Модель человека в различных направлениях экономической мысли

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3
1 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МОДЕЛИ ЧЕЛОВЕКА В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКЕ 5
1.1 Место человека в экономической теории 5
1.2 Экономический, психологический и социологический подходы к
изучению поведения человека в экономике 8
2 АНАЛИЗ МОДЕЛЕЙ ЧЕЛОВЕКА В РАЗЛИЧНЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ 13
2.1 Верификация модели человека в экономической науке 13
2.2 Модель человека в английской классической школе 18
2.3 Концепция человека в «Капитале» Маркса 21
2.4 Маржиналистский подход к модели человека 25
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 28
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 30

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы определяется тем фактом, что анализ модели
экономического человека как самостоятельной темы исследования в мировой
экономике еще не был установлен. Попытки обеспечить всесторонний анализ
теоретических и методологических проблем, связанных с экономическим
человеком, все еще очень редки.
Экономическая теория, как и другие науки, относящиеся к социальным
дисциплинам, таким как социология, политология, психология,
антропология, имеет в качестве субъекта поведение человека. В самом
широком смысле, мы можем сказать, что все содержание экономической
теории состоит из описания поведения человека, которое понимается не
только как индивидуальное поведение, но и не преднамеренные последствия
взаимодействия отдельных лиц, а также институтов, где прошлое поведение
воплощено.
Актуальность темы исследования определяется также тем, что
человеческий фактор является ключевым и во многом определяет
эффективность деятельности фирм, предприятий, государственных
организаций и народного хозяйства в целом. Учитывая тот факт, что у
человека есть свои цели, которые не совпадают в общем случае с целями
компании, и асимметрия распространения информации в компании, всегда
существует возможность его оппортунистического поведения. Эта
вероятность возрастает в периоды трансформации экономического развития,
когда одна социальная система заменяется другой, меняются ценности,
социальные установки населения, формальные и неформальные нормы и
правила поведения, механизмы контроля за деятельностью фирм,
существующая экономическая структура в стране, экономические институты
и угасание существовали. Создание эффективных механизмов снижения
вероятности оппортунизма невозможно без анализа экономического
поведения человека. Следовательно, построение теоретико-экономической
модели поведения человека с учетом условий его среды (прежде всего
условий организации, в которую он входит) выглядит актуальным в
современных российских условиях.
Цель данной работы заключается в исследовании модели человека в
различных направлениях экономической мысли.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие
задачи:
1. Изучить место человека в экономической теории.
2. Рассмотреть экономический, психологический и социологический
подходы к изучению поведения человека в экономике.
3. Охарактеризовать модель человека в различных направлениях
экономической мысли.
1 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МОДЕЛИ ЧЕЛОВЕКА В
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКЕ
1.1 Место человека в экономической теории
Человек — чрезвычайно сложное существо, которое объединяет в себе
биологическое и социальное.
Как биологическое явление человек — уникальный продукт природы,
мыслящее существо, наделенное совокупностью физических и умственных
способностей, позволяющих ему взаимодействовать с природой и жить по ее
законам.
Человек как социальное существо выступает частью общества, живет в
социуме, имеет многогранные отношения с другими людьми
(экономические, политические, национальные, семейные), выполняет и
подчиняется юридическим законам, соблюдает определенные моральные
нормы и правила социального поведения, принятые в обществе, т.е. является
человеком разумным (Homo sapiens).

Рисунок 1 – Биосоциальные черты человека

Человека изучают многие науки, в том числе и экономическая наука,
которая исследует экономическую сущность человека, его место и роль в
экономической системе, нужды, интересы, хозяйственное поведение, т. е.
человека экономического.
Человек становится существом социальным благодаря участию в
трудовой деятельности. Именно труд делает человека главной
производительной силой. Биологическая и социальная, материальная и
духовная жизнь человека проходит в его тесной взаимосвязи с природой,
средствами производства, другими людьми [1, c. 134].
