Влияние частушки на формирование поэзии С.А. Есенина

Кузьминская средняя о/о школа

Реферат

Влияние частушки

на формирование поэзии С.А. Есенина

Ученицы 11 класса

Лакеевой Людмилы

Научный руководитель

учитель литературы

Бурчихина С.Н.

2002 год

Откуда берет свои силы поэзия Есенина?.. Где находятся родники, питающие его душу? Почему его стихи поражают нас волшебством напевности и сказочности? Кто может дать на эти вопросы ответ? Многие задумывались над ними, но не многим удалось раскрыть тайну истоков есенинской поэзии. Один из исследователей есенинского творчества, приехав однажды в Константиново, сказал не без изумления:

«Удивительная вещь. Чем больше я вглядываюсь в есенинские места, тем больше чудом кажется мне его взлет. Обыкновенное захолустное село, неброская среднерусская природа. Откуда же у этого крестьянского паренька такая необычайная яркость красок, исключительная свежесть образов, пронзительная певучесть слова?»

Но в том и состоит величие поэта, чтобы в простом, неброском на первый взгляд, предмете увидеть необычайную красоту. Вспомните его березки. Они не просто деревья, «девушки-деревья»:

Зеленокосая , в юбчонке белой

Стоит береза над прудом.

Это только у Есенина береза могла превратиться в девушку, как в сказке.

Именно здесь, в Константинове лежат истоки есенинского мастерства, удивляющего мир. А берут они свое начало от былинных сказаний, легенд, песен, сказок, частушек.

Устная народная поэзия и непосредственные впечатления об окружающем мире (вначале о природе, потом о деревенском быте) становятся основными источниками раннего творчества С.Есенина, помогая ему обрести свое поэтическое «я». И в первых же стихах мы находим отзвуки самых популярных фольклорных жанров - песен и частушек, широко бытовавших в русской, рязанской деревне. «Поющее слово», услышанное с детства, побуждало сочинять свои припевки и «прибаски», вроде тех, что пелись в народе. В 1923г. Есенин написал в автобиографии: «Стихи начал писать, подражая частушкам»¹.

Что же такое частушка? И почему именно она наряду с другими видами фольклора повлияло на формирование творчество поэта?

Глеб Успенский в апреле 1889г. в своем очерке «Новые русские стишки», опубликованном в «Русских ведомостях», впервые ввел в обиход термин «частушки».

До этого эта форма народного творчества называлась повсюду по-разному. В Константинове частушки и сейчас называют «прибасками», Есенину же нравилось называть их «побасками».

Частушка, имея за плечами чуть ли не столетний, но, тем не менее, младенческий возраст, к началу двадцатого столетья бурно пошла в рост, обретая права гражданства. Таким образом, ранее известная, но не обращавшая на себя особенного внимания форма народного поэтического творчества начала быстро развиваться. У частушки свои достоинства по сравнению с песней: она мобильнее, быстрее откликается на жизнь, ближе связана с ее текущими нуждами, быстро запоминается; если бьет, то бьет не в бровь, а в глаз. Только что пришедшая в голову мысль, сиюминутное настроение - получили возможность мгновенного отклика в короткой песенке.

Никто и никогда не считал, сколько частушек пелось в Константинове. Да и вряд ли это было возможно сделать - их было тысячи. По свидетельству Чернявского, Есенин говорил, что набрал до четырех тысяч частушек. Сто семь рязанских частушек в записи Есенина увидели свет в 1918году на страницах московской газеты «Голос трудового крестьянства». И еще одно свидетельство: «К стихам расположили песни, которые я слышал кругом себя, а отец мой даже слагал их». В письме к Д.В. Филосову из Константинова 1915года: «Тут у меня очень много записано сказок и песен, но до Питера с ними пирогов не спекешь /…/. Может быть «Современник» возьмет». Одну из первых книг он хотел назвать «Рязанские побаски, канавушки и страдания»². В ней должны были быть девичьи и полюбовные частушки:

Из колодца вода льется,

Вода волноватая.

Муж напьется, подерется,

А я виноватая.

Есенин слышал и озорные, и грустные побаски, и побаски, исполняемые парнями на растянутый лад под ливёнку:

Я свою симпатию узнаю по платию.

Как белая платия, так моя симпатия.

А вот прибаски, певшиеся на плясовой лад, под тальянку девками и бабами:

Мельник, мельник

звал меня в ельник.

Меня мамка веником:

не ходи по ельникам.

