «диалоге» есть начало,кульминация и концовка!

Таким образом, приемповтора на разных языковых уровнях (от лексического до текстового) напротяжении развертывания всего произведения помогает Вудхаузу достичьмаксимальной целостности текста. Именно переплетение, взаимодействиеассоциаций, возникающих в каждом отдельном высказывании, создает тематическоеединство и завершенность художественного произведения в целом.

3.3. Аллюзии

Наша точка зрения нааллюзии соответствует толкованию, которое было предложено И.В. Гюббенет:«Аллюзия является очень удобным термином, который указывает на наличие учитателя определенного, а именно, историко-филологического фонового знания. Мыобъединяем цитаты и аллюзии, употребляя термин «аллюзия» как по отношению каллюзиям в широком смысле, т.е. ссылкам на эпизоды, имена, названия и т.д.мифологического, исторического или собственно литературного характера, так и к«аллюзивным цитатам.» [12; C. 48]

На важнейшую дляреализации иронии семантическую особенность аллюзий обратил внимание и И.Р.Гальперин: «…значение слова (аллюзия) должно рассматриваться как форма длянового значения. Иными словами, первичное значение слова или фразы, котороепредположительно известно (т.е. аллюзия), служит сосудом, в который вливаетсяновое значение».[11; C. 48]

Как это видно напримере творчества Вудхауза, этот лингвистический прием далеко не однороден. Содной стороны, создавая вертикальный контекст, он (прием) обогащаетхудожественное произведение, придает ему как бы четвертое измерение. С другойстороны, он может использоваться в «сниженном» виде, сдвигаясь в сферукомического.

Аллюзии, щедрорассыпанные по текстам Вудхауза, можно разделить на три большие группы:

библейские имифологические аллюзии;

аллюзии клитературным текстам;

аллюзии к известнымличностям и событиям истории и современности.

Рассмотрим типичныепримеры из этих групп. Итак, библейские и мифологические аллюзии.

I had been dreamingthat some bounder was driving spikes through my head – not just ordinaryspikes, as used by Jael the wife of Heber, but red-hot ones.

Несоответствиебиблейской аллюзии (ханаанский военачальник Сисара был убит Иаиль, женойпотомка Моисея Хевера. Книга судей 5:24 – 5:27) и нового контекста – похмельена утро после бурно проведенной ночи – составляет главный комический эффект.

То же самоеюмористическое сталкивание высокого библейского и низкого обыденного мы находими в следующих примерах.

A man thinks he isbeing chilled steel – or adamant, if you prefer the expression, and suddenlythe mist clear away and he finds that he has allowed a girl to talk him intosomething frightful. Samson had the same experiеnce with Delilah.

После того какдеревенский полицейский свалился в канаву, автор описывает его появление оттудатаким образом:

… he begun now toemerge from the ditch like Venus rising from the foam.

Узнав, что одиниз отрицательных персонажей однажды, как и он сам, стянул с полицейского шлем,Бертрам Вустер долго не может в это поверить.

I was astounded.Nothing in my relations with this man had given me the idea that he, too, had,so to speak, once lived in Arcady. It just showed, as I often say, thatthere is good in the worst of us.

Контраст подобныхбиблейских или мифологических аллюзий со сниженным бытовым контекстом создаетвполне определенную насмешливый авторский подтекст.

Вторая группааллюзий, постоянно встречающаяся на страницах произведений Вудхауза, связана слитературными источниками.

К примеру, в романе“The Code of the Woosters” четырежды возникает «тема Шерлока Холмса». (Причем,один раз как явная пародия не тексты Артура Конан Дойля. Этот случай мырассмотрим в той части нашего исследования, которая посвящена пародии.)

‘Oh, yes you are,because you know what will happen, if you don’t.’ She paused significantly. ‘Youfollow me, Watson?’;

The news that RoderickSpode was on the premises had  shaken me a good deal. I had supposed that Ishould be under the personal eye of Sir Watkyn alone. Well, you can see thatfor yourself, I mean to say. I mean, imagine how some unfortunate MasterCriminal would feel on coming down to do a murder at the old Grange, if hefound that not only was Sherlock Holmes putting in the week-end there, butHercule Poirot as well.;

I was astounded atmy keenness of perception. The moment I had set eyes on Spode, if you remember,I had said to myself ‘What ho! A Dictator!’ and a Dictator he had proved to be.I couldn’t have made a better shot, if I had been one of those detectiveswho see a chap walking along the street and deduce that he is a retiredmanufacturer of poppet valves named Robinson with rheumatism in one arm, livingat Clapham.

