Публицистический стиль в системе функциональных разновидностей языка

Публицистический стиль в системе функциональных разновидностей языка

Григорьева О.H.

Русский язык, как и любой другой национальный язык, имеет разные формы существования, разновидности речи. Эти формы подразделяются на нелитературные, ненормативные, и литературные, подчиняющиеся общим нормам, правилам, установленным в обществе.

К ненормативным формам относятся диалекты, просторечие, профессиональное и социальное арго, т.е. условный язык какой-нибудь обособленной группы, социальной или профессиональной. Наряду со словом арго используются слова жаргон и сленг. Например, студенческий сленг, воровской жаргон, московское арго. Некоторые семантические отличия у этих слов все же есть. Слово жаргон имеет оттенок неодобрительности и чаще относится к речи грубой, вульгарной или к социальной группе, которая вызывает отрицательное отношение в обществе, например: жаргон торговцев. Слово сленг может иметь коннотацию иронически-пренебрежительную и чаще характеризует особую манеру, иногда даже одного человека. Слово арго в этом ряду наиболее нейтрально. Нелитературные формы языка имеют свои нормы, свой «словарь», свои правила построения речи. Важно то, что они не являются общими, обязательными для всех носителей языка.

Литературный язык условно может быть представлен в виде нескольких функциональных разновидностей в зависимости от того, с какой областью деятельности человека соотносится, какая функция языка является ведущей, доминирующей: разговорная речь, функциональные стили (официально-деловой, научный, публицистический), язык художественной литературы. Предлагаем выделить следующие сферы общественной жизни человека: быт, право, политика, наука, религия, искусство. В каждой из этих областей существует свой, особый тип отношений между людьми. Быт – это неофициальные отношения, связанные с домашней жизнью. Здесь используется разговорная речь. Если жизнь проходит за пределами дома: в магазине, транспорте, на улице, в поликлинике, – все равно она так или иначе связана с Домом: поездка из дома куда-то, покупка продуктов для семьи, лечение «домашних».

Обращаясь при этом к официальным лицам, мы, с одной стороны, вступаем в область права, поэтому стараемся сделать свою речь более официальной, с другой стороны, продолжаем использовать разговорный язык, так как остаемся в сфере бытовых отношений. В области правовых отношений используется официально-деловой стиль. Здесь на первый план выходят официальные отношения между людьми. Где бы ни был написан официальный текст (заявление, отчет, доверенность): в домашней обстановке или в офисе, – он был составлен официальным лицом: заявителем, просителем, начальником, подчиненным, одним словом, гражданином.

Политика – достаточно широкое понятие. Оно включает и митинг, и заседание парламента, и рекламу, и даже тост, произнесенный на праздничном ужине. Это область, где все подвергается оценке, где важнее всего мнение, точка зрения, взгляд на вещи. Язык политики – публицистический стиль. Говорящий может выбирать и официальный, и неофициальный тон, отношения между собеседниками могут формально выглядеть как близкие или как деловые. Главное – не это, главное – приобщить своего адресата, в данном случае скрытого «оппонента», к необходимой системе оценок того содержания, которое сообщается; например, реклама какого-нибудь товара всегда допускает, что кому-то этот товар не интересен. Классический образец публицистического стиля – политическая дискуссия.

Споры происходят и в науке. Но цель научных споров иная. Здесь каждая из сторон предлагает свой путь познания мира, свое осмысление того или иного явления действительности, понимая, что этот путь не может быть единственно правильным, а истина относительна. Такова идеальная картина. В действительности же научный стиль достаточно часто сближается с публицистическим стилем, особенно в области общественных наук. Не случайно иногда мы можем слышать: «В науке не должно быть политики», «Это уже не наука, а политика».

В российском обществе конца XX века, на наш взгляд, формируется особый, конфессиональный язык, который, вне зависимости от принадлежности человека к определенной конфессии, имеет характерные черты. Проповеди звучат не только в храме, но и в школах, в больницах, в армии, в местах заключения, по радио и телевидению. Это говорит о том, что церковная жизнь становится такой же частью жизни русских людей, как и наука, политика, право. Обычным становится присутствие священника при открытии детского дома, закладке здания, вступлении в должность политика. Главная особенность общения в этом случае заключается в том, что священник выступает как посредник между слушателями и высшей силой, тем, от имени кого он говорит. Он является носителем духовной истины, некоего абсолюта, его цель – восстановить духовную связь.

