Осознание намерения и разумное поведение: возможные соотношения и необходимые связи

Г.К. Ольховиков

1. Задача данной статьи

В настоящей работе мы рассматриваем один из частных случаев проблемы соотношения ментальных феноменов и фактов сознательного и рационального поведения. Эта проблема активно обсуждалась в ХХ веке такими философами как Л. Витгенштейн, Г. Райл, Г.Е.М. Энскомб, Д. Дэвидсон и мн. др.; она составляет не только объект "чистого" философского интереса, поскольку в отсутствие ее удовлетворительного решения едва ли возможна сколько-нибудь общая социальная теория. Тем не менее, общее решение этой проблемы на философском уровне отсутствует, что вполне закономерно: для того, чтобы его получить, мы уже должны обладать приемлемой общей философской теорией сознания и общей теорией рационального поведения. Соответственно, чтобы проблема была решена для некоторого класса ментальных феноменов, необходима общеприемлемая теория этого рода феноменов и теория фактов рационального поведения по своей сложности адекватная многообразию выбранного класса феноменов. Адекватность в данном случае обозначает, что возможно установить отношение соответствия, такое что различным феноменам данного класса соответствуют различные структуры фактов поведения, хотя необязательно различным структурам фактов поведения соответствуют различные ментальные феномены. Следует согласиться, что понятие "структура" не относится в философии к числу точных понятий. Поэтому мы не предопределяем заранее и в общем случае, что следует считать структурой из фактов рационального поведения; но, во всяком случае, любое множество фактов рационального поведения будет такой структурой и множество структур фактов рационального поведения вновь будет структурой из фактов рационального поведения.

2. Ментальные феномены

Наше рассмотрение проблемы соотношения ментальных феноменов и фактов рационального поведения мы ограничиваем классом индивидуальных ригористических намерений. Индивидуальный характер намерения данного агента подразумевает, что это намерение не начинает (продолжает, завершает, возникает во исполнение) реализацию никаких других намерений, принадлежащих другим агентам. Но, разумеется, индивидуальное намерение может быть внушено агенту, некоторой группой или другим агентом. В этом последнем случае мы не склонны говорить, что намерение агента возникает во исполнение намерения другого агента, от которого исходит внушение, поскольку эта связь с действиями и намерениями другого агента не является частью самого намерения. Сознание агента является ригористическим в отношении его намерений, если агент всегда намерен противиться реализации любого возможного содержания намерения, которое он не намерен реализовывать. При анализе таких намерений в качестве рабочей гипотезы мы принимаем мнение Райла о том, что наименьшей единицей намерения оказывается диспозиция к определенного типа действиям. Эта диспозиция всегда обладает однозначной реализацией и жестко связана с ситуацией реагирования. Подробное выяснение внутренних структур и статуса атомарных диспозиций мы осуществляем в другой работе, а для настоящего изложения просто постулируем существование некоторого конечного множества атомарных диспозиций a1,…, an, которые могут быть выделены при анализе состояния сознания данного агента. Следуя идее холистской зависимости в рамках системы ментальных феноменов[583] (ограниченной сферой индивидуальных ригористических намерений), мы постулируем необходимую и априори общезначимую зависимость любой данной системы атомарных диспозиций от совокупности намерений более высокого порядка, гармонизирующих многообразие разнонаправленных диспозиций, которыми обладает агент. В отсутствие таких более сложных диспозиций оказывается невозможным говорить о некотором едином сознании, фрагментами которого являются a1,…, an. Разумеется, гармонизирующие намерения, добавляемые в данную систему диспозиций, должны быть гармонизированы с уже имеющимися в этой системе намерениями, так что процесс продолжается ad infinitum и, как оказывается, любое, даже простейшее, сознание содержит бесконечное многообразие разнопорядковых намерений. Мы рассматриваем следующие типы сложных намерений, возникающих как следствие принадлежности некоторого множества намерений одному и тому же агенту:

1) Диспозиция к совместной реализации. Если у агента имеются две диспозиции Д1 и Д2, то он не может возражать против любого способа их совместной реализации. (совместная реализация необязательно должна быть одновременной реализацией). А это значит, что некоторый способ их совмещения вызывает у данного агента одобрение, кажется ему допустимым: агент склонен согласиться с этим способом если тот будет ему предложен. Это значит, что любой обладающий Д1 и Д2 агент склонен к совместной реализации этих диспозиций. Эту склонность мы обозначим далее через КД1Д2.

