Палеоэкономика населения горных степей Алтая (по наскальным изображениям и археологическим данным)

В.Д. Кубарев (Институт археологии и этнографии СО РАН, Новосибирск)

Обилие на Алтае археологических памятников различных эпох свидетельствует, что человек давно освоил этот труднодоступный регион Центральной Азии, жизнь в котором проходила в чрезвычайно сложных условиях. В экологическую среду горно-степных пространств особенно гармонично вписались древние кочевники, отгонное скотоводство которых отличалось продуманным и рациональным использованием пастбищ. Многовековой опыт проживания в высокогорье заставил кочевников на долгие годы вперед определить жизненно важные зоны хозяйствования, подразделив их на места зимнего и летнего кочевания. Сезонное чередование пастбищ позволяло вести круглогодичный выпас скота, а зимние пастбища с тщательно сохраненным травостоем служили надежным гарантом сохранности стада, от которого прямо зависело не только благополучие, но и жизнь кочевника.

Суровые горные районы Алтая во все времена отличались этнической пестротой, типичной для многих центрально-азиатских регионов. Здесь, на периферии Великой Степи, проходили те же бурные этнокультурные процессы. По горным долинам Алтая пролегали миграционные пути многих народов. Но самое большое число древних памятников принадлежит древним номадам. Среди них преоблада ют петроглифы и курганные могильники.

Новые пункты с наскальными рисунками, открытые и исследованные в долинах высокогорных рек Цагаан-Салаа и Бага-Ойгура (Баян-Ульгийский аймак Монголии), представляют огромный интерес, как для археологов, палеозоологов, искусствоведов, так и для исследователей, занимающихся реконструкцией социально-экономических структур древних обществ.

Материалы, полученные в результате изучения петроглифов и других археологичес ких памятников Алтая, дают реальную возможность определить хозяйственный тип, исторически сложившийся в горах Монгольского Алтая и сохраняющийся здесь в течение четырех последующих тысячелетий. Наскальные рисунки, несомненно являющиеся самостоятельным и полноценным историческим источником, прямо указывают на то, что уже в эпоху ранней бронзы (4-5 тыс. лет назад) в Монгольском Алтае сложился своеобразный тип комплексного хозяйства. Отгонное скотоводство сочеталось с другими подсобными занятиями - охотой и собирательством. Найденные в курганах фрагменты одежды из собольего меха дают представление о палеофауне Саяно-Алтая. Судя по изображениям в курганах и свидетельствам ранних путешественников, к числу ныне исчезнувших с этой территории видов животных относятся дзерены, антилопа оронго и дикий верблюд. Наскальные изображения также информируют о том, что в эпоху бронзы и в раннем железном веке копытные Алтая были более разнообраз ны. В сценах охоты изображались дикие лошади, быки, верблюды и куланы, которые давно уже не обитают в горах Алтая.

При анализе сцен взаимоотношений человека с домашними и дикими животными, запечатленных на скалах, можно выделить несколько главных отраслей скотоводческо-охот ничьего хозяйства древнего населения Монгольского Алтая.

Табунное скотоводство древних кочевников состояло из четырех органично дополняющих друг друга видов: коневодства, верблюдоводства, разведения крупного рогатого скота и овцеводства.

Лошадь играла первостепенную роль в хозяйстве древних скотоводов и использова лась в качестве транспортного средства: верхового, вьючного, а также упряжного - для волокуш, телег и колесниц. Разведение лошадей не требовало больших усилий и было выгодным: табуны в малоснежных районах Западной Монголии выпасались круглый год на подножном корму, не требуя заготовки кормов и особого ухода. Однако высокопородис тые кони, появившиеся в Центральной Азии, может быть, уже в развитом бронзовом веке, содержались в специальных загонах или даже конюшнях, изображенных на скальных выходах у реки Бага-Ойгур.

В горно-степных условиях Монголии, Тувы и Алтая наряду с лошадьми в качестве средства передвижения служил и крупный рогатый скот. Верховая езда и перевоз вьюком различных грузов на быках, судя по петроглифам, были известны уже в ранней бронзе, предшествуя освоению коня под верховую езду, а затем сосуществуя с ним на протяжении всей истории кочевников. В отдельных петроглифах вьючные быки показаны в специальной сбруе, необходимой для управления кастрированными быками-волами.

Транспортными животными были и верблюды, изображения которых достаточно часто встречаются в петроглифах Монгольского Алтая. На них, так же как на лошадях и быках, ездили верхом, используя в этом качестве даже на охоте.

Овцеводство в петроглифах отражено слабо. Значительно чаще на рисунках встречаются стада коз, но невозможно различить, изображены ли домашние или дикие козы, за исключением сцен охоты на них.

