Глобальные проблемы современности их сущность, причины и пути разрешения

Владимирский филиал ФГОУ СПО

«Владимирский аграрный колледж»

Контрольная работа

по дисциплине

Философия

Выполнил: Левицкий К.Е.

отделение: ПРАВОВЕДЕНИЕ

IIIкурс

группа 32

шифр 891

Владимир 2009

Глобальные проблемы современности;

их сущность, причины и пути разрешения.

Прежде, чем говорить о подходах к анализу глобальных проблем современности с точки зрения философии, очертим вкратце методологический арсенал, которым мы воспользуемся. Небольшой объем настоящего исследования предполагает ограниченный набор инструментов; фактически, мы будем идти наиболее экономичным и эффективным в рамках данной работы путем обычной логики.

Итак, отправной точкой выберем утверждение: человек – главная философская проблема. Примем этот тезис за аксиому (ибо его раскрытие и доказательство является предметом других вариантов задания). Таким образом, все иные проблемы должны онтологически вытекать из этого положения, т.е. носить антропологический характер.

В рамках данного исследования на защиту выносится следующий тезис:

Глобальные проблемы современности онтологически вытекают из позитивистских установок человека в отношении собственной природы, что порождает неадекватные попытки удовлетворения [как отдельным человеком, так и человечеством в целом] собственных потребностей.

Ярчайшим проявлением и доказательством данного тезиса является феномен аддиктивного, т.е. зависимого поведения. В чем заключается его сущность?

Зависимый испытывает интенсивное желание повторять определенные действия, которые поначалу производят якобы желаемый эффект. Это может быть употребление алкоголя, азартные игры, злоупотребление сладким и вообще гастрономические излишества, рукоприкладство в отношении ребенка и т.д. Поначалу такое поведение может даже иметь социально приемлемые в определенных социокультурных слоях общества формы.

Однако со временем становится все отчетливее заметным второй критерий зависимости – наркологи называют его ростом толерантности. Только к толерантности в обществе это не имеет никакого отношения; речь идет о том, что для достижения прежнего эффекта нужно «увеличить дозу». Причем речь идет не только о спиртном, переедании или, например, сексуальных излишествах: в дисфункциональных семьях насилие над детьми часто начинается с простых подзатыльников, а заканчивается тяжелыми увечьями.

Причем по мере развития зависимости эмоционально положительный аспект от прежних действий становится все меньше, а дискомфорт при невозможности повторить эти действия – все больше. Теперь речь идет уже не о получении удовольствия, а об устранении мучительного «голода», для снятия которого прилагаются усилия, входящие во все более очевидное противоречие с их первоначальной целью. Действия становятся телеологически противоречивыми: то, что имеет целью утолять нужду, фактически устраняет саму возможность ее утоления.

Можно было бы говорить о сугубо клиническом значении этого феномена, если бы он не был так широко распространен. Вечная неудовлетворенность человека, постоянный маятник от безрассудно самонадеянных попыток напиться «нарисованной водой» до самых черных глубин отчаяния в минуты разочарования в эффективности этих попыток… Это так знакомо каждому человеку – и по собственному опыту, и по самому поверхностному наблюдению за окружающими.

То есть, речь идет не об узком круге медицинских явлений, а об общечеловеческой тенденции. Попросту говоря, особенное феномена зависимого поведения является не частным, характерным лишь для отдельных групп, а общим, если не сказать всеобщим для человечества в целом.

Для объяснения этого феномена выдвигались самые различные теории. Поскольку поведение такое в итоге носит саморазрушительный характер, в человеческой природе даже усматривалось врожденное стремление к смерти. Еще раз подчеркнем, речь идет не об узкой (или даже широкой) группе вычлененных из общества больных людей – диагноз ставится в данном случае обществу в целом, всему виду Homosapiens.

Однако с точки зрения элементарной логики такое поведение может иметь и иное объяснение. Оно заключается в следующем. Поскольку мы имеем дело с неумеренным возрастанием какой-либо потребности, которая остается, тем не менее, парадоксально неудовлетворяемой, мы вправе предположить, что на самом деле под этой потребностью скрывается другая, гораздо более серьезная потребность.

Очень убедительный пример в этом плане приводит итальянский философ Луиджи Джуссани. Он описывает ситуацию, когда маленький мальчик каким-то чудом выжил в авиакатастрофе на необитаемом острове. Есть много съедобных плодов, чистая вода, нет хищников и ядовитых насекомых… Проходят годы. И подрастающий мальчик, ничего не зная о природе пола, начинает испытывать странные, неведомые доселе чувства и ощущения. Он ищет – что может соответствовать им? Более крупный и сладкий плод? Да, это вкусно, и на время острота ощущений перекроет непонятные переживания, но потом они вернутся. Более крупная волна, от которой захватывает дух и сладко-тревожно сосет под ложечкой? Да, это больше похоже… но не то!

В данном примере мы имеем дело с проблемой герменевтики. Только в отличие от Хадамеровского релятивизма в произвольности толкований, мы-то знаем, что у проснувшихся в мальчике потребностей есть нечто совершенно определенно им отвечающее. Но поскольку он не знает – где найти ключи от этого, то пытается «найти ключи, где светлее». И… одерживая все более сомнительные тактические победы, терпит стратегическую неудачу.

А как часто мы наблюдаем, как наш собственный ребенок или все человечество в целом безуспешно пытается с безумным упрямством вцепляться как бульдог в то, что по его представлениям, ему желанно… (ср. Батлер про Скарлетт в конце «Унесенных ветром»).

