Тукай - поэт и мыслитель

Министерство образования Российской Федерации

Казанский Государственный Технологический Университет

Шифр: 064366

Контрольная работа № 1

по дисциплине: История культуры Татарстана

на тему: «Тукай – поэт и мыслитель»

Работу выполнил студент

Группа № 4163-12

Факультет нефти и нефтехимии

Коробкова Светлана Степановна

Казань 2008

План:

1. Введение.......................................................................................... 3

2. Детство Г. Тукая............................................................................. 5

3. Жизнь и творчество поэта.............................................................. 9

4. Музей............................................................................................ 17

5. Заключение................................................................................... 18

6. Список использованной литературы........................................... 19

Введение.

К единой цели мы идем,
свободной мы хотим России.

Г. Тукай.

Имя Габдуллы Тукая известно не только в Татарии, но и далеко за её пределами. Его знают все, кто ценит искусство, кто любит поэзию. Творчество, Тукая многогранно: он поэт и публицист, литературный критик и общественный деятель. Для развития татарской поэзии и в целом культуры он сделал много также, как Пушкин, для русской поэзии и культуры. Имя Габдуллы Тукая ярко светит в созвездии вид­ных деятелей татарской культуры и искусства. Творче­ское наследие выдающегося народного поэта неразрывно связано с освободительным движением начала XX века, когда «дремлющая Россия превратилась в Россию рево­люционного пролетариата и революционного народа»¹, когда на решительную борьбу за социальное и нацио­нальное освобождение поднялись трудящиеся многочис­ленных национальностей нашей родины.

Творчество Тукая — живое свидетельство того вели­кого значения, которое имела первая русская революция для духовного пробуждения татарского народа и нацио­нальной интеллигенции. Татарский поэт был глубоко уверен в том, что

Свобода гордо распахнет нам дверь свою,

И будем мы тогда в счастливом жить краю,

Увидим мы народа дружную семью,

И знайте — в этот рай земной войдем теперь.

С необычайной художественной полнотой Тукай вы­разил лучшие, выстраданные татарским народом граж­данские идеалы, глубину его патриотических и нацио­нальных чувств. Творчество поэта запечатлело все основные тенденции интеллектуального и художествен­ного развития передового татарского общества начала XX столетия, подняв их на высоту подлинной поэ­зии.

За семь с небольшим лет своей творческой деятель­ности Тукай создал богатое наследие, имеющее исклю­чительное значение для развития не только татарской литературы и общественной мысли. Он первым открыл широкий путь в национальную поэзию животворным традициям русской и европейской классики и богатствам устного народного творчества. Поэтому «поэзия Габдуллы Тукая, по мастерству своему поднявшаяся до обще­европейского уровня, насыщенная революционным со­держанием, стала могучим фактором воздействия на литературы восточных народов России»³.

Тукай по праву занимает одно из первых мест среди преемников славных традиций русской гражданской поэзии и публицистики во всех тюркоязычных литера­турах. В мрачные годы столыпинщины и декаданса он оставался верным идейно-эстетическим принципам реа­листического искусства, на знамени которого было напи­сано: «Поэзия есть жизнь, действие, борьба, страсть» (Н. Г. Чернышевский). Русская классика была для него неиссякаемым источником любви к свободе и разуму, ненависти к насилию и невежеству.

Воспевая вековую дружбу наших народов, Тукай своим творчеством содействовал их духовному сближе­нию.

Развитие татарской общественной мысли в начале XX века отмечено большой пестротой и сложностью. Противоречия в национальном культурном движении, в идейно-политических воззрениях различных слоев та­тарского общества порождались теми же социальными факторами, которые определили содержание первой рус­ской революции.

Детство Г. Тукая.

