Эссе на тему: "Зарубежный опыт уголовной ответственности за нарушение личных прав граждан"

После второй мировой войны, проблема прав человека приобрела международный характер. Значительно увеличилось влияние международных стандартов на Конституционное право. Сегодня, не зависимо от того, в какой стране живёт человек, его права находятся под защитой мирового сообщества. Для этого был принят ряд международных документов, обязывающих государства, подписавшие их соблюдать и развивать уважение к правам человека. Чтобы эффективней защищать права человека, были созданы органы контроля: комиссия по правам человека, центр прав человека, Европейский суд по правам человека и т.д.
Сегодня многие высокоразвитые страны рассматривают права человека и их защиту в качестве первостепенного идеала, основы развития прогресса и процветания, чем обуславливается актуальность выбранной темы.
Права человека не имеют географии и национальности, их признание, соблюдение и защита являются компетенцией мирового сообщества, международного регулирования. Россия, не являясь исключением, следуя курсу реформ, провозглашает приоритет прав человека, признавая необходимость придерживаться в данной области, общепринятых международных стандартов. Эти стандарты закреплены в таких широко известных актах, как принятая в ноябре 1991 г. Декларации прав человека и гражданина, ставшая частью новой Конституции РФ. Права человека стали объектом международного регулирования, а именно, в Уставе ООН говорится о решимости государств- членов этой универсальной организации «... утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности, в равноправие мужчин и женщин», и одной из главных целей ООН провозглашается международное сотрудничество в «поощрении и развитии уважения к правам человека. И основным свободам для всех без различия расы, пола, языка и религии».
В XX веке уголовное право и процесс зарубежных стран формируется под воздействием нескольких принципов: равенства граждан перед законом, законности, вины, справедливости, гуманизма. Нормы международного уголовного права существенно влияют на принципы внутригосударственного права, определяя вектор его развития в дальнейшем, а стремление проведения сравнительного анализа уголовного законодательства развитых европейских стран в области защиты личных прав граждан, позволяет выявить тенденции его эволюции. Так, в ст. 12 Всеобщей декларации прав человека 1948 г. содержится положение, имеющее непосредственное отношение к развитию национального уголовного законодательства, а именно, «каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или от таких посягательств». Помимо Декларации, аналогичное положение содержится в ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. К этим актам присоединилось большинство стран мира.
В российском законодательстве, общая норма, устанавливающая ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни, впервые была включена в Уголовный кодекс 1996 г., однако, изучение зарубежного построения норм об ответственности за посягательства на неприкосновенность частной жизни, может быть полезным опытом для оценки соответствующих положений УК РФ, а также визуализации направлений их дальнейшего совершенствования. Автор работы предпринял попытку анализа некоторых норм современного зарубежного уголовного законодательства и сравнения его с уголовно-правовыми нормами, действующими в Российской Федерации.
Объектом посягательств в РФ является конституционное право неприкосновенности частной жизни. Об этом свидетельствует место нормы в системе Особенной части УК РФ. Ряд иностранных законодателей придерживаются аналогичного мнения, размещая статью об ответственности за нарушение неприкосновенности частной жизни в главе о преступлениях против конституционных («основных») прав человека. В Испании, данная норма закреплена в специализированном разделе «Преступления против неприкосновенности частной жизни». В УК Литвы также данное положение закреплено также в специализированной главе. Уголовный Кодекс Франции содержит в гл. 6 Отдел 1 ««О посягательстве на частную жизнь», УК Германии, раздел 15 определен посягательствами «на частную сферу и служебную тайну». В уголовных кодексах Швеции (гл. 4) и Эстонии (гл. 9, раздел 6) данная статья помещена в разделе «о преступлениях против свободы человека». В УК Бельгии (раздел V) и УК Голландии (раздел V) статья размещена среди преступлений против общественного порядка, а в Примерном кодексе США — в разделе об учинении беспорядков и поведении, нарушающем публичный порядок (раздел 250). Лукашов А. И., Саркисова Э. А. отмечают, что «в результате происходящего смещения приоритетов уголовно-правовой охраны, неизбежно умаляется значение обеспечения права на неприкосновенность частной жизни человека уголовно-правовыми средствами. На практике это может приводить к необоснованному отказу от уголовного преследования в случаях, когда посягательство на неприкосновенность частной жизни не сопровождается одновременным нарушением общественного порядка». Данное умозаключение основано на анализе нетрадиционного подхода к построению Особенной части УК Польши 1997 г., в котором, сформирована специальная глава о преступлениях против охраны информации (глава XXXIII), в основу которой положен единый предмет, а не объект, входящих в главу преступлений. Наряду со статьями об ответственности за нарушения неприкосновенности частной жизни, эта глава включает нормы о разглашении и незаконном использовании сведений, составляющих государственную, служебную, профессиональную тайну, а также сведений, находящихся в государственных информационных ресурсах.