Место человека в системе общественного производства можно выразить
схемой (рис. 2).

Рисунок 2 - Место человека в системе общественного производства
Экономический аспект присутствует и при рассмотрении человека как
субъекта общественных отношений в системе человек-общество-политика.
Экономический компонент поведения человека является стержневым в его
политической, социальной, правовой, управленческой, национальной,
нравственной, эстетической, религиозной, семейной и другой деятельности.
Экономическая система имеет дело с людьми как с обычными единицами,
образующими общество. Но в экономической теории каждый человек - это
целый мир с разнообразными потребностями и интересами.
Человек экономический — главный творческий субъект рыночной
экономики, который владеет свободой выбора и принимает экономически
рациональные и оптимальные решения с учетом всех имеющихся
возможностей и условий, согласно своим личным интересом, целям и
приоритетам. На всех этапах развития общества человек находился в центре
всех экономических процессов и явлений. В экономической системе человек
выступает как работник, как субъект экономических отношений, как
потребитель, как носитель конечной цели общественного производства (рис.
3).

Рисунок 3 – Место человека в экономике

Рабочая сила — это способность человека к труду.
Успех производства на всех уровнях определяется, прежде всего,
людьми, занятыми в производственном процессе. Все другие факторы
производства действуют не сами по себе, их приводит в движение человек.
Человеку, его труду, принадлежит центральное место в производстве не
только как наиболее активному фактору производства, но и как источнику,
творцу других факторов производства—материально-вещественных, научно-
исследовательских и организационно-управленческих.
В историческом плане человек-производитель прошел в своем
развитии стадию индивидуального (единоличного) работника и стадию
совокупного работника.
На ранних этапах развития общества, когда еще недостаточно были
развиты общественное разделение труда и хозяйственные связи (в условиях
натурального хозяйства и мелкотоварного производства), когда вещи
изготовлялись с начала до конца одним рабочим, последний выступал как
работник-индивид.
В дальнейшем, по мере углубления общественного разделения труда,
развития специализации и кооперации производства, труд каждого
производителя все меньше выступает как индивидуальный труд
независимого, экономически обособленного товаропроизводителя, но
является частью совокупного труда, а отдельный работник — частью
совокупного работника.
Совокупный работник — это совокупность работников разных
специальностей, которые являются участниками совместного производства
определенного товара на основе разделения труда между ними [4, c. 109].
1.2 Экономический, психологический и социологический подходы
к изучению поведения человека в экономике
Экономическая наука, как и другие дисциплины, относящиеся к
общественным наукам: социология, политология, психология, антропология,
в качестве предмета исследования рассматривает человеческое поведение. В
самом широком смысле можно сказать, что все содержание экономической
науки состоит из описания человеческого поведения, понимая под этим не
только индивидуальное поведение, но и неумышленные последствия
взаимодействия индивидов, а также институты, в которых воплотилось
прошлое поведение. В этом широком смысле говорить о человеке в
экономической теории было бы тавтологично. Однако научный подход к
описанию и предсказанию человеческого поведения в экономике требует от
общественных наук его обобщения, типизации. Причем для каждой из
общественной наук характерно свое представление о человеке, о логике его
поведения в экономике, фиксирующее те его свойства, которые составляют
главный интерес для данной отрасли знания, и абстрагирующееся от
остальных его признаков. Именно содержание этой рабочей модели человека,
выбор составляющих ее признаков определяет специфику общественных
наук, разделение труда между ними, очерчивает предмет их исследования.
Но прежде чем начать сопоставительный анализ, необходимо в общих чертах
охарактеризовать экономического человека.
Термину "экономический человек" отдельные авторы придают разные
значения. В рамках данной работы будем называть так модель или
концепцию человека в экономической теории. Место обитания
экономического человека - это прежде всего теоретические труды ученых -
экономистов.