Охота занимала значительное место в хозяйстве древнего населения рассматриваемого региона, охватывая фауну как таежного, так и горно-степного и полупустынного поясов. Судя по петроглифам, объектом охоты в горах Алтая служили марал, лось, медведь, бык, лошадь, кулан, верблюд, горный козел, кабан, волк, антилопа, дзерен и кабарга, а также более мелкие животные - лиса, сурок и горностай .

Петроглифы свидетельствуют, что уже во II тыс. до н.э. получает широкое распространение облавная охота и загонная охота с собаками. Многочисленные сцены охоты передают разнообразие различных способов добычи зверя и видов оружия: пешим способом с луком, дротиком или палицей; на коне с луком, арканом или ловчей сетью. Фигуры участников облавных охот часто показаны в разных масштабах. Наиболее крупные из них, с подробной детализацией одежды и вооружения (главный герой - стрелок, мерген), соответствовали более высокому социальному рангу, в отличие от схематичных и мелких изображений людей - загонщиков зверей.

Значение охоты было велико из-за ее непрерывности в течение всего года и разнообра зия добычи, что придавало устойчивость всему комплексу хозяйственной жизни скотоводов-охотников. О большой роли охоты в жизни кочевников можно судить и по охотничьим трофеям-амулетам, найденным в погребениях. Наряду с охотничьим промыслом, очевидно, значительное место в хозяйстве кочевника занимало рыболовство. Об этом свидетельству ют остатки ихтиофауны в погребениях кочевников Российского Алтая (курганы Юстыда и Курайской котловины ), обычно представлен ные позвонками крупных сиговых рыб. Косвенно о занятиях рыболовством можно судить по реалистичным изображениям рыб в пазырыкском искусстве и редким наскальным изображениям рыб в горах Алтая.

Что известно о других отраслях хозяйства древних кочевников? Собирательство не отражено в петроглифах, но имеются факты, подтверждающие, что в жизни древнего населения Алтая большое значение имела растительная пища. В курганах найдены деревянные корнекопалки и землеройные орудия из оленьих рогов. Древние кочевники алтайских гор, может быть, подобно современным монголам, тувинцам и алтайцам, собирали впрок и употребляли в пищу корни сараны, стебли ревеня, дикий лук, семена сульхира и кедровые орехи. В отдельных погребениях Юстыда у женщин в кожаных мешочках находились хорошо сохранившиеся кедровые орехи. Они также служили украшением в виде бус или ожерелий. Как амулеты использовались косточки от экзотических фруктов (дикий миндаль из южных районов Монголии или Тянь-Шаня).

Земледелие вряд ли было возможным в суровых условиях алтайского высокогорья. В погребениях не найдены земледельческие продукты, это свидетельствует о том, что кочевники, видимо, не владели приемами даже примитивной обработки земли. Но отсутствие земледелия компенсировалось сбором дикорастущих злаков, из зерен которых мололи муку. Наверное, для этих целей, как и по данным этнографии монголов, использовались зернотерки и ручные мельницы - гар гээрэм, которые были известны уже в эпоху ранней бронзы на многих археологических памятниках Евразии. Самые ранние (VII-VI вв. до н.э.) находки на Алтае известны по обломкам зернотерки в составе «клада» у оленного камня на р. Юстыд и по погребальным сооружениям пазырыкской культуры V-III вв. до н.э. Подобные орудия были найдены и в насыпях курганов древних кочевников Монголии. Возможно, наше предположение о специфическом применении зернотерок подтверждается единственной на Алтае и уникальной в своем роде находкой остатков лепешек из протертых зерен дикорастущего волоснеца, датируемой IV-V вв. до н.э. Они близки формой монгольским борцок или казахским баурсакам - кусочкам теста, сваренным в животном жире. Вопрос о том, откуда поставлялась земледель ческая продукция древним кочевникам алтайских высокогорий, пока остается открытым.

Археологических данных по железодела тельному производству Монгольского Алтая пока нет, но судя по большому числу остатков железоплавильных печей в Чуйской степи, граничащей с Монголией , ремесло плавильщиков железа уже во второй половине I тысячелетия до н.э. отделилось от скотоводства.

Таким образом, по петроглифам и погребениям устанавливается, что древнее население Алтая имело весьма диверсифицированное комплексное хозяйство. В отличие от охотников тайги и кочевников равнинных степей древние племена, населявшие Западную Монголию и Юго-Восточный Алтай, оказались более приспособленными, более мобильными и гибкими в хозяйственной жизни. Оценивая экономическое значение хозяйственного комплекса древнеалтайского населения, необходимо признать его более прогрессивным по сравнению с формами узкой специализации натурального хозяйства таежных охотников и степных скотоводов Центральной Азии.