Любопытно, что впервом примере герой олицетворяется с доктором Уотсоном, во втором – спреступником, и в последнем – с самим Шерлоком Холмсом.

Употребление аллюзийлитературного характера очень часто у Вудхауза связано с противопоставлениемдвух образов: того, к которому отсылает читателя аллюзия и создаваемого вданный момент. Наиболее ярко это видно в двух последних случаях. Сравнивая себясо «злым гением преступного мира», готовящим убийство, герой создаеткарикатурный контраст, поскольку его «черное дело» заключается в воровствестолового прибора для сливок. Таким же образом окарикатурен и метод дедукции,которым так славится Шерлок Холмс.

Для того, чтобыаллюзия стала понятна читателю, необходимо наличие фоновых знаний. Очень частоВудхауз применяет прием, когда герой, сам того не ведая, приписываетиспользуемую им цитату лицу, от которого он ее слышал. Тем самым сопоставлениефоновых знаний персонажа и фоновых знаний читателя приводит к созданиюкомического эффекта.

‘Have you notsometimes felt, Bertie, that if Augustus had a fault, it was a tendency to be alittle timid?’

‘Oh, ah, yes, ofcourse, definitely.’ I remember something Jeeves had once called Gussie. ‘Asensitive plant, what?’

‘Exactly. You knowyour Shelley, Bertie.’

‘Oh, am I?’

Эта аллюзия нахрестоматийное стихотворение Перси Биш Шелли “The Sensitive Plant” – известноев России в переводе Конст. Бальмонта – является  прекрасным проводником иронииавтора.

И все же ведущимиприемом у Вудхауза следует считать контраст между аллюзией и ее контекстом. Воткак описывается момент, когда деревенский полицейский едет на велосипеде, неподозревая, что за ним по пятам бежит скотч-терьер, собирающийся его укусить.

There he(полицейский – прим. авт.) was riding comfortably along; and there was thescottie hareing after him hell-for-leather. As Jeeves said later, when Idescribed the scene to him, the whole situation resembled some great momentin a Greek tragedy, where somebody is stepping high, wide and handsome, quiteunconscious that all the while Nemesis is at his heels, and he maybe right.

Третья группааллюзий, как мы уже сказали, связана со ссылками на известные личности илисобытия истории и современности. Эта категория отличалась у Вудхауза некоторойзлободневностью, для того времени, когда создавались его романы, и потомусейчас многие встречающиеся в текстах имена и намеки ничего не говорятчитателю.

…I imagine that thedear girl must have hauled up her slacks about me in a way that led her daddyto suppose that what he was getting was a sort of a cross between RobertTaylor and Einstein.

Если имя АльбертаЕйнштейна до сих пор вызывает массу ассоциаций, то имя некого Роберта Тэйлоратеперь звучит совершенно нейтрально. Хотя, судя по контексту, он, скорее всего,был киноактером, т.е. речь идет об «уме» (Эйнштейн) и «красоте» (Тэйлор).

Но когда речь идет оболее известных людях и событиях, декодировать аллюзию не составляет труда исейчас, более 60 лет после написания романа.

‘Tom lunched withSir Watkyn Bassett at the latter’s club yesterday. On the bill of fare was acold lobster, and this Machiavelli sicked him on it.’

(Ситуация: зная,что дядя Том страдает несварением желудка, сэр Уоткин «соблазняет» отведать егохолодного лобстера. За это коварство он и назван Макиавелли.)

I saw immediatelywhat Madeline Bassett had meant when she said that Gussie had lost hisdiffidence. Even across the room one could see that, when it came toself-confidence, Mussolini could have taken his correspondence course.’

В период написанияромана сравнение некогда застенчивого героя, расставшегося со своей робостью, сеще бывшим в это время у власти Бенито Муссолини было чрезвычайно злободневно исмешно. Однако предположение рассказчика, что «сам Муссолини мог бы обучаться уГасси на заочных курсах» до сих пор звучит забавно.

ИспользованиеВудхаузом аллюзий весьма продуктивно для создания комического эффекта.Принадлежащее одной структуре (в данном случае – библейскому, мифологическому,историческому и литературному фону) путем переноса в другую структуру,  в инойконтекст (зачастую другой эпохи и стиля) противопоставляется в этой новойструктуре и таким образом обретает новый смысл.