Церковному языку во многом близок язык художественной литературы, и это не случайно. Русская литература строилась на основе церковнославянского языка и вобрала в себя не только евангельские сюжеты, но и особенности языка Священного Писания. Язык художественной литературы играет исключительную роль в системе функциональных разновидностей русского языка. Он относится к области искусства и предполагает совершенно особые отношения между отправителем сообщения и адресатом, т.е. между автором и читателем. Это отношения, которые устанавливаются в «иной реальности», общение происходит в вымышленном мире, где и говорят вымышленные герои. Говорят по-разному и не всегда стилистически правильно. Язык художественной литературы может включать и просторечие, и жаргон, и диалектные слова. Мы понимаем, что автор использует эти слова специально, чтобы выразить художественную правду – свой нравственный идеал, свое представление о добре и зле. Являясь в каком-то смысле функциональной разновидностью языка, художественная речь в то же время – особый язык, «параллельный мир». Это зеркало, в котором отражается национальный язык, это и «Зазеркалье», где художник творит новые смыслы, познает тайную суть вещей.

Нет ни одного функционального стиля или функциональной разновидности русского языка, где не использовались бы элементы других стилей. Все они проницаемы. Границы между ними размыты. Важно то, что одно и то же слово, выполняя разные функции, «приспосабливается» к ситуации, несколько меняет свою семантику в зависимости от условий, в которые оно попадает.

Если слово закреплено за определенным стилем, то это не мешает ему использоваться в другом стиле. Оно будет восприниматься, например, как иностилевое и потому экспрессивное. Наконец, тексты одного стиля могут включать целые фрагменты из текстов другого стиля. Например, в научных текстах по лингвистике в качестве анализируемого материала используются любые тексты. В газетной статье обсуждается текст нового закона. В частном письме приводятся полюбившиеся стихотворные строки. Наиболее непроницаем в этом отношении официально-деловой стиль, однако деловая беседа может также включать элементы разговорной речи.

Таким образом, функциональная разновидность языка может быть определена по трем основным признакам:

1. Сфера общественной жизни.

2. Доминирующая функция.

3. Тип отношений между участниками речи.

Что касается языковых особенностей, здесь можно говорить о наборе характерных слов и выражений, об их комбинации с межстилевой лексикой, о предпочтении тех или иных грамматических форм или синтаксических конструкций. Каждая функциональная разновидность по-своему использует средства языка, выбирает те из них, которые в каждом конкретном случае наилучшим образом выражают намерение отправителя, ориентируясь при этом на собственные нормы, определенные правила и запреты. Но и эти нормы достаточно подвижны и касаются наиболее типичных случаев. Нормативные требования к разным формам речевой деятельности могут быть условно выражены как определяющие качества речи: эмоциональность, экспрессивность и свернутость разговорной речи, стандартизированность, бесстрастность официально-делового стиля, логичность абстрагированность научного стиля, апеллятивность, оценочность публицистического стиля, образность, метафоричность языка художественной литературы. Функциональные разновидности языка зависят не только от особенностей речевой деятельности, но и от представления об этой деятельности в данной культуре. Это представление может меняться. Публицистический стиль расширил границы норм, стал более «демократичным», разговорным. Элементы эпатажа, шока, нарочито вульгарная речь, грубая игра слов, смешение разных культурных традиций – новые черты языка газеты и телевидения.

В русском языке слово политика имеет три значения:

1. Деятельность органов государственной власти и государственного управления, отражающая общественный строй и экономическую структуру страны, а также деятельность партий и других организаций, общественных группировок, определяемая их интересами и целями.

2. Вопросы и события общественной и государственной жизни.

3. Образ действий, направленный на достижение чего-нибудь, определяющих отношения с людьми.

Публицистический стиль – речевая деятельность в области политики во всем многообразии ее значений. Он представлен во множестве жанров:

1) газетные жанры – очерк, репортаж, статья, фельетон;

2) телевизионные жанры – аналитическая программа, информационное сообщение, интервью, диалог в прямом эфире;

3) ораторские жанры – выступление на митинге, публичные выступления политиков, лозунги, тосты, дебаты;

4) коммуникативные жанры – пресс-конференция, саммит, встреча «без галстука»;

5) рекламные жанры – рекламный очерк, рекламное объявление.