Единого, "классического" определения модели человека в современной
экономической науке не существует. В общем виде модель экономического
человека обязана содержать три группы факторов, представляющих цели
человека, средства для их достижения (как вещественные, так и идеальные) и
информацию (знание) о процессах, посредством которых средства ведут к
достижению целей (наиболее важными из таких процессов можно считать
"производство" и "потребление"). Теоретики общественных наук применяют
различные группировки и описания отдельных свойств экономического
человека.
Исходя из принципа ограниченности средств, делается вывод, что
человек по самой своей сущности стремится к максимально возможному в
данных условиях удовлетворению своих потребностей. Поэтому перед ним
всегда стоит задача рассчитать такой вариант распределения ограниченных
средств, который обеспечит ему «максимизацию» благ, т. е. является
наиболее «экономичным». Следовательно, задача экономической теории
состоит в том, чтобы помочь человеку сделать правильный выбор.
Для того, чтобы полнее раскрыть специфику «экономического
человека», сопоставим его с эпистемологическими моделями человека,
существующими в других общественных науках. Для сопоставления были
выбраны социология и психология. Взаимоотношения между этими науками
и экономической теорией имеют давнюю и сложную историю, что во многом
способствовало идентификации основных свойств экономического человека
[5, c. 157].
Говоря о «психологическом человеке», экономисты, как показывает
опыт, имеют в виду два основных образа. Многие исследователи вслед за
американским психологом Риффом Ф. считают, что «психологический
человек», разительно отличающийся от аналогичных моделей других
общественных наук, впервые появился в трудах Фрейда. Соответственно
считается, что для «психологического человека» главным является
импульсивность, эмоциональность, обусловленность его поведения
внутренними, неосознанными и неконтролируемыми им психологическими
силами, что делает его противоречивым и непредсказуемым. Можно сказать,
что это несколько размытое описание действительно соответствует духу
фрейдизма, хотя, как известно, Фрейд построил и более четкую
«трехэтажную» модель человека, в которой биологическое начало,
направляемое принципом удовольствий, и интериоризированные
общественные нормы сталкиваются и вступают в сложное взаимодействие в
человеческой личности. Так или иначе, очевидно, что психологический
человек в данной трактовке не имеет ничего общего с рациональным
экономическим человеком, осознающим иерархию своих предпочтений, и
выбирающим наилучший путь их реализации.
Другие экономисты понимают под «психологическим человеком» в
экономике модель мотивации, выдвинутую известным психологом
гуманистического направления Маслоу А. Модель Маслоу можно
охарактеризовать как концепцию определенного рода взаимосвязи
потребностей. Так как основой модели человека в экономической науке как
раз является упорядоченная система предпочтений, экономисты естественно
воспринимают модель Маслоу как альтернативу своей модели человека,
намного более близкую к ней, чем модель социологического человека. Как
известно, иерархическая модель Маслоу исходит из того, что все
потребности человека можно разбить на несколько уровней в порядке
убывания их важности: физиологические, потребности в безопасности, в
любви и принадлежности к общности, в уважении и самоактуализации.
Согласно схеме Маслоу, каждая следующая группа потребностей
проявляется и начинает удовлетворяться после насыщения потребностей
предыдущей группы. Экономисты также исходят из устойчивой иерархии
потребностей (предпочтений). Но в отличие от психологов, использующих
схему Маслоу, они предполагают, что удовлетворение одной потребности
может в значительной мере заменить удовлетворение другой [10, c. 6].
В отличие от психологии, социологическая теория ориентирована на
объяснение специфически социальных явлений и процессов и поэтому к
модели индивида в экономике здесь предъявляются те же требования, что и к
экономической теории: она должна быть вспомогательным средством для
анализа социальных структур. Экономическая наука в какой-то мере
занималась проблематикой, которую мы теперь привыкли относить к
предмету социологии, еще до становления последней как самостоятельной
науки. Так, и эпоху господства классической школы политической экономии
экономисты уделяли особое внимание вопросам распределения дохода среди
общественных классов. В еще большей степени социологической
проблематикой занималась немецкая историческая школа, в рамках которой
четкого разделения проблем на экономические и социологические вовсе не
существовало.