3.4. Цитация

Более сложнааллюзивная ирония, непосредственно связанная с категорией интертекстуальности,т.е. использующая присутствие в тексте ранее созданных текстов, которые и создаютвзаимопересекающиеся плоскости с новыми текстами.[3.]

Хотя Вудхауз исчитается автором «легкого чтения», декодирование этого типа юмора предполагаетналичие широких историко-филологических знаний у читателя.

Цитаты, которыеиспользует Вудхауз пришли из разных источников, многие из них знакомырусскоязычным читателям в переводе (Библия, У.Шекспир, Р. Киплинг, Р. Бернс,Дж. Китс и т.д.), но есть и малоизвестные имена.

Использование цитат(как скрытых, так и явных) как способ создания комического эффектапредставляется нам основанным на общей для произведений искусства тенденции ких «застыванию», превращению в штампы, переходу из области содержания в областькода. А для создания юмористического эффекта (и особенно – иронии) продуктивносвоеобразное «перекодирование кода», т.е. «способность одних текстов передаватьсвои признаки другим, создавая тем самым новый смысл».[19; C. 100]

Если рассматривать вкачестве примеров употребления цитат лишь серию романов о Дживсе и Вустере,можно отметить, что обычно комический эффект достигается не только контрастоммежду контекстом и цитатой, но и посредством «неузнавания» главнымгероем-рассказчиком Бертрамом Вустером цитат, которые в изобилии употребляетего слуга Дживс.

‘I quite understand,sir. And thus the native hue of resolution is siclied o’er with the palecast of thought, and enterprises of great pith and moment in this regard theircurrents turn awry and lose the name of action.’

‘Exactly. You takethe words out of my mouth.’

Процитирован отрывокиз знаменитого монолога Гамлета «быть или не быть». (В переводе Б.Пастернакаон звучит следующим образом: «Так малодушничает наша мысль и вянет, как цветок,решимость наша в бесплодье умственного тупика. Так погибают замыслы с размахомвначале обещавшие успех, от долгих отлагательств.») [23; C. 467]

Или:

‘Is it morning?’

‘Yes, sir.’

‘Are you sure? Itseems very dark outside.’

‘There is a fog,sir. If you will recollect, we are now in autumn – season of mists andmellow fruitfullness.’

‘Season of what?’

‘Mist, sir, and mellowfruitfullness.’

‘Oh? Yes. Yes, Isee. Well, be that as it may…’

Дживс используетпервую строку «Оды к осени» (“To Autumn”) Дж. Китса (кстати так же переведеннуюБ.Пастернаком – «Пора плодоношенья и дождей…»). Заметим, что дальше вромане снова возникает аллюзия на эту строку Китса.

Quite a slab ofmisty fruitfulness had drifted into the emporium, obscuring the view, butin spite of poor light I was able to note that…

Хотя обычно Вудхауздает цитату в неискаженном виде, иногда он все-таки деформирует ее для большегокомизма.

Довольно известноеанглоязычному читателю стихотворение американского поэта Генри УодсортаЛонгфелло “The Arrow and the Song”  начинается следующими словами:

I shot an arrow intothe air,

It fell to earth, Iknew not where.[ Цит. по: 34; C. 301]

Вот каким образомэта цитата обыгрывается в диалоге двух героев, когда они пытаются выяснить какиз кармана могла выпасть записная книжка.

‘What is the firstthing you do, when you find a girl with a fly in her eye?’

‘Reach for yourhandkerchief!’

‘Exactly. And drawit out and extract the fly with the corner of it. And if there is a small brownleather-covered notebook alongside the handkerchief – ‘

‘It shoots out– ‘

‘And falls toearth –‘

‘– you know notwhere.’

‘But I do knowwhere!’

Внешне такой приемсоздает иллюзию более тесного слияния авторской и цитатной речи, но вдействительности же мы имеем опять-таки контрастное противопоставление.

Как и в случае сиспользованием аллюзий, использование цитат всегда преследует цель достичьнаибольшего комического эффекта, который достигается, прежде всего,несоответствием между сугубо бытовым, житейским содержанием и высокойпоэтической формой.

3.5. Смешение стилейречи

Непосредственносвязанным с цитациями и аллюзиями по своим сущностным характеристикам(основанное на интертекстуальности противопоставление кодов двух произведений)представляется нам и смешение регистров и стилей речи.

«При смешении стилейпроисходит деформация старого кода (он перекраивается, перераспределяютсянекоторые элементы, составляющие его структуру, т.е. обобщая, старый кодприспосабливается к выполнению нового коммуникативного задания).»[19.]