Речь государственного деятеля, лозунги на митинге, аналитический очерк, реклама и тост, произнесенный во время праздничного застолья, – в определенном смысле политика. Главная цель отправителя речи в этих случаях – сделать все возможное, чтобы адресат встал на его точку зрения, принял его систему оценок.

Государственный деятель заинтересован в том, чтобы люди согласились: действия, им предпринимаемые, единственно правильные. Митингующие хотят, чтобы были приняты их требования. Создатель рекламного текста стремится доказать, что рекламируемый им товар – лучший из лучших. Провозглашающий тост надеется, что его отношение к виновнику торжества совпадет с отношением всех собравшихся за столом. Несомненно, что в любом публицистическом тексте заключена важная информация, он событиен, и коммуникативная функция в нем одна из ведущих.

Но никакая информация в публицистике не может передаваться беспристрастно, объективно, как, например, в научном стиле. Главная особенность ее языка – оценочность. Все языковые средства направлены на то, чтобы воздействовать на аудиторию. Регулятивная, воздействующая функция, являясь ведущей в публицистическом стиле, проявляется в речи: эмоциональной, образной, экспрессивной до эпатажа, шока. Язык средств массовой информации конца XX столетия отражает те бурные изменения, которые произошли и происходят в России в 1980–1990-е годы: смену общественной формации, экономические реформы, обретение новых свобод – и, прежде всего свободы слова. Русская культура обрела право быть разной, многоликой. Много новых театров открылось в Москве и провинции. В трех московских театрах одновременно ставят пьесу Шекспира «Гамлет» – три совершенно разных спектакля. Разнообразен и политический театр.

Отношение к политике как к театру свойственно и самим политическим деятелям. Президент Чехии Вацлав Гавел сказал в одном из интервью: «Опыт работы в театре применим в политике»; известно, что Гавел – драматург по профессии. Отношения между отправителем и адресатом в публицистическом стиле сродни отношению между актером и зрителями, публикой. Не случайно «театральная» лексика пронизывает язык средств массовой информации: политическое шоу; на политической арене; закулисная борьба; играть роль лидера; драматические события; на сцену вышли молодые реформаторы; известный в политике трюк.

Вот примеры из современных газет и телепередач:

«Костюмов [политику] нужно минимум два – не дай бог, один заляпаешь, как на публике показываться?» (МК. 1998. 27 нояб.).

«Ну а в один из месяцев 1999 года нас ждет дефолт. Причем не обрезанный кириенковский, а настоящий. Что же нужно для того, чтобы этот кошмарный сценарий не стал реальностью?» (Там же).

«Чубайс – знаковая фигура, в чем-то даже трагикомическая» (Новая газета. 1997. 13–19 окт.).

Не только театральная игра, но и игра вообще: шахматы, карты, футбол – составляет основу публицистической лексики: выиграть, преодолеть барьер, играть на поле, рокировка, расклад. Примеры из газет: «...даже при самом хорошем раскладе сил две лидирующие сейчас силы – Компартия и “Яблоко” – в совокупности могут набрать максимум 36% голосов...» (НГ. 1999. 22 янв.).

«Украинцы и турки удерживают первенство среди иностранных рабочих в Москве на протяжении последних трех лет» (Московская правда. 1999. 9 февр.).

«Ибо по всем опросам общественного мнения, во втором туре Зюганов всем проигрывает, а Лужков у всех выигрывает» (Московская правда. 1999. 9 февр.).

«Целесообразность и сроки данной рокировки и всех других вытекающих из нее перемещений еще будут обсуждаться в депутатских объединениях...»; «Впрочем, сам Владимир Рыжков в подобные игры, кажется, играть не намерен» (НГ. 1999. 22 янв.).

«Скорее всего, американская сторона ведет политическую игру с целью оказать давление на Россию» (НГ. 1999. 22 янв.).

В статье «Дела предвыборные» Игорь Харичев пишет: «Видный немецкий экономист Вильгельм Репке нашел весьма удачное сравнение: “Государство – это как футбольный судья. Он не играет сам, но он следит за соблюдением правил игры”. К несчастью, мы привыкли жить в системе, когда наше государство являлось и является игроком, причем не рядовым, а особым, который правила сам себе устанавливает и играет почти за всю команду» (НГ. 1999. 22 янв.).

