Эссе на тему: «Древняя и новая Россия» Николая Карамзина: взгляд из 2024 года

«За 10 лет в России меняется все, за 200 лет – ничего», - эти слова часто приписываются Петру Аркадьевичу Столыпину, реформатору и политическому деятелю грозных предреволюционных лет, и они же – лучший эпиграф в «Запискам…» Николая Карамзина.  

Яркое публицистическое произведение, созданное за год до Отечественной войны 1812 года, имело сложную судьбу: Александр I отнесся к «Записке…» крайне прохладно, современники ее вовсе не узнали. Первое полноценное издание «Древней и новой России» вообще вышло в 1914 году: через три года после смерти Столыпина, в год начала другой войны: Первой Мировой.

Впрочем, и в 2024 году «Записка…» воспринимается удивительно актуальным произведением: на современный манер его можно было бы назвать «аналитической запиской», идеи, красной нитью проходящие через «Записки…» не просто не утратили актуальности: их в той или иной мере повторяли или развивали почти все философы правоконсервативного направления XX века; не случайно в предисловии к изданию «Записок…» от 1991 года за авторством Юрия Сергеевича Пивоварова (кандидата исторических наук, профессора МГУ, МГИМО и РАН) неоднократно звучит «Общество Память» - название позднесоветского крайне правого движения.

К началу 1810-х годов Карамзин уже являлся признанным мыслителем и литератором. Именно в этот период, когда его интерес к исторической и политической тематике достиг зрелости. Работа над «Древней и Новой Россией» началась для Николая Карамзина в декабре 1810 года и была завершена в феврале следующего года.

Этот труд стал промежуточным результатом его глубоких размышлений о состоянии российского общества – и размышлений о реформах, которые предпринял Александр I.

После «Записки» его внимание полностью переключается на многотомное фундаментальное исследование — «Историю государства Российского», над которой он работал до конца жизни. Первый том вышел в 1816 году и заложил основу всей русской историографии XIX века, его история России, как и краткий экскурс в нее в «Записке» - это не просто хроника событий, это изложение национальной судьбы, идеи.

Но до этого было еще далеко. На повестке дня – неопределенно завершившаяся французская компания 1805 года, политический кризис в Европе и уже вполне различимая тень Отечественной войны впереди. Предчувствие войны – подобное тому, что ощущалось в Европе в 1913 или 1938 году – было оглушительным, Россия готовилась – но к чему готовилась Россия? И как она готовилась? И можно ли спасти Россию от грядущего?

В марте 1811 года в Твери, Карамзин передает «Записку…» императору Александру лично. Однако первая реакция самодержца на смелую критику его нововведений и на его внешнюю политику оказалась негативной, хотя уже спустя год курс на либеральные преобразования (прежде всего – очевидно – ввиду войны 1812 года) был приостановлен.

После окончания Отечественной войны Карамзин постепенно занял особое место при дворе, и его влияние росло. В 1816 году Александр I вновь обратился к нему за мнением и поручил написать записку «О Польше», которая была встречена с большим пониманием. Политические записки Карамзина, предназначенные исключительно для ограниченного круга лиц, почти не были известны широкой публике и не подлежали публикации. Просьба автора вернуть ему рукопись той, первой «Записки…»так и осталась без ответа, но текст все же распространялся в списках.

Этот труд заложил идеологические основы будущей многотомной «Истории государства Российского», в которой Карамзин предложил взгляды, позднее развиваемые в правоконсервативной мысли.

На идейном уровне в основе «Записки…» Карамзина лежит концепция самодержавия как единственно-возможного пути существования России – и образ самодержца, человека воли, который – единственный – может дать России будущее: «Самодержавие есть палладиум России; целость его необходима для её счастья.» Но «править» - не просто привилегия самодержца, это его ответственность, его рок.

Да, Карамзин, как и более поздние авторы, пишет о том, что ключевой задачей самодержца является окружить себя нужными и компетентными людьми, которые смогут выполнять государственные задачи – и все таки акцентирует внимание на его личной воле; он превозносит самодержавие тем не менее существенно критикуют самих самодержцев.

Эта концепция Карамзина вполне в духе его эпохи – но в то же время перекликается с более мрачными концепциями XX века и уходит в новый, XXI век. Карамзин, подобно многим его современникам, находился под сильным влиянием личности Наполеона: писатель приветствовал «корсиканского солдата» и одобрял его как героя-миротворца на страницах журнала «Вестник Европы».

Карамзин подчёркивал, что консул смог восстановить монархию в своей стране, и определял цель Бонапарта как истинного самодержца: эта цель - власть и слава, а среди всех его качеств выделял непоколебимую волю.

В 1812 Наполеон для Карамзина перестает быть героем и становится тираном: в «Освобождении Европы и славе Александра I» он называет его палачом, извергом, злодеем.

Это удивительно похоже на то, как в начале 1930-х и в середине 1940-х менялась оценка уже других «людей воли» в правоконсервативной философии и публицистике – Бенито Муссолини и Адольф Гитлер в 1930-х еще воспринимались как «истинные самодержцы», как образцы личности вождя – особенно в белоэмигрантской печати.

Горькое разочарование приходят только после 1941 года. «Гений воли» неизменно становится тираном: для Карамзина этот путь иллюстрирует Наполеон, но от самой концепции абсолютного самодержца он не отказывается.

Но если множество правоконсервативных авторов XX века и сейчас находятся в фарватере консервативного политического дискурса новой России (что иллюстрирует история с Высшей политической школой  РГГУ), то «Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» Карамзина остается незаслуженно забытой – возможно потому, что и спустя две сотни лет она звучит не просто критически, но почти дисседентски-обличительно: причем как по отношению к правителям прошлого, так и по отношению к правителям дня сегодняшнего.

Это выражается уже не на идейном уровне: помимо идеологического компонента, «Записка…» являются практико-ориентированным документом. В ней Карамзин предстает не как генитальный поэт или прозаик, не как реформатор языка и не как историк – но как сильный аналитик, детально описывающий проблемы России начала XIX века. Или это проблемы XX века?

Или даже XXI-го?

Вводная часть «Записки…» полностью посвящена России прошлого, но это не исторический экскурс, а расстановка акцентов: ключевыми для Карамзина тут являются периоды феодальной раздробленности и смутное время. Оба исторических периода он осмысляет именно с позиции преодоления хаоса через волю правителя: который, в согласии с волей народа, собирает Россию в единое целое.