Новаторство драматургии а. п. чехова

ВведениеАктуальностью является особый интерес творчества Чехова- драматурга. Именно в лице Чехова русский театр ломает национальные барьеры и начинает играть решающую роль в развитии мировой драмы и театра.У драмы Чехова удивительная судьба. При жизни Чехова его пьесы не получали такого общего европейского резонанса, как драма Ибсена или Гауптмана, и его современники не были задействованы в новой драме. Но со временем слава Чехова как драматурга росла, и сегодня орбита его влияния в мировом театре стала глобальной. Имя Чехов все чаще обозначает границу, за которой начинается драма ХХ века.Чехов тесно связан с новой драмой целым комплексом проблем, «идей и форм времени», открытий в области новой сценической постановки. Многие нововведения, ставшие символом чеховского театра, одновременно развивались и на Западе. Чехов - это тоже новая драма как по содержанию, так и по отношению к предыдущей и последующей драме.Пьесы Чехова по-прежнему пользуются большой популярностью в мире. Их ставят не только в России, но и по всей Европе. Журнал «Театр» за 2002 год содержит обзор репертуара европейских театров. С 1999 по 2002 годы пьесы Чехова находятся в репертуаре театров Лондона, Парижа, Вены, театров Скандинавских стран. В этот период в Нью-Йорке на Бродвее ставились пьесы Чехова «Вишневый сад», «Дядя Ваня», «Чайка». Последние десятилетия Чехов не сходил со сцен московских театров. «Вишневый сад» в постановке Юрия Любимова в Театре на Таганке известен не только в нашей стране, но и во всем мире.Смоленский драматический театр также неоднократно обращался к чеховским пьесам. В конце 90-х в Смоленском театре с успехом поставлен спектакль «Дядя Ваня» в постановке Петра Шумейко. Спектакль был отмечен на Чеховском фестивале в Москве.Все это свидетельствует о том, что пьесы Чехова актуальны и сегодня. Даже через сто лет после смерти Чехов остается одним из самых популярных драматургов.Цель работы: исследование новаторства драматургии А.П. ЧеховаЗадачи работы:Описать писателя и его литературное окружениеИзучить новый вид драматургии и традицииИзучить новаторство драматургии ЧеховаОбъект исследования: ДраматургияПредмет исследования: Писатель А.П. ЧеховГлава 1. Писатель Чехов и его литературное окружениеПисатель и мир его прозыГород, где родился Чехов, был, так сказать, обычным провинциальным городом Российской Империи. Стало известно, что в Таганроге скончался Александр I. Ежегодно 19 ноября старшеклассники собирались на поминальную службу в местном соборе. В этом же соборе восьмилетний Антон Чехов был на похоронах Н.В. Кукольник, автор известной драмы «Рука Вседержителя, спасшего Отечество». Общий образ жизни был, как и везде: с магазинами, пабами, ежегодной шумной ярмаркой, осмотром гарнизона в обычные дни, купающимися в пыли воробьями, зарослями травы, масляными фонарями и местным дураком на оживленном перекрестке.А в описаниях детства Чехова чаще всего пишут о таганрогских лужах и отсутствии тротуаров. Популярный фотографический документ - семья свиней, вылупившихся на Полицейской улице. Но свиней в Таганроге было не так много - плохо ходили в жару; летом высохли лужи.Это был южный портовый город. Воздушный налет был виден со второго этажа дома Моисеева, где чехи жили в первые школьные годы Антона. В разгар летнего плавания порт был тесен для пароходов и парусных лодок; можно было пройти около четырех верст по берегу и не встретить ни одного русского корабля - это были гости из Турции, Греческого архипелага, Италии, Испании: «Сан-Антонио», «София», «Огиос Герасимос», «Мевлуди Багры». : Сантурин, Мальвазия, Визант, лимоны, апельсины, корица, мидии, оливковое масло, специи. Весь Азовский край снабжал колониальными товарами из Таганрога. По Чехову девятая волна прошла, но еще будучи студентом, он все же нашел высокую торговую волну.На улицах раздались многоязычные речи. Недалеко от порта была сеть кафе. В ясный день тротуары перед ними были переполнены: греки, турки, французы, англичане. Когда-то над магазином располагалось казино мсье Триля, которым владел глава семейства Павел Егорович Чехов. Рядом был лондонский отель, вечером играл женский оркестр, туда приезжали моряки.