Эссе на тему: "З.Фрейд "Неудобства культуры"

Первая часть задания:
Неустойчивость границ я и вопрос памяти
Существует концепция 3.Фрейда, по которой структура личности в социологии складывается из трех основных элементов - это Оно (Ид), Я (Эго), Сверх-Я (Супер-Эго). Оно представляет собой подсознательное, в котором господствуют инстинкты. В нем выделяются две потребности: агрессия и либидо. Я – это элемент сознания, которое связано в бессознательным, поскольку «оно» периодически прорывается наружу. Сверх-Эго представляет собой внутреннего цензора, который включает совокупность моральных принципов и норм. Сознание пребывает в конфликте с проникающими в него бессознательными инстинктами, а с другой стороны – с запретами, которые диктует Сверх-Я. Разрешение этих конфликтов опосредуется сублимацией (вытеснением).
Чувство Я подвержено искажением, а границы Я не являются постоянными. Говоря об эволюции Я, Фрейд начинает с описания младенческого возраста, когда человек еще не ощущает внешнего мира как источника притекающих к нему ощущений. Затем описывается тенденция отделения Я от источника неприятности, вынесение его наружу с созданием “Я чистого наслаждения”, которому противостоит чуждое и угрожающее внешнее. Затем в результате опыта границы “Я чистого наслаждения” подвергаются изменениям и совершается первый шаг для установления принципа реальности. То, что Я для защиты от внутренних неприятных импульсов не находит никаких способов, кроме применяемых по отношению к внешним неприятностям, становится исходным пунктом для ряда серьезных болезненных расстройств. “Океаническое чувство” – чувство связанности с внешним миром.
Вопрос памяти заключается в том, что, однажды появившись, все где-то сохраняется и не может просто так исчезнуть. Кроме того, при определенных условиях это нечто может опять всплыть на поверхность.
Если чувство является выражением какой-то сильной потребности, то только в этом случае оно может стать источником энергии. В отличие от этого, религиозная потребность проистекает из инфантильной беспомощности и это чувство может рассматриваться как первая попытка религиозного утешения, как некий способ отрицания опасности, которую Я обнаруживает в виде угрозы со стороны внешнего мира.
Фрейд сформулировал самую целостную теорию личности. Личность – это совокупность психологических и физических качеств, присущих конкретному индивиду и отражающих свойственные только ему черты и манеру поведения. Фрейд считал память самой важной составляющей психики, определяющей личность человека. Он выдвинул теорию о существовании трех видов памяти: сознательной, предсознательной и бессознательной. «Активное» сознание в целом определяется степенью осознанности. Человек, как правило, осознает то, что с ним происходит в данный момент. Это может быть тактильное ощущение от находящейся в руках книги, зрительное восприятие ее цвета или, к примеру, урчание в животе и т.п. Сознание, таким образом, определяется в основном тем, что человек слышит, видит или чувствует.
Наиболее значима бессознательная память. Она включает в себя воспоминания и опыт, которые человек не осознает. Они находятся глубоко в памяти, и доступ к ним затруднен. Тысячи или даже миллионы процессов происходят внутри мозга, о которых человек ничего не знает. Фрейд полагал, что бессознательное заполнено воспоминаниями, мыслями и идеями, слишком неприятными или ужасными для хранения в сознании. Именно здесь пребывают самые сокровенные чувства, мысли и тайны, не откорректированные и не отфильтрованные работой сознания. Воспоминания и степень их осознанности и определяют личность того или иного человека.
Вспомним топографическую модель психики и структуру личности по Фрейду. Он выделял три уровня психики: бессознательное (первичная форма психического), предсознательное, динамически являющееся бессознательным, по содержанию же близким к сознанию, поскольку в скрытой форме содержит материал, в любой момент могущий стать сознательным; и сознание (все, что воспринимается мной в данный момент). Сознание – факультативный момент, эпифеномен. Таким образом утверждается исходная конфликтность человека. Но даже бессознательное неоднородно. Здесь мы подходим к структуре личности. Большую часть бессознательного занимает «Оно», которое руководствуется принципом удовольствия. «Я» личности, которое дифференцируется из «Оно», владеющее подступами к реальности, к сознанию, по большей части также бессознательно. И дальше из «Я» формируется «Супер-Эго», эго, стоящее «над» «Я», которое суть ожидаемые модели поведения, которым человек должен удовлетворять, чтобы быть принятым в обществе, что в пределе значит – выжить.
Мотив неудовольствия порождается на стыке двух сил: силы «Оно», цель которой реализация желания, и силы «Я», а точнее – цензуры, не дающей прямого удовлетворения желания, вытесняющей его. Обе эти силы бессознательны. Потому для человека явления забывания и ошибочного припоминания суть случайности. Сила «Оно» и сила «Я» неравнозначны, поскольку «Я» - дифференцированная часть «Оно». Поэтому происходят регулярные прорывы бессознательного материала в сознание, что и проявляется в явлениях забывания и неверного припоминания.
В одной из ранних работ Фрейда “Психопатологии обыденной жизни” он приводит множество примеров, взятых из собственной жизни или врачебной практики, которые подтверждают его предположения. Приведем один из них, касающийся закладывания вещей, которое состоит в том, что человек под влиянием бессознательного намерения забывает о том, куда им была положена некая вещь. Фрейд приводит рассказ одного из своих пациентов: “Несколько лет тому назад в моей семье происходили недоразумения, я находил, что моя жена слишком холодна, и, хотя я охотно признавал ее превосходные качества, мы все же относились друг к другу без нежности. Однажды она принесла мне книгу, которую купила, так как, по ее мнению, она должна была меня заинтересовать. Я поблагодарил ее за этот знак “внимания”, обещая прочесть книгу, положил ее куда-то и не нашел уже больше. Так прошел целый ряд месяцев, в течение которых я при случае вспоминал о затерянной книге и тщетно старался ее найти.