На протяжении нескольких десятилетий между экономической теорией
и социологией существовало устойчивое разделение труда, основанное на
различии в применяемых моделях человека. Экономический человек,
свободно выбирающий наилучший способ реализации своих предпочтений,
противостоял социологическому человеку, придерживавшемуся
установленных обществом норм и правил. Экономический человек обращен
в будущее, социологический - укоренен в настоящем (ожидаемое в будущем
наказание за нарушение нормы не рассматривается как самостоятельный
фактор, поскольку норма интериоризирована, т.е. ощущается индивидом как
своя, а не навязанная извне). Для неоклассической экономической теории
мельчайшим, далее не разложимым элементом являются индивидуальные
предпочтения, их происхождение не подлежит исследованию, а нормы
выполняются постольку, поскольку их реализация дает результаты,
совместимые с системой предпочтений. Для структурно-функционалистской
социологической теории таким элементом являются нормы и роли
поведения, причины их существования и исполнения исследованию не
подлежат - достаточно аргумента о том, что они выполняют в обществе
важную функцию, - а предпочтения людей ориентированы на выполнение
ролевых ожиданий [8, c. 261].
2 АНАЛИЗ МОДЕЛЕЙ ЧЕЛОВЕКА В РАЗЛИЧНЫХ
НАПРАВЛЕНИЯХ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
2.1 Верификация модели человека в экономической науке
Особое методологическое значение приобретает вопрос о верификации
поведенческих гипотез, составляющих модель человека. Он является частью
более общей проблемы верификации предпосылок экономического анализа
(помимо модели человека к ним относятся предпосылки равновесия,
совершенной конкуренции и т.д.). К этой проблеме существует много
подходов, в том числе взаимоисключающих. А. Сен пишет, что среди
экономистов различных школ распространены три точки зрения:
- гипотеза рационального поведения принципиально неопровержима;
- она принципиально опровержима, но до сих пор не опровергнута;
- она опровержима и многократно опровергнута.
Эту классификацию надо включить под особой рубрикой позицию М.
Фридмена, согласно которой реалистичность предпосылок теории не имеет
значения при ее оценке [7].
Априористский подход новой австрийской школы, и в первую очередь
Л. Мизеса, к которому примыкали и такие выдающиеся экономисты, как Л.
Роббинс и Ф. Найт, заключается в том, что предпосылки рационального
поведения, лежащие в основе не только экономической теории, но и всей
праксеологии - науки о человеческом поведении, которую Мизес резко
отделяет от истории,- ненаучного описания и понимания реального
поведения, являются априорными аксиомами. Эти аксиомы каждый человек
познает путем интроспекции и логически выводит из них теоремы,
касающиеся человеческого поведения в условиях, приближенных к
реальным. Поведенческие аксиомы, по мнению Мизеса, не подлежат
эмпирической проверке, так же как, например, категории логики, которые мы
не можем анализировать «со стороны», ибо наш разум от природы логичен и
оперирует этими категориями. Данный подход сохранился в наши дни лишь
у некоторых представителей новой австрийской школы, другие отступают от
крайностей мизесовского априоризма и терпимо относятся к эмпирическим
проверкам.
Противоположную крайность представляет собой позитивистский
подход, внедренный в экономическую науку Т. Хатчисоном. Он требует
эмпирической проверки всех предпосылок экономической теории, без
которой они, по его мнению, являются тавтологическими суждениями, не
противоречащими никакому возможному состоянию мира. В число таких
тавтологических суждений попали и предпосылки экономически
рационального поведения. П. Самуэльсон несколько смягчил требования,
выдвигаемые Хатчисоном, призывая к тому, чтобы экономические теоремы
были «операционально значимыми», т.е. определяли если не величину, то
хотя бы алгебраический знак изменения данной экономической переменной
и были бы, таким образом, потенциально эмпирически опровержимыми.