Таганрог был русской версией средиземноморского порта. Город жил за счет торговли зерном и огромной контрабанды, которая существовала почти официально. Греческий купец Таганрогский Валяно (его имя не раз упоминает Чехов) ввозил контрабанду не в двудольных чемоданах, а целыми пароходами. Он зафрахтовал флотилию турецких фелюков, чтобы выгрузить их. На момент суда над Валлиано, гремевшего по всей России, его капитал превышал двенадцать миллионов. Купец заплатил своему адвокату, петербургскому адвокату, Пасху баснословный гонорар: миллион.Семья Малоксиан жила рядом с Чеховым. Греков вообще было много. Еще в 1877 году писатель В.А. Слепцов писал: «Таганрог - греческое царство. Немного похоже на Киев, только здесь ... греки. Все греки: уличные торговцы, священники, старшеклассники, ремесленники - греки. Знаки тоже греческие ».Павел Егорович Чехов решил дать детям греческое образование. «Сливки общества тогдашнего Таганрога составляли зажиточные греки, и мой отец, - вспоминал Михаил Чехов, - был непреклонен в том, чтобы детей принимали по греческой линии и чтобы им была предоставлена ​​возможность закончить образование в Университете им. Афины ». Николая и Антона Чеховых отправили в греческую школу. Из этого ничего не вышло, но братья провели учебный год в классах Николаоса Воутсинса.Это был приморский город. Бычков поймали в гавани. Антон создал для человечка специальные поплавки: когда рыба клюет, человечек ныряет и поднимает руки.Мы все лето купались; Я поплыл далеко. Когда знаменитый писатель Чехов возвращался с Сахалина в Индийский океан, он придумал такое развлечение: на полном ходу нырнул с носовой части корабля и схватился за опущенный с кормы конец. Однажды он видел в воде рыбу-лоцмана и сопровождающую ее акулу. Акула и летчики описаны в «Гусеве» (1890). Впечатление от зимнего моря с его ужасными штормами отразилось в рассказе Чехова «В рождественскую ночь» (1883).Летние месяцы Антон проводил с братьями в селе Княжеских у дедушки, который управлял имением графини Платовой. Деревня находилась в шестидесяти милях отсюда; мы ехали на волах с ночевкой. Ночевали в степи под звездами.После 6 класса Чехов прожил одно лето на ферме с родителями своего ученика, которого он репетировал, Пети Кравцова. Этим летом сам «учитель» Таганрогской школы стал хорошим стрелком и отличным наездником.Приехав на родину уже как писатель, Чехов писал: «Пахнет степью, слышно пение птиц. Я вижу старых друзей - воздушных змеев, летающих над степью. Курганы, водяные насосы, стройки - все знакомо и запоминается ». Спустя много лет, в 1898 году, он снова написал: «Я люблю донецкую степь, когда-то чувствовал себя в ней как дома и знал там каждый овраг. Когда я вспоминаю эти фермы, шахты, Саур-могилу, вспоминаю, как я ездил на быках на Криничку и к Крепкому графу Платову, то мне грустно и жаль, что в Таганроге нет писателей-фантаст, и что этот материал очень милый и ценный. никому не нужно ». Но все это оказалось ему необходимо. Первые его пейзажи описывают степь (« Двадцать девятое июня »,« Дама »- 1882 г.), из них - нити к картинам природы, прославившим его в России. «Счастье» (1887 г.) и «Степная энциклопедия» - повесть «Степь» (1888 г.).Для Чехова природа - часть его существования. В своих письмах он постоянно упоминает погоду, дождь, снег, прилет птиц, а также литературные и общественные дела. Он внимательно и взволнованно всматривается в природу во время своей сибирской экспедиции и с восторгом пишет в письмах, что видел восход солнца от начала до конца в течение месяца.