Кризисы 1998 и 2008 в России, их сходства и различия

Эссе на тему:

Кризисы 1998 и 2008 в России, их сходства и различия

Экономический кризис 1998 года в России, как это ни «странно», был вызван невозможностью производить выплаты по долгам. Но в отличие от кризиса 2008 года, несостоятельным заемщиком стало государство, Российская Федерация.

У любого государства есть бюджет, у любого бюджета есть доходная и расходная части. Доходы российского бюджета наполовину складываются из налогов от продажи сырья за рубеж. В 1997 году произошел обвал экономик «азиатских тигров» (Южной Кореи, Сингапура, Гонконга и Тайваня), стоимость барреля нефти в 1996-98 гг. упала с $22 до 12$, произошел отток инвестиций из развивающихся экономик. Собираемость налогов была катастрофически низка.

В бюджете России образовалась дыра, и власти начали безрассудно брать деньги в долг у иностранных и внутренних кредиторов, создав пирамиду ГКО (Государственные Краткосрочные Обязательства). Суть ГКО/ОФЗ, как и любой пирамиды, заключается в том, что держатель этой облигации получает прибыль в том случае, если эти облигации после него купят еще другие лица. В какой-то момент времени правительству стало нечем платить хотя бы проценты по долгам. Перед властями встал нелегкий выбор: напечатать деньги, запустив тем самым инфляционные процессы, объявить дефолт (свою неплатежеспособность) по внешним долгам или объявить дефолт по внутренним долгам. И впервые за мировую историю государство выбрало третий вариант, 17 августа 1998 года объявив дефолт по ГКО. В августе-сентябре произошла девальвация, рубль подешевел относительно доллара в 3 раза.

В результате кризиса 1998 года обанкротилась половина банков, малый и средний бизнес были на грани уничтожения. Доверие к властям было подорвано. Над Россией нависла реальная угроза национальной безопасности. Однако, слабый рубль оживил экономику, сделал ее более конкурентоспособной, и уже в 2000 году рост ВВП составил 10%.

Схожа ли сегодняшняя ситуация в России времени кризиса 2008—2009 гг. с кризисом 1998г.? Да, нефть упала в цене и скорее всего продолжит падать до $20-25 за баррель. Есть дыры в бюджете на 2009 год, который планировался, исходя из стоимости нефти $70. Центробанк уже девальвировал рубль по отношению к доллару на 15%. Спад производства уже ощутим и продолжается. Население и бизнес, безусловно, страдают. Но в 1998 году не было столь больших золотовалютных резервов, как сейчас, и дефолта Россия может избежать.

Глобальный кризис, начавшийся в 2007–2008 гг., — важнейшее, возможно поворотное событие мировой экономической истории. Исследование природы и причин нынешнего кризиса, принципов формирования антикризисной программы, основных слагаемых новой политико-экономической системы глобального информационного общества способствует выработке новой парадигмы, основанной на эволюционной и институциональной теории.

Кризис, согласно современной теории эволюции — неотъемлемая и органическая часть процесса развития экономической системы, знаменующая переход к новой фазе цикла или новому циклу. Кризиса нельзя избежать, поскольку ресурсы и цели каждой экономической системы ограничены и конечны, у информационной экономики они иные, чем у индустриальной. Классическая теория исходит из концепции системного равновесия, по которой случайные изменения в рыночной экономике и ее цикличные колебания не выходят за допустимые пределы (асимптоты), благодаря автоматически действующим («невидимая рука рынка») надзорным механизмам ценообразования и конкуренции. И. Пригожин, Э. Тоффлер, Й. Шумпетер и другие зарубежные и отечественные экономисты разработали иную концепцию прерывистого равновесия, по которой колебания и цикличность системы по мере исчерпания ее ресурсов неизбежно выходят за нормальные пределы в зоны хаоса, где прежние надзорные механизмы уже не действуют. Система не возвращается к прежнему равновесию, из хаоса возникает новый порядок, который может быть и лучше, и хуже прежнего (нынешний кризис может привести не к «созидательному разрушению», а к гражданской войне, столкновению цивилизаций, новому тоталитаризму).

В современной экономической истории выделяются три типа кризисов: локальные, производственные и системные. Локальные кризисы связаны с формированием финансового пузыря — спекулятивного роста цены активов в отдельной сфере экономики. Нынешний кризис — системный. По масштабам спада производства (в 30-х гг. он составил 30—40%, а на 2009 г. — всего 1%), безработицы (в США в те годы она превысила 25%, а ныне — 8—10%) и т.д. он кажется менее разорительным. Однако он более опасен, чем великая депрессия прошлого века.