Пути к счастью и "проблема индивидуальной экономики либидо"
Фрейд, например, полагал, что главное в жизни – быть счастливым, получать максимум удовольствия и наслаждения. Только вещи эти сами собой разумеющиеся, а вот личность, которая задумывается о смысле жизни, - душевнобольна. А вот его ученик, Э. Фромм, считал, что нельзя жить без смысла. Нужно сознательно тянуться ко всему позитивному и наполнять этим бытие. В учениях В. Франкла этому понятию уделяется главное место. Согласно его теории, ни при каких обстоятельствах в жизни человек не может не видеть целей существования. А обрести смысл можно тремя путями: в деле, при переживании, при наличии определенной позиции к жизненным обстоятельствам.
Фрейд выделяет следующие пути к счастью человека:
Избежание боли и неудовольствия;
Получение максимума удовольствия и радости.
Автор говорит о том, что программа элементарного принципа удовольствия задает цель жизни, и с этой мыслью можно соглашаться бесконечное количество раз, поскольку действие этого принципа повторяется на множестве примеров людей в настоящем и прошлые времена.
Первоначально было очень печально и тревожно познакомиться с идеей Фрейда о том, что намерение сделать человека счастливым не входило в планы «творения». Однако при более длительном процессе осознания этой идеи, она даже может облегчить боль человеческого бытия и примирить человека с трудностями, ужасами и страданиями, встающими на его жизненном пути. Фрейд говорит об ограниченности способности к счастью конституцией человека. Это поразительный с одной стороны, а с другой стороны – логичный вывод о том, что возможности человека ограничены. Он видит источником страданий три стороны:
тело;
окружающий мир;
другие люди.
И как бы автор дает нам далее понять, откуда появляется принцип реальности: это трансформированный страданиями принцип удовольствия. При этом Фрейд приводит достаточно интересную классификацию способов получения удовольствия:
избегание наказания (неудовольствия);
химическое воздействие (интоксикация);
мания (эйфория опьянения без ядов);
умерщвление влечений (йога);
подавление инстинктивных влечений;
переключение либидо (сублимация);
удовлетворение с помощью иллюзий (воображаемая жизнь);
отказ от реальности (отшельничество);
религия как бредовое извращение;
чувственная любовь;
бегство в невротическое заболевание;
обретение убежища в психозе.
Развивая достаточно печальную, но жизненную идею автор в конце 2й главы делает вывод о том, что поскольку человек не был создан для счастья, то и удовлетворение принципа удовольствия – средство достижение счастья не может быть достигнуто до конца, однако человек делает повторные попытки к его достижению. Наверное, комментарии здесь излишни, таковы судьба и жизненный путь человека.
Обычно к учению фрейдизма проявляют осторожность из-за его теории либидо, обвиняя фрейдизм в редукционизме (сведении, упрощении). И если либидо видеть главным, а либидо сводить к половому влечению, то такая осторожность может быть правомерной. Общее учение фрейдизма в таком случае превращается в одну из разновидностей инстинктивизма. А последний, как и теория среды, как известно, упускает из поля зрения личность, самого действующего человека: трактует человека как марионетку, существо определяемое исключительно внешними условиями, а в данном случае инстинктами - продуктом эволюции животных. Получается, человек – это машина, управляемая инстинктами, как и средой, то есть существо, не принимающее участие в своей жизни, не имеющее никакой свободы и не несущее никакой ответственности.
Но дело в том, во-первых, что теория либидо и учение об инстинктах у Фрейда, это запоминающееся, но не одно и тоже и не главное. А, во-вторых, еще не стоит упрощать само либидо. Либидо – это не простое сексуальное влечение. Это исходное обозначение психической энергии, лежащей в основе сексуальных и всех других поступкообразных проявлений. Не случайно Фрейд позднее заменил либидо влечением к жизни и влечением к смерти, то есть более широкими понятиями. Да и основными категориями он считал вытеснение и сулимацию, а вовсе не либидо.
Творчество Фрейда, как и любого первооткрывателя, многослойно и стадиально. Подлинное историческое значение сделанного Фрейдом состоит не в теории либидо, как подчас полагают. А, как справедливо формулирует Э.Фромм, “в открытиибессознательного он был первый ученый, который проник в преисподнюю души. Революция Фрейда состояла в том. что он помог обнаружить бессознательный акт человеческого мышления и ту энергию, которая необходима человеку для того, чтобы не допускать осознания нежелательных влечений. Он показал, что добрые (или злые – Г.М.) намерения не имеют никакого значения, если они прикрывают неосознанные желания. Он разоблачил “честную” бесчестность, показав, что недостаточно иметь “благие порывы” и действовать “из добрых побуждений” на сознательном уровне… Но это еще не все, Фрейд пошел дальше. Он не только показал, что в человеке действуют силы, которых он не сознает, и путем рационализации защищает себя от их осознания; он объяснил, что эти неосознанные силы интегрируются в единую систему по имени “характер” (в новом, фрейдовском динамическом смысле этого слова)”
Либидо – это общая витальная энергния, энергия для жизни. А энергия у человека, по его мнению, одна и та же: и для бизнеса, и для спорта, и для секса. Так что упрек в «либидозности» фрейдизма не представляется доказательным.
Что касается самого сексуального инстинкта и наслаждения, то здесь хотелось бы сделать пояснения. Прежде всего, сексуальное как термин, употребляется Фрейдом в узком и широком смысле слова. В узком смысле означает то, что имеет отношение к продолжению рода. В широком смысле сексуальное включает также получение наслаждения от эрогенных зон, не обязательно связанного с размножением. И еще более широко – наслаждение от функционирования любых органов жизни. Сам Фрейд это объясняет так. «Сексуальный инстинкт…оказывается в значительной степени сложным». Во-первых, он состоит из множества компонентов. Во-вторых, он ведет свое происхождение из различных источников. Но прежде всего, сексуальный инстинкт человека «совершенно не зависит от функции размножения, целям которого он служит впоследствии. Он преследует только достижение ощущений удовольствия различного рода. Эти ощущения удовольствия… мы можем рассматривать как сексуальное наслаждение» .Предполагая вопрос, заметим, что в сравнении с животными в удоволь-ствии и наслаждении есть принципиальная разница и глубина. Рассмотрение этого вопроса приводит нас к выводу, что принцип удовольствия, в частно-сти,сексуальное наслаждение, присущ лишь человеческому виду и не присущ животным. Нельзя не видеть, что животные испытывают удовольствия. Но одно дело испытывать удовольствие попутно, реализуя сохранение, раз-множение, приспособление, а иное дело получение удовольствия как специ-альный смысл деятельности вида, который присущ лишь человеческому виду.