Он прекрасно осознавал свою связь с ней; его настроение было барометрически приспособлено к переменам погоды. В «Студенте», «Убийстве» он показал глубокое влияние состояния природы на психику человека. Человек «натурализован», природа очеловечена. Деревья, цветы, облака, собаки, волки чувствуют и думают как люди («Агафья», «Каштанка», «Белолобый», «Страх»). Вы расстроены, счастливы, обеспокоены, грустны. В рассказе «Красавица» кони бежали, «не понимая, почему они вынуждены кружить на одном месте и нехотя, как насильно, дробить пшеничную солому и сердито вилять хвостом». Волк из «Белолобого» - домашнее, понятное, детолюбивое существо, не любит шума, страдает головными болями: «Волк был нездоров, подозрительный; она вздрагивала от малейшего шума и все думала о том, как кто-то без нее не обидел бы мальчиков дома. Ее мучил голод, голова болела от собачьего лая ... »Многие писали о природе и животных. Работы Аксакова и Пришвина останутся навсегда - в будущем, возможно, они появятся как описание прекрасного внешнего вида древней планеты и удивительных животных, которые давно ушли.Но сейчас, пожалуй, нам важнее опыт Чехова, писавшего не об уникальной жизни человека наедине с природой в стране бесстрашных птиц, а о повседневном общении человека современной цивилизации с ним в городе, квартира, дачный участок. В своих произведениях и в своей жизни Чехов приводил примеры и примеры истинной этики человека в общении с нашими младшими братьями.1.2 Чехов и его литературное окружениеСреди русских прозаиков 80-х - первой половины 90-х годов 19 века есть группа писателей, которые сегодня вызывают интерес в основном в связи с именем Чехова.Некоторые из них - Александр Чехов, Мария Киселева, Лидия Авилова, Елена Шаврова - никогда не имели особых заслуг перед литературой, их произведения порой едва поднимались выше любительского уровня, а имена, которые мало что говорили даже их современникам, назывались просто для нас переписка Чехова, воспоминания о Чехове. Чехов для них - «cher maître», Мастер. Они использовали советы, помощь своего великого современника, в письмах к ним писатель иногда формулировал важные установки их эстетики, иногда он становился редактором их произведений.По другим - Виктор Билибин, Владимир Тихонов, Иван Леонтьев (Щеглов), Казимир Баранцевич, Александр Маслов (Бежецкий) - Чехов когда-то считался товарищем, соратником по литературному поколению, объединившимся с ними в «артель 80-х» {Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. Письма, т. 2. М., 1974, с. 173-174. Далее дается ссылка на это издание, том и страницу в скобках; в ряду букв буква P. помещается перед номером тома}. Сейчас это кажется трудным для объяснения, потому что каждый из «скромных романистов» был забыт читателями при жизни. Тем интереснее понять, почему их произведения для кого-то, пусть и на очень короткий срок, могут быть на одном уровне с чеховскими, иногда они проливают свет на тот или иной рассказ, пьесу Чехова, ту или иную полосу в его творчестве.Наконец, третьи - Николай Лейкин, Иероним Ясинский, Игнатий Потапенко - характеризуют литературную среду, в которой Чехов вырос и развился. Это представители той массовой художественной литературы, которую потреблял читатель чеховской эпохи. Произведения этих и других писателей заполняли страницы газет и журналов, в которых фигурировал и Чехов. В определенной среде их имена были очень популярны.Это литературный поток, на котором творчество Чехова стоит как вершина. В живом литературном процессе Чехов мог вступить на путь, уже пройденный другими, развить с ними те же жанры, ситуации, типы героев. Конечно, не зная творчества этих писателей, невозможно полностью представить литературную эпоху Чехова, а также до конца понять многие произведения Чехова.Эта проблема имеет и более широкий теоретический аспект. Достаточно вспомнить старую дискуссию, но возобновляемую время от времени, по вопросу о том, должна ли история литературы основываться на именах или в соответствии с литературными периодами и течениями, чтобы изучать великих писателей или всю массу литературы. литературная продукция.