Концепция международного преступления государства в доктрине и практике международного права

Абдыкулова Айсулуу Сегизбековна

Факультет: Юридический

Кафедра: Международное право

Дисциплина: Ответственность в международном праве

Тема 3: Концепция международного преступления государства («crime of a state») в доктрине и практике международного права.

1 ) Концепция «преступление государства» в доктрине международного права.

То обстоятельство, что международно-противоправные деяния могут быть разными по своему значению и иметь разные последствия, сознавалось уже первыми юристами – международниками. Эмер де Ваттель в XVIII веке обосновывал положение, согласно которому в случае, если государство грубо нарушает права других государств, попирает высший интерес безопасности человеческого общества, это дает право другим государствам объединиться для наказания такого государства.

Во второй половине XIX в. И. Блюнчли делил правонарушения в зависимости от их тяжести на три вида: а) государство просто не выполняет своих обязательств в отношении другого государства; б) более серьезное нарушение, заключающееся в противоправном вмешательстве в правопорядок другого государства или в нарушении порядка пользования им своей собственностью; в) противоправное деяние к нарушению мира в результате применения силы. Соответственно различны и последствия правонарушений. В частности, в последнем случае пострадавшее государство может обладать правом наказать агрессора. Заслуживает внимания следующее положение: «Если нарушение международного права грозит всеобщей опасностью, то не только потерпевшее государство, но и все другие, имеющие достаточно силы для защиты международного права, должны противодействовать ему»[1]

Это положение почти дословно воспроизведено в Комментариях к Статьям об ответственности государств, где говорится об особой ответственности, которая вытекает из международно – противоправного деяния, представляющего собой серьезное нарушение государством обязательства, взятого перед международным сообществом в целом и имеющего важнейшее значение для защиты его основных интересов (ст.41.1). В таком случае все другие государства обязаны сотрудничать с целью положить конец нарушению ( ст.42.2). Как видим, потребовалось более века с двумя мировыми войнами для того, чтобы государства начали сознавать необходимость объединенными усилиями бороться против правонарушений, посягающих на их общие интересы.

Большинство авторов, касавшихся последствий правонарушения, практически исключали классификацию правонарушений по степени их серьезности. Во всех случаях единственным последствием, считалось возмещение ущерба. Вначале XX в. Д.Анцилотти рассматривал нарушение международного права как « основание правоотношений имеющее целью восстановление нарушенного права пострадавшего».[2]В данном случае заслуживает внимания понимание ответственности как особого вида правоотношений.

В отличии от И.Блюнчли Д.Анцилотти считал, что независимо от степени тяжести правонарушения только пострадавшее государство в праве применять ответные меры в отношении несущего ответственность государства. В защиту общих интересов он рассматривал не в плане ответственности, а как интервенцию. По его мнению, интервенция является правомерной, если деяния государства, против которого она направлена, расцениваются как серьезная угроза для международного сообщества.[3] Аналогичную позицию занимали и другие авторы, например Э.Ульман и Ф.Гольцендорф[4]

Как видим, необходимость защиты коренных общих интересов государств от серьезных правонарушений сознавалась юристами. Но решить они ее пытались не в рамках ответственности, а путем института коллективной интервенции. Объяснятся подобное положение неразвитостью института ответственности, который рассматривался как гражданско-правовой институт.

Особое место в развитии концепции ответственности занимают работы двух американских юристов. Э.Рута и А.Писли. В опубликованной в 1915 г. статье Э. Рут утерждал, что международное право должно претерпеть ту же эволюцию, что и внутреннее право, провести различие между двумя категориями правонарушений. К первой категории он относил правонарушения, затрагивающие интересы лишь непосредственно пострадавшего государства. Ко второй-правонарушения, затрагивающие интересы всего сообщества государств. К этому А.Писли сделал немаловажное дополнение. Во втором случае наказание должно осуществляться органом международного сообщества, который предстоит создать после окончания войны. Проблема криминализации международной ответственности государства начала активно обсуждаться после Первой мировой войны, что объяснялось масштабами понесенных в ходе ее жертв. Вполне обосновано главным преступлением рассматривалась агрессия. В 1928 г. в Бухаресте был издан труд В.Пеллы под названием «коллективная преступность государств и уголовное право будущего». На первое место среди преступлений государств автор поставил агрессию. В.Пелло разработал план международного уголовного кодекса. Аналогичных взглядов придерживались К.Салданья, Г.Донедье де Вабр и ряд других юристов.

В изданном в 1934 в Париже «Дипломатическом словаре» была помешена статья об ответственности государства, написанное известным юристом Л.Ле-Фюром. Автор считал абсолютно необходимым установление уголовной ответственности государства за агрессию, поскольку это наиболее надежное средство предотвратить возникновение новых войн. Видный кубинский юрист А.Бустаманте в 1937г. писал о «международно-уголовном публичном праве», ответственность по которому несут субъекты международного права.