По вечерам допоздна слышались на константиновской улице девичьи страдания:

Ах, колечко мое сине,

На колечке твое имя.

От страданья от лихого

Нет лекарства никакого.

От страданья есть лекарка –

На дворе дубова палка.

Наряду с частушками пели так называемые «канавушки». Они появились так же, как и частушки, на злободневные темы. А связаны были с рытьем канав для осушения болотистых земель. По ходу работы тут же сочинялись и исполнялись «канавушки»:

Ой, канава, ты канава,

Какой черт тебя копал?

Я намедни шел к обедне,

Головой туда попал.

Жанр частушки позволяет ее быть очень разнообразной: от площадной и даже похабной до душевной, лирической. Вот как с любимым парнем разговаривает девушка:

Дорогой, куда пошел?

Дорогая, по воду.

Дорогой, не простудись

По такому поводу.

Частушка могла быть «страдальной» и одновременно усмешливой. Такое соединение чувств особенно нравилось Есенину:

В монастырь хотел спасаться-

Жалко с милою расстаться.

Владимир Чернявский вспоминал, что «частушки были его гордостью не меньше, чем стихи». На одной из встреч «Сергей убежденно защищал их, жалея только, что нет тальянки, без которой они не так хорошо звучат. Пел он по-простецки, с деревенским однообразием, как поет у околицы любой парень, но иногда, дойдя до яркого образа, внезапно подчеркивал и выделял его с любовью, как поэт».

По воспоминаниям Н.Вержбицкого, Есенин часто напевал:

Моя досада не рассада,

Не рассадишь по грядам!

Моя кручина - не лучина,

Не сожжешь по вечерам.

Частушка дала Есенину «язык» поэзии, научила форме, точности, образности. Ведь в ней часто присутствовал художественный образ, яркий, запоминающийся:

На горе стоит береза,

А я думала Сережа.

Я березу обняла:

Сережа, милый, - назвала.

Не с этой ли частушкой перекликается есенинский «Клен ты, мой опавший»?

Сам себе казался я таким же кленом,

Только не опавшим, а во всю зеленым.

И, утратив скромность, одуревши в доску,

Как жену чужую, обнимал березку.

И совсем не удивительно, что именно частушки имели для Есенина большое значение в плане формирования поэтического мастерства.

Частушка словно была призвана иллюстрировать собой законы стихосложения и рифмы. Вот образец рифм в частушках и отображение их в стихах поэта

1. Парная или смежная рифма:

Частушка - Провожала Коленьку

За нову часовеньку.

Провожала за ручей,

Я не знала, Коля чей.

Есенин – Лейся, песня, пуще, лейся, песня звяньше.

Все равно не будет, то, что было раньше.

За былую силу, гордость и осанку

Только и осталась песня под тальянку.

(«Сыпь, тальянка…» 1925 год )

2. Часто встречается рифмовка трех из четырех строк:

Частушка - Я не сам гармошку красил,

Не сам лаком наводил.

Я не сам милашку сватал,

Отец с матерью ходил.

Есенин – За рекой горят огни

Погорают мох и пни.

Ой, купало, ой, купало,

Погорают мох и пни.

( «За рекой горят огни» 1916год).

3. Перекрестная рифма с рифмовкой четных строк:

Частушка – Ах, щечки горят

Алые полыщут.

Не меня ли молодую

В хороводе ищут.

4. Есенин –

Заиграй, сыграй, тальяночка,

Малиновы меха.

Выходи встречать к околице

Красотка жениха.

5. А также встречается перекрестная, классическая форма рифмы:

Частушка – Не тобой дорога мята,

Не по ней тебе ходить,

Не тобою я занята,

Не тебе меня любить.

Есенин – Дымом половодье

Зализало ил,

Желтые поводья

Месяц уронил.

(«Дымом половодье» 1910год).