В нашей литературной критике есть особый пример - исследование творчества «товарищей» Пушкина, поэтов пушкинской эпохи. Возникнув на заре нашего века, это направление сначала преследовало строго определенную задачу: представить Пушкина ярчайшей звездой в созвездии поэтических имен. Но постепенно творчество отдельных поэтов пушкинской плеяды приобрело самостоятельный интерес для читателей, стало предметом обширных исследований. Теперь без творчества Дельвига, Вяземского, Языкова и других «соратников» Пушкина уже немыслима ни история русской поэзии, ни понимание творчества великого поэта.Проблема литературных товарищей актуальна для исследования далеко не каждого крупного писателя. Вряд ли правомерно говорить о товарищах Тургенева, Толстого, Достоевского в том же смысле, в каком мы говорим о товарищах Пушкина. Но в связи с именем Чехова неизбежно возникает эта проблема, как он сам указал.Чехов, как и Пушкин, жил и развивался как писатель в эпоху крутого поворота в литературном искусстве. Поиск новых персонажей, сюжетов, жанров, новой манеры общения с читателем нашел отражение в творчестве целого литературного поколения. В 80-е годы зародилось и сформировалось многое из того, что впоследствии стало наиболее характерными чертами русской литературы ХХ века.Глава 2. Новаторство драматургии А.П. Чехова2.1 На пути к театруУспех Чехова как драматурга во многом был подготовлен рядом особенностей его художественного метода, который в своем логическом развитии означал окончательное сближение повествовательного творчества с драматическим.Глубокие познания в театре, стремление внести свой вклад в его дальнейшее развитие в духе лучших традиций русского театрального реализма, с одной стороны, характерные черты его художественного метода, с другой, были творческим наследием самого художника. писатель, который не только обеспечил успех первых серьезных шагов драматурга Чехова, но и определил общее направление его новаторских исследований. В пьесах Чехова царит атмосфера всеобщего недомогания. В них нет счастливых людей. Их героям, как правило, не везет в большом или малом: все они так или иначе оказываются неудачниками. Например, в «Чайке». Пять историй неудачной любви, в «Вишневом саду» Епиходов с его несчастьями - олицетворение всеобщего смущения жизни, от которого страдают все герои.На первый взгляд драма Чехова - это своего рода исторический парадокс. И действительно, в 90-900 годах, в момент начала нового социального бума, когда в обществе назревало предчувствие «здоровой и сильной» бури, Чехов создавал пьесы, в которых нет ярких героических персонажей, сильные человеческие страсти, а люди бескорыстны во взаимных столкновениях, в постоянной и бескомпромиссной борьбе. Возникает вопрос: связана ли драма Чехова вообще с этим бурным, стремительным временем, уходят ли туда ее исторические корни?Так отвечает на этот вопрос известный знаток чеховской драмы М.Н. Строева. «Чеховская драма выражает характерные черты социального пробуждения, начавшегося в России на рубеже веков. Во-первых, это осознание становится массовым и затрагивает самые широкие слои российского общества. Недовольство существующей жизнью охватывает всю интеллигенцию, от столицы до глубин провинции.Во-вторых, это недовольство проявляется в скрытом и монотонном брожении, не осознающем пока четких форм. Нет четких путей для борьбы. Однако это недовольство постоянно нарастает и усиливается. Он накапливается, созревает, хотя еще далеко до шторма. В-третьих, в новую эпоху существенно меняется само понимание героизма: героизм одиночек сменяется неудовлетворенностью всех. Импульсы освобождения становятся достоянием не только ярких и незаурядных личностей, но и всех здравомыслящих людей. В-четвертых, эти люди начинают чувствовать неудовлетворенность своим существованием не только в исключительных случаях, но ежесекундно, в самой повседневной жизни. "2.2 Чеховский водевильСреди драматического наследия Чехова значительное место занимают его одноактные пьесы, которые часто называют анекдотами и которые правильнее было бы назвать чеховским эстрадным театром. Чехов неоднократно возвращался к идее создания варьете в девяностых и девяти веках. Долгое время считалось, что одноактные пьесы Чехова не оригинальны, как писал Балухаты в середине 30-х годов: «Чеховское водевильное шоу не является началом оригинальной, новаторской линии в театре. По мнению авторитетного исследователя драматургии Чехова, его водевиль по содержанию и композиции соответствовал темам и типам традиционного построения жанра водевиля, который был очень популярен в театре 80-х годов.