По мнению А. Н. Игнатова, «с учетом особого предмета посягательства в УК РФ сконструирована глава 28 «Преступления в сфере компьютерной информации». В. Н. Бурлаков полагает, что в Особенной части УК РФ целесообразно выделить самостоятельный раздел «Преступления в сфере оборота информации», так как глава 28 «… не вписывается в родовой объект преступлений из раздела IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка».
Уголовным Кодексом РФ ст. 137 определено, что уголовно-наказуемым деянием является «незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия либо распространение этих сведений в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации», при этом, в законодательстве стран Западной Европы, обычно приводятся описания двух порицаемых действий, посредством которых может осуществляться сбор информации о частной жизни, а именно: «нарушение конфиденциальности слова», отраженное в Уголовном Кодексе Германии § 201) или «посягательство на неприкосновенность образа» (УК Испании, раздел X, гл. 2). Кроме того, специально конкретизируются приемы и другие обстоятельства сбора сведений: «умышленное, в жилом помещении или в любом месте, кроме жилого помещения, с помощью технического приспособления подслушивание и запись разговора лицом, которое не является его участником» (УК Голландии, ст. 139, п. «а», «Ь»); «незаконное с использованием аудио- или видеоинструментов получение информации или изображения, относящихся к частной жизни, во время нахождения в чужом жилище или ином частном местопребывании» (УК Италии, ст. 615-bis); «умышленное создание изображения лица, находящегося в жилом помещении или комнате, закрытой для публики» (УК Голландии, ст. 139, п. «f»), «незаконное фотографирование другого лица» (УК Дании, § 264 «а»), умышленное посягательство на интимность частной жизни другого лица путем фиксирования, записи или передачи его изображения» (УК Франции, ст. 226-1, п. 2). Однако Г.Б. Романовский отмечает, что «в науке по вопросу о том, в каком соотношении находятся понятия «сведения о частной жизни» и «сведения, составляющие личную и семейную тайну», единого мнения не существует». Придерживается данной точки зрения и Е.Е. Калашникова, которая считает, что «ст. 137 УК РФ под частной жизнью понимает право на личную и семейную тайны, оставляя за рамками состава все другие отношения, связанные с личной жизнью человека».
В России, ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни установлена в том случае, если это деяние причинило вред правам и законным интересам граждан. Автор считает, что необходимость связывать возможность уголовной ответственности за нарушение неприкосновенности частной жизни с наступлением общественно опасных последствий, отсутствует, т.к. подобные действия посягают на фундаментальные общечеловеческие ценности и уже в силу этого обстоятельства обладают достаточной для их криминализации, общественной опасностью, независимо от тех фактических последствий, которые они за собой повлекли. Норма закона, указывающая на необходимость выявления материального состава преступления, в данном представляется абсурдной, в частности, можно ли нарушить право (на неприкосновенность частной жизни), не причинив самим фактом нарушения вреда этому праву? В действующем законодательстве, в число обстоятельств, подлежащих доказыванию по каждому уголовному делу, включены оценочные признаки, имеющие качественный характер — такие признаки даже теоретически не могут быть измерены, т. е. выражены количественно т.к. с учетом самого существа этих явлений, объективные критерии их оценки вряд ли могут быть выработаны, ведь каждый следователь, прокурор и судья будут их толковать в зависимости от своих собственных индивидуальных представлений, взглядов своих учителей и начальников, прочитанной каждым из них специальной и художественной литературы. Так, «выбор того или иного варианта значения правовой нормы во многом предопределен миром повседневности интерпретатора, социально-культурными ценностями, полученными им в процессе социализации». В конечном счете, это приведет к тому, что в нарушение принципа законности, противоправность деяния, будет определяться не Законом, а исполняющим его лицом, что недопустимо. Автор придерживается точки зрения, что конструирование материального состава преступления в данном случае не вызывается необходимостью, поскольку лишь затрудняет привлечение виновных к ответственности.
Осложнилось восприятие данного вопроса в связи с принятием Кодекса РФ об Административных правонарушениях, где, ст. 13.11 определяет административную ответственность за нарушения в области персональных данных, при этом, формальный состав данного преступления не требует доказывания наступления каких-либо последствий, что, безусловно, влияет на приоритет использования именно этой нормы, а отнюдь не уголовной, что ослабляет практическое применение последней. Однако, следует заметить, что действия, посягающие на конституционные права, сами по себе обладают повышенной общественной опасностью, вследствие чего состав уголовного преступления может быть сконструирован как формальный, что обеспечит применение двух схожих между собой норм с учетом различных санкций и позволит применять анализируемую норму с учетом значимости охраняемых ею общественных отношений в уголовном законодательстве.