Получение удовольствия здесь отрывается от витального смысла, выходит за его пределы и становится самостоятельной движущей силой, часто основным смыслом и сложнейшим завуалированным мотивом человеческого поведения.
Животное же, исполнив свой витальный смысл действия и испытывая при этом попутное удовольствие, этим сопутствующим и удовлетворяется. Оно не обращается к такого рода удовольствию до следующего срабатывания природного инстинкта продолжения рода.
Итак, зачем нам нужно понимать такое различие? Животное живет по нужде и ничего не делает лишнего. Человек живет как по природной необхо-димости, так и по собственному куражу и после выполнения необходимости лишь начинается именно как человеческий вид. Это делает его поведение принципиально иным: сложным, над витальным, глубоким, труднопонима- емым, великим (при конструктивно-творческой созидательной сублимации) и самым опасным из всего живого (при получении удовольствия от злокачест- венного конструирования деструктивности, особенно социального садизма).
Фрейд впервые не только обратил серьезное внимание человечества на важность сексуального развития человека для его психики, образа жизни. Он разработал конкретные этапы этого сексуального развития. (Напомним, их знание важно для понимания спонтанности энергитической стороны дела в человеческом существе. Среди тех, кто до Фрейда начал писать о сексуа-льных явлениях, выделяются Р.фон Крафт-Эбинг, Х.Эллис, А.Форель. Это были важные, но частные исследования (натуралистические, медицинские), не соединенные со структурой всей личности ).
Либидозное, повторим, это то, что охватывает все действия и силы, которые направлены на поддержание жизни. Либидозное это не только сексуальное влечение. Либидо трансформируется со временем в эрос. Эрос – это уже объединяющая сила вокруг вопроса созидания и разрушения жизни. Основной вопрос философии, заключающийся в соотношении бытия и/или небытия, здесь конкретизируется в вопрос соотношения жизни и смерти как основной вопрос человеческого бытия. На генитальной и постгенитальной стадии либидо есть половое утоление, которое уже в ином качестве остается естественным. Как утоление конструктивно-творческого томления, которое тоже является естественным, как жажда воды для человека. Все это не является роскошью, как нередко представляют себе люди, воспитанные лишь на теории отражения.
Для формирования основ здоровой психики, всего духа человека особенно важен период детства. И Фрейд подчеркивает, доказывая специфическую в этот период окраску психики: «могучие желания детства мы можем, в общем смысле, назвать сексуальными» . Эту сегодня тривиальную закономерность подтверждают и другие исследователи. П.Рикер пишет, что “человек является жертвой детства…Человек есть единственное бытие, которое является жертвой своего детства: детство, не переставая, тянет назад; бессознательное в таком случае есть принцип всех регрессий и всех застойных явлений”.
Отвечая на упрек в пансексуализме своего учения, Фрейд отвергает такой упрек как незаслуженный. Опираясь на исследовательские результаты, он отвечает на это как ученый, а не пророк. “Я не могу на это ответить: я не знаю, почему другие, не сексуальные, душевные волнения не должны вести к тем же результатам, и я ничего не имел бы против этого; но опыт показывает, что они подобного значения не имеют… они помогают действию сексуальных моментов, но никогда не могут заменить последних”. К сожалению, продолжает он, поведение большинства культурных людей в половом отношении находится “под гнетом соединения щепетильности и сладострастия”; “люди вообще неискренни в половых вопросах, как будто в мире сексуального всегда дурная погода”.
Человек как Бог на протезах. Требования культуры (чистота, порядок) и судьба анального влечения.
К 3й главе достигается пик эмоционального напряжения при прочтении произведения, как гром среди ясного неба мы сталкиваемся с идеей о том, что вину во многих наших бедах несет культура, враждебность которой возникла при:
победе христианства над язычеством;
наступлении эпохи технического прогресса.
Далее становится более понятным, в чем проявляется беда от культуры, когда Фрейд подводит нас к теории неврозов, говоря о том, что человек заболевает неврозом, когда мера ограничений, накладываемых на него требованиями культурного идеала, становится невыносимой. И конечно же, тут не приходится спорить или сомневаться с данным мнением, поскольку подтверждением этого служат те меры и ограничения в поведении, которые накладывает на нас культура.
Так называемое «окультуривание», то есть завоевание пространства и времени, подчинение природы не сделало человека счастливым. Во многом можно согласиться, со многим можно поспорить. Однако, неопровержим тот факт, что культура не является 100%-ным гарантом счастья человечества, каждый инструмент/надстройка имеют свои положительные стороны и ограничительные препятствия.
Культура для Фрейда – это то, что отличает нас от животного, да мы приблизились к божественности мироздания, но не стали богами. «Человек – протез бога» («био-психо-техно существо») по выражению автора не является совершенным, поскольку наши методы и инструменты не могут сделать за нас все, не могут обеспечить полнейшего удовлетворения принципа удовольствия.
Фрейд отмечает, что красота, чистота и порядок занимают особое место в ряду требований культуры. Он делает упор на том, что развитие культуры – навязанный человечеству процесс в силу следующих причин:
происходят изменения человеческих влечений;
некоторые влечения подавляются так, что появляются черты индивидуального характера: например, анальный эротизм который трансформируется/сублимируется таким образом, что порядок и чистота являются основными требования культуры, несмотря на то, что их необходимость не является очевидной, и сами по себе они не служат источниками удовольствия;
культура строится на отказе от сильных влечений.
Да, действительно, при изучении антропологии мы приходим к выводу о том, что в процессе окультуривания происходит такая трансформация первоначальных человеческих влечений и желаний, что в конце такого развития его просто уже нельзя узнать и сопоставить с «оригиналом».
Современное общество оценивает культурный уровень страны по тому, как в ней все обустроено, насколько рационально используется: как обрабатываются земли, как служат человеку силы природы и каковы средства защиты от их разрушительного воздействия. В такой стране «укрощены реки, угрожающие наводнениями, их воды отведены в каналы и по ним доставляются туда, где они необходимы». Минеральные ресурсы добываются и перерабатываются в необходимые орудия труда и приспособления. В достатке имеются средства сообщения. Но культуре предъявляются и другие требования.