Семантика игры, возможно, особенно близка русскому языковому сознанию еще и потому, что она косвенно связана с понятием судьбы – одним из главных русских культурных концептов. Политики гадают на страницах газет о судьбе России и о своей собственной судьбе: «еще остается так много неизвестного до выборов», «многие люди... чувствуют свою беспомощность что-либо изменить», «Зюганов... предрек, что нынешний год станет переломным для России», «это наш последний шанс», «остается отбиваться от напасти постом и молитвами» (о гриппе), «в одиночку искать счастья на выборах», «судьба “Яблока” – быть одиноким утесом в политическом океане».

Многие публицистические тексты насыщены лексикой «перепутья», восходящей к сюжету из русской народной сказки, где герой стоит в задумчивости у развилки дорог и гадает, куда пойти.

Приведем один из таких текстов:

«1 января 1999 года. До начала XXI века остался 731 календарный день. Вступит ли человечество в новую эпоху своей истории или останется навсегда на обломках своей цивилизации? История, культура, философия, мысли, мысли...!!! Однако какое нам дело до космологии, ведь мы живем всего лишь на планете Земля. К России мы особых притязаний не имеем, довольствуемся Костромской областью. Дальше и размышлять смысла нет: мой дом – моя крепость. На мой век хватит, а там хоть трава не расти. Правда, до боли знакомые формулировки? Позволим себе все же задуматься не только о собственном доме в рамках коммунальной квартиры, но и о собственном доме, в виде, хотя бы, административного деления или, в комплексе, о субъекте федерации. Итак, наше видение развития Костромской области в преддверии XXI века. В меняющемся мире, в условиях экономических и политических изменений и потрясений, с трудом удается прогнозировать предстоящие события, не говоря об устойчивом развитии. Тем не менее, разум должен возобладать, мысль не может стоять на месте, прогресс одержит победу. В этом наша сила и наши убеждения. Поэтому мы вновь возвращаемся к предвосхищающему события концептуальному видению устойчивого развития Костромской области. Мы считаем, что на Костромской земле, исторически, самой природой созданы условия для рождения выдающихся личностей. Обратите свой взор в историю, и вы увидите, что на нашей земле образовалась царская династия “Дом Романовых”, прославили нашу историю множество героев всех исторических событий, родились художники и писатели. Мы переживаем мучительное время, когда рушатся многие наши идеалы, устои человеческой морали; многие считают, что рушится само здание всемирной культуры, с таким трудом, с таким самопожертвованием возводившееся сподвижниками духа, титанами мысли, гениями нашей планеты – Земли. Во всяком случае, этот процесс очень ярко проявляется в нашей стране.

Десятилетиями мы отворачивались от мировых духовных поисков, высокомерно объявив наше марксистско-ленинское учение “самым верным”, нашу науку – “самой передовой”, а нашу личность – “самой идейной”. В результате мы не только многое утратили из сокровищницы культурного великого наследия нашего отечества, но и до обидного мало почерпнули от мировых культурных ценностей. В нашей стране сложилась, можно сказать, парадоксальная ситуация, когда мировое сообщество достигло поразительных высот в развитии цивилизации, мы оказались на краю гибели, вынуждены заняться поиском ответа на извечные российские вопросы “Что делать?” и “Кто виноват?”. А ведь нужно всего лишь отбросить идеологические догмы, мешающие мышлению, и довериться Природе. Она сама выведет нас к правильному решению. В последнее десятилетие в мире широко признано: решение глобальных экологических проблем может быть найдено только на основе принципиально нового подхода к проблемам развития. Все размышления на эту тему приводят к одному общему выводу: для реализации каких бы то ни было планов дальнейшего развития человечества необходима Стратегия. Сформулировать ее можно лишь с общего согласия всего сообщества.

