Толерантность общественного сознания: кросскультурный анализ российских и американских ценностей

Кравченко С.А.

Во всех обществах люди в большей или меньшей степени рассматриваются как экономические ресурсы, что, так или иначе, способствует воспроизводству социальной напряженности и конфликтов.

Всем культурам свойственен в той или иной мере нарциссизм, который формирует потенциально конфликтные отношения "Мы" в противоположность "Они". Нарциссизм есть и в российской, и американской культурах. Американцы неустанно повторяют: их страна - God`s country, - страна от Бога. Россияне только-только стали отходить от лозунга "Мы впереди планеты всей". Американцы буквально охвачены сакральной миссией спасти мир от тирании и зла. Мы тоже долгое время пытались утвердить наше видение социальной справедливости, всеобщего равенства на всей планете.

Наконец, следует принять во внимание сложность и несовершенство человеческой природы. Нельзя ни абсолютизировать рационально-социальную сущность человека, ни игнорировать глубинные бессознательные корни, не надо ни идеализировать особенности национального характера, национальной ментальности, ни тем более их умалчивать. Человеческая деструктивность, иррациональные страсти влечение к власти над другими людьми, тяга к разрушению жизни, зависть, месть (которые могут быть осознанными, но в большинстве случаев они неосознанны) - стали темой специального исследования известного социолога и психолога Э. Фромма. Ученый, в частности, указывает на характерные примеры деструктивности в современном мире - лозунги "Порядок и закон" (вместо "Жизнь и система"), призывы к применению более строгих мер наказания за преступления, равно как и одержимость некоторых "революционеров" жаждой власти и разрушения.

Деструктивность есть в любом обществе. Утопично даже мечтать об обществе, в котором живут исключительно рационально мыслящие индивиды, совершающие только целерациональные действия. Тем не менее, вполне реально существование общества с такой степенью толерантности, которое позволяет подавляющему большинству людей быть самими собой, не подавлять свою природу, любить жизнь.

Предлагаемый нами методологический подход осмысления толерантности, исходит из того, что указанный феномен обладает двойной фактичностью. С одной стороны, есть экономические, социально-политические реалии, которые в зависимость от своего характера, несомненно, влияют на степень толерантности общества. Есть институты, функциональность, нефункциональность или дисфункциональность которых также влияет на степень толерантности общественного сознания и поведения людей. Институты через производство и распределение ценностей, как правило, утверждают, упорядочивают и поддерживают структурированное ролевое поведение индивидов, делая его предсказуемым. Анализ роли институтов в сохранении и поддержании общепринятых образцов поведения, создающих определенный потенциал общественной толерантности, предполагает использование, прежде всего, структурно-функционалистского подхода, который получил теоретическое обоснование в работах Э. Дюркгейма, Т. Парсонса, Р. Мертона. Последний, в частности, разработал функционалистскую теорию аномии, позволяющую исследовать типичные отклонения от ценностей и норм общества, которые при определенных масштабах приводят к понижению толерантности сознания значительного числа людей, вызывая болезнь общества.

С другой стороны, есть "жизненные миры" конкретных социальных групп и индивидов, которые предстают в виде субъективных значений, коллективных представлений, смысловых систем, знаний, которые предопределяют толерантность мышления и поведения людей. Знания людей утверждают и поддерживают структурированное видение мира, конструируют определенные социальные отношения с определенной степенью толерантности. Для их осмысления потребуется феноменологический инструментарий, получивший обоснование в работах А. Шютца, П. Бергера, Т. Лукмана.