Нынешний кризис начался как локальный — лопнул финансовый пузырь в ипотечной, а затем и в долговой сфере США. Перерастание финансового кризиса в экономический вызвало три группы причин:

1) ошибки в макроэкономической политике США (низкие процентные ставки, создавшие избыток долларовой ликвидности, за счет вывоза которой покрывался хронический дефицит бюджета и платежного баланса США);

2) глобальный дисбаланс в экономике (перенос реального производства в Китай и другие страны с дешевой рабочей силой, ставшие центрами сбережений, превращение наиболее развитых стран в центры потребления, неоправданно растущего за счет необеспеченных кредитов, создание практически не регулируемой сферы производных ценных бумаг в качестве теневого эмиссионного центра и сверхрентабельного сектора виртуальной, фиктивной экономики);

3) чрезмерная зависимость российской экономики от колебаний цен на нефть, металлы и другие виды экспортного сырья, и слабость финансовой системы, ориентированной на ресурсы мирового рынка, а не на превращение собственных накоплений в инвестиции.

Эти кризисные факторы действуют совместно. Одинаково неоправданно сваливать ответственность за кризис в России только на США или на российские власти. Россия не могла оставаться островом стабильности в условиях глобального кризиса, поскольку активно включилась не только в производственную, но и в финансовую глобализацию, получив от этого немалые выгоды (приобщение к мировому компьютерному, коммуникационному, автомобильному, туристскому буму и т.д.). Как отметил В.В. Путин, за что боролись, на то и напоролись.

В 1998—2008 гг. доля внешнеторгового оборота ВВП в России выросла с 47 до 53%, а энергоресурсов в экспорте — с 42 до 70%. При этом, хотя внешний долг государства (4% ВВП) и домохозяйств (8% ВВП) намного меньше, чем в наиболее развитых странах, непомерно выросли долги банков (50% ВВП) и нефинансовых корпораций (50% ВВП). Общий долг приблизился к сумме золотовалютных резервов, но вчетверо меньше, чем в США (110 и 400% ВВП). Однако это не означает, что России легче выйти из кризиса. Годы благополучия не были должным образом использованы для институциональных и технологических преобразований. Об этом много говорилось, но сколько ни кричали халва, халва... во рту слаще не стало. Износ основных фондов в 1998—2008 гг. сократился незначительно (с 53 до 48%). Доля США на рынке высоких технологий в 2009 г. составляет 36%, а России — не более 0,5%.

Кризис-2008 унаследовал черты старшего брата. Подстелить соломки, предсказав внезапное наступление кризиса осени-2008, в стране не смог никто, а прогнозы пары-тройки аналитиков, предрекающих России к концу года масштабный финансовый кризис, казались столь же далекими от истины, как далек 1998 год. Казалось, умудренная опытом 1998 года страна могла бы встретить нынешний кризис более вооруженной, тем не менее, как тогда, так и сейчас власти во многом действуют экспромтом, не имея плана вывода страны из кризиса. Кризис, однако, уже не маскируется под «временные сложности»: когда 23 полосы 28-полосной федеральной газеты заняты обязательными к опубликованию сведениями о банкротстве, параллели с временами десятилетней давности становятся все более очевидными.

Сравнивая тот кризис с нынешним, единственным общим местом часто называют массовые увольнения и сокращения, хотя в обоих кризисах столь же много общего, как и различного. Первопричины обоих кризисов, на первый взгляд, совсем непохожи. В 1998 году хронический бюджетный дефицит лечили краткосрочными заимствованиями на рынке ГКО, внутренний и внешний долги усилили критическую зависимость бюджета от инвесторов. Пирамида ГКО рухнула под влиянием азиатского кризиса, опустившего нефтяные цены. Золотовалютные резервы не помогли удержать обменный курс рубля, посыпались банки, в бюджете образовалась огромная дыра.