Как бы отказавшись от первоначально заявленного критерия полезности, мы говорим о культурности, видя человека интересующегося вещами, которые вовсе не являются полезными, то есть не приносят прямой материальной пользы. Они кажутся, скорее, бесполезными, когда парковые насаждения, полезные городу как игровые площадки и резервуары чистого воздуха, имеют к тому же цветочные клумбы. Либо, когда квартирные окна украшены цветочными горшками.
От культурного человека требуется почитание красоты - как встречаемой им в природе, так и созданной его собственными руками. Этим критерии культурности, установленные обществом, не исчерпываются, нам хочется видеть также признаки чистоты и порядка. Всякая нечистоплотность кажется несовместимой с культурой.
Это требование распространяется и на человеческое тело. Нас не удивляет, что употребление мыла кому-то кажется прямо-таки мерилом культуры. То же самое и с порядком.
Но если от природы не стоит ждать особой чистоты, то порядок был, скорее, в ней найден. Наблюдения за астрономическими циклами дали человеку не только прообраз, но и исходный пункт для привнесения порядка в свою жизнь. Порядок является принудительным повторением «единожды установленного». Он определяет, когда, где и как нечто должно делаться, дабы избежать промедлений и колебаний во всяком схожем случае. Неоспоримы благодеяния порядка, он обеспечивает человеку лучшее использование пространства и времени, сберегает его психические силы. Можно было бы ожидать, что порядок с самого начала и без принуждения установится в человеческой деятельности, удивительно, что этого не произошло - небрежность, ненадежность, беспорядок в повседневной работе таковы, что их можно считать природной склонностью человека. «Он трудно воспитаем для следования небесным образцам».
По Фрейду, красота, чистоплотность и порядок занимают особое место среди требований культуры. Хотя они и не столь же важны для жизни, как покорение сил. Но их и не отодвинешь в сторону, как нечто второстепенное. Культура предполагает не одну лишь пользу - это видно уже на примере красоты, которую нам никак не хочется исключать из интересов культуры. Польза от порядка очевидна, чистоплотность включает в себя гигиенические требования. Можно предположить, что польза от чистоты не ускользала от внимания людей даже в те времена, когда еще не было научно обоснованного предупреждения болезней.
Но полезность и в данном случае не дает полного объяснения этого стремления, тут должно присутствовать и нечто иное.
Уже в стремлении культуры к чистоплотности, нашедшем последующее оправдание в гигиенических требованиях, но проявлявшемся и до этого, несомненно, заключен социальный фактор. Тяга к чистоплотности возникает из побуждения устранить экскременты, ставшие неприятными для чувственного восприятия. Мы знаем, что дело обстоит иначе в детской. Экскременты не вызывают у ребенка никакого отвращения и, видимо, дороги ему как отделившаяся часть его тела. В этом случае воспитание особенно энергично форсирует предстоящий ход развития, призванный сделать экскременты никчемными, мерзкими, отвратительными и предосудительными. Такая переоценка едва ли была возможна, если бы эти выделившиеся из тела вещества не были обречены из-за своего сильного запаха разделить судьбу, уготованную обонятельным раздражениям после выпрямления человека. Итак, анальная эротика пала жертвой прежде всего «органического вытеснения», проложившего путь к культуре.
Любовь как основа культуры
Фрейд полагает, что прародителем человеческой культуры является любовь. Ход его рассуждений приводит нас сначала к мысли о том, что первоначальная основа культуры – это любовь, однако, конечный результат окультуривания – любовь угнетенная. Такое угнетение происходит за счет преобразования влечения в целенаправленное. Моногамные браки, обряды, ритуалы, запреты и ограничения на любовь подтверждают данную позицию.
Очень интересное мнение автор выдвинул о том, что не все люди достойны любви. Фрейд не развивает данную мысль, поэтому за ней кроется огромное количество вопросов: А кто достоин? Почему достоин? Каковы критерии – быть достойным?
Давая определение любви, автор выделяет следующие понятия:
отношения между мужчиной и женщиной, которые на фундаменте половой любви создали семью;
позитивные чувства, связывающие детей и родителей, других родственников.
При этом он говорит о 2х видах любви: чувственной и осознанно целенаправленной. Под влиянием культуры, как можно понять автора, и выделяется такая целенаправленная любовь.
«Со стороны культуры тенденция к ограничению половой любви выражена не меньше, чем тенденция к постоянному расширению круга приобщенных к культуре людей», — то есть Фрейд таким образом говорит о двойственной направленности культуры, целью которой является тотальный контроль и всевластие над человеком. Эта интересная мысль, подтверждение которой можно найти в рассмотрении культур различных государств и некогда великих народов.
Культура, по мнению автора, является неким прообразом узницы влечений, вынуждая ее разработать строгие меры и правила во избежание восстания необузданных сил влечений. Интересно, возможно ли было бы какое — то иное решение организации института культуры для одновременного сохранения безопасности индивида и удовлетворения его потребности в чувственной любви?
В классическом психоанализе под любовью понималось прежде всего такое взаимоотношение между людьми, которое обусловлено аффективным проявлением либидо, то есть сексуальной энергии. Хотя З. Фрейд считал, что существо того, что в психоанализе называют любовью, является не чем иным, как обычным, воспеваемым поэтами пониманием любви, а именно сексуальное взаимодействие между людьми, тем не менее ему не было чуждо представление о любви, выходящее за рамки исключительно интимных отношений. Не случайно в работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921) он писал: «Мы, однако, не отделяем всего того, что вообще в какой-либо мере связано с понятием любви, то есть, с одной стороны, любовь к себе, с другой стороны, любовь родителей, любовь детей, дружбу и общечеловеческую любовь, не отделяем и преданности конкретным предметам или абстрактным идеям».