Идея о том, что позитивистские и попперианские критерии приемлемости
теории должны распространяться и на предпосылки экономической науки,
сохраняет некоторое влияние и по сей день, прежде всего среди сторонников
так называемого поведенческого направления (behavioral economics) [1, c.
140].
Инструменталистский подход М. Фридмена предполагает, что
предпосылки теории, в том числе и поведенческие (в работе Фридмена речь
идет, в частности, о максимизации прибыли), могут быть более или менее
реалистичными, но это не имеет никакого значения для оценки построенных
на их основе теорий. Критерием приемлемости последних служит лишь
точность получаемых с их помощью прогнозов. Таким образом, согласно
Фридмену, проверять реалистичность предпосылок в принципе можно, но не
нужно. Существует целая литература, посвященная тому, что именно имел в
виду Фридмен, говоря о реа6л7истичности предпосылок экономической
теории. Очевидно, иногда он подразумевал конкретность и точность этих
предпосылок. В других случаях, протестуя против требований
реалистичности, Фридмен возражал против того, что в модель
экономического человека могут быть включены только мотивы, осознанные
самими хозяйственными субъектами. Наконец еще один, третий смысл,
который можно придать определению «реалистический» и который имели в
виду большинство критиков фридменовской методологии, заключается в
том, что данная предпосылка соответствует эмпирически наблюдаемому
хозяйственному поведению. Здесь верификация предпосылок, согласно
Фридмену, может иметь некоторый смысл, поскольку позволяет уточнить
сферу применения теории.
Так или иначе, по мнению Фридмена, достаточно предположить, что
предпосылки «как бы» (as if) верны, и перейти к эмпирической проверке
соответствующих прогнозов. Эта точка зрения приобрела чрезвычайно
широкую популярность среди современных экономистов, но подверглась
достаточно суровой критике со стороны методологов экономической науки.
В особенности подвергается осуждению так называемый Ф-уклон (F-twist),
состоящий в том, что наиболее продуктивные с точки зрения прогнозных
свойств экономические теории, согласно Фридмену, обычно имеют наименее
реалистичные предпосылки. Если бы под нереалистичностью предпосылок
Фридмен имел в виду только их абстрактность, с его тезисом можно было бы
в определенной мере согласиться. Но поскольку иногда под
нереалистичностью предпосылок подразумевается факт их эмпирического
опровержения, с этим тезисом согласиться значительно труднее. Кроме того,
методология Фридмена позволяет полностью обойтись без знания мотивов
хозяйственных субъектов (пытаются ли они по крайней мере
максимизировать прибыль и т.д.), что подрывает основы методологического
индивидуализма и интенционального подхода к объяснению человеческого
поведения [4, c. 115].
Позицию Фридмена уточнил и развил Ф. Махлуп. Он разделил
фридменовские предпосылки на фундаментальные гипотезы и принятые
условия, описывающие область допустимого применения теории. Принятые
условия обязаны соответствовать наблюдаемой реальности, тогда как
фундаментальные гипотезы, в которые входят и свойства экономического
человека, не нуждаются в эмпирической проверке. Так, гипотезы
максимизации представляют собой идеальные конструкции, эвристические
постулаты, слишком удаленные от операциональных понятий, чтобы быть
опровергнутыми эмпирически, и могут быть отвергнуты только вместе с
теоретической системой, частью которой они являются. Легко заметить, что
взгляды Махлупа близки к методологии научно-исследовательских программ
И. Лакатоса, в которой постулаты, составляющие «твердое ядро», не
подлежат эмпирической проверке и могут быть отвергнуты только вместе со
всей научно-исследовательской программой.