В старинной русской сказке богатырь стоит на перепутье трех дорог, где на камне одна другой краше перспективы развития событий: “Налево пойдешь – коня потеряешь. Направо пойдешь – голову сложишь. По центру пойдешь – и коня потеряешь, и голову сложишь”. Казалось бы, мудрость заключена в том, что необходимо вернуться назад, сохранив все в целости, а может, и, приумножив нажитое. Так нет: “Иди вперед по уставу, заслужишь честь и славу!” Так и только так двигалась Россия по пути своего развития. Было ли оно устойчиво? Вряд ли! Было ли оно прогрессивно? Относительно. Знаем одно – проблемы были всегда! Мы часто говорим друг другу: “Дело дрянь! Беда! Во всем виноваты не мы, а система! Система мерило всего!” Вопрос остается открытым: “Как, каким образом наше разобщенное общество будет двигаться в сторону устойчивого развития? Будут ли предсказания В.И. Вернадского о сфере разума (ноосфере) пророческими, когда мерилом национального и индивидуального богатства станут духовные ценности и знания Человека, живущего в гармонии с окружающей средой?”».

Вера в предопределение, в то, что некая сила сама выведет нас на правильный путь, придание особого значения определенным «роковым» событиям представлены в этом тексте лексикой ожидания: до начала... остался; вступит ли... или останется; в преддверии XXI века; прогнозировать предстоящее события; довериться Природе.

Характер эпохи, особенности современного российского общества проявляются в «стремлении уйти, если к тому есть малейшая возможность, от всего того, что было вчера и что воспринимается как примета эпохи, с которой без сожаления расстаемся.

Традиционные устои общества, весь прежний строй жизни большинством населения воспринимаются как устаревшие – не только идеология, общественное устройство, но все, включая одежду, питание, бытовое поведение. И, разумеется, манеру общения, речь и даже самый язык. Постиндустриальная эпоха, в которую вместе со всем миром входит Россия, требует скорости, эффективности и непостоянства, точнее – перемен, непрерывного изменения. Новая парадигма общества и личности во главу угла ставит тезис, что не все в человеке детерминировано социально (вспомним классическое “среда заела”), важными признаются иррациональные и даже апокалиптические представления, судьба, случайность, духовность» [Костомаров 1999].

Переименования, перефразирование цитат, ссылки на известные источники, часто в виде намеков, подвижность оценочных коннотаций (одно и то же слово может употребляться с положительной или отрицательной оценкой в печатных изданиях разной политической ориентации – например, слова «коммунист», «демократ»), игра слов, «фразы дня» – все это требует специальных «фоновых» знаний, знаний реалий российской действительности.

Например, многие ранее часто употребляемые клише устарели: акулы империализма, болезнь роста, слуги народа, враг народа. Появляются новые устойчивые сочетания, которые называют новые политические, экономические и социальные процессы: пирог власти, дитя застоя, коридоры власти, деревянный рубль, тянуть на себя одеяло, инъекция лжи.

Рассмотрим ряд примеров из современных газет, в которых перефразируются устойчивые словосочетания и крылатые выражения (цитаты из известных художественных текстов и кинофильмов).

«Российский парламент утвердил налоги на имущество. О, сколько нам налогов чудных готовит просвещенья дух» (Коммерсант-daily. 1991. № 48). Вдохновенные пушкинские строки: «О, сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух, и опыт...» – приобретают горькое ироническое звучание. Сочетание официального термина налоги с эмоционально-образной лексикой: чудный, о, сколько!, абсурдная замена слова открытия словом налог – все это усиливает негативную оценочность текста.

«Алкогольные преступления и наказания в 1996 году» (Коммерсант-daily. 1997. 21 марта). Название романа Ф. Достоевского «Преступление и наказание» могут узнать в этом тексте не только носители русского языка.

«Битва за лианозовское молоко успешно завершилась» (Комсомольская правда. 1997. 24 марта). Публицистический фразеологизм 1970-х годов битва за урожай сейчас воспринимается иронически.

«”Русский Рэмбо” как зеркало русской революции». В основе этой игры слов – название статьи В.И. Ленина «Лев Толстой как зеркало русской революции».

«Ночь. Улица. Фонарь. Тусовка» – заголовок статьи о жизни панков (Известия. 1994. 18 февр.). Авторы использовали здесь строчку из стихотворения А. Блока: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека». Разрушение поэтического текста делает заголовок броским, привлекает внимание читателей.

«Стучать всегда, стучать везде, вот лозунг мой...» (МК. 1997. 3 апр.). Строки из стихотворения В. Маяковского «Светить всегда, светить везде... вот лозунг мой и солнца» наполнены радостью. Глагол стучать в данном тексте употреблен в значении «доносить на кого-то, сообщать о ком-то». Это слово в сознании русских людей связано с мрачными временами репрессий.

