Эссе на тему «А.П. Чехов по воспоминаниям современников»

Антон Павлович Чехов был известным и популярным человеком, о котором писали многие люди, включая его родственников, друзей, коллег по университету, писателей, актеров и художников. Некоторые мемуаристы находили, что они хорошо знают Чехова и имеют с ним близкую связь, но другие считали его «неуловимым» [с.5]. Чехов был высоко оценен как тонкий и духовный человек, но фотографии и некоторые портреты его не могли передать всей его сущности. Есть многочисленные мемуары, которые запечатлели его поступки, высказывания и отношение к событиям и людям.

Воспоминания Александра Чехова отличаются мрачными и обличительными оттенками, похожими на полотна передвижников. Некоторые биографы Чехова трактуют его знаменитое письмо к А. С. Суворину, в котором он описывает свое прошлое и внутреннюю трансформацию, как отражение его собственной жизни, однако маловероятно, что такой автобиографический материал был предлагаем Суворину. В период своих последних гимназических лет в Таганроге Чехов провел время в одиночестве и предстал перед новыми знакомыми с выдержкой, сильной волей и скрытностью.

Воспоминания Александра Чехова о брате Антоне Чехове имеют мрачные и обличительные оттенки, которые напоминают полотна передвижников. Некоторые биографы Чехова считают, что его знаменитое письмо к А.С. Суворину отражает его собственную жизнь и внутреннюю трансформацию. В период своих поздних гимназических лет в Таганроге Чехов провел время в одиночестве и явился своим новым знакомым с выдержкой, сильной волей и скрытностью. Таким образом, эти тексты исследуют различные аспекты личности и жизни Антона Чехова, включая юмор, мрачность, самоидентификацию и трансформацию. Воспоминания Александра Чехова и других мемуаристов также указывают на то, что чеховские взгляды и искания в литературе были проявлением обновления художественного языка в русском искусстве конца XIX века.

В. Г. Короленко отмечает историческую обусловленность свободы Чехова от временных требований и признает это преимуществом. И. А. Бунин искал опору в убеждениях Чехова для своей собственной «автономии» [c.13]. Даже Л. Н. Толстой восхищался произведениями Чехова, но при этом сожалел, что у него еще не выработалось собственного миросозерцания. Чехову также приходилось сталкиваться с претензиями и критикой, что вызывало обиду и непонимание.

Некоторые критики видели отсутствие явного морализаторства и недостаток явных указаний для читателя в произведениях Чехова как серьезный недостаток. Некоторые также считали его ограниченным из-за предпочтения жанра рассказа вместо романа. Его аполитичность и лаконичный стиль тоже вызывали различные реакции. Тем не менее, некоторые писатели, такие как Салтыков-Щедрин и Суворин, высоко оценивали его творчество.

Чехов проявлял интерес к путешествиям и изучению отдаленных местностей России. Он также провел собственную "литературную экспедицию" и написал книгу «Остров Сахалин» [c.17]. Общественная деятельность Чехова была особенно активной в мелиховский и ялтинский периоды. Он строил и поддерживал школы, интересовался нуждами учителей и высказывал свои взгляды на образование. Сказанное им оценивалось высоко, приравнивая его высказывания к публицистическим работам Достоевского о просвещении и важности вложений в образование.

Чехов был открыт к новым формам и экспериментам в литературе и театре. Он проявлял интерес к «новаторам» и «декадентам» [c.21], однако в некоторых случаях он проявлял к ним антипатию и высмеивал их. Некоторые критики пытались отделить Чехова от «чеховщины» - его особых стилевых и тематических характеристик, но Чехов сам не всегда соглашался с этим делением. Он не считал свои пьесы драмами и скорее видел их как передачу «сумеречного» [c.22] и тусклого существования героев. Чехов проявлял интерес к критике, которая стремилась исследовать его значимость за пределами «чеховщины».

Известно, что Чехов и Короленко отказались от звания почетного академика в протест против аннулирования избрания А.М. Горького в Академию наук. Это событие оставило яркий след в памяти и позволило многим увидеть истинного Чехова. Отмечается, что Чехов стал более активно интересоваться общественными делами и проявлять этическое и гражданское чувство. Он внимательно следил за событиями в стране, особенно в период студенческих волнений, и его отношение к ним эволюционировал.