Совмещение в одномконтексте слов и выражений, которые принадлежат к различным стилистическимуровням дает, ярко выраженный комический эффект. [22.]

Столкновение стилей– весьма любимый Вудхаузом прием. Его манера повествования и особенно егоуникальная способность к созданию речевых портретов каждого отдельногоперсонажа – часто основывается именно на смешении стилей речи.

Естественно, первое,что бросается в глаза, если мы обратимся к саге о Дживсе и Вустере, это –столкновение чрезвычайно формальной манеры речи кaмердинера Дживса ичрезвычайно неформальной манеры его хозяина Вустера.

‘You agree with me,Jeeves, that the situation is a lulu?’

‘Cerntainly asomewhat sharp crisis in your affairs would appear to have beenprecipitated, sir.’

Лексика текстапостоянно претерпевает то воспарение, то снижение. Диапазон – от сленга допоэтизмов. Эти оба тембра (Дживса и Вустера) естественно накладываются друг надруга и дарят особенный тон всему произведению.

Впрочем, Вустерунеобязательна «поддержка» Дживса. Чуть ли не каждая его реплика скрывает в себеприем, который в музыке называется модуляцией (переход из одной тональности вдругую). Вот с какими словами он обращается к владельцу антикварной лавки.

‘Learn, O thou ofunshuffled features and agreable disposition,’ I said, for one likes to becivil, ‘that the above Travers is my uncle. He sent me here to have a lookat the thing. So dig it out, will you? I expect it’s rotten.’

Начиная с высокогопоэтического “Learn, O ,thou” герой переходит на нейтральный стиль (“He sent mehere…”) и заканчивает разговорным “so dig it out…”.

Вот еще один изтипичных примеров столкновения стилей у Вудхауза.

At the sight of thisdespectacled bird, a pang of compassion shot through me, for a glance wasenough to tell me that he was not abrest of stop-press event. There werevisible in his demenour none of the earmarks of a man to whom Stiffy had beenconfiding her plans. His bearing was buoyant, and I exchanged a swift, meaningglance with Jeeves. Mine said ‘He little knows!’ and so did his.

В этом небольшомотрывке мы имеем: высокое книжное слово в сочетании со сленгом - despectacledbird; литературное фразеологическое выражение - a pang of compassion; термин изгазетного бизнеса - stop-press event; американизм – demeanour; поэтическую инверсию– ‘He little knows’.

Совмещениенейтральной речи со сленгом наибольшей выразительности достигает у Вудхауза,когда он употребляет жаргонное слово вместо одного из компонентов устойчивоговыражения. Например, I shook the lemon вместо – I shook the head.

Кроме того сленг уВудхауза может возникать и на границе с архаическим словом.

On reading theannouncement in The Times, Whickham senior had hysterics and swoondin her tracks.

Слово swoon (tofaint) помечено в словаре как archaic. А сленговое выражение in one’s trackозначает where one stands, there and then. Столкновение в одном предложенииэтих противоположных по стилю слов дает сильный комический эффект.

(Прием смешениястилей делает книги Вудхауза чрезвычайно трудными для перевода. Посколькупереводчик не всегда может с точность определить к какому из стилей речипринадлежит то или иное слово.)

Смешение регистровречи – сильное экспрессивное средство. Несоответствие стиля высказывания и егоконтекста создает благоприятную почку для комического эффекта. Поскольку именностиль высказывания обнажает противоречие между поверхностным и глубиннымсодержанием.

3.6. Пародия.

Между использованиемсмешения стилей речи как средства достижения комического эффекта ииспользование в этих же целях пародии практически нет четкой границы. А еслиона и есть, то в большинстве случаев трудно определима.[18.]

Вудхауз никогда несоздавал пародии ради пародии. Все его пародийные вкрапления в текст основногопроизведения достаточно гармонично вписываются в контекст.

Пародия на рассказыо Шерлоке Холмсе вводится в роман “Тhe Code of the Woosters” следующим образом.Герой романа, озабоченный проблемой – куда могла спрятать его знакомая нужнуюему записную книжку, читая какой-то детектив, натыкается на схожую ситуацию.

‘I have come upon asignificant passage.’

‘Sir?’

