Эссе на тему: "Рассказ Е. И. Замятина «Пещера» "

У каждого читателя нередко остаются сильные впечатления от прочитанного. Конечно, не все из литературных произведений могут быть названы любимыми. Но рассказ Замятина очень запоминается. 
 Рассказ был написан в конце 20-х годов. Место действия автор называет «пещерной петербургской спальней», хотя город тогда назывался Петроградом. 
Мартин Мартиныч и его жена Маша изнемогают от холода. Чтобы согреть больную жену в день ее именин, Мартин Мартиныч украл у соседа дрова. А когда он принял решение выпить яд, жена стала просить его, чтобы яд он отдал ей. 
Смысл названия рассказа в том, что «пещера» – это быт, отношения между людьми, социальная обстановка. Слово «пещера» разворачивается в объемную метафору, которая способна привести читателя в замешательство. «Сумерки», «пол в кабинете – льдина». Неужели так было на самом деле? Картина удручающая, но рассказ не об ужасающем быте, а о душевном состоянии людей, которое раскрывается в таких условиях. 
В рассказе автор поднимает вопрос о моральном выборе. У Мартин Мартиныча не было другого выхода, когда он совершает кражу дров у Обертышева. Если бы выход был, то он вышел бы на улицу и нашел дрова. Но главные вопросы другие: было ли у него моральное право уйти из жизни, что он и собирался сделать? А право передать яд Маше? 
Ответить еще более сложно. Можно сказать, что в пещерное время это не убийство, а «проявление огромной любви, освобождение дорогого человека от страдания». 
Мартин Мартиныч был поставлен в такие условия, которые вынудили его украсть дрова. В этом его «трагедия», если это слово здесь будет уместным. И он был вынужден принять страшное решение, когда «взял со стола синий флакончик и подал Маше». А вот это уже трагедия без кавычек. 
Дрова и флакончик с ядом оказались в абсурдной, нелепой «бытовой»  связке. Как в первом случае, так и во втором выбор героя обусловлен безысходностью. Только вот цена выбора несоизмерима. И читатель может только приблизиться к пониманию меры безысходности, как и к пониманию того, что преодолевает человек, делая столь сложный выбор, когда держит в руках флакончик с ядом. 
Замятина часто обвиняли в пессимизме, упадничестве, ненависти к советским реалиям. Скажем еще раз, что обстановка, нарисованная в рассказе, по меньшей мере обескураживает. Но речь не столько об условиях жизни, сколько о людях, обреченных на «обитание» в пещерной «атмосфере». 
Рассказ «Пещера» не о реалиях быта или социальной специфике, а о том, что людям, поставленным в нечеловеческие условия, очень трудно оставаться людьми. А они стараются изо всех сил, чтобы сохранить в себе человеческое. Неужели всё так безнадежно, как в финале рассказа? Неужели нет никакой надежды?
Искра надежды, сколь бы пафосно это ни звучало, промелькнула в конце рассказа в словах Маши «я хочу, чтобы огонь...», а чуть раньше: «собраться бы с духом – и куда-нибудь, чтоб солнце...». Может быть, всё еще будет не так трагично и пузырек с ядом никому из них не понадобится?
Люди не могут без надежды. И надежда, конечно, в том, что Мартин Мартиныч нежно любит Машу и готов ради нее на всё. Этому не могут помешать ни быт, ни социум, ни сама пещера (фигуральная или реальная), в которой они оказались. 

2. Произведение, которое, на ваш взгляд, уникально и современно и которое вы хотели бы экранизировать или поставить на сцене 

Пьеса Л. Н. Андреева «Жизнь человека» 

Пьеса была завершена автором в конце 1906 года и уже в начале следующего поставлена Вс. Э. Мейерхольдом в Театре В. Ф. Комиссаржевской. 
Пьеса вызвала противоречивые отклики. Ее критиковали за сомнительный «символизм». Но были и другие мнения. В том же 1907 году одна из общественных театральных организаций присудила Андрееву премию имени А. С. Грибоедова за «стилизованную драму», как называл пьесу сам автор. 
Для сценической постановки пьеса была интересна именно тем, что автор намеренно отказывается от «жизнеподобия» и прибегает к условно-обобщенным образам. Но то же самое может стать основой для оригинальных кинематографических решений, и экранизация, не подменяя театральные подмостки, может с яркостью подчеркнуть философскую символику драматургических образов.