По воспоминаниям Коровина, Чехов был красивым молодым человеком с большим открытым лицом и добрыми, смеющимися глазами. Он имел особую улыбку и широкую грудь, которые вызывали доверие и создавали ощущение сердечности и защиты. Несмотря на свою молодость, Чехов уже вливался в образ доброго дедушки, к которому хотелось обратиться и спросить о правде и горе, и поверить ему в что-то глубокое. Чехов был скромным, естественным и лишенным самолюбия. Он не стремился привлекать внимание к себе и всегда проявлял меру и застенчивость [c.27].

Говоря о комнате Чехова, Коровин замечает, что она была чистой, светлой и простой, немного напоминающей больничную. а столе стоял календарь и подставка с множеством фотографий - портреты артистов и знакомых. На стенах также были развешаны фотографии - портреты. В последний раз Коровин встретился с Чеховым, который выглядел худым и измученным болезнью [c.32-33].

Как вспоминает В.Г. Короленко, Чехов имел своеобразное лицо с характерными юношескими чертами и простодушной складкой, которая придавала ему привлекательность. Глаза Чехова были голубыми, яркими и глубокими, одновременно отражая его мысли и детскую непосредственность. Он привлекал своей простотой во всем - движениях, приемах и речи, как и в своих писаниях. Первое знакомство с Чеховым вызвало у Короленко впечатление человека, полного радости к жизни. Он испытывал ощущение, что у Чехова есть неисчерпаемый источник остроумия и непосредственного веселья, которыми пронизаны его рассказы. Все это давало предвкушение глубинного развития и успеха в будущем. Короленко также замечал свободу Чехова от политических партий в то время, и считал это преимуществом, учитывая необходимость пересмотра и продолжения борьбы в русском обществе [с.37].

Упоминая о рассказах писателя, Короленко замечает, что «Степь» А. П. Чехова описывает степной пейзаж, где читатель может почувствовать свободный степной ветер, аромат цветов и наблюдать за фигурами, проникнутыми степным колоритом. Рассказ содержит автобиографические элементы и личные воспоминания самого Чехова. Первая же драма, «Иванов», вызвала у него серьезные волнения и огорчения. Она отличалась от его предыдущих произведений, выражая определенную тенденцию и вызывая обсуждение о том, что автор защищает и на что нападает. Это был период, когда беззаботная непосредственность уступала место рефлексии и ответственности [c.43].

И.Л. Леонтьев-Щеглов вспоминает, что Чехов всегда говорил: «у русского человека настоящая беседа, по душе, всегда приходится после полуночи» [c.53]. Он отмечает символичность этой фразы в контексте притягательной личности Чехова и ее мистическое влияние в его письмах и воспоминаниях о нем. Леонтьев-Щеглов задает вопрос, почему Чехов так мало использовал Москву в своих произведениях, учитывая ее удивительность, живость и юмор. Автор отмечает, что, будучи жителем Москвы, Чехов мало думал о своем городе, так как ему приходилось заботиться о пропитании и постоянно писать. Москва занимала в его жизни второстепенное место, в то время как Петербург, куда он приезжал иногда, играл важную роль в его отдыхе и развлечениях. Чехов больше любил природу и воспринимал ее самым жизнерадостным и поэтическим образом. В начале своей литературной карьеры Чехов больше связывался с Петербургом и часто вспоминал свои петербургские дни, друзей и впечатления. По словам Леонтьева-Щеглова Чехов также производил впечатление своим личным совершенствованием и одновременным совершенствованием своего слога.

И.Е. Репин встречался с А.П. Чеховым редко. Он упоминает одну успешную попытку нарисовать портрет Чехова во время встречи в Литературном обществе. Говоря о характере и внешности Чехова, Репин подчеркивает его интеллект, русскую суть и чувство холодной иронии.

А.С. Лазарев-Грузинский говорит о том, что встреча с писателем оставила яркое впечатление на его молодость. Первый раз Лазарев-Грузинский пришел к Чехову по его приглашению в 1887 году и провел целый вечер в его кабинете, который был заполнен полками с книгами. Библиотека Чехова содержала множество книг, достигающих, возможно, тысячи и более экземпляров. Книги имели подержанный вид и включали старые журналы, отдельные томики разных авторов, которые оказали влияние на творчество Чехова. Он покупал книги постепенно, по мере получения гонораров или авансов из редакций. У Чехова не хватало денег на полные собрания сочинений, и его библиотека не могла расшириться из-за ограниченного пространства его предыдущих квартир. У него имелись отдельные книги из его коллекции, такие как «Жены артистов» Доде, «Записки мелкотравчатого» Дрианского, томики Брета Гарта, Золя, «Калифорнийский рудник» Дмитрия Гирса и старинные книги, в том числе курьезные издания. Одна из этих книг, купленная на Сухаревке, послужила основой для юмористического рассказа Чехова «Свадьба с генералом» [с.88]. По словам Лазарева-Грузинского, «Чехов оказался отличным провидцем, материальной пользы» [с.100]. Например, он вспоминает два случая, когда Чехов заметил и выделил людей с талантом из обычной толпы, что свидетельствует о его уважении к таланту.