Особое место занимают переделанные на новый лад коммунистические лозунги и песни:

«В царство моды дорогу грудью проложим себе» (Комсомольская правда. 1997. 24 марта). Здесь использован текст революционной песни «Смело, товарищи, в ногу...»: «В царство свободы дорогу грудью проложим себе».

«Влюбленные всех полов, соединяйтесь!» (Сегодня. 1994. 16 февр.); «Прапорщики всех стран, объединяйтесь» (Сегодня. 1994. 16 февр., заголовок). Фразы построены по модели коммунистического лозунга: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Е.А. Земская пишет о том, что ерничество (или стёб) является одним из наиболее выразительных средств современной публицистики. Интересно, что слово ерничество толковый словарь дает с пометкой «устаревшее» и «просторечное»; его значение – «озорство, беспутство». Стёб образовано от стебать в значении «хлестать» (метафорически – хлестать словом). Стёб – хлесткий язык.

«Пародирование, вышучивание официальной фразеологии, лозунгов, всем известных цитат, названий марксистско-ленинских статей и книг – одно из самых частых средств выразительности в современной публицистике. Текст сугубо официальный, идеологически нагруженный, известный всем деформируется вставкой элементов иных тематических пластов, иной идеологической ориентации и приобретает пародийное звучание» [Земская 1996, 22].

«Хроника пикирующего Березовского» (НТВ, «Сегодня», 5 марта 1999). В тексте обыгрывается название советского фильма «Хроника пикирующего бомбардировщика». Пикировать – маневрируя (на самолете), круто снижаться с нарастающей скоростью.

«Последняя капля, переполнившая чашу ооновского терпения» (НГ. 1999. 22 янв.). Фразеологизм, построенный на развернутой метафоре, обозначающий предел терпения, обновляется благодаря «вторжению» прилагательного с необычным графическим обликом и инородным смыслом.

«Какой же русский не любит быстрой езды? Смотрите же соревнование по быстрой езде» (TV Центр, реклама «Формулы-1», 11 апр. 1999). Цитата из поэмы Н. Гоголя «Мертвые души» включена в текст без изменений, но в новом контексте ее семантика меняется: быстрая езда – автомобильные гонки.

«Орган униженных и оскорбленных» – о газете «Горбатый мост», которую выпускали бастующие шахтеры (Новая газета. 1998. 26. окт. – 1 ноября). «Униженные и оскорбленные» – роман Ф. Достоевского. Замена официального термина (ср.: Орган Государственной Думы) художественным символом создает эффект иронии.

«А на эти титанические труды, позевывая, смотрит охрана. Встает она, как водится, рано» (Московская правда. 1999. 9 февр.). Цитата из детской песни (мультфильм «Бременские музыканты»): «Ох, рано встает охрана».

«Все мы или почти все, как говорится, вышли из “большевистской шинели” под именем партия, комсомол, пионерия, обязательный для всех марксизм-ленинизм и т.д.» (Московская правда. 1999. 9 февр.). Здесь перефразируется высказывание Ф. Достоевского: «Все мы вышли из “Шинели” Гоголя».

«”Тяжелая шапка” президента» (Московская правда. 1999. 9 февр.). Выражение «Тяжела шапка Мономаха» означает тяжесть власти. Русский князь Владимир Мономах, правивший в XII веке, получил в дар от императора Византии знаки царской власти, в том числе и царский венец – круглую шапку, украшенную собольим мехом и драгоценными камнями. Позже ее стали называть «шапкой Мономаха».

Интересны случаи взаимодействия между различными жанрами публицистического стиля. Например, рекламные штампы обыгрываются и в речи телевизионных обозревателей. «Все в одном флаконе» – так определил Н. Сванидзе в программе «Зеркало» объединение нескольких политических партий в одной по аналогии с известной рекламой шампуня и кондиционера.

Реклама детских памперсов использована в телевизионной публицистической передаче, посвященной войне в Югославии. «Не хотелось бы превращаться в этакий международный памперс для НАТО. НАТО надо, чтоб было сухо» («Постскриптум», Столица, 18 апр. 1999).