На первый взгляд такая точка зрения может показаться вполне убедительной. Среди водевилей 80-х было много сцен-монологов, которые, кажется, полностью совпадают с чеховским водевилем «Об опасностях табака». Такие монологи писали А. Шмитгоф, Лев Иванов, Виктор Крылов, И. М. Булавцель и другие. В репертуаре водевиля много комиксов из повседневной жизни, тематически отсылающих к чеховской «Свадьбе». Еще больше было одноактных комедийных анекдотов, наиболее близких к водевилю в собственном смысле слова, внешне типологически близких к чеховскому «Медведю». Однако этому чисто внешнему сходству доверять не стоит. При ближайшем рассмотрении картина оказывается намного сложнее.Водевиль чеховского времени утратил традиционные формы. В последние годы его в основном делят на две разновидности. Один из них - это миниатюрный юмористический анекдот, чаще всего переводимый, с измененными названиями на русский язык. Эти произведения отличались, как правило, полной изоляцией от жизни. В подавляющем большинстве случаев это был любящий водевиль, который никоим образом не затрагивал вопросы морали, не говоря уже о вопросах общественной жизни. Как правило, в центре такого водевиля находится молодая пара, ищущая счастливую связь, которая происходит в конце спектакля.Другой распространенный вид водевиля - комическая сцена, в отличие от шутки-комедии, лишенная динамического, статичного действия, чаще всего без внутреннего логического начала или конца.Чехов не продолжает традиций этого водевиля, а разрушает их, предлагает собственное представление о жанре водевиля. Во-первых, драматург старается максимально расширить тему водевиля. Так вот, после провала «Деревенского мужа» И.Л. Щеглова, он пишет: «Я придерживаюсь мнения, что если милый Жан продолжит в духе « Деревенского мужа », то его карьера драматурга не выйдет за пределы ранга капитан. Нельзя жевать все в одном виде, в одном городе, в одной суматохе. Ведь в России, помимо суеты и деревенских мужей, есть еще много веселья и интересного ».Глубоким нововведением художника-водевиля Чехова было то, что он в духе легкомысленной шутки стремился решительно порвать с традиционными представлениями о жанре водевиля. Настаивая на широких возможностях водевиля, Чехов не только разрушил традиционное представление о нем в собственном смысле слова. Так, в письме от 14 октября 1888 г. он писал: «Разница между большой пьесой и одноактной пьесой только количественная. Напишите и водевиль» а в слове «водевиль» он отмечает: «драма или комедия в одном действии».Такое стирание границ между драмой и комедией могло показаться смешным и даже кощунственным поклонникам водевиля 1980-х годов. Между тем позиция Чехова прочно утвердилась.Согласно унаследованной Чеховым русской классической традиции, самое главное, что определяет жанр комедии, - это опровержение и высмеивание определенных социальных явлений. Однако этого разоблачения и даже насмешки можно добиться разными способами, так что комедия не обязательно должна быть веселой, веселой. Такова, например, комедия «Горе шутке», в которой так мало юмора и ничего смешного, такой смех - смех сквозь слезы, такие комедии Тургенева, над которыми смеяться нечего («Месяц в Страна »,« Халявщик »,« Холостяк ».)