Габдулла Тукай родился 26 апреля 1886 года в деревне Кушлауч Казанской губернии в семье Мухамедгарифа Тукаева, скромного приходского муллы. Когда Габдулла было всего 5 месяцев, отец умер. Мать вышла замуж вторично и переехала в другую деревню, отдав сына бедной старушке Шарифе на временное воспитание. «Кажется, тогда мне было не более двух — двух с половиной лет», — говорил Тукай. Через некоторое время мать взяла малыша к себе, но вскоре умерла, и маленький Габдулла остался круглым сиротой. Так началась его горькая жизнь «в людях». Первым приютил мальчика дед по материнской линии — старик Зиннатулла из деревни Училе. Но в новой семье на приемыша смотрели как на «галчонка», подкинутого к шести «голубятам», детям второй жены Зиннатуллы. «В те годы, когда я осиротел, в тех краях (был голод, и сам дед жил очень плохо),— писал Тукай в автобиографическом очерке.— Семья эта, надо полагать, бедствовала до такой степени, что дедушка, как я помню, отправлялся в соседние деревни, где жили чуть побогаче, и приносил оттуда куски хлеба» (т. 2, стр. 184). В конце концов, старик Зиннатулла решил избавиться от лишнего рта и отправил Габдуллу с ямщиком в Казань. Там, на Сенном базаре, ямщик отдал мальчика кустарю по имени Мухамедвали.

Трудолюбивые и простые люди, Мухамедвали и его жена Газиза заботились о Габдулле как о родном сыне.

«Отец то ли торговал на толкучке, то ли был кожевником, не могу сказать точно, а мать без устали шила на богачей калялуши, — вспоминал Тукай. — Мать сама носила каляпуши на Сенной базар; иногда она по делу ходила к баям. Порой, случалось, она и меня брала с собой. С любопытством я рассматривал красивую обстановку байского дома: бьющие, как церковные колокола, часы, огромные, от самого пола до потолка, зеркала и громадные, с сундук величиной, органы. Мне казалось, что баи живут в раю…» (т. 2, стр. 185. Перевод Б. Аитова).

В семье Мухамедвали мальчику впервые улыбнулось счастье. Однако едва он успел ощутить нечаянную радость детства, как нагрянула новая беда: заболели Мухамедвали и Газиза. Обеспокоенные судьбой сироты, они решили возвратить его родственникам. И шестилетний Габдулла снова оказался под кровом у Зиннатуллы. «Можно себе представить, как меня приняли там: ведь все уже были уверены, что навсегда избавились от меня, — рассказывал поэт позже. — Дедушка и бабушка, когда я снова очутился у них, окончательно потеряли надежду сплавить меня в город. И всем, «то приезжал в Училе из другой деревни, они говорили, что у них есть мальчишка-сирота, которого они отдают на воспитание» (т. 2, стр. 186).

Жизнь Габдуллы в 1892—1895 годы проходит непо­далеку от Училе, в деревне Кырлай. Здесь, в крестьян­ской избе, в семье Сагди мальчик не нуждался в куске хлеба. Однако и тут ему было суждено пережить тяже­лые дни. Одна из двух взрослых дочерей Сагди умерла от тяжелой работы, другая — от чахотки, а сам он не­ожиданно стал калекой. Все эти несчастья суеверная жена крестьянина связывала с пребыванием у них чу­жого ребенка-сироты. Когда у нее родился сын, ее отно­шение к приемышу и вовсе ухудшилось. «После рожде­ния Садри (ребенка назвали Садретдином) отец продол­жал любить меня по-прежнему,— вспоминает поэт,— но мать вовсе перестала разговаривать со мной, за исключением тех случаев, когда нужно было приказы­вать мне сделать что-нибудь. Так я лишился той ма­ленькой крупицы любви, которая выпала на мою долю» (т. 2, стр. 191 — 192).

Тяжелые годы детства ярились для Тукая большой жизненной школой. Именно в кырлайский период юный Габдулла впервые осознал чувство любви к трудовому народу и родной земле. «Деревня Кырлай открыла мне глаза на жизнь», — говорил он. Не случайно впечатле­ния тех лет нашли художественное воплощение в твор­честве Тукая. Воспоминаниями о Кырлае согреты пер­вые строки сказки «Шурале»:

Хоть я родом не оттуда, но любовь к нему хранил,

На земле его работал — сеял, жал и боронил.

Именно здесь, в Кырлае, появились в сердце буду­щего писателя те первые искры, которые впоследствии загорелись настоящим поэтическим пламенем, излучав­шим тепло и свет любви к простому человеку и к его родине:

Хоть твои хлестали волны, челн мой не пошел на дно,

Хоть твое палило пламя, не сожгло меня оно,

И поэтому я понял, край мой, истину одну,

Что душа равно приемлет и огонь твой и волну,—

писал поэт в 1907 году в стихотворении «Родной земле».