Публицистическая метафора обладает высокой степенью экспрессивности. Во-первых, она возникает на фоне штампов и стандартных речевых блоков: хорошо информированный источник: судя по имеющейся информации, откровенный провал, возыметь обратный эффект, баланс сил, борьба за президентское кресло и т.п. Во-вторых, она постоянно обновляется: быть одиноким утесом в политическом океане (о партии «Яблоко» – НГ. 1999. 22 янв.); дьявольское варево из домыслов и предположений (о доказательствах вины Б. Клинтона), интересные подробности из недр счетной палаты РФ (НГ. 1999. 22 янв.). Такие метафоры являются уникальными и, скорее всего, не будут повторяться в других текстах. Даже незначительное изменение словосочетания ведет за собой изменение семантического объема. Так, в последнем примере эффект новизны возникает в результате контаминации сочетаний подробности всплыли + добыть из недр.

Основой для создания метафоры в современном публицистическом стиле являются темы болезни, еды, войны, апокалипсиса, секса, криминала.

1. Болезнь: августовский финансовый коллапс, моральная реанимация, столичный истеблишмент лихорадит, температура в российском обществе нормальная: 36, 6°, я болею этим краем, я патриот, проблема частных вкладов очень болезненна, лекарство в виде «шоковой терапии», больные вопросы нашей жизни, хронические проблемы, кризис как лекарство, правовой маразм.

2. Еда: всеядный в политическом плане, вкусная комбинация на 15-м ходу, сыроватость закона просто разит наповал (здесь перекрещиваются семантика еды и войны), пережарить очередное скандальное блюдо (производное от жареный факт), талантливого политика (Немцова) съели с кашей,

3. Война: редко отсиживался в обороне, нагнетание ненависти, форпост буддизма, рубеж обороны рубля, идеологическая «артподготовка», Дума торпедирует все начинания исполнительной власти, финансовое вторжение, финансовая агрессия, политический фронт, визовая война, информационная бойня.

4. Апокалипсис: трясина кризиса, крах экономики, на обломках дем-движения, катастрофа – национальная, экологическая, гуманитарная; обречены на поражение, беженцы, голодовка, нищета, беспредел, кризис, СПИД – чума XX века, обречены на вымирание, стоим на краю пропасти.

5. Секс: вторая половая война (о «половых» компроматах политиков), региональные структуры не готовы «лечь» под Лужкова, мы должны этим забеременеть, серьезно, от любви, а не от удовлетворения какой-то своей похоти (о спектакле).

6. Криминал: политические разборки, правовой беспредел, постоянно будем на игле (о кредитах запада), они навязывают свой кайф всему миру (об американцах, воюющих в Югославии).

Для политической речи характерно образование популярных перифраз «на злобу дня»: премьер и его «красные» переговорщики с МВФ (о политиках коммунистической ориентации), адамы смиты российской экономики (молодые реформаторы). Наряду с уже привычными автор перестройки (М. Горбачев) и железная леди (М. Тэтчер) возникают перифразы, обозначающие популярных, в данный момент обсуждаемых персон: главный олигарх России, Распутин конца XX века, магнат с политическими амбициями (все три перифразы относятся к Б. Березовскому).

Сближение с разговорной речью, просторечием, жаргоном соединяется с увлечением книжной и даже церковнославянской лексикой. С одной стороны, напрочь дискредитированы, заполучить валюту, помешанное на контроле правительство, споры запросто возникнут, нацепив на руки повязки, старорежимная «кондовость», с другой стороны – храм искусства (Малый театр), дары Мельпомены (спектакль), владелец экипажа (шофер), благочинное общество, паче любой гордости. Деформация стилевых различий характерна для всех сфер общения современного человека.

В 1980-е годы серьезные опасения лингвистов вызывал поток заимствований-американизмов, в конце 1990-х он начал приобретать разумные очертания. Большинство слов нашло свое место в системе языка, адаптировалось: импичмент (отрешение от должности высшего должностного лица), инаугурация (торжественная процедура вступления в должность главы государства), стагнация (застой), консенсус (согласие, соглашение), имидж (образ), коррумпированный (продажный), презентация (представление), брифинг (пресс-конференция), саммит (встреча в верхах), паблисити (реклама), мониторинг (наблюдение), спонсор (меценат), рейтинг (авторитет, популярность), офис (контора), эксклюзивный (исключительный).