   В историческом плане любовь соотносилась З. Фрейдом с влечением человека к сексуальному объекту и выступала наравне с внешней нуждой, обусловленной необходимостью совместной жизни людей. В этом отношении Эрос и Ананке (нужда) являлись для него «предками человеческой культуры». Любовь рассматривалась в качестве «основания культуры», вызывающая сильнейшее переживание удовольствия половая (генитальная) любовь – как прообраз счастья человека.
   В понимании З. Фрейда, любовь заложила основы семьи еще в древности. Она не отрекается от прямого сексуального удовлетворения и в современной культуре. Более того, любовь продолжает оказывать воздействие на культуру, в том числе и в форме нежности, представляющей собой модифицированную и заторможенную по цели сексуальную деятельность. В обеих формах она выполняет важную функцию, то есть связывает воедино множество людей. Другое дело, что обыденное использование в речи понятия любви оказывается неопределенным, затрудняющим понимание того, о чем в действительности идет речь.
   З. Фрейд исходил из того, что неточность употребления слова «любовь» имеет свое «генетическое основание». В работе «Недовольство культурой» (1930) он так пояснил свою мысль: «Любовью называют отношения между мужчиной и женщиной, создавших семью для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Но любовь – это и добрые чувства между родителями и детьми, братьями и сестрами, хотя такие отношения следовало бы обозначить как заторможенную по цели любовь или нежность». Первоначально заторможенная по цели любовь была одновременно и чувственной. Таковой она остается и в современной культуре с той лишь разницей, что оказывается бессознательной. Оба вида любви (чувственная и заторможенная по цели) выходят за пределы семьи, в результате чего устанавливается необходимая связь между теми, кто ранее был чужд друг другу. Таким образом, половая любовь ведет к новым семейным союзам, в то время как заторможенная по цели любовь – к дружеским, культурно значимым объединениям людей, в которых преодолеваются ограничения половой любви. Однако, как считал З. Фрейд, по ходу развития любовь стала утрачивать однозначное отношение к культуре. «С одной стороны, любовь вступает в противоречие с интересами культуры, с другой – культура угрожает любви ощутимыми ограничениями».
   Подобное раздвоение проявляется, по мнению З. Фрейда, прежде всего в форме конфликта между семьей и более крупными сообществами людей. Затраченная на цели культуры психическая энергия отнимается от сексуальной жизни, ограничение которой ведет к культурному развитию, но вместе с тем оборачивается невротизацией человека. Уже первая фаза культуры принесла с собой запрет на кровосмешение, нанесший, по словам З. Фрейда, «самую глубокую за все время рану любовной жизни человека». Высшей точкой такого развития культуры и ограничения сексуальности является западноевропейская культура, где под запретом оказались проявления детской сексуальности. И хотя такой запрет психологически оправдан, поскольку без предварительного подавления в детстве было бы безнадежным делом укрощение сексуальных вожделений у взрослых, тем не менее, как считал З. Фрейд, нет оправдания тому, что культура вообще отвергает наличие детской сексуальности как таковой.
От агрессивной наклонности человека к первичному влечению. Нарциссизм "малых различий"
Фрейд неоднократно замечает в этом и других своих произведениях тот факт, что в душе человека таится немалый заряд агрессивности. Очень затронула фраза «человек человеку волк». Кажется, что автор хотел этим подчеркнуть этим окраску состояния человеческих отношений не только в прошлом, но и в современном мире. Наверное, изначально, это разумная предпосылка существования и эволюционирования человечества, однако, данная мысль, как правило, вытесняется в современном обществе. Автор говорит о том, что человек рассматривает своего ближнего как объект, на который можно выплеснуть свою агрессию, и это действительно часто бывает так. Агрессию выплескивать необходимо, в случае невозможности выхода агрессия выпускается вовне (аутоагрессия), что может привести к тяжелым психическим заболеваниям (например, шизофрении).
Далее Фрейд дает логическое объяснение действиям культуры, направленным на обуздание агрессии людей: культура не жалеет сил, чтобы обуздать агрессивные влечения людей, подавить выплеск диких психических реакций. Автор говорит о побуждении людей со стороны культуры к объединению и целенаправленной разумной любви, ограничению в половой жизни и возникновению требования любить ближнего как самого себя. После таких логических объяснений многое становится понятным при понимании культурных и религиозных ценностей.
Примечателен вывод про наличие агрессивности, которая возникает не как проявление алчности при разделении собственности, а о так называемой врожденной агрессии, которая проявляется у детей. Да, это умозаключение не противоречит ранее сделанным выводам автора, проследить наличие агрессии у детей можно как при непосредственном наблюдении за ними в реальной жизни, так и при прочтении произведений литературы, например, Достоевского, Чехова.
Фрейд рассматривает преимущество создания узкого культурного круга и говорит о том, что выход враждебности можно направить на тех, кто не состоит в этом круге. Действительно, наблюдения за семьями, малыми соседствующими народностями иллюстрируют его выводы. Этим он говорит о существовании «нарциссизма малых различий» как о явлении, способствующем выходу агрессии, облегчающем единению членов какого-либо сообщества.
Если вы посмотрите на некоторые из самых жестоких и кровавых противостояний в истории, то бросаются в глаза не столько различия между противоборствующими группами, сколько их схожесть. Конечно, они часто придерживаются разных убеждений, но они живут как соседи, имеют общее происхождение, и придерживаются похожих обычаев. 
В своем эссе 1930 г. «Цивилизация и недовольство ею» Зигмунд Фрейд прокомментировал эту динамику, отметив, что это часто «общины с прилегающей территорией, связанные друг с другом по многим направлениям, которые занимаются постоянными междоусобицами и высмеиванием друг друга». В другом месте он отмечает, что явление не ограничивается этническими или религиозными особенностями народов, так как: «Каждый раз, когда две семьи становятся связанными узами брака, каждая из них думает, что она превосходит другую и имеет лучшее происхождение. Два соседствующих города ревнуют друг к другу; каждый маленький кантон смотрит на другие с презрением». 