В Кырлае Габдулла начал учиться. Постигнув азы грамоты, он всю зиму проводит над книжкой «Иман шарт», а затем, поступив в медресе, читает такие про­изведения, как «Хэфтияк», «Бэдэвам», «Кисеюбаш», «Субател-гаджизин», «Рисаляи-Газиза». И хотя эти книги пропитаны религиозной идеологией, они пробуж­дали у Габдуллы интерес к чтению, к печатному слову.

В начале зимы 1895 года Тукай был взят в семью сестры своего отца Газизы Забировой (Усмановой), в Уральск. В этом доме не хватало той простоты и теп­лоты, которую будущий поэт испытал в семьях простых тружеников Мухамедвали и Сагди. Душевно чуткому и пытливому Габдулле трудно было приспособиться к се­рой и сытой мещанской среде.

В том же 1895 году Тукай начинает учиться в мед­ресе «Мутыгия» (Тухватуллина Мутыгуллы), одновре­менно посещая русский класс при этом медресе.

Тукай-шакирд всем сердцем стремился прочь из «темного царства». Сильная воля и большой врожденный талант помогли будущему писателю преодолеть сковывающее влияние религиозного фанатизма и схоластики.

Два фактора оказали плодотворное влияние, на ду­ховное развитие, Тукая в годы шакирдства в Уральске: с одной стороны, упорное стремление татарской учащей­ся молодежи к новым, прогрессивным общественным взглядам, а с другой все более углублявшийся у нее интерес к русской культуре.

Позднее Тукай не раз обличал в своих произведениях дикость и невежество в татарских медресе:

В медресе мы жили

Много трудных лет.

В медресе забыли,

Потеряли свет.

Были, что камни,

Мы неподвижны:

Буря подует —

Не сдвинемся, нет.

Еще до революции Тукай, несомненно, был очень близок к идеям национально-освободительного движения. Эти идеи укрепил в его сознании 1905 год. Поэт оконча­тельно осознал, что медресе политически и нравственно угнетают молодежь, парализуют ее способность к жизни и творчеству, «являются источником заблуждений, бреда и невежества» (т. 2, стр. 83). Вот почему в раннем творчестве Тукая видное место, заняли обращенные к шакирдам призывы служить народу.

Жизнь и творчество поэта.

В Уральске.

В начале 1905 года Тукай поступает учеником-набор­щиком в типографию прогрессивной газеты «Уралец», издаваемой на русском языке. Здесь он оказывается в иной обстановке, среди иных людей. Тукаев поступил сюда учеником набор­щика. Помнится, в городе была социал-демократическая организация. Большевист­ская ячейка существовала и в типографий. Тайно про­водились собрания где-то в районе военных складов.

Тукай участвует в революционных демонстрациях, волной прошедших по городу. Свои впечатления от них он излагает в очерке «Праздник свободы в Уральске». Речь здесь идет о событии, происшедшем 20 августа 1906 года. Ярко обрисовано революционное настроение народа, собравшегося на митинг, где выступил член распущенной Государственной думы В. В. Недоносков.

Глубоки были впечатления от «невиданного дотоле в Уральске праздника свободы». Поэтому уже среди первых стихотворений Тукая, при всей их просветитель­ской дидактике, были я такие, что родились под не­посредственным влиянием текущих политических собы­тий и конкретно раскрывали их смысл.

С революцией Тукай вошел: в мир свободной печати и литературы. Его первой трибуной была газета «Фикер» («Мысль»), которую начал издавать в Уральске с ноября 1905 года Камиль Мутыги-Тухватуллин. Газета печа­талась в типографии «Уральца», где поэт продолжал работать наборщиком, фальцовщиком и корректором.

Немного спустя, в той же типография начинают печататься журналы «Аль-Гаерель-джадид» («Новый век») и «Уклар» («Стрелы»). На их страницах одно за другим появляются стихотворения, статьи и фельетоны Тукая. Стремясь направить содержание этих газет и журналов в боевое демократическое русло, писатель отдает желанному делу все свое время и силы. Особенно дорог был ему юмористический и сатирический журнал «Уклар», многие номера которого подготавливались и редактировались поэтом почти от начала до конца само­лично. Журналом «Уклар» Тукай хотел показать, какой должна быть подлинно свободная печать.