Примером адаптации может служить сосуществование в языке таких слов, как мэр и градоначальник, дума и парламент. Использование некоторых из этих слов в иронической речи уравновешивает негативное отношение части говорящих к заимствованиям. Вот, например, шутливое поздравление женщин с праздником 8 марта в «Литературной газете» (1990. № 10): «Сударыни! Женщины! Гражданочки! Просто леди и железные леди! Миссы и миссисы!.. Желаем вам счастья в менеджменте, хорошего семейного консенсуса и плюрализма в личной жизни! И чтоб у вас никогда не было стагнации, а, наоборот, презентации по всем статьям! Крепкого вам имиджа в труде, красивого фейса и отличного спонсора в быту! Короче, отличной вам альтернативы в семейной жизни...»

Центральное место в публицистическом стиле занимает социально-оценочная лексика. Если в советскую эпоху оценочные коннотации были относительно устойчивыми, то в новое время происходит постоянное движение коннотаций, изменение отношения к обозначаемым реалиям приводит к изменению стилистической окраски слова, а это, в свою очередь, к замене слова. Так, вместо революция употребляют слово переворот, вместо коллективизм – соборность, вместо единомыслие – тоталитаризм, вместо коммунист – партократ.

Язык – это духовная среда, она изменяется в зависимости от характера эпохи, изменяется и «языковой идеал». Слова, как и одежда, могут быть авангардными, модными и старомодными (это не то же, что устаревшие). Речевая мода причудливо отражает характер времени, иногда даже небольшого периода. Какие же слова модны для официальной риторики конца 1990-х годов? Это, например, слова элита, элитарный (элитарные части, борьба элит, элита отечественного криминального мира, высшая финансовая элита), дистанцироваться (от левых), раскручивать (скандал начинает раскручиваться, раскручивание инфляционной спирали), прокручивать (деньги), артикулировать (он артикулирует ожидания народа), виртуальный (виртуальная личность), теневой (теневая экономика, теневой алкогольный бизнес, теневой кабинет), харизматический (лидер), имидж, знаковая фигура.

Реклама – для России явление относительно новое – к концу XX века стала неотъемлемой частью массовой культуры, оказывает на нее заметное влияние. Например, тексты телерекламы становятся расхожими речевыми формулами (реклама памперсов, отбеливателя «Асе» – знаменитая тетя Ася). Слоганы включают в свою речь маленькие дети. Язык рекламы родился из языка газет, а слоган – из газетного заголовка. Слоган – яркий рекламный девиз, рассчитанный на быстрое запоминание и в емкой форме выражающий выгодность рекламного предложения: «Шоколад “Stripes” – светлая полоса в твоей жизни». В рекламном тексте используются своеобразные речевые средства. Оценочность в рекламе имеет неопределенное значение. Оценочная шкала размыта благодаря, например, таким словам, как самый, полный, любой (самый лучший шоколад, полное оформление документов, любая форма оплаты). Эти оценки выступают как свойства самих предметов.

Противоречивость рекламного текста заключается в том, что, с одной стороны, отправитель стремится передать адресату точную информацию, а с другой – манипулирует адресатом, воздействует на него так, что он не получает истинной информации. Одной из подобных стратегий является так называемое «затуманивание» – передача небольшого количества информации в сложной запутанной форме: «Опытные юристы обеспечивают грамотную договорную базу».

Интересная особенность рекламы – моделирование образа адресата: «Только для богатых людей», «Для тех, кто любит рисковать», «Одежда для деловой женщины». Стремление заинтересовать адресата может проявляться во введении интригующего элемента, в утаивании рекламируемого предмета – он обнаруживается лишь в конце текста.

В заключение следовало бы сказать о том, что публицистический стиль является речевой основой языка СМИ, но в то же время ему не тождественен. Язык СМИ все более и более захватывает различные Функциональные разновидности русского языка, превращаясь в мощную информационную систему. Публицистический стиль обслуживает лишь одну из сфер этой системы, связанной с политической жизнью. С другой стороны, публицистический стиль имеет и самостоятельное поле деятельности. Это касается в первую очередь ораторских жанров, а также форм устной речи, пограничной с бытовой сферой. Функциональные стили русского языка находятся в тесном взаимодействии. Существуют жанровые формы смешанного типа, такие, как научно-публицистические статьи, комментарии к законодательным документам. Некоторые дипломатические документы имеют черты публицистического стиля.

Список литературы

Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1999.

Земская Е. А. Предисловие // Русский язык конца XX столетия (1985–1995). М., 1996.