К десятилетию кризиса в августе 2009 года многие СМИ опубликовали «юбилейные» статьи. В рассуждениях на тему «возможен ли повторный кризис», общим местом стало утверждение, что огромные золотовалютные резервы не позволят произойти обрушению рубля и гарантируют страну от прочих финансовых неприятностей. Наличие «подушки безопасности» заставляло многих полагать, что если кризис и возникнет, то на Россию он окажет крайне ограниченное влияние. Проводить хоть какие-то параллели между Россией 1998-го и 2008 года в августе казалось неуместным, настолько разнились макроэкономические показатели сегодняшнего дня и десятилетней давности. Тем не менее, и для экономики образца 1998 года, и для России 2008 года оказалась губительна одна и та же угроза: сжатие ликвидности, вызванное сокращением притока денег из-за рубежа. Страна с бедным и с богатым бюджетом, как оказалось, одинаково подвержена этой напасти. По иронии судьбы, в 1998 году дефицит ВВП был 7—8%, сейчас — ровно наоборот, профицит составляет такую же величину.

Нынешний кризис вновь обозначил слабые места управления страной, обрушил финансовые пирамиды и вскрыл мыльные пузыри. Перегрев российской экономики привел к массовым займам, но уже не на рынках ГКО, а на внешних рынках. Сегодня, как и тогда, на стране висит огромный внешний долг, но не государственный, а корпоративный. На фондовом рынке слишком долго торговали воздухом — производными инструментами второй, третьей, седьмой степени. Переоцененные активы позволяли жить не по средствам, используя дешевые кредиты, что вновь сделало свое черное дело.

Стало очевидно, что системно к новому кризису страна не готовилась. Копились лишь золотовалютные резервы, но вместо контроля над кредитами и внешними займами финансовые власти поощряли наращивание дешевых денег и госрасходов, ведь наличие резервов казалось панацеей от всех бед.

Золотовалютные резервы действительно не дали начаться массовому обрушению банков. Это позволило чиновникам поначалу называть кризис «временными трудностями», подчеркивая, что в 1998 году не шло речи ни о масштабной поддержке банков, ни о попытках спасения фондового рынка за счет бюджетных средств. Банкам ослабили резервные требования и дали возможность перекредитоваться, ФСФР изменила правила биржевых торгов, предприятиям предоставили рассрочку по уплате НДС.

Несмотря на принимаемые меры родственные моменты того и другого кризисов обозначились очень быстро. Девальвация, напугавшая россиян более десяти лет назад, вопреки заклинаниям правительства и Центробанка очень быстро стала материализовываться, перейдя со страниц изданий в реальную жизнь. И отнюдь не только по причине паникерства населения, перекладывающего рубли в доллары. Низкий рубль сегодня — слишком выгодный инструмент для решения многих внутренних проблем.

Постулат о надежных «подушках безопасности» оказался разбит в самом начале кризиса. Страна стремительно проедает свои резервы. Динамика снижения золотовалютных резервов более чем убедительная: ЗВР достигли максимума в августе 2009г — $597 млрд, в начале ноября они уже были $475 млрд, 14 ноября — $453 млрд. ЦБ не раскрывает содержание ЗВР, публикуя лишь структуру золотовалютной корзины, где 45% номинировано в долларах; 44% — в евро, остальное — в фунтах и йенах. Номинированные в этих валютах резервы, как полагают многие, могут храниться в неликвидных инструментах — и это самая большая опасность. Чисто случайно представители ЦБ проговорились, что часть резервов вложена в Fannie Mae и Freddie Mac. Сколько еще таких бумаг обесценивается сегодня в структуре ЗВР — не ясно.

Когда процесс сокращения резервов приобретет неотвратимый характер, а неликвиды нельзя будет реализовать, деньги государство сможет выручить только лишь проведя девальвацию рубля по отношению к доллару — казне будут нужны доходы, а нефтяникам выгоднее экспортировать при слабом рубле.

Девальвация рубля возможна также и по причине, о которой пока предпочитают не упоминать: если в бюджете не хватит денег на выплату пенсий и зарплат. Губернаторы уже в панике: урезание региональных бюджетов идет по всем статьям, но многим выполнить свои социальные обязательства не поможет даже жесткая экономия. В отсутствие средств у регионов федеральный центр вынужден будет субсидировать траты на социалку. А найти деньги на это федералам легче всего будет, ослабив рубль. Причины девальвации рубля в том и другом кризисе совершенно разные, но избежать использования этого инструмента, похоже, не удастся и нынешним властям.