В 1906 году творчество, Тукая, получило широкий размах. Им было опубликовано большое количество стихотворений и публицистических произведений. Рево­люция дала поэту возможность непосредственно связать свои литературные интересы с интересами обществен­ными, с широким народным движением.

Тукай насыщает татарскую поэзию тем острым публицистическим пафосом, которого ей недоставало раньше. Под его пером как бы стираются тематические и традиционно-лексические грани между поэзией и пуб­лицистикой. Он вводит в обиход национальной поэзии насущные социально-политические понятия и обществен­ные проблемы времени.

Революция обнаружила и пестроту демократических воззрений писателя, но главную роль в них играла беспощадная критика старых порядков, пережитков патриархальщины в татарском обществе. Продолжая лучшие традиции татарских просветителей XIX века, Тукай повел решительную борьбу против невежества и духовного фанатизма.

Страстное стремление Тукая понять характер и цели первой русской революции явилось основой для форми­рования новых, революционно-демократических принци­пов в его мировоззрении. Политическое самосознание поэта стремительно выросло за короткий срок. Он воочию убедился, что революция совершается во имя насущных интересов трудового человека.

Борись, рабочий! За права свои дерись!

В безропотных — клыки вонзают. Не мирись!

Бороться за свои права—наш долг прямой.

Борись, рабочий! Друг, без устали борись!

Иными словами, от борьбы за народные интересы вообще и за национальную демократию в частности, поэт шел к пониманию коренных интересов угнетенного рабочего и крестьянина.

Тукай практически полностью разделял отношение татарской социал-демократии к национальной буржуа­зии.

Таким образом, в ходе революции Тукай прошел серьезную школу политического воспитания. Это и под­готовило почву для того сурового реализма, которому предстояло расцвести в его творчестве, и открыло поэту путь к народности.

Но, как уже говорилось, было бы неправомерным ждать от юноши, выросшего в условиях медресе, в обще­стве татарских шакирдов — выходцев из низших слоев города и деревни, с чрезвычайно отсталым политическим сознанием, — чтобы он смог за короткий срок буржуаз­но-демократической революции избавиться от всех про­тиворечий в своих общественно-политических воззрениях.

В 1907 году в жизни Тукая происходят большие перемены. Власти запретили владельцу и издателю журналов «Уклар» и «Аль-Гасрель-джадид» продолжать издательскую деятельность и он продает типографию и газету «Фикер». Оставшемкся без трибуны и без заработка Тукаю приходилось нелегко. Главное политические события в стране принимали иной характер, революционное движение шло на убыль. Контроль над печатью и культурой полностью перешел в руки полиции и жандармерии. Тукай уже завоевал известность среди татарской общественности. Национальные издатели быстро почуяли источник прибыли и стремились выгодно использовать литературную популярность Тукая.

В Казани

Осенью 1907 года Тукай приехал в Казань. Чтобы посвятить свою деятельность новым общественным и творческим задачам.

Сразу же после приезда в Казань Тукай получил приглашение сотрудничать в национальных газетах, выходивших в Казани и других городах. Но поэт не хотел работать в органах буржуазной печати.

Тукай входит в казанские литературные круги и сближается с молодежью, группировавшийся вокруг газеты «Аль-Ислах». С началом выхода газеты «Аль-Ислах» Тукай стал работать в ней, однако незначительный гонорар, который получал поэт, был недостаточным для существования. Как раз в то время молодежью организуется издательство «Китап», туда приглашается и Тукай.

Газета «Аль-Ислах» вскоре сошла со сцены. Материальные и цензурные затруднения постепенно задушили ее.

По инициативе Тукая и при содействии демократической молодежи организуется другой сатирический орган, журнал «Ялт-йолта» («Зарница»). Тукай почти в одиночку готовил номера «Ялт-йолта», взяв на себя ответственность за идейное руководство и художественное оформление журнала. Тукай способствовал систематическому выходу и распространению «Ялт-йолта».