Практически все сторонники международного уголовного права считали необходимым учреждение международного уголовного суда для государств. Нереальность подобного рода проектов была очевидна. Число противников концепции уголовной ответственности государства было значительно. При этом некоторые из них подчеркивали невозможность уголовной ответственности государства при современном международном праве, но не исключали такую возможность для будущего. Интересен в этом плане следующий факт. В вышедшей в 1930 г. книге, посвященной ответственности государства, Ж.Дюма обосновывал концепцию уголовной ответственности государства. В предисловии к его книге Ж.Бадеван писал: «Эти взгляды, несомненно, забегают далеко вперед по сравнению с действующим международным правом».

В межвоенный период состоялся ряд крупных международных форумов, на которых концепция уголовной ответственности государства получила поддержку. Она нашла отражение в документах международных научных и общественных форумов того времени в частности, в материалах Ассоциации международного права (1922, 1924, 1926 гг.) Конференция Межпарламентского союза в 1925г. подтвердила положение о том, что уголовное обвинение может быть предъявлено государству в целом.

Последовательно отстаивала выделение в особую категорию правонарушений, ставящих под угрозу мир, доктрина СССР и других социалистических стран. Это работы Д.Б. Левина, Г.И. Тункина, П.Куриса и др. Аналогичные взгляды обосновывались и многими авторитетными юристами других стран.[5]

В общем, можно сказать, что концепция особой ответственности государства за наиболее тяжкие правонарушения заняла довольно прочные позиции в доктрине международного права. Многие юристы определяли такие правонарушения как «международные преступления». При этом большинство из них подчеркивало, что использование этого термина не означает криминализации международно-правовой ответственности Р. Аго имел все основания в своем пятом докладе. Комиссии международного права заявить: «Хотим мы того или нет, идея, что в общей категории противоправных деяний необходимо выделять два различных вида таких деяний, постепенно укрепилось в общем сознании».

Международная ответственность во многом напоминает гражданско-правовую, поскольку речь идет о правоотношениях между равноправными субъектами. Этим объясняется тот факт, что и некоторые представители государств считают ее гражданско-правовой. Однако специфика этих субъектов- суверенных государств настолько значительна, что определяет качественно иной характер международного права и механизма его действия. Отношения между государствами носят не частноправовой, а публично-правовой характер. Публично-правовой является и международная ответственность.

Не является международная ответственность и уголовно-правовой уже в силу отсутствия надгосударственной власти, способной карать государства. Поэтому и в будущем международная ответственность не будет криминализирована. Сказанное не позволяет согласиться с мнением ряда видных юристов, допускающих возможность установления уголовной ответственности государств в будущем. Так, по мнению специального докладчика Комиссии международного права по теме: «Ответственность государств за международно-противоправные деяния», профессор Дж. Кроуфорда, «пока еще нет основы для различия в международном праве» между уголовной и деликтной ответственностью.

2) Концепция «преступление государства» в международной практике

Понятие «преступление государства» известно международной практике. В принятом Советским государством в 1917 г. Декрете о мире говорилось, что Советское правительство считает захватническую войну «величайшим преступлением против человечества». В представленном Собранию Лиги Наций в сентябре 1923г. проекте договора о взаимной помощи утверждалось, что «агрессивная война составляет международное преступление». В преамбуле Женевского протокола о мирном разрешении международных споров, принятом Собранием Лиги в 1924 г., говорилось, что государства принимают его, «признавая наличие солидарности, объединяющей членов международного сообщества, утверждая, что агрессивная война составляет нарушение этой солидарности и международное преступление…»[6]

Важным шагом в признании агрессивной войны противоправной явился договор об отказе от войны как орудия национальной политики 1928 г. (Парижский пакт), которым приняло участие большинство государств.

Именно таким образом договор был истолкован в приговоре Нюрнбергского трибунала 1946 г. Показательно, что в приговоре были перечислены приведенные не правовые акты и подчеркнуто их значение: «Все эти выражения мнений,… сделанные столь торжественно, усиливают то значение, которое Трибунал придает Парижскому пакту и которое заключается в том, что обращение к агрессивной войне является не только беззаконным, но и преступным».[7]

Декларация о принципах международного права 1970 г. содержит совершенно четкое положение по интересующему нас вопросу: «агрессивная война является преступлением против мира, которое влечет за собой ответственность по международному праву». Как видно, агрессивная война квалифицируется как преступление, которое порождает соответствующую ответственность по международному праву для его субъектов. Особое значение имеет то обстоятельство, что приведенное положение содержится в основном принципе международного права, обладающем высшей юридической силой. Рассматриваемое положение подтверждалось Генеральной Ассамблеей ООН и в дальнейшем. В принятом Ассамблеей в 1974 г. определении агрессии говорится: «Агрессивная война является преступлением против международного мира. Агрессия влечет за собой международную ответственность». (ст.5.2).