Особую позицию по данному вопросу занял германский законодатель, облачив норму, охраняющую «конфиденциальность слова», в форму деликта создания опасности, а именно, «деяние... является наказуемым, если опубликование конфиденциальной информации может нанести вред законным интересам другого лица». Австрийский законодатель, пошел дальше и распространил форму деликта создания опасности не только на служебную, но также на коммерческую и производственную тайну. Подобный подход использован также в уголовном законодательстве Болгарии, Польше, Италии. Однако, для российского уголовного законодательства, использование такой конструкции повлечет необходимость установления в каждом уголовном деле обстоятельства еще более трудно доказуемого, чем «причинение вреда правам и законным интересам», а наличия реальной опасности его наступления. Помимо этого, составы опасности причинения вреда вводятся в целях дополнительной охраны жизни и здоровья людей от более опасного вреда, чем разглашение сведений о частной жизни, таких как смерти человека, экологической катастрофы и т.д.
Субъективная сторона посягательства на неприкосновенность частной жизни в российском законодательстве предполагает умышленную вину. Аналогичный принцип ответственности, зафиксирован в уголовных законах зарубежных стран, предусматривающий наступление ответственности за неосторожные действия только в случаях, прямо предусмотренных статьей.
Уголовное законодательство «различает мотивы личного характера и все иные мотивы, не имеющие личного смысла и значения». К числу «иных мотивов» обычно относят «ложно понимаемые узковедомственные, государственные или общественные интересы». Согласно УК РФ не должно быть привлечено к ответственности лицо, утверждающее, что интересы общества требуют нарушения неприкосновенности частной жизни потерпевшего ради сбора сведений о его противоправном поведении, т. е. виновному достаточно заявить, что им движет не месть, корысть, ревность и т. п., а стремление добиться привлечения потерпевшего к правовой ответственности. Правильность такого подхода сомнительна. Представляется, что охрана неприкосновенности частной жизни уголовно-правовыми средствами не должна сужаться за счет условий, относящихся к тем или иным побуждениям виновного. Конституционное право человека на неприкосновенность частной жизни должно защищаться уголовным законом от общественно опасных действий независимо от тех мотивов, которыми руководствуется виновный, и тех целей, которые он перед собой ставит.
Позиция российского уголовного законодательства по описываемому вопросу непоследовательна, т.к. одним из способов посягательства на неприкосновенность частной жизни, является нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений. В России, уголовная ответственность за эти действия установлена вне зависимости от того, зачем виновный совершал противоправные действия, т. е. мотив не является необходимым признаком состава данного преступления. Получается, что нарушение неприкосновенности частной жизни, совершенное путем подслушивания телефонных переговоров, наказуемо всегда, а то же деяние, совершенное, например, путем подсматривания — только в случае его совершения по личным мотивам.
Впервые приступая к конструированию исследуемой нормы, российский законодатель, скорее всего, стремился за счет введения ряда ограничивающих признаков (вред, мотив, тайна) повысить «типовую степень общественной опасности деяния» с тем, чтобы не допустить привлечения к ответственности за совершение малозначительных, по его мнению, деяний. Этот расчет следует признать неверным. Нарушение закрепленного Конституцией права на неприкосновенность частной жизни, само по себе обладает степенью общественной опасности, достаточной для установления уголовной ответственности без дополнительных условий. С учетом рекомендаций международного сообщества и наблюдаемого в последние годы распространения подобных действий, принятие законодателем решения об их криминализации несомненно правильно, между тем, опыт применения этой статьи в течение нескольких лет, прошедших после введения в действие УК РФ, нельзя назвать удачным. Как показывают данные судебной статистики, в основной массе зарегистрированных уголовных дел о нарушении неприкосновенности частной жизни, уголовное преследование прекращается на предварительном следствии и лишь в единичных случаях эти дела поступают в суд. В Российской Федерации в ч. 2 ст. 137 УК установлена более строгая ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни, совершенное лицом с использованием своего служебного положения.
Значительное число государств не предусматривает дифференциации уголовной ответственности за анализируемое преступление. В уголовных законах тех стран, где дифференциация проводится, обстоятельством, отягчающим ответственность, чаще всего, также признается использование служебного положения.