Разумеется, эта особенность человека имеет не только деструктивные стороны. Грин вкладывает в уста Ассоль поистине гениальный инсайт: «Когда рыбак ловит рыбу, он мечтает поймать САМУЮ БОЛЬШУЮ РЫБУ…» То есть, речь идет таком свойстве человеческой природы, как неизбывная тяга к абсолютному, к идеальному. Именно это свойство является источником творчества во всех его проявлениях – от создания шедевров искусства до гениальных научных открытий. В конце концов, наш мальчик из примера, приведенного Джуссани, научится великолепно нырять и плавать даже в шторм, и отлично разбираться в гастрономической ботанике своего острова!

Человечество в своих попытках достичь интуитивно постигнутого или логически выведенного идеала научилось строить сложнейшие машины, расщеплять саму материю на кирпичики и извлекать из этого колоссальную энергию, изучать рождение далеких галактик и картографировать работу мозга… Но к удовлетворению своих самых сущностных, самых человеческих потребностей оно приблизилось не более, чем джуссаниевский мальчик – к гармоничному решению проблем своего психосексуального развития.

И даже более того: по мере наращивания технологического, интеллектуального и культурного потенциала, человечество все острее переживает трагическое несоответствие накопленных средств тем целям, без достижения которых (или хотя бы продвижения к оным) человек обречен на экзистенциалистский тоталитаризм абсурда.

Он это осознает и рефлексирует, особенно в мире искусства. Вопрос из фильма «Покаяние» («Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?») своей масштабностью, превосходящей и политические, и нравственно-психологические аспекты картины, очень точно отражает эту потребность человека в наличии и синтезе трансцендентного и телеологического измерений своего существования, без которых все просто теряет смысл.

Потрясающе емкие поэтические образы в этом плане можно найти, например, у Николая Гумилева…

…Так некогда, в разросшихся хвощах,

Ревела от сознания бессилья

Тварь скользкая, почуяв на плечах

Е щ е н е п о я в и в ш и е с я к р ы л ь я…

…или в известном стихотворении Арсения Тарковского «Только этого мало». Причем в последнем проведена тонкая дифференцировка, благодаря которой мы видим, что одного только трансцендентного измерения, даже вполне благожелательного, человеку все-таки недостаточно:

Жизнь брала под крыло,

Берегла и спасала;

Мне и вправду везло,

Т о л ь к о э т о г о м а л о …

Таким образом, ни все более полное удовлетворение материальных потребностей, ни сопровождение оного явной благосклонностью неведомых могущественных сил не дает человеку ощущения полноты бытия. Хуже того: чем более самодостаточным и обеспеченным будет чувствовать себя человек, тем глубже будет, может быть даже неосознанное, переживание неадекватности этого состояния. Чем чаще мальчик на острове, вставший на путь позитивизма, будет прибегать к самоудовлетворению («Ого, вот это открытие!»), тем дальше он может оказаться от понимания многогранной сущности таинства брака…

Эпоха постмодернистского методологического релятивизма, в которую мы живем, является прямой наследницей победного шествия воинствующего позитивизма. Отрицание знаковости, метафоричности окружающей нас и воспринимаемой нами реальности, ограничение реальности только той частью, которая дана нам в ощущениях и знаниях, это – злокачественные родимые пятна философски инфантильного антропоцентризма, который неизбежно ведет к самому оголтелому индивидуализму. Отрицание абсолютного, нигилизм в отношении безусловных методологических основ – это одновременно и следствие, и причина метафизического и телеологического сиротства человека.

И человечество, пребывающее в состоянии инфантильной подростковой эмансипации от любых авторитетов, неизбежно оказывается в положении дракончика из известного анекдота:

- Ты папу съел?

- Съел!

- И маму съел?

- Съел!!

- И бабушку, и дедушку?

- СЪЕЛ!!!

- И кто же ты после этого?

(Сквозь слезы) – СИРОТИНУШКА!!!

Получая нобелевскую премию, наш соотечественник, математик Шафаревич имел мужество с самой высокой трибуны объявить бессмысленным, (и более того – бесперспективным и саморазрушительным) простое механистическое наращивание объемов научно-технической информации. Представитель самой точной из всех наук неожиданно для всех заявил, что дальнейшее развитие и науки, и человечества в целом лежит в области религиозного измерения как уже накопленной информации, так и в отношении перспектив. Для того чтобы обрести твердую почву под ногами, необходимо отталкиваться не от зыбкого и недоказуемого релятивизма, а от твердой системы нравственно-мировоззренческих координат, основа которых онтологически первична и трансцендентна, а не вторична и имманентна по отношению к человеческой природе.

И тогда удовлетворенность и неудовлетворенность желаний перестанут быть безусловными (а значит, гипертрофированными) ценностями, и займут свое скромное место условий жизненной задачи, которую человек призван решать, чтобы сделать следующий шаг к своей аутентичности. Ибо онтологически эта задача проистекает из того же Источника, что и сам человек…

Только в случае человек может вырваться за рамки позитивистской парадигмы, сбросить с себя концептуальную смирительную рубашку постмодернистского ценностного нигилизма и, избавляясь от оков незрелого инфантилизма и псевдостариковской пресыщенности, обрести свободу взрослеющего ребенка.

Список использованной литературы:

1. Краткая история философии. М.: ОЛИМП, 1997

2. Н.Гумилев. Стихи. М.: 2001

3. Луиджи Джуссани. Религиозное чувство. М.: «Христианская Россия», 2000.

4. Арсений Тарковский. Стихи. М.: ФЕНИКС, 1998.

5. М.Митчелл. Унесенные ветром. Т.2 – М.: ТКО АСТ. 1994.