Таким образом, преступность агрессии нашла основательное отражение в позитивном международном праве. Однако это не значит, что не может быть и иных международных преступлений. При определении целей ООН ее Устав на первое место поставил задачу «предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии и других нарушений мира». Как видно, цель сформулирована довольно широко. Речь идет не только об актах агрессии, но и иных нарушениях мира. Это имеет существенное значение и для реализации иных целей ООН, а именно обеспечение уважения принципа самоопределения и равноправия народов, а также обеспечения «уважения к правам человека и основным свободам для всех».

Отмеченная формулировка использована и в Гл. 7 Устава, согласно которой действия принудительного характера могут быть предприняты по решению Совета Безопасности и в случае «существования любой угрозы миру». (Ст.39). В соответствии с Декларацией ООН о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1963 г. «Дискриминация в отношении по признаку расы, цвета кожи или этнического происхождения… осуждается… как обстоятельство, могущее нарушить международный мир и безопасность» (Ст.1).

При обсуждении докладов Комиссии международного в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН проявилась тенденция к определению различных режимов ответственности в зависимости от значения нарушенных обязательств. Представители ряда государств высказались за установление особой ответственности за такие правонарушения, как угроза миру, нарушение мира или акт агрессии, геноцид, апартеид, сохранение с помощью силы колониального господства.[8] Ряд государств, в частности СССР и Румыния, указали на необходимость установления специальных норм ответственности за противоправные деяния особенно серьезного характера.

Анализ практики международных судебных органов не обнаруживает различного подхода к решению вопросов ответственности в зависимости от характера нарушенного обязательства. Суды ограничивались решением вопросов о возмещении ущерба. В этом нет ничего удивительного, поскольку их юрисдикция определяется соглашением заинтересованных государств.

Представляет определенный интерес следующий факт. После инцидента в проливе Корфу Великобритания внесла в Совет Безопасности ООН проект резолюции, квалифицировавший установку мин в мирное время без оповещения как «преступление против человечности». Принятие резолюции было блокировано голосовавшим против нее Советским Союзом. После этого Великобритания возбудила дело в отношении Албании в Международном Суде ООН. В переданном суду документе Великобритания подтвердило, что деяния Албании носят характер «преступления против человечности».[9]

Международные судебные органы всегда признавали право привлечь к ответственности правонарушителя лишь за непосредственно потерпевшим государством. При решении в 1969 г. дела о Юго-Западной Африке Международный Суд отказался признать, что в позитивном международном праве существует нечто подобное actio popularis и что каждый член какого-либо сообщества может возбуждать дело в целях защиты государственных интересов.[10]

Юридической основой выделения определенных противоправных деяний в особый вид является в первую очередь Устав ООН, который, как мы видим, определил основные цели и принципы и установил особый порядок их защиты.

Второй юридической основой является выделение особой категории норм, именуемых императивными, которые обладают приматом в отношении иных норм, поскольку они призваны обеспечить коренные интересы международного сообщества в целом.

Третья юридическая основа состоит в установлении уголовной ответственности должностных лиц государства за нарушение определенных норм международного права. Речь идет о преступлениях по международному праву, за совершение которых должностные лица, лица, выступающие в качестве органов государства, могут привлекаться к уголовной ответственности непосредственно на основе международного права. При этом наказание должностных лиц не освобождает государство, органами которого они являются, от ответственности за международно-противоправные деяния, которые оно в таких случаях несет за поведение своих органов. Вместе с тем уголовное ответственность должностных лиц ни в коем мере не означает уголовной ответственности государства.

Следует, вместе с тем, подчеркнуть, что выделение особой категории норм не сопровождалось формированием и собой ответственности за их нарушение. Между тем, выделение особой категории норм в значительной мере утрачивает значение, если не сопровождается установлением особого режима ответственности за их нарушение. Генеральной Ассамблеей ООН Статьи о международной ответственности государств.

[1] Блюнчли И. Современное международное право цивилизованных государств изложенное в виде кодекса. М., 1878. С. 283.

[2] Цит. по изд. 1956 г: Anzilotti D. Teoria generale della responsibilita dello Stato nel diritto internazionale. Vol. Padoue, 1956. P.62.

[3] Ibid. P.68 et seq.

[4] Э.Ульман считал , что коллективная интервенция главных держав оправдана в случае, когда поведение государства означает отрицание основных принципов международного порядка и международного права.

[5] См., Например Brownlie I. Pinciples of Public International Law. P415 et seg; Wengler W. Volkerrecht. Bd. I.Berlin, 1964.

[6] Гарантии безопасности по Статусу Лиги Нации. Сб.документов по международной политике и международному праву. Вып.IX. М.,1937. С.108. Заслуживает внимания тот факт, что Протокол был принят всеми 48 членами Лиги, подписали его 17 государств, а ратифицировало лишь одно.

[7] Нюрнбергский процесс. Сб. материалов. Т.2.М., 1951. С.452.

[8] См. : Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, 15 сессия, Шестой комитет. Заседание 653; Там же. 16 сессия. Заседание 726 и 729; Там же. 17 сессия. Заседание 745; Там же 18 сессия. Заседание 784.

[9] CIJ. Memoires. 1949.P. 40,369.

[10] ICJ Reports. 1966.P. 17.