Наконец, еще один важный фактор. Это - микросоциальные практики, включающие в себя коллективное бессознательное, особенности национального характера, ментальность людей. Важно учесть способность этих практик взаимодействовать с институциональными структурами на макроуровне. Если микросоциальные практики, используя терминологию П. Штомпки, входят в интерфейс с макроструктурами общества, то общество обретает высокую степень толерантности общественного сознания и устойчивое социальное равновесие. А если, как например в России, микросоциальные практики, будучи в основе патерналистского толка, не могут быстро адаптироваться к нововведенным, уникальным для россиян демократическим и рыночным институтам, требующих самоидентификаций индивидов, радикально отличных от прежнего традиционного общества, то возникает расколотость сознания и поведения людей. 70-80% населения - за рыночные отношения, но из-за отсутствия интернализации демократических и рыночных норм, лишь для минимального процента россиян новые институты действительно функциональны, что, разумеется, сказывается на потенциале движения страны к обществу с высокой степень толерантности общественного сознания. Для интерпретации проблем софункционирования институтов и индивидов в современном плюралистическом обществе (или страны, движущейся в направлении к такому обществу) весьма эффективно использовать положения интегральной теории Э. Гидденса, а также некоторые методологические подходы Дж. Александера, содержащиеся в его новой книге "Неофункционализм и после него".

Итак, что мы имеем в плане объективных реалий американского общества, их влияние на толерантность общественного сознания. Как мне представляется, ситуация отнюдь не лучше, а в ряде случаев ещЈ сложнее российской. Подчеркнем, речь идет об объективных реалиях. Вот некоторые данные:

- увеличивается социальная поляризация населения, включая неравенство доходов, неравный доступ к отдыху, особенно качественному отдыху. За последние 30 лет более чем вдвое уменьшилось число тех американцев, которые могут приобрести дом в частное пользование;

- в сравнение с белым населением для большинства черных условия жизни ухудшились, они оказались внизу социальной структуры;

- усложняется демографическая ситуация, выразившаяся, в частности, в росте разводов до 4,3 на 1000 населения в год, сокращении брачности;

- имеет место давление иммигрантов на сложившиеся социокультурные реалии. По данным 1997 года - 798400 человек, примерно треть из них из Азии, самый большой пласт - из Латинской Америки, из России - 16,6 тысяч, из Украины - 15,7. Все эти люди прибывают в США, разумеется, со своими микросоциальными практиками, своими габитусами, которые отнюдь не приспособлены для вхождения в интерфейс с институтами плюралистического американского общества.

Весьма сложная проблема, которую отмечают сами американские социологии, в частности, Дж. Холл и С. Линдхолм в книге "Америка раскалывается?", Т. Форд в книге "Становление многокультурности" и др., состоит в том, что американский идеал "Melting Pot" - переплавки различных культур в единую американскую культуру - не выдержал испытание временем. Реально Америка стала поликультурной страной. Как считают О. Ньюман и Р. Зойза в книге "Американская мечта в информационную эру", ныне в стране существуют пять антагонистических, расовых культур. Это культуры белых, черных, испанцев, азиатов и американских индейцев. Социологи добавляют при этом: "Процесс многокультурности, мы полагаем, пошел по неудачному пути: Он больше разделяет, чем объединяет: Исторический идеал одной нации, включающий свободных индивидов, которые могут делать свои собственные выборы оказался опрокинутым". К этому следует добавить опасения этих и других социологов относительно процесса, который они называют "бразилизацией" американского общества. А ещЈ к этому следует приплюсовать фактор множества религиозных конфессий с чрезвычайно дифференцированными верованиями.

Особое влияние на жизнь американцев оказывает "макдонализация", под которой профессор Г. Ритцер, один из руководителей Американской социологической ассоциации, понимает "процесс, посредством которого принципы ресторана быстрого обслуживания начинают доминировать все больше и больше в других секторах американского общества", включая образование, сферу занятости, здравоохранения, туризма, политику, семейные и другие отношения. В качестве отрицательной стороны этого широкомасштабного процесса социолог отмечает "иррациональность рациональности", выражающейся в иррациональных последствиях для различных аспектов жизни американского народа, в частности, в увеличении латентных рисков для собственно человеческого смысла жизни.

Казалось бы, эти и другие объективные реалии, согласно постулатам структурного функционализма и марксисткой парадигмы, должны были бы воспроизводить исключительно конфликтное сознание, порождающее мощные протестные движения. Однако этого в действительности не происходит.

Американское общество в целом остается весьма толерантным. В чем же тут дело?