Если в подростковом возрасте вы были футбольным болельщиком и оказывались на городских соревнованиях с другой средней школой, Вы понимаете, о чём говорит Фрейд. Так что является причиной своеобразной вражды между группами людей, которые во многом весьма похожи? Фрейд считает, что причина во врождённой человеческой склонности к агрессии и стремлении к самобытности. Сознание того, что соседи отражают вас, как зеркало, слишком сильно угрожает человеческим представлениям о своей уникальности и своём превосходстве. Это то, о чём политолог Стивен Брукс сказал: «Чтобы смягчить эту травму своего эго, каждое местечко преуменьшает своё сходство с другими и подчеркивает их различия, - которые могут перерасти в, казалось бы, непреодолимые разногласия. Фрейд назвал это явление «нарциссизмом малых различий». В то время, как эту идею интересно применять к этническим и религиозным конфликтам, глобальным делам, и даже местным особенностям, это также является призмой, с помощью которой можно исследовать поведение людей, в том числе наше собственное. 
В психологии и психиатрии чрезмерный нарциссизм рассматривают как серьёзную личностную дисфункцию или расстройство личности. Часто говорят о нарциссической акцентуации характера. Слова «нарциссизм», «нарциссический» и «нарцисс» обычно используются как негативно окрашенные, указывающие на тщеславие, самомнение, эгоизм или просто самовлюблённость. Применительно к социальной группе они могут иногда означать элитарность или безразличие к проблемам других людей.
Зигмунд Фрейд считал, что некоторый нарциссизм является неотъемлемой частью любого человека с самого его рождения, и был первым, кто применил этот термин в психологии.
Агрессия против я, чувство вины, совесть
По мнение Фрейда агрессия подвергается интроекции и направляется против собственного эго: становится совестью и чувством вины, таким образом проявляется потребность в наказании. Наверное, можно было бы слегка поспорить с данным выводом, если б имелось больше доказательств такого выхода агрессии. Однако, внутренний мир человека настолько сложен и разнообразен, что можно сказать, что такая идея возможно имеет место быть. Тем более практические психоаналитические сеансы вполне могли бы подтвердить это.
Сложно сказать, может ли чувство вины возникнуть даже тогда, когда человек не совершил дурного поступка, но имел намерение его совершить. Наверное, это зависит от силы Супер — Эго. Автор говорит о том, что возникновение чувства вины объясняется страхом потери любви со стороны значимых авторитетов, что он раскроет либо поступок, либо замысел, при этом возникает угрызение совести. Это достаточно глубокое умозаключение, немного не хватило более детальных выводов, как он пришел к этому.
Далее Фрейд отмечает развитие совести: ее интериоризацию, говорит о том, что этой совестью становится судьба (высшая сила разлюбила). Понятие совести непосредственно переплетается с понятием чувства вины (как результатом действия совести). Автор приводит нас к двум источникам чувства вины:
страхом перед авторитетом;
страхом перед супер – эго.
Очень примечательно показана работа совести следующими образом: «агрессия совести консервирует и продлевает агрессию со стороны внешнего авторитета», то есть, как можно было бы понять, работа внутренней совести усиливается работой совести другого человека – авторитета.
Фрейд рассмотрел динамику существования совести:
совесть как причина отказа от удовлетворения влечений;
отказ от удовлетворения влечений становится динамическим источником совести.
Это достаточно интересный круговой процесс: первоначальное событие порождает другое, которое затем порождает само первоначальное событие. Хотелось бы, конечно, и далее разить эту мысль, как это влияет на человека в итоге, то есть получить более общую, целостную картину.
Агрессия присуща человеку с рождения, и она проявляется в стремлении разрушать: грудь матери, окружающие объекты, впоследствии себя. Есть мысль, что если человеку полностью позволить удовлетворять его сексуальные влечения, то агрессивные влечения не преминут вскоре напомнить о себе ярко и открыто. Культура контролирует человека с помощью подавления и смещения его сексуальных влечений и с помощью подавления его агрессии. В заповеди "Возлюби ближнего как самого себя" можно рассмотреть основную задачу культуры - именно подавление агрессивных наклонностей человека с целью его выживания как вида. А подавление сексуальных влечений, возможно, является средством достижения этой цели.
Но влечение к смерти у человека, в первую очередь, направлено на самого себя. И ничто, а точнее никого, так сильно ненавидит человек, как того, кого он любит. У человека встреча с его любовным объектом первоначально основана на нарциссизме, он видит в объекте себя и на основе этого возникло притяжение, а потом объект любви и вызывает самые сильные агрессивные чувства.
Интроецированной агрессией овладевает часть Я, названная Фрейдом "Сверх-Я", которая проявляет себя в виде совести, как агрессия, направленная на себя. Совесть, по сути, это желание причинить агрессию другому, которое неприемлемо для Я. Чувство вины у субъекта развивается как реакция на акт совершённой агрессии и агрессии, о которой субъект только лишь помыслил, но не проявил её во вне. Его возникновение возможно только благодаря развитию структуры Сверх-Я.
Интересна, что любой отказ от влечения становится источником совести; каждый новый отказ усиливает её строгость и нетерпимость. Совесть есть следствие отказа от влечения. Источником этой вины и совести является агрессия на отца, как будто ребёнок хотел за невозможность удовлетворения влечения наказать именно его. Соответственно, это влечение должно было быть направлено исключительно на мать. То есть, уже здесь, на столь раннем этапе развития ребёнка протекает явная Эдипова ситуация.
Многие выражения и свойства Сверх-Я легче распознать по их проявлению в культурном сообществе, чем у отдельного человека. Общественные нормы, правила, этика, общественный суд действуют так же, как Сверх-Я отдельного индивида. А раз Сверх-Я индивида способствует развитию невроза, значит по аналогии и общественное Сверх-Я способствует развитию как невроза отдельной личности, так и
неврозу массы людей, народа. Потому что и там, и там действует один принцип - есть влечение - есть запрет на проявление влечения - вытеснение - симптом.
Именно поэтому полезно знать этнические особенности пациентов, которые приходят анализ, чтобы лучше понимать предписания их культуры (читай как предписания его Сверх-Я).
Вражда между Эросом и влечением к смерти и культурный процесс.
В конце произведения Фрейд подводит нас к итоговому противопоставлению 3х процессов: Эроса, инстинкта смерти и культурным процессом, в который вовлечено человечество. Очень необычной к восприятию является фраза о том, что развитие культуры и человека – два схожих процесса. Культура для Фрейда – это модификация жизни под влиянием Эроса и силы судьбы. Сколько смыслов несет данная фраза – остается загадкой.