2) Воздержание от реализации. Выше мы говорили о том, что признаком ригористического сознания является намерение избегать реализации всякого возможного объекта намерения который агент не намерен реализовывать. Поэтому отсутствие у агента любой диспозиции Д с необходимостью должно быть обеспечено намерением воздерживаться от реализации Д, которое дальнейшем мы обозначаем НД.

3) Выбор как форма намерения. Для характеристики выбора как устойчивой склонности предпочитать скорее один, а не другой способ действий, важным является не только то, какой способ действий предпочитается, но и то, каким способом действий при этом пренебрегают. Поэтому выбор оказывается адекватной формой осознания агентом своего намерения Д1 и своего намерения воздерживаться от Д2 в качестве единой системы намерений. (Конечно, агент может с помощью той же самой структуры выбора гармонизировать и свое намерение воздерживаться от Д1, предпочитая ему Д2.) Такого рода диспозицию выбора между Д1 и Д2 обозначим через DД1Д2.

4) Условная диспозиция. Даже не обладая данным намерением, агент может осознавать возможность его приобретения при условии приобретения им некоторого другого намерения. Чаще всего такое осознание реализуется в осознании отношений "цель - средство": приобретение намерения достичь некоторой цели становится достаточным (но не всегда необходимым) условием для приобретения, хотя бы в минимальной степени намерения достичь средства.[584] Условную диспозицию к приобретению Д1 при условии приобретения Д2 обозначим через СД2Д1.

Теперь мы можем дать следующее определение ригористического сознания, способы гармонизации многообразия намерений в рамках которого ограничиваются вышеописанными. Пусть b1,…, bm суть всевозможные атомарные диспозиции, приобретение которых доступно данному агенту. В таком случае определим возможное намерение агента так:

А1) b1,…, bm суть возможные намерения агента.

В1) Если Д1, Д2 суть возможные намерения агента, то КД1Д2, НД1, DД1Д2, СД1Д2 суть возможные намерения агента.

С1) Намерения, отличные от упомянутых в А1 и В1, невозможны.

Пусть список a1,…, an включает те и только те намерения из числа b1,…, bm, которыми, в данном состоянии своего сознания обладает агент. В таком случае обозначим его состояние через [a1,…, an] и определим это состояние как наименьшую систему намерений, удовлетворяющую следующим условиям:

А2) Любой элемент a1,…, an принадлежит [a1,…, an].

В2) КД1Д2 принадлежит [a1,…, an] если и только если Д1 и Д2 принадлежат [a1,…, an].

С2) НД1 принадлежит [a1,…, an] если и только если Д1 не принадлежит [a1,…, an].

D2) DД1Д2 принадлежит [a1,…, an] если и только если одно и только одно намерение из пары Д1, Д2 принадлежит [a1,…, an].

Е2) СД1Д2 принадлежит [a1,…, an] если и только если хотя бы одно намерение из пары НД1, Д2 принадлежит [a1,…, an].

3. Факты рационального поведения

Фактом рационального поведения мы предлагаем считать реализацию в окружающей среде некоторой из возможных атомарных диспозиций агента. Факт соответствующий реализации a обозначим через ja. Кроме того, фактом рационального поведения считаем отсутствие реализаций каких бы то ни было возможных атомарных диспозиций агента в ситуации Р из некоторого универсума U распознаваемых агентом ситуаций и обозначаем этот факт с помощью ?Р. Наконец, следуя К.Р. Попперу[585], считаем создаваемую агентом в окружающей среде объективную предрасположенность к реализации тех или иных процессов также особой фактуальной структурой. Поскольку структуры фактов рационального поведения нас интересуют в силу их отношения к намерениям агента, мы рассматриваем особый класс таких структур под названием возможных выполнений (в.в.) намерений данного агента. Класс в.в. порождается над совокупностью фактов поведения jb1,…, jbm, {?Р}P?U с помощью пары операций ^ и *. Если А1 и А2 суть возможные выполнения то А1^А2 есть в.в. состоящее в последовательной реализации А1 и А2; если А1 и А2 суть в.в. и ja входит в запись А1, то структура А3, полученная заменой некоторых вхождений ja в А1 вхождениями ja*(А2) будет в.в. Запись ja*(А2) (или ?Р*(А2)) означает, что в момент реализации ja (соответственно, ?Р) имеет место объективная предрасположенность к реализации А2. Очевидно, такого рода предрасположенности могут включать "вложенные" предрасположенности второго и высших порядков.