Очевидно, субъективная социальная реальность имеет относительную самостоятельность от реальности объективной. Нет прямолинейной зависимости сознания от бытия. Коллективные представления и смысловые системы американского общества, однажды возникнув, содержат в себе значительные потенции воспроизводства и поддержания толерантного сознания. Они оказались способны интегрировать различные жизненные миры разных социальных групп - не за счет уничтожения "неправильных, чуждых", а добившись их сосуществования.

Такое стало возможным, представляется, за счет того, что в обществе, действительно исповедующего идеалы открытого рынка, коллективные представления и смысловые системы не могли не развиваться в направлении согласия относительно универсальных норм и универсальных функций, направленных на инструментально рациональные цели, что ныне позволяет сосуществовать и софункционировать людям с различными жизненными ориентациями.

Среди этих универсальных норм и функций, обеспечивающих, в конечном счете, доминирование толерантного сознания, мне представляется, на первом месте находится презумпция доверия человеку. Этический кодекс любого университета или фирмы начинается с положения о приверженности "высшим стандартам ценности". Это не пустые слова. Демократический контроль средств массовой информации за всем, что публично говорится и исповедуется, помогает предотвращать ложь и лицемерие, как в бизнесе, так и в политике. Американцы больше всего страшатся потерять кредит доверия. Исключения лишь подтверждают то общее правило, что посредством социализации и прямого внушения идей честности обеспечивается то, что большинство американцев действует сообразно господствующей норме доверия человеку.

Среди других универсальных норм - признание естественности культурного, расового, религиозного, этнического плюрализма вплоть до плюрализма сексуальной ориентации.

Подлинно универсальной формулой жизненного стиля является искренняя вера американцев в восходящую социальную мобильность. Поэтому, какие бы тяжелые объективные условия не сложились, вплоть до обретения статуса безработного, американцы источник беды, как правило, усматривают не в ухудшающихся реалиях, не в несовершенстве экономических и социальных структур, а в недостаточной своей социальной активности и обычно проявляют реальную социальную мобильность как в плане физического - перемены места жительства, так и особенно в плане образования. По данным на 1995 г. системой взрослого образования были охвачено 189.543.000 американцев при населении чуть больше 270 млн., а в сфере высшего образования задействовано более 15 млн. учащихся, которые учатся в более чем 3700 высших учебных заведениях. Образование создает предпосылки для восходящей социальной мобильности. При этом вера в неЈ вместе с тем основывается на рациональных ограничениях типа того, что есть сферы не для меня, что проявляется и в малом, и в большом. Например, пожарная служба - та сфера деятельности, которая традиционно закреплена за ирландцами. Есть районы, в которых живут богатые, независимо от расовой или этнической принадлежности. Но есть районы проживания практически только для белых богатых (респектабельные кварталы г. Бостона).

Особая роль в поддержании толерантной субъективной реальности, как мне представляется, принадлежит системам смысла относящимся к корпоративной практике и этике. Так, высоко ценится участие студентов в командных видах спорта, что осуществляется в целях поддержания престижа "университетского духа". Фотографии спортивных команд, начиная с 30-х годов, висят на видных местах. Это имеет и сугубо прагматический смысл - выпускники университетов направляют зачастую весьма большие пожертвования, как на университет в целом, так и целевым назначением на развитие тех видов спорта, которыми они занимались. Широко распространена практика командно-групповой подготовки студентов к практическим занятиям. Во всех библиотеках элитных университетов есть специально отведенные места для таких занятий - дискуссий, деловых игр, которые, кстати, как правило, проводятся под патронажем преподавателей, осуществляющих реальную консультативную работу во внеаудиторное время. Такие занятия, с одной стороны, позволяют проявить индивидуальные способности каждого, а с другой - формируют на микроуровне объединяющие коллективные цели, практики, которые предполагают и развитие индивидуального ценностно-ориентированного образа деятельности через соревнование, и солидарные действия, и совместную ответственность, что, конечно же, прямо работает на формирование толерантного сознания, столь необходимого для будущей профессиональной деятельности. Только посредством толерантности индивиды могут еЈ успешно выполнять в контексте культурного и ценностного плюрализма. Кстати, Дж. Александер в упоминавшейся книге "Неофункционализм и после него" прямо замечает, что соревнование, предполагающее рациональный выбор (это делает его принципиально отличным от соревнования советского типа) способствует социальному равновесию, которое может быть достигнуто несмотря на неравенство власти.