Фрейд нас подводит к пониманию явления антагонизма влечения к жизни и к смерти и проводит параллель с индивидуальным и культурным развитием. В конце произведения читателю не хватило больше ярких примеров и подробных логических цепочек, однако, общий посыл и причины такой вражды понять возможно.
Борьбу между Эросом и влечением к смерти сегодня можно наблюдать особенно в связи с большим количеством локальных военных действий. В агрессивных действиях стран, террористических группировок проявляется изначально присущее субъекту стремление к смерти, и в противовес ему люди по всему миру устраивают митинги, проводят действия, направленные на то, чтобы прекратить войну. И как особенно яркая манифестация этой борьбы, изначально присущей субъекту от природы, является лозунг: "Занимайтесь любовью, а не войной!" С помощью сил любви люди пытаются усмирить агрессивные действия, направленные на уничтожение людей. Только так люди могут чувствовать уверенность в завтрашнем дне, в своей безопасности и безопасности своих детей. Для этого люди объединяются (на основе сексуального влечения, влечения к любви) в группы, в массы, идентифицируются друг с другом, чтобы наладить мир во всём мире. Мне кажется, что здесь мысль Фрейда о том, что задача культуры - подавление агрессии с помощью установления любви всех ко всем, особенно убедительно проявляет себя. 
Постоянные военные действия (война, терроризм, бандформирования и др.) - во всём этом можно увидеть принцип действия психики "Ничто никуда не девается. Вытесненное постоянно заявляет о себе." Ведь на Земле ещё не было такого времени, чтобы воцарился мир во всех уголках планеты. Стоит ему воцариться в одном месте - возникает конфликт в другом месте. Как с подавленными влечениями.
Влечение к смерти – одно из основных понятий в классическом психоанализе, введенное З. Фрейдом для обозначения присущего всему живому стремления к разрушению. Влечение к смерти направлено на разрыв связей, на возвращение живого организма в состояние неорганической материи. Оно противоположно влечению к жизни, цель которого – созидать, сохранять, поддерживать существование.
   Понятие влечения к смерти было введено З. Фрейдом в его теоретические конструкции в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920). Однако интерес к проблеме смерти наметился у него раньше. Так, в статье «Размышления о войне и смерти» (1915), опубликованной в одном из психоаналитических журналов, З. Фрейд писал о том, что смерть естественна и неизбежна, она – «необходимое завершение жизни». Другое дело, что люди склонны относиться к смерти не как к необходимости, а как к трагической случайности. Высказывая соображения по поводу разрушений военного времени, он подчеркнул, что разделяющая нации враждебность указывает на мощную силу примитивных влечений, таящихся в глубинах психики и проявляющихся в эгоистичности и жестокости человека.
В работе «По ту сторону принципа удовольствия» З. Фрейд развил свои представления о примитивных влечениях к разрушению. Клинический опыт работы с военными неврозами и травматическими неврозами мирного времени, психоаналитические исследования в области детской сексуальности и сновидений выявили наличие в психике человека механизма навязчивого повторения. Основываясь на этом материале, З. Фрейд пришел к мысли о загадочных влечениях, присущих всей органической жизни и выражающихся в стремлении живого организма к восстановлению прежнего состояния. Принуждение к навязчивому повторению характерно для всего живого. Оно обусловлено, как считал З. Фрейд, «консервативными влечениями».
   Признав консервативный характер всех органических влечений, основатель психоанализа пришел к следующему выводу. Неживое было раньше живого. Живая субстанция создается из неживой, но прямым или окольным путем вновь возвращается в свое первоначальное состояние, поскольку «целью всякой жизни является смерть». Влечение к самосохранению – частный случай общего влечения, направленного на обеспечение организму собственного пути к смерти. В этом смысле жизнь влечений нацелена «на достижение смерти».
   На основе этих заключений З. Фрейд пришел к мысли о наличии в человеке противостоящих друг другу влечений к жизни и смерти. Отождествляемое с Эросом влечение к жизни направлено на развитие живого существа. Влечение к смерти – на возвращение его в первоначальное состояние. Благодаря влечению к жизни осуществляется связь всего живого. Под воздействием влечения к смерти происходит разъединение. Цель первого влечения – созидание и сохранение. Цель второго – разрывание связей и разрушение.
   По мнению З. Фрейда, влечения к жизни и смерти включают в себя разнообразные компоненты или так называемые частные влечения. Разрушительная работа влечения к смерти осуществляется не только внутри живого существа. Часть этого влечения обращается против внешнего мира, проявляясь во влечении к агрессии и деструктивности. Но тем самым оно служит сохранению своей жизни за счет чужой, выступая на стороне сил Эроса. Поэтому, подчеркивал З. Фрейд, влечение к жизни и влечение к смерти не выступают в чистом виде. Они тесно переплетаются между собой, как это можно наблюдать, в частности, в садизме и мазохизме, где обнаруживается «сплав эротики и деструктивности», направленной вовне или вовнутрь. В целом влечение к жизни и влечение к смерти находятся в тесном взаимодействии и противодействии, в постоянной борьбе друг с другом. Эта борьба характерна для органической жизни, протекает в психике человека, распространяется на все человечество.
«Невротизм народов» и возможность терапии культурных сообществ
Фрейд задается вопросом о постановке диагноза культуре как страдающей неврозом. Наверное, им предполагается под термином культура в данном контексте культурное сообщество, масса людей. Здесь вспоминается его произведение «Психология масс…», вообще оба этих произведения: «Неудобства культуры» и «Психология масс…» достаточно сильно перекликаются мыслями, взглядами, линией критики. Идея Фрейда, как можно было бы понять, состоит в том, чтобы разработать схему лечения народов от неврозов, он возглавляет надежды, что кто-либо данным вопросом займется в будущем. Можно предположить, что ответ на данный вопрос так и не найден в настоящее время, однако, попыток могло быть сделано немало. Почему-то именно здесь, в заключении вспоминается мысль автора об «океаническом чувстве», которое могло бы объединить людей для борьбы с культурой, но и при одновременном сосуществовании в ней. Наверное, стоит далее подумать, как приобщение к этому чувству и владение им могло бы способствовать излечению от неврозов.