Краткому описанию результатов исследования санкций, можно предпослать два общих положения. Во-первых, законодательство исследуемых стран, формировалось с учетом общепланетарных и европейских договоренностей о необходимости всемерно способствовать полноценной реализации человеком его прав и свобод, в частности, охраняя их от возможных нарушений с помощью национального уголовного законодательства. Характер и степень общественной опасности этих нарушений объективно не может существенно различаться в этих странах, следовательно, и «количество» наказания, назначаемого за их совершение, должно быть соразмерным, т. е. сравнимым, поскольку, «общественная опасность не может быть непосредственно воспринята, внешним показателем, формализацией этой опасности принято считать санкцию».
Во-вторых, максимальный срок лишения свободы как вида наказания в национальных законодательствах устанавливается в целом единообразно. Это означает, что законодатели в исследуемых странах определяют санкции норм в одном «масштабе». «Размер наказания, предусмотренный в санкции статьи, в сжатой форме отражает степень общественной опасности преступления и позволяет сравнить степень общественной опасности различных преступлений», а сравнение максимумов санкций сходных по характеру и степени общественной опасности деяний в рамках единой вилки лишения свободы как вида ответственности, позволяет адекватно зафиксировать оценку уровня их общественной опасности в разных странах.
Подводя итог вышесказанному, следует, что деятельность международных деклараций, соглашений, адресована на безусловное установление приоритета социальных и личных прав, свобод и обязанностей индивида над политическими и общегражданскими. Однако, возможности судебной защиты права на неприкосновенность частной жизни в России ограничены. Наиболее распространенными нарушениями данной сфере, являются посягательства на тайну связи - прослушивание телефонных переговоров, перехват электронной почты; неправомерный сбор, хранение и распространение персональной информации - особенно в части нелегального распространения баз персональных данных; распространение информации о частной жизни в средствах массовой информации, однако, на практике случаи привлечения к уголовной ответственности за данные нарушения немногочисленны. Данное объясняется тем, что во всех случаях простой абонент просто не имеет возможности ни зафиксировать, ни доказать факт нарушения своего права на тайну переговоров. Соответственно, теряют смысл любые обращения за защитой. Автор работы считает, что и трактовка, и применение в жизнь указанных прав, должны складываться не из государственных соображений, или их временных интересов общества, а из универсальных принципов гуманизма, из самой человеческой природы, сущности. Признание перечисленных прав и свобод, а также создание всех возможных условий для их полной и всесторонней реализации есть обязанность, долг государства. В противном случае невозможно всестороннее совершенствование личности и, следовательно, ее участие в развитии страны, в делах государства.
Список использованных источников
I. Российские и международные правовые акты:
1. "Всеобщая декларация прав человека" (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948)// "Российская газета", N 67, 05.04.1995
2. "Международный пакт о гражданских и политических правах" (Принят 16.12.1966 Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН)// "Бюллетень Верховного Суда РФ", N 12, 1994
3. "Устав Организации Объединенных Наций" (Принят в г. Сан-Франциско 26.06.1945) // "Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами", Вып. XII, - М., 1956, с. 14 - 47
4. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ 2014. №15. ст.1691
5. "Уголовный кодекс Российской Федерации" от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 18.02.2020)// "Собрание законодательства РФ", 17.06.1996, N 25, ст. 2954
II. Монографии и учебники:
6. Лукашов А. И., Саркисова Э. А. Вступительная статья к Уголовному кодексу Республики Польша / Уголовный кодекс Республики Польша / Науч. ред. А. И. Лукашов, Н. Ф. Кузнецова. -СПб: Юридический центр Пресс, 2001. -234 с
7. Романовский Г.Б. Право на неприкосновенность частной жизни-М.: МЗ-Пресс, 2001. - 312 с.
8. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учеб. / МГЮА; Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. - 2-е изд. перераб. и доп. - м.: инфра-м: контракт, 2011. - 560 с.
9. Уголовное право России: учеб. для студентов вузов, обучающихся по специальности "Юриспруденция": в 2 т. / [Игнатов А. Н. и др.] ; под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова- М. : Норма, 2005. - 816 с.
III. Научные статьи:
10. Калашникова Е. Е. Частная жизнь — объект уголовно-правовой охраны // Труды Московской государственной юридической академии. М., 1999. № 4.- С. 114-128
11. Кострова М. Грамматическое или языковое толкование уголовного закона? // Законность. № 3. 2002.- С. 38 - 42
12. Средства массовой информации и преступность: Криминология СМИ /В. Н. Бурлаков, Г. Н. Горшенков, С. В. Максина, Д. А. Шестаков.//Правоведение. -2000. - № 5. - С. 259 - 267