Например, если агент реализует a1, затем a2, в результате чего наступает ситуация Р, в которой он воздерживается от каких бы то ни было действий, осуществляя готовность при наступлении соответствующих условий совершить последовательно a3, a4, и быть готовым, в случае реализации в окружающей среде ситуации Q, препятствующей такому поведению, воздержаться от любых действий, то его поведение будет в предложенной записи выглядеть следующим образом:

ja1^ja2^(?Р*((ja3*(?Q))^ja4)).

(Некоторые из скобок опущены в силу очевидной ассоциативности операции ^.)

4. Возможные соотношения фактов рационального поведения и ментальных феноменов

В рамках каждого активного сознания система имеющихся в нем намерений отсылает к некоторому множеству соответствующих им в.в. Однако полное соответствие между фактами рационального поведения и системами индивидуальных намерений нарушается в обе стороны. С одной стороны, "Поведенческие (behavioral) свидетельства, касающиеся существования ментальных состояний… всегда оставляют недоопределенным аспектуальный характер интенциональных состояний"[586]. С другой стороны, агенты с идентичными системами намерений вполне способны вести себя различным образом. Тем не менее, средство для восстановления такого однозначного соответствия было в общем виде указано еще И. Кантом под именем чистой практической способности суждения. Структуры практического рассудка могут быть дополнены различными вариантами схематизма, определяющего порядок поиска для них соответствующих им фактов поведения и это оправдывает их несводимость к каким бы то ни было описаниям такого рода фактов (на чем, фактически, настаивали бихевиористы). Любая такая схема может быть описана через определение отношения соответствия в.в. и данной системы диспозиций, которое используется для порождения всевозможных поведенческих структур, реализующих данную систему. Конечно, такая схема поиска поведенческих соответствий должна быть адекватной системе намерений в следующем смысле. Если в любом состоянии сознания агента приобретение им диспозиций Д1,…, ДN вынуждает возникновение у него диспозиции Д, то любое в.в., соответствующее Д1,…, ДN, должно соответствовать также Д. При этом, мы не имеем права предполагать абсолютную разумность агента, так что должны быть возможны невыполнимые системы намерений и ни одно намерение не должно быть законом для фактов рационального поведения, т.е. для любой системы намерений должно существовать хотя бы одно не соответствующее ей в.в. Поскольку рамки настоящей статьи не позволяют осуществить полное рассмотрение и сравнение множества альтернативных адекватных схем поиска поведенческих соответствий для развернутой выше совокупности состояний сознания, ниже мы приводим определения двух различных адекватных отношений соответствия; но мы вынуждены минимизировать комментарии, и, в частности, оставляем без доказательства сам факт их адекватности.

Варианты определения адекватной схемы поиска поведенческих соответствий для системы состояний сознания, определенной в п. 2. Произвольное возможное выполнение здесь обозначено через В, а произвольная система диспозиций - через Г или через D.

Схема I.

1) В соответствует системе атомарных диспозиций a1,…, an если и только если (1) в него входят все элементы ja1,…, jan; (2) если возможная атомарная диспозиция агента b не совпадает ни с одним из a1,…, an, то jb не входит в В; (3) если Р есть условие для реализации некоторого элемента из совокупности a1,…, an, то ?Р не входит в В.

2) В соответствует Г ? {KД1Д2}, если и только если В соответствует Г ? {Д1} и при этом В соответствует Г ? {Д1}.