В последние годы в США были проведены исследования, в которых прямо ставилась задача изучения солидарности и толерантности в контексте ряда независимых переменных. К весьма любопытным результатам пришли профессора Дж. Холл и С. Линдхолм в книге "Америка раскалывается?" Отметим некоторые из них, на наш взгляд, наиболее интересных.

Во-первых, солидарность наиболее сильно проявляется у американцев в возрасте между 30 и 49 годами и резко снижается, как у более молодых людей, так и у людей старше 50 лет.

Во-вторых, выявлена прямая зависимость между образованием и солидарностью: чем выше образование, тем больше солидарность.

В-третьих, не подтвердилась гипотеза о том, что в социальной группе, подвергающейся дискриминации, солидарность увеличивается по мере нарастания того или иного дискриминационного давления.

ЕщЈ один любопытный вывод: по результатам социологических исследований, американцы, на вопрос, как Вы лично относитесь к лицам другой расы, религии, этничности, сексуальной ориентации, выявили более высокую степень толерантности, чем при ответе на вопрос, как, согласно Вашим предположениям, к этим же лицам относятся Ваши коллеги и друзья, полагая, что последние менее толерантны, чем они сами. То есть, опрошенные выявили высокую степень собственной толерантности при сомнении в таковой со стороны представителей их социальной группы. Эти данные свидетельствуют, что американцы испытывают личную озабоченность относительно этой характеристики своего общества.

Есть ли возможность целенаправленно влиять на характер толерантного сознания общества? Предпринимаются ли конкретные действия в этом направлении? Американский опыт свидетельствует, что да.

Выше было сказано, что одним из значимых факторов солидарности и толерантности является образование. Приведем конкретные данные по высшему образованию. Белых студентов во всех высших учебных заведениях обучается 12.442.000, а белых жителей Америки 223.001.000 (1998 г.). То есть 5.57% белого населения учатся в вузах. Черных жителей Америки - 34.431.000, а черных студентов - 1.903.000, что составляет 5.52% черного населения. Разница, как видно, составляет всего 0.05% в пользу белого населения. В процессе общения автора с университетской профессурой выяснилось, что это результат целенаправленной политики дискриминации наоборот. Представители самых элитных вузов и не скрывают, что они создают необыкновенные привилегии для социальных групп, прежде подвергавшихся дискриминации. Американские индейцы принимаются в университеты практически по формальным показателям, и все они учатся бесплатно. Негры и испано-говорящие также имеют неординарные преимущества, многие из них, проходящие по квоте спортсменов, составляют по неофициальным данным 20-25%. Влияет ли эта политика на качество образования? Да, влияет, и американские профессора университетов прямо говорили, что ряд выпускников плохо подготовлены к деятельности по профессии. Однако подобная политика, несомненно, способствует формированию субъективной реальности с высокой степенью толерантности общественного сознания. На это же работает практика школьных автобусов, предполагающая перевозу черных детей для обучения в школах, расположенных в районах проживания белого населения. Аналогично белые дети перевозятся для совместного обучения с черными детьми. Можно привести и другие факты подобного толка. И за все это, разумеется, надо платить. Так что целенаправленное поддержание толерантности американцам стоит дорого.

В заключении сделаем некоторые выводы, которые сформулируем в виде гипотез, имея в виду, что они не претендуют на завершенные соображения.

Во-первых, не просматривается рельефно выраженная тенденция, согласно которой конкретной культуре или культурам свойственна высокая степень толерантного сознания, а другим нет. Поэтому прямое заимствование тех или иных конкретных ценностей из американского общества не может способствовать утверждению толерантности в российской ментальности.