Но давайте посмотрим, в какие периоды творчества Есенина частушка наиболее сильно влияла на его поэзию. Если сопоставить особенности ритмики и рифмовки частушки и есенинских стихов, то можно увидеть, что наибольшую склонность к частушечному ритму имеют стихи раннего периода с 1910 по 1917 г. и стихи последнего года жизни – 1925. И если в отношении раннего творчества (1910-1916 гг.) картина более ясна (происходит порой бессознательное подражание), то со стихами 1917 и 1925 гг. попробуем разобраться. К произведениям 1917 года, где слышится частушечный ритм относятся маленькие поэмы Есенина: «Товарищ», «Отчарь», «Октоих», «Пришествие», «Преображение» и стихи: «Тучи с ожереба», «О, Матерь божья…» и др. Все они объединены одной тематикой – обновление Руси, пришествие нового Христа. Но причем же здесь частушка? Давайте обратимся снова к автобиографии поэта. В 1925 году Есенин пишет: «Белый дал мне много в смысле формы, а Блок и Клюев научили меня лиричности». Оказывается, у Андрея Белого Есенин перенял лиричность стиха, подобную частушке:

И ты, огневая стихия,

Безумствуй, сжигая меня,

Россия, Россия, Россия –

Миссия грядущего дня!

(А. Белый «Родине» 1917г.)

Блок и Клюев учили его не только лиричности (хотя этому в первую очередь), но и емкости стиха, образности. И если взять блоковскую революционную поэму «Двенадцать», то мы увидим помимо общего объединяющего образа Христа еще и такой прием, как непосредственное введение в произведение городской частушки (третья часть поэмы состоит из трех частушек). Вся же поэма написана частушечным ритмом, со своеобразной частушечной рифмовкой, что в свою очередь, характерно для есенинских ранних поэм.

Блок: И идут без имени святого

Все двенадцать – вдаль,

Ко всему готовы,

Ничего не жаль.

(«Двенадцать» 1918 г.)

Есенин: Идут рука с рукою,

А ночь черна, черна!..

И пыжится бедою

Седая тишина.

(«Товарищ» 1917 г.)

Хотя, если посмотреть на даты написания произведений, то выяснится, что Есенин создал своего «Товарища» за год до блоковской поэмы. А это значит, что уже не Есенин учился у Блока, а Блок был «учеником» Есенина.

Но после 1917 года Есенин не создает стихов с подобными ритмами. И лишь только в 1925 году у него вновь звучат частушечные мотивы. С чем связан такой длительный перерыв?

У меня есть на этот счет предположения, в связи с которыми Есенин перестает использовать частушечный ритм.

Во-первых, это личностно-бытовые причины (женитьба в 1917 г. на З. Н. Райх). Есенина «затягивает» круговорот домашнего быта, неустроенность в материальном плане, появляется новая забота – дети. У Есенина наступает серьезный период жизни, связанный с обязательствами перед семьей. Может, поэтому у него исчезает частушечный ритм в стихах, поскольку частушка – это, прежде всего, молодецкая удаль, размах, особая веселость, юмор. А Есенину в то время было далеко не до «веселья»!

Но даже разведясь с Райх в 1918 г., Есенин не возвращается к частушечному ритму в своих произведениях. А что же теперь? А теперь, как говорил сам Есенин в своей автобиографии в 1924 г., «В 1918 году я с ней расстался (с З. Райх), а после этого началась моя скитальческая жизнь, как и всех россиян за период 1918-1921 гг. За эти годы я был в Туркестане, на Кавказе, в Персии, в Бесарабии, в оренбургских степях, на мурманском побережье, в Архангельске и Соловках.

В 1921 году я женился на А. Дункан и уехал в Америку, предварительно исколесив всю Европу, кроме Испании».

Какой вывод можно сделать из этого? Есенин находился в водовороте событий, находился вдалеке от Родины, от тех родных мест, где поэт получал подпитку для своего вдохновения. Он был далеко от своих родных березок, шелест листьев которых заставлял биться его сердце по-другому, навевал «веселую тоску», под впечатлением которой Есенин и писал свои полные раздолья и молодецкого размаха стихи. Он не слышал и журчанье вод реки Оки, которая как бы прокладывала дорогу от души поэта к листку бумаги, на который он и выплескивал частичку своей души, выраженной в стихотворении.

Этим и объясняется серьезность и даже трагизм стихов, которые Есенин писал в этот период. К ним относятся такие циклы, как «Персидские мотивы», «Москва кабацкая», «Любовь хулигана». Стихи из этих циклов отличаются от других стихов Есенина, которые были написаны раньше своей светлой грустью, разочарованием в прожитой жизни.

Нов 1925 г. Есенин снова в своих стихах возвращается к частушечному ритму. Он наблюдается в таких стихах: «Сыпь, тальянка…», «Эх вы, сани! А кони, кони!», «Слышишь, мчатся сани…». В них снова звучит русская родная удаль, размах:

…Эх, бывало, заломишь шапку,

Да заложишь в оглобли коня.

Да приляжешь на сена охапку, -

Вспоминай лишь, как звали меня!..