Впрочем, каким должен быть противокризисный инструментарий, нормативные акты не говорят. В этом урок 1998 года прошел даром. «Нынешние обстоятельства, как и во время дефолта 1998 года, лишний раз указывают на серьезный пробел в российском законодательстве — отсутствие федерального закона, определяющего действия властей в период экономических кризисов, — говорит зампред Комитета по промышленности Госдумы Елена Панина. — Отсюда непоследовательность принимаемых решений, стремление всевозможных лоббистов ухватить «кусок пожирнее», всевозможные злоупотребления». Для таких периодов, считает депутат, необходимо законодательно выстроить систему действий и взаимодействий, как для режима чрезвычайных ситуаций.

Правда, предусмотреть столь сложную чрезвычайную ситуацию на финансовых рынках заранее было практически невозможно, даже имея за плечами опыт кризиса 1998 года. И это общемировая проблема — в других странах также никакой ответственности за ЧП на рынке финансовые регуляторы не несут, как не существует и механизмов, предотвращающих перекапитализацию рынков.

После 1998 года преодолеть бюджетный кризис стране помогли нефтяные цены, пошедшие в рост. Сегодня конъюнктура совсем не благоприятствует снятию сливок с нефтяных доходов. Единого понимания, насколько затянется нынешний кризис и насколько все это отразится на реальном секторе, ни у кого пока нет.

При некоторой похожести кризисов 1998 и 2008 годов разница этих событий — в скорости протекания кризисов. Нынешний кризис имеет все шансы закончиться быстрее при грамотном проведении политики. «Грамотное» поведение — это если правительство не будет оказывать повальную помощь всем и вся, а также будет противостоять многочисленным попыткам переложить свои проколы и убытки на действие злокозненных кризисных сил. В 1998 году экономика упала так низко, что это дало старт для взлета. Сейчас же взлета без внутренней работы не произойдет. Среднему и малому бизнесу, судя по всему, будет легче выкрутиться из проблем, чем крупным корпорациям. Из отраслей более всего в нынешнем кризисе страдают экспортеры за счет сокращения спроса со стороны Запада, а также предприятия, существующие за счет привлечения заемного капитала, особенно если средства одалживались не под обеспечение, а под «себя любимого». Один в казино играет на рубль, а другой ставит 100 рублей и идет ва-банк. Именно по логике второго игрока в последние два года действовало много предприятий. Сейчас именно они — кандидаты на преждевременную кончину.

«Лечиться» после кризиса 1998 года было легче, чем сейчас. С этим соглашаются многие экономисты. После кризиса 1998 года нужно и можно было проводить практически все реформы, тогда были заложены основы для налоговой реформы, земельной реформы, начали писать новый трудовой кодекс. Сейчас же в стране мало понимания, что нужно реформировать, разве что политику ЦБ, который не в должной мере умеет пользоваться учетными ставками.

1998 год можно сравнить с мгновенным ударом, через месяц после которого началось, сначала медленное, восстановление экономики, а нынешний — с длительным удушением, более напоминающим процессы начала 90-х годов. Причина этого — в отсутствии источников роста и в России, и в мире. Исчерпанность моторов развития США означает сваливание мировой экономики в депрессию. Поэтому и российская экономика идет не в рост, а в изнуряющую депрессию.

Невзирая на разный характер двух кризисов в их влиянии на бизнес больше сходств, чем различий. Основным негативным последствием кризиса является сокращение деловой активности. Сокращающиеся продажи всех участников рынка вынуждают их сокращать собственные издержки. Уменьшение издержек ведет к новому витку падения спроса, и данный процесс начинает усиливаться и нарастать. В 1998 году сокращение рынка затронуло прежде всего импортоориентированные отрасли. Это связано с тем, что рубль обесценился в несколько раз за считанные дни, а для того чтобы ввозить импортные товары, требовалось покупать подорожавший доллар. Не следует также забывать, что в 98-м году именно подешевевший рубль и сокращение импорта дали серьезный толчок развитию внутренних производителей и экспортеров в послекризисные годы. Нынешний кризис развивается более плавно и равномерно. При этом, так же как и десять лет назад, распространение кризисных явлений идет в известной последовательности: вначале кризис ощущают банки и финансовые компании, затем он переносится на производство и торговлю. Учитывая, что нынешний кризис носит глобально-экономический характер, можно сказать, что станет значительно более сильным и длительным, чем прошлые кризисы.

Источники

Проблемы современной экономики, N 1(29)

http://www.krizisnik.ru