Фрейд задается вопросом о постановке диагноза культуре как страдающей неврозом. Наверное, им предполагается под термином культура в данном контексте культурное сообщество, масса людей. Здесь вспоминается его произведение «Психология масс…», вообще оба этих произведения: «Неудобства культуры» и «Психология масс…» достаточно сильно перекликаются мыслями, взглядами, линией критики. Идея Фрейда, как можно было бы понять, состоит в том, чтобы разработать схему лечения народов от неврозов, он возглавляет надежды.
В современных геополитических условиях кризис любой идентификации (национальной, политической, культурной) становится очевиден не только профессионалам-исследователям, но и выходит в более широкие общественные сферы, становясь причиной повсеместного и, как будто бы, неуправляемого недовольства. При этом всё более актуальным представляется требование к подготовке специалистов, функционально ответственных за состояние общественного сознания, понимающих глубинные, бессознательные процессы как индивидуальной, так и массовой психики и их проявление в важнейшем смыслообразующем сегменте современности – СМИ. Представление о бессознательных психических процессах даёт понимание, с одной стороны, мотивационного выбора аудитории СМИ как политического, так и общекультурного характера, с другой стороны – собственного выбора профессионала информационной среды и, кроме того возможность выявления смысловых трендов, реализуемых в рамках информационной индустрии как силами мегамедиаконцернов, так и вне поля их деятельности.
Психоанализ знаком отечественной аудитории в первую очередь как подраздел психологии или как способ психотерапии и связан с именем его основателя Зигмунда Фрейда. В XX веке психоаналитический подход был применен к изучению художественных ценностей и культурных явлений. Кроме того, психоаналитический подход уже давно применяется в социологических исследованиях и стал «интеллектуальным источником» для таких социологических направлений, как Франкфуртская школа социологии и Чикагская школа социологии, связан с такими именами, как М. Хоркхаймер, Т. Адорно, В.Райх, Г. Маркузе, Ч. Кули, У. Томас, Р. Парк, Т. Парсонс.Самые различные массовые процессы также могут изучаться с применением психоаналитического подхода. В частности, межэтнические конфликты и глобальный терроризм. Работа в семинаре поможет расширить границы визуальной и вербальной коммуникации, приблизиться к пониманию различных уровней массовой психологии, коллективного бессознательного и проявлений собственного Я. Кроме того, знания, полученные в ходе занятий, могут помочь журналисту, работающему в экстремальной ситуации, более адекватно оценивать обстановку, без значительного ущерба для собственного психологического статуса и ответственно трактовать события: производить информационный продукт с учётом характера его потенциального влияния на общество.
Вторая часть задания:
"Счастье - в том умеренном смысле, в котором оно признается возможным, - это проблема индивидуальной экономики либидо"
 Здесь нет совета, который годится для всех; каждый должен сам испробовать, на какой особый манер ему жить. Самые разнообразные факторы будут сказываться на том, какой путь окажется избран. Многое зависит от того, сколько реального удовлетворения человек может ждать от внешнего мира и насколько он готов сделаться от него независимым; наконец также, насколько сильным он себя чувствует, чтобы изменить его сообразно своим желаниям. Уже здесь, помимо внешних условий, решающее значение приобретает психическая конституция индивида. Человек, преимущественно эротический, поставит на первое место эмоциональные отношения с другими людьми, довольный собой нарциссический человек будет искать основное удовлетворение в своих внутренних душевных процессах, человек дела не отступится от внешнего мира, где он может испытать свои силы. У человека среднего типа решающим для того, куда он направит свои интересы, будет вид его дарований и степень возможной для него сублимации влечений. Любое крайнее решение будет наказываться тем, что оно подвергнет индивида опасностям, которые приносит с собой недостаточность единственно избранного метода жизни.
"Существование этой агрессивной наклонности, которую мы можем ощутить у самих себя и с полным правом предполагаем ее наличие у другого, представляет собой момент, нарушающий наши отношения с ближним и вынуждающий культуру к своим затратам энергии"
Существенное изменение происходит только тогда, когда авторитет становится внутренним благодаря установлению Сверх-Я. Тем самым феномены совести поднимаются на новую ступень, по существу, только теперь нужно было бы говорить о совести и чувстве вины». «Сверх-Я» - некий центр системы в психики человека. Совесть и чувство вины – всё те же инструменты помогающие справляться с агрессией человека, чем «культурнее» и добродетельней человек, тем легче он обуздывает свои влечения – и тем сильнее его гложет совесть и мучает чувство вины. Существование этой агрессивности, которую мы способны обнаружить у самихсебя и с полным правом предполагаем ее наличие у других,- вот что препятствует нашим отношениям с ближним и заставляет культуру идти на издержки. Вследствие этой изначальной враждебности людей культурному сообществу постоянно угрожает распад. Интересы трудового сообщества не смогли бы его сохранить, поскольку инстинктивные страсти могущественнее разумных интересов, Культура должна напрягать все свои силы, чтобы положить предел агрессивным влечениям человека, сдержать их с помощью соответствующих психических реакций.
"Существенное изменение происходит только тогда, когда авторитет становится внутренним благодаря установлению Сверх-Я. Тем самым феномены совести поднимаются на новую ступень, по существу, только теперь нужно было бы говорить о совести и чувстве вины"
Таким образом, индивидуальное развитие имеет особые черты, которые не повторяются в культурном процессе человечества. Процесс имеет целью вхождение индивида в сообщество только там, где он совпадает реальностью. У каждого индивида сталкиваются два стремления - к собственному счастью и к единению людей; точно так же враждуют и оспаривают друг у друга место под солнцем процессы индивидуального и культурного развития. Но эта борьба прямо не вытекает из непримиримого антагонизма двух первичных влечений. Здесь мы имеем дело с раздором в самом хозяйстве либидо, сравнимым со спором о распределении либидо между “Я” и объектами. Эта борьба, будем надеяться, допускает согласие индивида с обществом в культуре будущего, сколь бы этот раздор не отягощал сегодняшнюю жизнь индивида.