Эссе на тему: "Гуманистический Манифест"

За 13 лет до работы Сартра, в 1933 году ключевыми фигурами западного
свободомыслия (Дж. Хаксли, П. Куртц, Дж. Бернал, и др.) был создан “Гуманистический
Манифест” – декларация, которая была призвана объединить гуманистов всех стран. Целью
документа была выработка единого гуманистического подхода к миру, человеку и обществу.
В связи с неоднородностью состава ученых и неготовностью общества к восприятию этих
идей, манифест не вызвал такого широкого социального движения, как например,
«Коммунистический манифест» К. Маркса. Напротив, разразилась II мировая война, которая
все гуманистические ценности превратила в прах, растоптала, исказила, доказав, что они не
работают.
Исторически экзистенциализм стал порождением войны, духовного вакуума той
всемирной бойни, которой ещё не знало человечество. Экзистенциализм – это гуманизм, -
пишет Сартр, но объясняет при этом, что гуманизм совершенно иной, не тот, что был до
войны.
Базовое положение первого “Гуманистического манифеста” гласит, что назначение и
цель жизни человека открываются самим человеком, и поэтому человек – конечная цель
всего. Однако у Сартра другой взгляд на этот вопрос: «Экзистенциалист никогда не
рассматривает человека как цель, так как человек всегда незавершен. И мы не обязаны
думать, что есть какое-то человечество, которому можно поклоняться на манер Огюста
Конта. Культ человечества приводит к замкнутому гуманизму Конта и — стоит сказать — к
фашизму».
Сартр даёт человеку еще больше свободы, чем гуманисты, и это исходит из того, что
по его мнению, содержание морального действия всегда конкретно и, следовательно,
непредсказуемо. Именно такой термин использует Сартр как писатель, философ и человек,
впоследствии отказавшийся от ордена Почетного легиона и Нобелевской премии.
Непредсказуемость внутренней жизни человека – это его недетерминированность целым,
каким-то фактором, какой-то причиной.
Сартр смело утверждает: «Человек всегда находится лицом к лицу с меняющейся
ситуацией, и выбор всегда остается выбором в ситуации». Я бы задал вопрос Жан-Полю: а
если выбор каждый раз уникальный и личный, то разве общество, которое сформировало
личность тут не при чем? Разве оно эти ситуации выбора не создает? Интересно, каков бы
был его ответ!
В любом случае, гуманизм как основной принцип, к началу XXI века настолько
расширился в своем содержании, вобрал в себя столько характеристик, что, теперь все, что с
ним связано, превратилось в метафизически-расплывчатую форму, наполняемую самым
разным, зависящим от трактователя смыслом. Спустя 60 лет экзистенциализм и правда
выглядит более самостоятельным и независимым течением, чем абстрактный гуманизм. Под
знаменем гуманизма и соответствующего ему строя – демократии сегодня США бомбят
целые страны, свергают лидеров и политические режимы, сея хаос и разруху по всему миру.
Гуманизм идейно рассеялся. Гуманистическая парадигма рассматривает человека как
существо самоценное, но сущность в нём предшествует существованию. А в
экзистенциализме наоборот: существование предшествует сущности.
Отчуждение многих ученых и практиков от той простой мысли, что источник
развития помещен в самом субъекте (исходная аналогия желудя, зерна), привело к тому, что
за всеми “прогрессивными” технологиями, проектами, исследованиями и программами не
стоит ничего, кроме рационально-позитивистского взгляда на индивида через призму факта.
Зерно будет произрастать куда и как ему надо при наличии соответствующей почвы,
влаги, воздуха. Человек будет произрастать в лучшем для него направлении при наличии
внимания, принятия, эмпатии и т.п. И это требование никак не умоляет существующую
общественную систему в целом. Требуется только наполнить ее гуманистическим смыслом,
осознанием и пониманием человека как человека, а не как эфемерно-отстраненного члена
общества, носителя социальной роли или статуса. Эта идея гуманизма достаточно очевидна,
но Сартр идёт глубже в смысложизненную проблематику, и говорит: «Я могу сказать только

3

одно: вы свободны, выбирайте, то есть изобретайте. Никакая всеобщая мораль вам не
укажет, что нужно делать; в мире нет знамений».
Атеизм Сартра вполне закономерен и последователен. Бог не уберег людей от ужасов
второй мировой войны. Всё, что было у людей, втянутых в конфликт, - это ситуация, в
которой нужно было «барахтаться». По выражению экзистенциалистов, человек оказывается
не рожден в мире, а «заброшен» в него, то есть заброшен в поток ситуаций.
Поэтому, например, хирург у операционного стола не имеет ни морали, ни веры,
друзей, ни чувств, ни воспоминаний. У него есть только операция, которую требуется
провести, инструменты для этого, и знания анатомии и физиологии. Он не руководствуется
гуманизмом, этикой, принципами. Было бы глупо говорить, что, делая операцию, хирург
держит в голове представление о человеколюбии, равно как и о садизме. Принципы, нормы -
это то, что рождается в головах ученых, когда они пытаются объяснить, почему человек
оперирует другого, а не бросает его умирать. Делая операцию, хирург, держащий на острие
скальпеля чью-то жизнь, каким бы ни был сам этот человек или сам хирург, впереди обоих
«всегда ожидает неизведанное будущее».
Мы сами выбираем своё бытие в меру наших способностей, возможностей и силы
духа, тут Сартр прав. Однако довольно сложно его понять, когда он отрицает религию,
науку, мораль общества как факторы, обеспечивающие всем людям их способности,
возможности и силу духа.
В современной русской культуре вопрос судьбоносного выбора выразился в
сакральной фразе Данилы из кинофильма «Брат-2»: «В чем сила, брат? Я считаю, что в
правде». Для Сартра сила не в правде, а в отсутствии ориентиров для определения правды
или лжи. Поэтому, будь Сартр на месте киногероя, он бы сказал так: «В чем сила брат? Я
считаю, что в пустоте. Нет ни силы, ни слабости».
Кстати, герой «Брата-2» тоже вернулся с войны, и наш русский экзистенциализм в
этом плане более близок к российскому народу. Но и Сартра французы боготворили,
особенно студенты, во время революционных событий 1968 года.
Другими словами, экзистенция как существование – это не набор штампов, догматов,
не система логических доводов. Это скорее поток жизни, в которой человек совсем одинок и
должен положиться на самого себя, так как больше не на кого.
Именно поэтому экзистенциализм ближе всего к гуманизму, ближе всего к его
истокам, к свободомыслию. И в определенном смысле это форма раненного гуманизма,
философско-историческая реакция на события в мире, которую сейчас, в век
потребительства и Интернета уже не так просто понять и принять.