Взрывая укоренившиеся представления о жанре водевиля, Чехов стремился ввести водевиль в великую русскую литературу, возобновил и продолжил борьбу с традиционными театральными условностями, в том числе условностями жанра. «Это внутренняя основа, которая позволила Чехову утверждать: « Про Сократа писать легче, чем про девушку или кухарку. Исходя из этого, я не считаю сочинение одноактных пьес легкомысленным. "Принципиальное отличие уникальных пьес Чехова от всех разновидностей современного водевиля состоит в том, что это не позиционные комедии, а комедии персонажей. Первый результат этого подхода - стирание границ между шутливой комедией и драматическим действием, двумя основными разновидностями водевиля восьмидесятых. Герои драматических миниатюр Чехова - это не всегда условные маски, а представители определенной социальной среды, наделенные индивидуальными чертами человеческого характера, - живые человеческие личности.2.3 Новый вид драматургии и традицииОбычно, когда речь идет о новаторстве драматических произведений Чехова, больше всего замечают отсутствие борьбы, интриги, стремление Чехова максимально приблизить театр к жизни, построить свои пьесы так, чтобы на сцене все было по-настоящему. так же просто и в то же время сложно. Ведь перечисленные черты, несомненно, присущи театру Чехова-драматурга. Однако не следует забывать, что сами по себе они свидетельствуют не столько о новаторстве Чехова, сколько о его верности чертам русского реалистического театра, наиболее ярко проявившимся в драме Тургенева, находившейся под непосредственным влиянием Гоголя. развит в гоголевской школе критического реализма. Действительно, Тургенев в своих пьесах в первую очередь руководствовался желанием «отразить действительность во всей ее правде», что сделало ему чуждым приверженность традиционным условностям, в том числе жанровым.Смелость и значимость эксперимента Тургенева в том, что он пытался освободиться от робких оков различных «законов» драматического письма, он решительно отказывался от жанровых и иных догм, он смело подчинял драматическую форму идеологической концепции драматургии. работа, задача точного воспроизведения жизни и человеческих характеров. Жанровое разнообразие тургеневской драмы оказывается самим феноменом, производным и столь же естественным в системе «естественной школы», как и жанр «физиологического очерка», по сути отрицавшего детерминированность жанра.Но ведь Островский в своей драме, столь непохожей на тургеневскую внешне, стремился к тому же воспроизведению действительности «во всей ее правде», был решительным врагом сценической условности, нарушающей правду жизни. «Чтобы зритель оставался довольным, - писал драматург, - необходимо, чтобы перед ним была не пьеса, а жизнь, чтобы была полная иллюзия, чтобы он забыл, что находится в театр." «Искусство становится более правдивым, и все условное постепенно исчезает со сцены», - писал Островский в другом месте. «Как и в жизни, мы лучше понимаем людей, если видим среду, в которой они живут, а на сцене правдивая обстановка сразу знакомит нас с положением персонажей, делает выведенные типы более живыми и понятными для зрителя». Это были не только декларации.В своей драматической практике Островский последовательно и настойчиво реализовывал эту принципиальную постановку, за что, в частности, подвергался яростным нападкам со стороны критиков, сторонников классической театральности, обвинявших драматурга в повседневности, передавая бытовые ситуации и атмосферу на сцене. . Однако эти нападения не беспокоили Островского. «Придумывать интригу, - сказал драматург, - сложно, потому что интрига - это ложь, а стихотворение - правда. Работа поэта - не придумывать невиданный сюжет, а объяснять происшествие, даже невероятное. один - по законам жизни ». «Многие общепринятые принципы исчезли, - говорится в другой заметке Островского, - а некоторые исчезнут. Теперь драматические произведения - это не что иное, как театрализованная жизнь ».Так что поиск правды самой жизни, тем более правды повседневной, действительно нашедший яркое отражение в чеховском театре, явился новым закономерным развитием реалистических традиций русской драматургии. Гоголь, Тургенев, Некрасов, Островский и Толстой всегда боролись за социальную обусловленность персонажей, что позволяло им, как и Чехову, выстраивать драматические конфликты на основе реальных социальных коллизий своего времени. В этом отношении Островский так же близок к Чехову, как и Тургенев.