Казанский период в жизни Тукая начался в мрачные дни. Поэт оказался не в «светлом», идеальном мире, какой он себе рисовал, собираясь в путь из Уральска. С каждым днем он убеждался, что татарские реакционеры, свившие гнездо в Казани, - те же черносотенцы, помогающие самодержавию вершить кровавые дела.

Национальные интересы Тукая с самого начала были неотделимы от интересов борьбы за свободу и счастье народа, - и со временем это вылилось в единое большое социальное чувство художника, ставшего непримиримым защитником обездоленных.

Тукай любил свой народ и, пожалуй, из татарских писателей прошлого никто не сумел с такой глубиной и художественной силой выразить дух народности, как сделал это он. Тукай горячо, самозабвенно любил Казань. С этим городом у него связано все лучшее в жизни. Но вместе с тем в Казани он пережил и много горьких минут. Разоблачая националистическую буржуазию, ее идеологов, поэт говорит, что татарский народ найдет счастье только в единстве с русским народом, на земле отцов. Тукай гневно отвергает идею, которую старались протащить сбежавшие в Турцию Г. Р. Ибрагимов и Ю. Акчура. Не с Турцией, а с народами России найдем мы счастье, пишет Тукай.

С народом России мы песни певали,

Есть общее в нашем быту и морали...

Вовеки нельзя нашу дружбу разбить,

Нанизаны мы на единую нить.

Казань, в которой поэт прожил свои последние годы, была мила Тукаю, он посвятил ей немало прекрасных строк. Поэт называет ее "светозарной", городом науки и искусства. Борьба с самодержавием, с буржуазными националистами отняла у поэта много силы.

Тяжелые годы непоправимо подорвали здоровье Ту­кая. Приехав в Казань, он оказался в бедственном ма­териальном положении. Чисто коммерческое отношение казанских книгоиздателей к его творческой продукции и бескорыстность, незаинтересованность самого поэта в личном благополучии, несомненно, сыграли при этом немалую роль. Прибрав к рукам поэтические сборники Тукая, издатели наживали на них солидные куши, а их творец между тем влачил нищенское существование в холодных номерах гостиниц.

«Даже обещанные деньги выдаются Тукаю не так, как следовало бы, •— свидетельствует один из его близ­ких современников.— Тукай, зная, что он ограблен, не мог просить того, что причиталось ему по праву. Мно­гие товарищи и друзья Тукая знают, как он жаловался на книгоиздателей, с презрением произнося их имена. Как на первую из причин его духовных страданий, горькой жизни и, наконец, заболевания чахоткой, можно указать... на его необеспеченность. Если так, то не из­датели ли тянули за самую толстую из веревок, кото­рые влекли его в могилу?»

В 1910 году у Тукая появляются острые признаки туберкулеза. Но возможностей для лечения не было, и положение поэта становилось все более и более угро­жающим. Через некоторое время друзья Тукая собрали средства для его поездки на лечение в Швейцарию, но было, видимо, уже поздно...

В годы реак­ции безвыездно живший в Казани, он в 1911—1912 го­дах, несмотря на резкое ухудшение здоровья, совер­шает путешествия, имевшие для него большое значение.

В начале мая 1911 года Тукай пароходом приезжает в Астрахань, по пути знакомясь с жизнью Поволжья (очерк «Маленькое путешествие»). Местная татарская интеллигенция встречает поэта сердечным гостеприим­ством, стараясь помочь ему поправить подорванное здоровье.

В Астрахани Тукай познакомился с широким кру­гом лиц. Он встретился с известным азербайджанским общественным деятелем и писателем Нариманом Нари­мановым, сосланным сюда за революционную деятель­ность в родном краю. Нариманов и в Астрахани вел как врач 'широкую просветительную работу и имел тесные связи с передовой интеллигенцией города.

Однако пребывание Тукая в Астрахани не было гладким. Нашлись люди, которые пытались учинить гостю неприятности, бросить тень на его имя. Особенно недостойно вели себя некоторые сотрудники газеты «Бурхане тараккый», одного из которых поэт, спустя не­сколько времени хлестко расписал в эпиграмме «Вос­хваление Мустафы».