Практические способы проверки поведенческих гипотез лежат, как
показывает опыт, за пределами самой экономической теории. В отличие от
ограничений, количественные значения которых легко поддаются
определению, предпочтения экономисты могут выяснить лишь косвенно, по
результатам реального поведения. Для верификации же необходимо, чтобы
предпочтения были определены независимо от поведения, иначе
тавтологическое тождество их будет гарантировано. Поэтому либо
исследователь проводит социологический опрос, выясняя у респондентов,
например у предпринимателей, чем они руководствуются в принятии
решений, либо организуются психологические лабораторные эксперименты,
в ходе которых испытуемые попадают, например, в положение потребителей,
выбирающих ту или иную альтернативу. В обоих случаях результаты
свидетельствуют о том, что люди допускают существенные отклонения от
поведенческих гипотез экономической теории. Экономисты же на это
возражают, что условия проведения эксперимента далеки от реальных
ситуаций потребительского выбора, а в случае опроса играет свою роль
разное понимание интервьюером и респондентом одних и тех же понятий. К
тому же проверить столь общую, бедную содержанием гипотезу, как модель
экономического человека, практически едва ли возможно. Для того чтобы
провести соответствующий эксперимент, необходимо очень точно
определить ограничения и предпочтения, а это требует применения
дополнительных гипотез, так что, получив, предположим, отрицательный
результат, невозможно решить, относится ли он к самой модели или к одной
из вспомогательных гипотез.
Впрочем, интересно, что, придерживаясь на словах попперовского
принципа фальсификации, экономисты крайне редко используют
возможность проверить содержание своих предпосылок. Они склонны
зачислять в ненаблюдаемые даже те переменные, которые на самом деле
легко поддаются наблюдению.
В принципе модель экономического человека может использоваться и
для объяснения (прогнозирования) индивидуального поведения при условии,
что принятые ограничения будут настолько жесткими, что выбор
осуществляется под доминирующим воздействием одного из внешних
факторов, который оказывается более сильным, чем остальные факторы
вместе взятые (так называемый ситуационный детерминизм), а предпочтения
индивида будут играть лишь второстепенную роль [9, c. 123].
2.2 Модель человека в английской классической школе
Идея экономического человека как человека, руководимого
собственным интересом, в конце XVIII в. замечательно была
сформулирована в «Исследовании о природе и причинах богатства народов»
Адама Смита. Вместе с тем Смит стал первым экономистом, положившим
определенное представление о человеческой природе в основу целостной
теоретической системы.
В самом начале «Богатства народов» он пишет о свойствах человека,
налагающих отпечаток на все виды его хозяйственной деятельности. Во-
первых, это «склонность к обмену одного предмета на другой» (подобная
предпосылка позволяет Смиту объяснить обмен эквивалентов, а не
предметов, имеющих разную ценность для продавца и покупателя, как у
Госсена и австрийской школы); во-вторых, собственный интерес, эгоизм,
«одинаковое у всех людей постоянное и неисчезающее стремление улучшить
свое положение». Эти свойства взаимосвязаны: в условиях широкого
развития обмена невозможно установить с каждым из партнеров личные
отношения, основанные на взаимной симпатии. Вместе с тем обмен
возникает именно потому, что даром получить нужные предметы у
эгоистичного по природе соплеменника невозможно [7].
Отмеченные свойства человеческой природы имеют у Смита важные
экономические последствия. Они лежат в основе системы разделения труда,
где индивид выбирает такое занятие, при котором его продукт будет иметь
большую ценность, чем в других отраслях.