Как видно из вышеизложенного, в русской драме не было ничего нового и того, что иногда условно называют «без сюжета». Примеры пьес без ярко выраженной интриги борьбы - пьесы Тургенева и Некрасова, наиболее близких к Чехову драматургов. Однако Островский, придававший большое значение сюжету-интриге, считал «изобретение интриги ложью», противопоставляя свой театр современной западной драме, законодатели которой поставили пьесу «молодец». При этом Чехов, следуя основополагающим традициям русского реализма, несомненно, внес что-то новое, что до сих пор принципиально отличает его драму.Одной из главных черт традиционной драматургии, которую нашел Чехов и которая не потеряла своего значения и по сей день, было присутствие в спектакле некоего «события», омрачающего ровный, будничный ход жизни и вокруг которого «Борьба воли» актеров была сосредоточена. человек. В то же время характер бытовых сцен.Беседы всегда заканчивались более или менее подчиненными основной части пьесы - той эстетической, нравственной проблеме, решение которой происходит в процессе борьбы, тому же событию, «которое связывало всех персонажей и само развитие действия в пьесе. «Иными словами, речь идет о верности всей « нечеховской »драмы команде Гоголя, сформулированной им в« Театральном разделе »:« ... комедия должна быть связана сама по себе », - писал Гоголя "всей своей массой, в большой общий узел. Галстук должен охватывать все лица, а не одно или два, - касаться того, что движется, более или менее, всех актеров. Здесь каждый герой, курс и курс. спектакля произведут шок на вашу машину: ни одно колесо не должно оставаться таким ржавым и неактуальным ».2.4 Новаторство драматургии ЧеховаЧеховское новаторство драматурга вдохновлено чувством неразрывной нераздельности искусства и жизни, человеческого творчества и всей его деятельности в самых разных областях.Сам Чехов никогда не говорил о своем нововведении. Постоянно отстраненный и скромный, он лишь изредка задумывался о странности того, что вышло из-под его пера. В письме к А.С. Суворина отзывалась о «Леш» так: «Искусство ужасно странное, и я удивляюсь, что такие странные вещи выходят из-под моего пера» (4 мая 1889 г.). Работая в «Степи», он 12 января 1888 г. доложил Д. В. Григоровичу: «... я получаю что-то странное и слишком оригинальное». И, наконец, начиная с «Чайки», в письме А.С. Суворину характер будущей пьесы описал так: «Я напишу что-нибудь странное» (5 мая 1895 г.).Необычными, нетрадиционными, действительно «странными» многим современникам казались и рассказы, и рассказы Чехова. Но когда речь идет о нем как о драматурге, эта анти-модель из глубин творчества, кажется, говорит еще острее.Мы привыкли говорить о соотношении прозы и драмы Чехова, о том, что его рассказы драматичны, а его пьесы «повествовательны». Все это правда. И все же у чеховских пьес есть свой особый «переход» к новым формам.«Чехов-драматург созревал медленнее, чем Чехов-романист», - отмечает А. Роскин. «Но в то же время процесс взросления Чехова как драматурга шел быстрее, от старого чеховского театра, который он отвергал более резко и в некотором смысле более демонстративно, чем от «старого - в искусстве повествования в прозе ».Прозаик Чехов был признан гораздо спокойнее и отличался от Чехова-драматурга. С первого спектакля - «Иванов» и до последних дней он выслушивал упреки в нарушении правил, законов и обычаев сцены, вопреки своим канонам, которые казались непоколебимыми для той эпохи.«Скажу одно: напишите рассказ», - категорически сказал А.П. Ленский Чехову о Лешего. «Ты слишком презираешь сцену и драматическую форму, ты слишком мало уважаешь их, чтобы писать драму».«Вы слишком игнорируете требования сцены», - повторил В. И. Немирович-Данченко.«Чехов также проигнорировал« правила », к которым так привыкли актеры и, конечно же, публику», - сказал о той же пьесе А.С. Суворин.Да и сам Чехов писал о «Чайке», которая только что закончилась: «Я начал сильно, а закончил пианиссимо - вопреки всем мировым правилам». «Драматическое искусство» (А.С. Суворин, 21 ноября , 1895).