Эссе по теме: «Образ «Другого» и его разновидности в древних и средневековых источниках»

Эссе по теме: «Образ «Другого» и его разновидности в древних и средневековых источниках»

Человек, как и любое другое животное, с подозрением относился и относится до сих пор к любым изменениям во внешней среде. Особенно сильно недоверие оказывается по отношению к человеку, которое по каким-либо причинам не знаком человеку. Особенно ярко это проявляется в первобытных обществах, которые дожили до сегодняшнего дня. Например, на одном из островов близь южной оконечности Индии располагается племя, которая до сих пор не изучена и считается заповедником всемирного наследия.

Так и в древности, когда начали складываться общности людей, видимо, люди не доверяли людям, которые имели неосторожность приблизиться к их жилью. Видно это из того, что ряд человеческих останков, которые были обнаружены на местах стоянок первых людей в Африке и Европе имеют характерный след обработки костей, которые появляются при разделке туши животных. Так что, можно предположить, что этими несчастными являются люди, которые пришли откуда-то и были идентифицированы как «Другой».

Однако более четко проявление в культуре образа «Другого» мы можем увидеть на различных изображениях, которые были зафиксированы в различных материалах древних народов, прочитать в источниках тех государств, которые уже имели письменность, чаще всего централизованных обществ, государств.

Наиболее ярко это проявлялось в истории Древней Греции и Древнего Рима, так как сохранилось огромное количество материала, из которых можно узнать более подробно, как определялся «Другой».

В древнегреческих источниках в первую очередь «Другим» является представитель другого полиса. Именно поэтому греки определяли себя отношением себя к определенному городу: афинянин, спартанец, фригиец и др. Поэтому веками греки могли воевать друг с другом, заключая ненадежные союзы. Наиболее ярко это было продемонстрировано в произведениях Гомера[1]. Там конечно же фигурирует общее название «ахеец», но нередко употребляется именно разделение по родам и насланным пунктам.

Но постепенно разделение произошло более обширное, когда разделение происходило по принципу жительства на прибрежных землях, а также тех народов, которые располагались внутри континента. Такое разделение стало понятно после того, как Филип Македонский, который сумел подчинить большинство городов Греции, практически не признавался за равного политического партнера.

Однако кроме подобного разделения существовали также и разделение более общее определение «Другого». Связано это было с тем, что греки имели хотя бы общий язык, который хоть и разделялся на диалекты, но был всем понятен. Поэтому, ассирийцы, скифы, египтяне и другие народы Черного и Средиземного морей были более чужими, чем близлежащий народы.

Подобная же стратификация происходила и в других народах, например, в среде древних римлян, которые изначально разделяли людей на «своих и «чужих» («других»). Никто не мог стать гражданином Рима, только тот, кто имел предков среди римлян.

В дальнейшем, когда государство разрасталось, стало понятно, что мир несколько более сложен, чем они себе это могли представить. Поэтому постепенно сложилась градация «Других»: союзники Апеннинского полуострова до Альп, греки – цивилизованные народы, которые находятся на равном уровне развития, но в силу своей слабости должны подчиниться Риму; варвары Африки, Азии северных территорий.

Такое подразделение было связано с тем, что первые могли быть включены в жизнь римского общества, то вторые имели «преимущественно милитаристская трактовку.  Это следует связывать с тем, что варвары, представленные в римском искусстве, главным образом, «северными» варварами» (галлами и германцами), воспринимались как источник опасности»[2]. То же самое можно сказать и о парфянах, ассирийцах, до некоторой степени и египтянах.

Подобная классификация помогала в первую очередь самим римлянам определяться со своим противником, которая необходима была изначально для выживания города, а значит граждан Рима. В дальнейшем отождествление варваров своими исконными врагами позволяло Риму высасывать все соки из окружающих завоеванных народов, что позволяло жить в безбедности римским гражданам.

Однако постепенно происходило размытие понятия «Другого» в римском обществе, так как римские легионы все чаще стали пополнятся варварскими народами, что ставило их на один уровень с гражданами. А вот варвары наоборот, сумели сохранить свою особость, в результате чего римская империя пала. И началась история средневековой Европы.

В данный период истории главным опознаванием системы «свой-чужой» была принадлежность к религии. Именно с этим связаны постоянные войны в европейском обществе, которые протекали под общим названием Религиозных войн. Именно поэтому Августин Аврелий высказывался неоднократно: «в суровом милосердии Своем бичевал Ты меня двойным бичом страха и стыда, чтобы я опять не отступил, чтобы оборвал эту тонкую и слабую, но еще державшуюся веревку»[3]. Для него, как и для многих европейских деятели политики и религии, отступничество от католичества является наиболее тяжким преступлением. Поэтому еретики могут уничтожаться праведниками, без зазрения совести.  Как это было, например, во время войны с еретиками на юге Франции, когда Арнольд Амальрих, на вопрос солдат: «Как разобраться кто отступник, а кто верный католик?», сказал: «Убивайте всех, Господь узнает своих»[4].

 В это же время происходит четкое разделение на Запад-Восток, которая возникла в период Крестовых походов, когда европейцы впервые массово добрались до Малой Азии и увидели, что там живут совсем не такие люди, как в Европе. Именно поэтому они считали, что с ними можно делать все: «Бароны отвечали, что они не хотят идти в Сирию, ибо не смогут там добиться никакого толка, но они полагают отправиться в Вавилон или Александрию, в глубь страны сарацин, где могли бы причинить им наибольшее зло; и они имеют намерение нанять флот, который перевез бы их туда»[5].

В целом, можно сказать, что образ «Другого», начал формироваться еще на заре становления человечества. Поэтому в любую эпоху, в любом месте люди в первую очередь четко разделяют всех на «своих» и «чужих».