В конце 1911 года Тукай едет в Заказанье, в дерев­ню Училе, на родину своей матери, и живет там несколь­ко месяцев, окруженный заботой и любовью крестьян.

Весной 1912 года Тукай решается на более значи­тельные поездки, чем предыдущие. 24 апреля 1912 года он отправляется по маршруту Уфа — Петербург, хотя первоначально предполагал лишь выехать через Уфу в Троицк. Главной причиной, заставившей больного поэта отважиться на такой долгий путь, были дошедшие до него известия о замыслах петербургской татарской мо­лодежи издавать собственную газету. Как явствует из воспоминаний', петербуржцы хотели пригласить Тукая в качестве главного сотрудника и с этой целью послали ему в Казань письмо.

Прежде всего Тукай останавливается в Уфе и встречается с М. Гафури. Эта встреча оставила глубокий след в жиз­ни обоих писателей, укрепила их симпатии друг к другу. Народные поэты еще раз убедились в своей идейной и творческой близости.

В Уфе Тукай намеревался отдохнуть и познакомить­ся с жизнью города, но вместо этого поторопился уехать б Петербург. Столица встречает его гораздо холоднее, нежели Уфа.

«Друзья», еще недавно донимавшие его пригласи­тельными письмами, не только не говорили с ним о де­лах, о которых так много думал поэт, но и вообще редко показывались ему на глаза. Становилось очевидным, что петербургские «национальные интеллигенты» при­гласили Тукая лишь как «модную знаменитость» и по существу совершенно не интересуются изданием новых газет и журналов.

Между тем его здоровье заметно ухудшилось. От­того, что петербургская сырость заключила его в свои объятья тут же, как только он ступил на перрон. Жизнь поэта повисла буквально на волоске. Петербургские врачи говорили, что жизнеспособной осталась только четверть его легких. Прожив в Петербурге 13 дней Тукай покидает столицу и через Уфу отправляется в Троицк, – маршрут им был избран еще в Казани.

Из этой поездки Тукай вернулся в Казань в начале августа. Даже в самом тяжелом состоянии он продолжал работать и писать.

Последние месяцы жизни Тукая отмечены серьезны­ми раздумьями о своем мировоззрении, о судьбе своего творческого наследия.

Он никогда не забывал о личной ответственности ху­дожника перед народом, перед грядущим поколением. «Я пою, но есть ли польза народу от моих песен?» — этот вопрос всегда и тревожил и воодушевлял Тукая. Неустанные поиски положительного ответа на этот воп­рос и вооружили его смелостью для суровой переоценки прожитого, критического пересмотра своего творчества. Необходимость этого пересмотра диктовалась возрос­шими требованиями писателя к своему творчеству, не­истовым стремлением к идеалу.

Несмотря на исключительно тяжелое физическое состояние, Тукай подготавливает к печати однотомник своих избранных произведений. С придирчивостью пе­ресматривая все написанное им, он решает вопрос – что должно и не должно быть отдано народу, и многие свои произведения беспощадно бракует. Статью «Первое мое дело после пробуждения» мож­но без всякого колебания назвать творческим завеща­нием поэта. В ней отражены его тревожные раздумья о судьбе творческого наследия, поставлены многие серьез­ные вопросы. Оглядываясь на пройденный путь, особен­но на ранний период, Тукай находит в нем моменты, ко­торые кажутся ему теперь несовершенными не только с точки зрения художественного исполнения, но и в идей­ном отношении, со стороны содержания.

2 (15) апреля 1913 года в 8 часов 15 минут вечера Габдуллы Тукая не стало. Он погиб в расцвете своего таланта. Ему не исполнилось и 27 лет.

«Неожиданная смерть молодого народного поэта,— писала в 1913 году казанская русская пресса, — пора­зила всех татар. Видевшие 4 апреля похоронную про­цессию, многочисленную толпу народа, сопровождав­шую прах покойного поэта на кладбище, и бесчисленное множество венков, возложенных татарами на его гроб (что является совершенной новостью в татарской жиз­ни), свидетельствуют, что этот день был действительно редким днем в жизни татар, а его смерть всеобщим го­рем для них. Татары в лице Тукаева потеряли величай­шего национального поэта».