Прошли годы, десятилетия, и вот что современный английский драматург Ж.-Б. Пристли: «В основном то, что он делает, - это переворачивает хорошо сделанную традиционную пьесу, переворачивает ее вверх дном ... что в них рекомендовалось».Первое правило, против которого выступал Чехов, заключалось в том, что единство пьесы основывалось на концентрации всех событий вокруг судьбы главного героя.Правда, в первых двух спектаклях - «Без отца» и «Иванов» - этот принцип как бы не нарушается. Но о самодержавии героя в традиционном смысле говорить не приходится. И Платонов, и Иванов, по сути, находятся в центре всего происходящего в шоу, но сами они ничего не могут сделать. Им нужно «сместить сюжет», но они неустойчивы как актеры, даже как персонажи.Мы видели, как все остальные герои подходили к Иванову с советами, намеками, убеждениями и вниманием. Но он никого не слушает, он страдает, страдает, раскаивается, упрекает себя и винит себя. Единственное, на что он способен - это самоубийство.Обычно, когда герою отводится главная роль, в голову приходит идея или программа, он преследует важную цель или одержим необычайной страстью. Можно сказать, что чеховский герой не выдержал испытания на роль главного героя. У него нет «общей идеи» или страсти.Глубокая закономерность заключалась в том, что Чехов отказался от принципа самодержавия героя, как отказался от активной и четко выраженной авторской позиции в повествовании. Для писателя с его объективностью, превосходящей предопределенное, с его вниманием к простому человеку естественно было освободиться от принципа безраздельного господства героя.ЗаключениеИсследовав тему «Новаторство драматургии Чехова» я пришла к выводу, что Чехов действительно был новатором не только в русской, но и мировой драматургии. Именно в этом, на мой взгляд, секрет его популярности не только в России, но и на Западе.В своих пьесах Чехов приходит к новому раскрытию человеческого характера. В классической драме герой раскрывается в действиях и действиях, направленных на достижение намеченной цели. Поэтому классическая драма была вынуждена, по словам Белинского, всегда торопиться, затягивание действия приводило к двусмысленности, нечеткости персонажей, превращалось в антихудожественный факт.Чехов открыл новые возможности для изображения персонажей драмы. Он проявляется не в борьбе за достижение цели, а в переживании противоречий бытия. Пафос действия сменяется пафосом медитации.Думаю, чеховские пьесы будут ставить много веков. И зрителя всегда будут интересовать чеховские образы, чеховские персонажи.В работе исследовали новаторство драматургии А.П. ЧеховаВыполнили ряд задач:1.Описали писателя и его литературное окружение2.Изучили новый вид драматургии и традиции3.Изучили новаторство драматургии ЧеховаСписок литературыСпутники Чехова. Под ред. В. Б. Катаева. М., Изд-во Моск. ун-та, 1982.А. Чудаков. Чехов и мир его прозыБердников Г. П. Избранные работы. М., 1986г., том 2.Бердников Г. П. Чехов=драматург: традиции и новаторство в драматургии Чехова. М., 1982г.Бялый Г. А. Чехов и русский реализм. Л., 1981г.Ермилов Е. И. Драматургия Чехова. М., 1984г.Паперный З. С. «Вопреки всем правилам…»: пьесы и водевили Чехова. М., 1982г.Строева М. Н. Режиссерские изыскания Станиславского. 1897 – 1917гг., М., 1973г.Турков А. М. А. П. Чехов и его время. М., 1987г. Шах-Азизова Т. К. Чехов и Западно-Европейская драма его времени. М., 1966г.Ивлева, Т.Г. Автор в драматургии А.П. Чехова / Т.Г. Ивлева. - Тверь: Твер.гос.ун-т, 2001. - 131 с. Камянов, В.И. Время против безвременья: Чехов и современность / В.И. Камянов. - М.: Советский писатель, 1989. - 384 с. Паперный, З.С. А.П. Чехов: очерк творчества / З.С. Паперный. - М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. - 304 с. Полоцкая, Э.А. А.П. Чехов: движение художественной мысли / Э.А. Полоцкая. - М.: Советский писатель, 1979. - 340 с. Роскин, А.И. А.П. Чехов / А.И. Роскин. - М.: Художественная литература, 1959. - 432 с. Семанова, М.Л. Чехов-художник [Текст] / М.Л. Семанова. - М.: Просвещение, 1976. - 196 с.