А в чем же причина этого возвращения? В 1925 году Есенин писал в своей автобиографии: «В смысле формального развития, теперь меня тянет все больше к Пушкину». А что такое поэзия Пушкина? Это простота и глубина слова, которую и выражает Есенин в своих стихах с частушечными ритмами. Например, у Пушкина:

…Буря мглою небо кроет

Вихри снежные крутя…

А у Есенина:

…Буря воет, буря злится

Из-за туч луна, как птица…

Также в 1925 г. Есенин создает уже давно задуманный цикл зимних стихов. Жена Есенина, С. А. Толстая, вспоминала: «Осенью 1925 г., вскоре после возвращения в Москву из Баку, Есенин несколько раз говорил о том, что он хочет написать цикл стихов о русской зиме». В течение трех месяцев, почти до самой своей смерти, Есенин не оставлял этой темы и написал 12 стихотворений, в которых отразилась красота русской зимней природы. А почему именно зимней?

Да потому что только зимой ярко видно русское раздолье и удаль. Произнося слова «раздолье», «размах», «свобода» - мы представляем вихрь белых снежинок, который, не зная покоя, кружит, то поднимаясь, то опускаясь, и не видно конца этому «белому танцу»:

…Слышишь – мчатся сани,

Слышишь – сани мчатся,

Хорошо с любимой

В поле затеряться.

Ветерок веселый

Робок и застенчив,

По равнине голой

Катится бубенчик.

(«Слышишь – мчатся сани…»1925 г.)

Но не только разухабистое веселье слышится в этих «зимних» стихах. Как и в любых частушках-страданиях, в них звучит «страдательный» мотив:

Не криви улыбку,

Руки теребя, -

Я люблю другую,

Только не тебя.

Ты сама ведь знаешь,

Знаешь хорошо –

Не тебя я вижу,

Не к тебе пришел…

Я сознательно записала эти стихи не построчно, как дается в сборнике стихов, а частушечным рядом, чтобы ярче выразить их сходство с частушками. Есенин и сам писал частушки. Очень известны были частушки о поэтах, которые он иногда читал своим коллегам по перу. Эти частушки показывают, насколько Есенин овладел мастерством сложения частушек. В них звучит и мягкий юмор, и острое слово:

Сделали свистулечку

Из ореха грецкого.

Веселее нет и звонче

Песен Городецкого.

Шел с Орехова туман,

Теперь идет из Зуева.

Я люблю стихи в лаптях

Николая Клюева.

А из тех частушек, которые собрал Есенин, некоторые живут и до сих пор. Они шаловливые, меткие, острые:

Мой миленочек арбуз,

А я его дыня.

Он вчера меня побил,

А я его ныне.

И по сей день у нас на селе слагают и поют частушки. Вот некоторые из собранных местной жительницей Филатовой Л. А.:

Выхожу и начинаю

Потихонечку дробить.

Настроение такое:

У кого-нибудь отбить.

На суку сидит ворона,

Кормит вороненочка.

У какой-нибудь растрепы

Отобью миленочка.

Константиновски ребята

Из себя чего-то гнут.

Из реки воды напьются,

Словно пьяные идут.

Константиновски ребята,

Как лягушки квакают.

Целоваться не умеют,

Только обмуслякают.

Таким образом, завершая свою работу, я могу сказать, что первым шагом в приобщении Есенина к истокам народного творчества и в поэтическом самоопределении было обращение к русской лирической песне и частушке, и создание на их основе собственных произведений. Поэзия Есенина начинается там, где фактически кончается фольклор. «В каждой строчке песня» - признается поэт. Едва ли можно сказать более точно. В каждой строчке сказывается художественный опыт народа, а в целом песенная лирика Есенина вполне самостоятельно обходится без прямых и косвенных заимствований. Зрелый Есенин стоит «в ряду крупнейших поэтов ХХ столетия, отразивших всю сложность и противоречивость духовного мира современного ему человека, неизбежно в той или иной мере связано с деревней, народом и его культурой, и поэтому не миновала сильных фольклорных влияний».

Литература

1. Собр. сочинений. Автобиография С. Есенина. Том 5. 1979г. стр.222.

2. Фольклорные традиции в поэзии Есенина 1924-1925 гг. стр.109

3.С.А.Есенин. Собрание сочинений в 7 томах. М.1990г.

4. Архипова Л.А. «У меня в душе звенит тальянка…» Челябинск 2002г.