Похороны Тукая превратились в стихийную демон­страцию, в которой участвовало почти десять тысяч та­тарских и русских трудящихся Казани. Тяжело пережи­вали смерть поэта в самых дальних татарских деревнях.

Горестное событие потрясло широчайшие низы та­тарского общества. Вот одно из свидетельств современ­ника: «Когда умер Тукай, я сотрудничал в газете «Вакыт». За десять с лишним лет ее существова­ния ни одно событие и ни один вопрос не вызывали та­кого количества статей и писем, сколько поступило их в связи со смертью Тукая. Значительная часть этих ста­тей и стихотворений, заполнивших целый ящик, писа­лась полуграмотным сельским людом и рабочими, и в каждом отклике было заметно, что все это написано искренне, от души».

Прах Габдуллы Тукая покоится на татарском кладбище в Приволжском районе.

Музей.

К столетию со дня рождения поэта 11 июня 1986 г. в доме № 74, был открыт музей классика татарской литературы народного поэта Габдуллы Тукая Музей расположен в двухэтажном особняке конца XIX. Дом, в котором расположился музей, - бывший коммерческий особняк, находящийся в Старо-Татарской слободе. Экспозиция музея отражает казанский период жизни Г. Тукая: здесь он жил дважды - в детстве, а затем приехал сюда в 1907 году из Уральска после учебы в медресе. В Казани он состоялся как поэт, журналист, общественный деятель. Именем Тукая в республике названы госфилармония, премия, которой удостаиваются лучшие литературные произведения и произведения искусства, его имя носит улица Казани. На месте нынешней Тукаевской улицы были две - Тихвинская и Екатерининская. Вторая шла от нынешней улицы Татарстан к Кабану. Тукай жил в номерах "Булгар" (угол Кирова и Татарстан). На этом доме установлена мемориальная доска. Есть она и на доме, стоящем на углу улиц Островского и Кави Наджми. Во времена Тукая здесь была больница (ныне клиника ГИДУВа).

Заключение.

Тукай — поэт, Тукай — мыслитель и педагог был выше многих своих современников; он смог понять величие идеалов социализма, как светлого будущего всех народов мира. Не стал ни социалистом, ни атеистом, но принял идею коренного преобразования общества, необходимость и революционных изменений по мере созревания объективных условий. Как сын своего народа и представитель других угнетенных народов, увидел, что иного пути для них нет, иначе они обречены на исчезновение. Этого до сих пор не могут или не хотят понять некоторые нынешние претенденты на лидерство. Тукай уважительно относился и к социал-демократам, и к эсерам и к другим течениям демократической общественной мысли, сам являясь лучшим представителем прогрессивной России. Понимал, что есть разные силы. И никак не принимал, а боролся против черных, реакционеров и их прислужников.

Тукай и сегодня с нами, его личность борца за справедливость, за будущее своего народа, его поэзия, красота ее зовет к новым свершениям.

Социалистическая революция передала наследие Тукая в руки народа. Богатое творческое наследие поставлено на службу народу, строящему коммунизм. Облик поэта-гражданина никогда не изгладится в памяти народной, его голос всегда будет слышен:

Душе состариться не дам я никогда,

Она останется сильна и молода.

Поэт бессмертен — его обессмертила любовь к наро­ду, преданность народной свободе.

Лишь в условиях социалистического общества на­следие Тукая обрело своего массового читателя среди всех национальностей Советского Союза. Его нержавею­щие стихи восприняты русским, украинским, башкир­ским, узбекским и другими народами нашей многона­циональной родины. Татарский народный поэт Габдулла Тукай бесконечно дорог советскому человеку, созидаю­щему на ниве мирного труда счастливую жизнь.

Список использованной литературы:

1 Нафигов Р.И. Наш Тукай: Новые страницы из жизни Поэта. – Казань: Фикер, 1998. – 168 с.

2 Халитов Г. М. Тукай и его современники – Казань:1966. – 228 с.

3 В. И. Ленин. Сочинения, изд. 4, том 23, стр. 230.

4 Г. Тукай. Избранное в двух томах, т. 1. Казань, 1960, стр. 6. (На русском языке.)

5 И. С. Брагинский. Литература народов советского Вос­тока в 20 веке. «Вестник истории мировой литературы», 1960, № 5, стр. 4.