3) В соответствует Г ? {НД}, если и только если В соответствует Г, но не соответствует Г ? {Д}.

4) В соответствует Г ? {DД1Д2}, если и только если (1) В соответствует Г; (2) В соответствует Г ? {Д1} или Г ? {Д2}; (3) В не соответствует Г ? {Д1} или В не соответствует Г ? {Д2}.

5) В соответствует Г ? {СД1Д2}, если и только если (1) В соответствует Г; (2) В не соответствует Г ? {Д1} или В соответствует Г ? {Д2}.

Схема II.

1) В соответствует системе намерений {a}, если и только если В содержит ja и, если Р есть условие для применения a, то В не содержит ?Р.

2) В соответствует {Нa}, если и только если В не содержит ja.

3) В соответствует {ННД}, если и только если В соответствует {Д}.

4) В соответствует {КД1Д2}, если и только если В соответствует {Д1} и В соответствует {Д2}.

5) В соответствует {НКД1Д2}, если и только если В соответствует {НД1} или В соответствует {НД2}.

6) В соответствует {DД1Д2}, если и только если (1) В соответствует {Д1} или В соответствует {Д2}; (2) В соответствует {НД1} или В соответствует {НД2}.

7) В соответствует {НDД1Д2}, если и только если (1) В соответствует {Д1} или В соответствует {НД2}; (2) В соответствует {НД1} или В соответствует {Д2}.

8) В соответствует {СД1Д2}, если и только если В соответствует {НД1} или В соответствует {Д2}.

9) В соответствует {НСД1Д2}, если и только если В соответствует {Д1} и В соответствует {НД2}.

10) Для ? отношение соответствия не определено.

11) В соответствует Г ? D, если и только если В соответствует Г и В соответствует D.

Адекватность второй схемы ограничена в.в., определенными относительно всех атомарных диспозиций упоминаемых в элементах данной системы намерений. В.в. определено в отношении диспозиции a, если и только если В выполняет хотя бы одну диспозицию из пары {a, Ha}. Поиск поведенческих образцов в соответствии со схемой I может быть назван холистским, поскольку для любых двух систем намерений с несовпадающими подсистемами атомарных диспозиций множества поведенческих соответствий, найденные в соответствии с этой схемой не будут пересекаться. В противоположность этому, поиск поведенческих соответствий в соответствии со схемой II заслуживает название аналитического поиска в силу очевидных следствий пункта 11) из данного выше определения. Холистическая схема поиска оказывается более "узкой" чем аналитическая: множество поведенческих соответствий, найденных по схеме I, всегда будет подмножеством множества поведенческих соответствий, найденных по схеме II.

5. Выводы

Таким образом, в самом понятии о намерении как о ментальном феномене содержится требование определенного его соотношения с фактами рационального поведения агента: для того, чтобы нормально функционировать, система намерений должна быть дополнена адекватной ей схемой поиска поведенческих соответствий. Понятие об условиях адекватности такой схемы не дает еще возможности соотносить, в бихевиористском духе, намерения и определенные образцы поведения; но оно налагает определенные условия на вид нашей системы намерений, вынуждая избавляться от тех ее элементов, которым не может быть сопоставлено ни одно возможное выполнение. При этом, как мы убедились, внутренние закономерности системы намерений, возникающие в силу необходимости их ориентировки в пространстве возможных структур рационального поведения все же не превращаются в законы явлений или фактов поведения; это чистые или априорные законы воли, лежащие в сфере иной, нежели восприятие и описание фактов окружающей среды. С другой стороны, тот факт что системы намерений совместно со схемой поиска поведенческих соответствий уже достаточно для определения, предполагает в целом рационалистический взгляд на машинерию сознания: все элементы детерминации поступков могут быть в принципе определены априори и такие неустранимо эмпирические составляющие ментальной жизни как эмоции уже не придают единожды принятой системе намерений никакой дополнительной силы или слабости. Таким образом, точке зрения на сознание изложенной в настоящей работе ближе всего соответствует позиция Э. Нагеля (восходящая к идеям Канта) о том, что эмоции чаще являются следствием, нежели мотивом или причиной принимаемых решений.