‘I’ll read it toyou. The detective is speaking to his pal, and the “they” refers to somebounders at present unidentified, who have been ransacking a girl’s room,hoping to find the missing jewels. Listen attentively, Jeeves. “They seem tohave looked everywhere, my dear Postlethwaite, except in the one place wherethey might have expected to find something. Amateurs, Postlethwaite, rankamateurs. They never thought of the top of the cupboard, the thing anyexperienced crook thinks of at once, because” – note carefully whatfollows – “because he knows it is every woman’s favourite hiding-place”.

Хотя имя ШерлокаХолмса нигде не упоминается, но манеры сыщика (my dear Postlethwaite) выдаютобъект пародии. Фамилия Postlethwaite звучит на редкость карикатурно.

Иногда Вудхаузвключает пародируемый текст в новый контекст и переставляет акценты. То, чтобыло основным в пародируемом тексте, отступает на задний план, а на первыйвыступает второстепенное. Деталь приобретает ранее несвойственное ей значение.

В романе ДаниэляДефо Робинзон Крузо, попав на остров, чертит в своем дневнике две колонки: вправую он пишет, что случилось с ним плохого, в левую – что произошло с нимхорошего. То же самое делает и Бертрам Вустер в романе “Тhank You, Jeeves”(1934), но автор доводит этот прием до абсурда, поскольку колонки ведут междусобою «разговор».

Пародия у Вудхаузатакже может заключаться в аллюзии на существующие штампы в литературе. Причемобъектом выступает не язык какого-нибудь конкретного произведения, а егоспецифические черты, например – сюжет.

‘There was a storyin Malady’s Boudoir about a Duke who wouldn’t let his daughter marry theyoung secretary, so the secretary got a friend of his to take the Duke out onthe lake and upset the boat, and then he dived in and saved the Duke, and theDuke said “Right ho”.’

Хотя пародия иявляется по определению «особым видом произведений словестно-художественноготворчества, характеризующихся стилистической вторичностью инесамостоятельностью»[10; C. 32] у Вудхауза она выступает как вполнесамостоятельный авторский прием.

Юмористическийэффект достигается синтезом и одновременным противопоставлением текстуальныхэлементов, которые существовали раньше, и нового контекста.

Заключение

Проведенное намиисследование показало, что в своих произведениях П.Г. Вудхауз добиваетсясоздания комического эффекта и реализации иронии не только с помощьюситуационного уровня (когда положение, в которое попадают персонажи, само посебе забавно), но и при участии языковых средств на всех уровнях текста: лексическом,фразеологическом, синтаксическом, текстуальном и интертекстуальном.

Таким образом,комическая ситуация у Вудхауза всегда «поддерживается» комическимиспользованием языка, потенциальные возможности и ресурсы, которого в созданииюмора весьма велики.

Выяснилось, что дляП.Г. Вудхауза наиболее характерны лексические, фразеологические, текстуальные иинтертекстуальные приемы достижения комического эффекта. В то время как синтаксическийуровень у автора задействован в меньшей мере.

П.Г. Вудхаузпостоянно играет языком, модифицирует и деформирует существующиефразеологические единицы и почти никогда не использует их в тексте в словарномзначении. Кроме этого автор создает новые слова в языке, основываясь на существующихпродуктивных моделях.

На уровне текстаВудхауз использует практически все возможные пути для достижения комическогоэффекта. Наиболее активно выступают приемы повтора (как лексического, так иструктурного), употребление аллюзий и цитат (с их связью с вертикальнымконтекстом), смешение регистров и стилей речи, пародию.

Из всеговышесказанного, можно сделать вывод, что стиль П.Г. Вудхауза в большей мерезависит от самого языка, который является одним из персонажей его книг.

Подводя итог даннойдипломной работы, хотелось бы подчеркнуть, что она не ставила своей цельюосуществить полный анализ стиля П.Г. Вудхауза. Скорее, мы пытались дать толчокк будущим исследованиям стиля и языка этого интереснейшего на наш взгляд автораХХ века, каким является Пелем Гренвил Вудхауз.

СПИСОКИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Азнаурова Э.С.Стилистический аспект номинации словом как единицей речи// Языковая номинация(виды наименований). – М.: Просвещение, 1977. – С.86-129.

2. Арнольд И.В.Стилистика современного английского языка. – Л.: Просвещение, 1973. – 304 с.

3. Ахманова О.С.,Гюббенет И.В. «Вертикальный контекст» как филологическая проблема. – Вопросыязыкознания, 1977, № 6, С. 44-60.

4. Барченков А.А.Клише и штампы в языке английской газеты: Автореф. дис. – М., 1981. – 21 с.