Выбирая отрасль, где его «продукт будет иметь большую стоимость,
чем в других отраслях», человек, ведомый эгоистическим интересом, самым
непосредственным образом увеличивает богатство общества. Когда же
приток капитала из других отраслей в более рентабельную достигнет такого
уровня, что ценность товаров в последней начнет падать и ее сравнительная
выгодность исчезнет, собственный интерес начинает направлять владельцев
капитала в другие сферы его приложения, что опять-таки в интересах
общества. Смит не доказывает строго тезис о совпадении общего интереса и
интересов всех членов общества, ограничиваясь метафорой «невидимой
руки». Однако очевидно, что автоматический, не требующий
государственного вмешательства межотраслевой перелив капитала,
движимый собственным интересом его владельцев, играет в схеме Смита
исключительно важную роль. Именно здесь Смит непосредственно
использует сформулированную им вначале предпосылку, касающуюся
человеческой мотивации.
Смит утверждает, что «не от благожелательности мясника, пивовара
или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих
собственных интересов» именно потому, что развитая система разделения
труда ставит нас в отношения с людьми, к которым мы можем не испытывать
симпатии. Таким образом, этика у Смита невозможна без учета собственного
интереса, тогда как политическая экономия вполне может обойтись без учета
чувства симпатии. С другой стороны, и в «Богатстве народов» Смит отнюдь
не идеализирует эгоизм владельцев капитала: он хорошо понимает, что
собственный интерес капиталистов может заключаться не только в
производстве выгодных продуктов, но и в ограничении аналогичной
деятельности конкурентов. Он даже отмечает, что норма прибыли, как
правило, находится в обратной зависимости от общественного
благосостояния и поэтому интересы купцов и промышленников в меньшей
степени связаны с интересами общества, чем интересы рабочих и
землевладельцев. Но если государство поддерживает свободу конкуренции,
то собственный интерес может объединить разрозненно действующих
эгоистов в упорядоченную систему, обеспечивающую общее благо. Таким
образом, Смит демонстрирует, что даже при самых худших предположениях
относительно человеческой природы рыночная экономика, основанная на
свободной конкуренции, все равно дает лучший результат, чем
принудительная регламентация экономической деятельности.
Смит не сводит собственный интерес людей к получению денежных
доходов наподобие максимизации прибыли: на выбор занятий помимо
заработка влияют также приятность или неприятность занятия, легкость или
трудность обучения, постоянство или непостоянство занятий, больший или
меньший престиж в обществе и, наконец, большая или меньшая вероятность
успеха. Перечисленные Смитом дополнительные факторы компенсируют
неравенство доходов и тоже входят в целевую функцию экономического
субъекта. Смит различает также интересы и цели представителей основных
классов современного ему общества: собственников земли, наемных рабочих
и капиталистов.
Столь же реалистичен подход Смита и к другим компонентам модели
человека: его интеллектуальным способностям и информационным
возможностям. Индивид, согласно Смиту, далеко не всегда может
предвидеть последствия своих поступков. Более всего он компетентен в том,
что затрагивает его личные интересы [2, c. 201].
Риккардо с помощью дедукции из нескольких абстрактных
предпосылок - убывающего плодородия почвы, мальтусовского закона
народонаселения и собственного интереса как основного мотива
экономической деятельности - сделал далеко идущие выводы относительно
долгосрочного движения заработной платы, нормы прибыли и ренты и таким
образом вывел законы распределения доходов между основными
общественными классами. При этом у него отсутствует какое-либо
эксплицитное изложение допущений относительно человеческой природы.
Предпосылка собственного интереса проявляется у Рикардо главным образом
в допущении о выравнивании норм прибыли в разных отраслях путем
перелива капитала. При этом, как и у Смита, собственный интерес не
сводится к чисто денежному.
Как и Смит, Рикардо отмечал специфику экономического поведения
отдельных классов, среди которых лишь капиталисты до некоторой степени
ведут себя в соответствии с логикой собственного интереса, но и это
стремление модифицируется различными привычками и предрассудками,
например упрямым нежеланием расставаться с гибнущим предприятием или
предубеждением против выгодных вложений капитала за границей. Что же
касается рабочих, то их поведение, как отмечал Рикардо, подчинено
привычкам и инстинктам, а землевладельцы представляют собой праздных
получателей ренты, не властных над своим экономическим положением.