Л.А. Авилова с грустью и теплотой вспоминает о Чехове, что видно в следующем отрывке: «Прошло уже три года с моего первого свидания с Чеховым. Я часто вспоминала о нем и всегда с легкой мечтательной грустью. А у меня уже было трое детей: Лева, Лодя и грудная Ниночка. Миша был примерным отцом. Чтобы увеличить средства к жизни, он взял еще вечернюю работу, а все свободное время возился и нянчился с детьми. Но он был несколько неловок и, когда брал ребенка на руки, ронял с него одеяло и пеленки, а играя со старшими, ломал их игрушки. Мальчики с укоризной говорили ему: «Эх, папа!» — но всегда ждали его прихода с радостью и нетерпением. Даже Ниночка тянулась к нему ручонками и ласково ворковала на его руках» [с.126].

Подлинное отношение же Авиловой к Чехову можно увидеть в следующих строках: «ничего не могло быть понятнее, естественнее и даже неизбежнее, чем то, что я полюбила Чехова. Я не могла не восхищаться не только его талантом, но и им самим, всем, что он говорил, его мыслями, его взглядами» [с.153]. Она описывает, как Антон Павлович способен был видеть и открывать лучшую часть души человека, что приносило счастье и радость. Авилова чувствовала, что Чехов находил в ее письмах талант и время от времени соглашался с ее мнением. Один раз он сказал ей, что она обладает врожденной нравственностью, что ценно.

Авилова также размышляет о Чехове и его восприятии жизни. Она вспоминает печать, которую Чехов использовал для запечатывания своих писем, на которой было напечатано: «Одинокому везде пустыня» [с.177]. Это приводит автора к размышлению о том, что после достижения тридцати лет Чехов столкнулся с трудностями и ломками в жизни. Авилова задается вопросом, могла ли жизнь удовлетворить такого исключительного человека, как Чехов, или же она отравила его душу горечью и обидами. Описывая душу Чехова как глубокую и чистую, она отмечает, что Чехов часто был требователен к себе. И Авилова сожалеет, что Чехов не нашел счастья и уже после молодости он начал ощущать себя одиноким. Возможно, Чехов не осознавал и не осознает, что стоит слишком высоко над всеми и что его росту в жизни еще не хватает счастья. Как вспоминает Авилова, Чехов прислал ей письмо, в котором говорилось: «Жизнь проще, не стоит мучительных размышлений...». Авиловой казалось, что Чехов «горько, презрительно улыбается, оглядываясь в прошлом на себя. Не так жил, не так думал и чувствовал. Пропала жизнь!» [с.208].

По мемуарам В.Н. Ладыженского, «О Чехове можно писать очень много. Следовало бы припоминать каждую его яркую мысль, останавливаться на каждом значительном выражении, чтобы облегчить этим работу его будущего биографа при восстановлении этой огромной фигуры в нашей жизни и литературе» [с.211].

С А. П. Чеховым Ладыженский познакомился в Петербурге в конце 1880-х годов. Они собирались в кружке молодых писателей у А. Н. Плещеева. Ладыженский описывает Плещеева как старика, который оставался идеалистом и покровительствовал молодым писателям и поэтам. Он упоминает других известных литераторов и художников, которые также посещали встречи у Плещеева. И в один из зимних вечеров произошла встреча Ладыженского с Чеховым, который уже был известным писателем и актёром. Он описывает Чехова как молодого и красивого, с задумчивыми глазами, и отмечает его малоразговорчивость. Они обсуждали литературу и общественную жизнь, и Чехов высказывал свои мысли о необходимости настроения в стихотворениях и правдивости изображаемого настроения. В целом, Ладыженский вспоминает, что «С Чеховым легко было и знакомиться и дружиться: до такой степени влекла к нему его простота, искренность и впечатление (я не умею иначе выразиться) чего-то светлого, что охватывало его собеседника» [с.213].