5. Бобылева Л.К.Очерки по языку английского романа ХХ века (Лингво-стилистический анализ). –Владивосток: изд-во Дальневосточного ун-та, - 1984. С. 63-71.

6. Болдырева Л.М.Стилистические потенции фразеологических единиц в области юмора, иронии исатиры// Вопросы лексикологии германских языков. – М., 1979. – Вып. 139. – С.48-62.

7. Бондарко А.В.Функциональная грамматика. – Л.: Наука, 1984. – 136 с.

8. Борев Ю.Б. Окомическом. – М.: Искусство, 1957. – 232 с.

9. Бронский И.Ю. Обиспользовании фразеологических единиц английского языка для созданиякомического эффекта// Вопросы филологии и истории преподавания иностранныхязыков. – Ставрополь, 1976. – С. 39-56.

10. Вербицкая М.В.Литературная пародия как объект филологического исследования. – Тбилиси: изд-воТбилиссокого ун-та. – 1987. – 166 с.

11. Гальперин И.Р.Стилистика английского языка. – М.: Высш. шк., 1977. – 332 с.

12. Гюббенет И.В. Кпроблеме понимания литературно-художественного текста (на английскомматериале). – М.: изд-во Моск. ун-та., 1981. – 110 с.

13. Ивин А.А.Искусство правильно мыслить. – М.: Просвещение, 1990. – 240 с.

14. Киселева Р.А.Стилистические функции авторских неологизмов в современной английскойкомической и сатирической прозе// Учен. зап. Ленингр. пед. ин-та иностр. яз.:Вопросы теории англ. и рус. языков. – Вологда, 1970. – Т. 471. – С. 43-53.

15. Красикова О.В.Вводные элементы предложения как стилистико-синтаксический прием впроизведениях Джерома К. Джерома// Специфика и эволюция функциональных стилей.– Пермь, 1979. – С. 136-144.

16. Литературныйэнциклопедический словарь (Под общей ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева.) .– М.: Советская энциклопедия. – 1987. – 752 с.

17. Михлина М.П. Онекоторых языковых приемах создания комического эффекта// Учен. зап. пед.ин-та. – Душанбе, - 1962. – Т.31. – Вып. 14. – С. 3-14.

18. Морозов А.А.Пародия как литературный жанр//Русская литература, 1960, №1. – С.48-78.

19. Походня С.И.Языковые виды и средства реализации иронии. – Киев: Наукова думка, 1989. – 128с.

20. Почепцов Г.Г.Конструктивный анализ структуры предложения. – Киев: Вища шк., 1971. – 191 с.

21. Скребнев Ю.М.Стилистические функции вводных элементов в современном англ. яз.: Автореф. дис.– Л., 1968, 32 с.

22. Тремасова Г.Г.Языковые средства выражения сатирического смысла (английская и американскаяхудожественная литература и публицистика ХХ в.): Автореф. дис. – М. 1979. – 26с.

23. Шекспир У.Гамлет. Избранные переводы: Сборник. – М.: Радуга, 1985. – С.467.

24. Эко Умберто. Имярозы// Заметки на полях «Имени розы». –  М.: Книжная палата, 1989. – С.460-464.

25. LongmanDictionary of Contemporary English. Словарь современного английского языка: в2-х т. – М.: Рус. яз., 1992. – 626 с.

26. Root S.H. Worldof Knowledge. – London: Futura, 1983. – 384 p.

27. Wodehouse P.G.The Code of the Woosters. – London: Penguin Books Ltd, 1974. – 224 p.

28. Wodehouse P.G.Jeeves and the Feudal Spirit//Five Complete Novels. – New York: Gramercy Book, 1983. – P. 140-280.

29. Wodehouse P.G.Jeeves in the Offing. – London: Penguin Books Ltd, 2000. – 250 p.

30. Wodehouse P.G.Right Ho, Jeeves. – London: Penguin Books Ltd, 1973. – 230 p.

31. Wodehouse P.G.Spring Fever//Five Complete Novels. – New York: Gramercy Book,  1983. – P.282-439.

32. Wodehouse P.G.Thank You, Jeeves// The Jeeves Omnibus 1. – London: Hutchinson, 1989. – P.5-180.

33. Wodehouse P.G.Very Good, Jeeves. – London: Penguin Books Ltd, 2000. – 254 p.

34. The WordsworthDictionary of Quotations. London: Wordsworth Editions Ltd, 1998. – 760 p.