В произведениях английских классиков - в явном виде у Смита и в
неявном у Рикардо - использовалась модель человека, которая
характеризуется:
1) определяющей ролью собственного интереса в мотивации
экономического поведения;
2) компетентностью (информированностью + сообразительностью)
экономического субъекта в собственных делах;
3) конкретностью анализа - учитываются классовые различия в
поведении и различные, в том числе не денежные, факторы благосостояния.
Значение этой модели человека для истории экономической мысли
состоит прежде всего в том, что с ее помощью политическая экономия
выделилась из моральной философии как наука, имеющая свой предмет -
деятельность экономического человека. Главной теоретической проблемой,
которую позволяла решить принятая на вооружение классической школой
модель человека, была проблема межотраслевой конкуренции, движения
капитала, выравнивания нормы прибыли - процессов, соединяющих
хозяйственную деятельность разрозненных эгоистов в гармоничную
общественную систему [6, c. 179].
2.3 Концепция человека в «Капитале» Маркса
О проблеме человека в произведениях К. Маркса и, в частности, в
«Капитале» существует огромная литература. Данная область
разрабатывается преимущественно исследователями, которых в первую
очередь привлекает проблематика отчуждения, рассмотренная в
философском по преимуществу разделе о товарном фетишизме. Составить
себе полное представление о модели человека Маркса-экономиста без
знакомства с концепцией человека Маркса-философа действительно вряд ли
возможно. Однако подробный анализ данной проблемы не укладывается в
рамки этой книги. Общие принципы методологии «Капитала» плодотворно
исследовались отечественными философами и экономистами. Но модель
человека, лежащая в основе экономической теории Маркса, редко
подвергалась анализу. Для методологии экономической теории Маркса
характерны ярко выраженные методологический коллективизм и
функционализм: такие собирательные понятия, как «человечество»,
«капитал», «пролетариат», фигурируют в произведениях Маркса в качестве
самостоятельных, наделенных волей и сознанием субъектов, которые при
этом выполняют определенную функцию как в исторически сложившейся
общественной системе, так и в процессе исторического развития. Причина в
том, что объективные условия капиталистического общества ставят человека
в настолько жесткие рамки, его выбор оказывается однозначно
детерминированным, а личные предпочтения просто не имеют возможности
проявиться. Эти объективные условия задаются рабочему стоимостью его
рабочей силы, а капиталисту - его стремлением к максимальной прибыли.
Как пишет Маркс, «главные агенты самого этого способа производства,
капиталист и наемный рабочий как таковые, сами являются лишь
воплощениями, персонификациями капитала и наёмного труда; это
определенные общественные характеры, которые складывает на
индивидуумов общественный процесс производства».
Для практической деятельности таких поверхностных представлений, с
точки зрения Маркса, вполне достаточно. Более того, ложное сознание
участников производства в свою очередь способствует воспроизводству
экономических отношений капитализма [3, c. 428].
Как известно, Маркс строит свою теоретическую систему путем
восхождения от абстрактного к конкретному, последовательно поднимаясь
от уровня к уровню. Это совместное восхождение совершают и неразрывно
связанные категории «капитал» и капиталист», а значит, мотивация и
содержание сознания последнего. Попробуем проследить за некоторыми
этапами этого восхождения.
Первый уровень соответствует четвертой главе первого тома
(«Превращение денег в капитал»). Здесь впервые на сцене появляется фигура
капиталиста - как олицетворенный, одаренный волей и сознанием капитал.
Напомним, что капитал на данной ступени анализа представляется еще
крайне абстрактно: как неизвестным образом самовозрастающая стоимость.
Абстракцией является здесь и понятие «капиталист»: «поскольку растущее
присвоение абстрактного богатства является единственным движущим
мотивом его операции, постольку - и лишь постольку - он функционирует как
капиталист.
Второй уровень абстракции соответствует третьему отделу п