Во-вторых, при всем том, что на формирование и поддержание толерантности влияют несколько независимых переменных, доминирующим объективным фактором, по моему мнению, является способность общества предоставлять своим членам функциональные альтернативы, то есть предоставлять выбор из целого ряда совокупностей социальных возможностей, включая функциональные альтернативы в сфере труда, стиля жизни, отдыха, организации семейной жизни. Есть функциональные альтернативы и в плане религиозной принадлежности. Причем, по наблюдениям автора, принадлежность индивида к конкретной церкви важна для него не только в плане собственно веры, но и в плане обретения функциональных альтернатив общения и особенно альтернатив, связанных с карьерным ростом.

В-третьих, в разных социокультурных системах функциональные альтернативы могут быть весьма различны для мужского и женского населения. Этот вывод, на наш взгляд, позволяет объяснить тот факт, почему из российских иммигрантов в США женщины лучше адаптируются, успешнее делают карьеру в сравнение с мужчинами. Существующая практика дискриминации наоборот предоставляет женщинам изначально несколько больше функциональных альтернатив. Кроме того, у них, как правило, более толерантный габитус, они готовы понижать планку требований при устройстве на работу, более предрасположены к командной работе без завышенных претензий на лидерство, что ещЈ увеличивает количество потенциальных функциональных альтернатив.

Среди российских иммигрантов мужчин, конечно, есть, по выражение П. Бергера, виртуозы плюрализма, которые добиваются успеха. Но таких мало. Кроме того, отсутствие высоких стандартов честности, стремление получить блага как можно быстрее и любой ценой весьма часто приводит либо к краху их начинаний, либо к ограничению деятельности среди русскоязычного населения. Отсюда распространение турфирм исключительно для российских иммигрантов, страховых агентств с декларированием лучших условий по сравнению с американскими, но при этом увеличивается риск получения страховки вообще. Распространены курсы английского языка для русскоговорящих, на которых-де используются "новейшие методики" и задействованы "квалифицированные преподаватели" из лучших университетов, но на самом деле занятия там зачастую ведут случайные люди. Такой бизнес по ряду причин, разумеется, имеет ограниченную функциональность. Во многих же случаях мужчины вовсе не могут как-либо адаптироваться. Мешает габитус со значительными компонентами партикулярной функциональности, жестких жизненных ориентации, унаследованных от традиционного общества, габитус не ориентированный на социальную мобильность и универсальную функциональность. Начинается зависть к успехам собственной жены, зачастую следует развод.

В-четвертых, функциональные альтернативы являются необходимым, но недостаточным условием утверждения высокой степени толерантности. Для того, чтобы толерантность стала характерной чертой ментальности населения, нужна адекватная субъективная реальность из коллективных представлений и смысловых систем. И в американском обществе они есть. В частности, это проявляется в обращении по имени между богатыми и бедными, практически на "ты". Это и хорошо структурированная система смысла, суть которой состоит в том, что политически корректно быть богатым и властным, но не проявлять при этом претензий, что ты "лучше", что ты "иной" по отношению к другим людям. Крайне редко можно услышать восторги по поводу собственной персоны, эмоционально-преувеличенные восхищения своими детьми. В отличие от россиян, американцы, как правило, не дают волю самолюбованию успехами в науке или бизнесе. Микросоциальные практики американцев, как показалось автору, содержат огромный потенциал требований не только равных возможностей, но и равного общественного признания при неприятии снобизма и высокомерия. Повсеместно распространенны речевые обороты доброжелательных приветствий, лично-интимных пожеланий воспользоваться возможностями и прелестями жизни (типа "Enjoy yourself", "Have some fun"). Они произносятся практически механически, неосознанно, но являются важной составляющей арки толерантности. В конечном счете, подобные смысловые системы создают коллективный толерантный габитус.

Таким образом, высокая степень толерантности общественного сознания становится возможной, когда объективные функциональные альтернативы входят во взаимодействие с субъективной социальной реальностью, содержащей смысловые системы, предрасполагающие индивидов к высокой социальной мобильности с акцентом на солидарное, партнерское взаимодействие.