Общественно-политический кризис 1968-1969 гг. в

СОДЕРЖАНИЕ

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС 1968-1969 ГГ. В ЧЕХОСЛОВАКИИ..........3
Социально-экономические, политические и национальные причины кризиса в Чехословакии..........3
Глубокий социальный кризис..........3
Отклонение от интересов социализма..........4
Процесс «либерализации»..........6
Пересмотр теории государства..........11
Классовая природа рабочего государства..........12
Экономические реформы..........14
Враг СССР: социалистическая демократия..........18
Мировая борьба за социализм..........20
Развитие кризиса..........23
Перестановки в государственном и партийном руководстве..........23
Концепция «социализма с человеческим лицом»..........27
Отношение общества к переменам..........27
Антикоммунистическая оппозиция..........29
События в Чехословакии и социалистические страны..........33
Высочанский съезд..........35
Московские переговоры..........37
Режим «нормализации»..........38
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК..........40

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС 1968-1969 ГГ. В ЧЕХОСЛОВАКИИ
Социально-экономические, политические и национальные причины кризиса в Чехословакии
Глубокий социальный кризис

Как бы ни оценивать политическое значение событий, приведших к военной интервенции держав Варшавского договора в СССР, невозможно не рассматривать их как выражение глубокого социального кризиса в этой стране. Даже самый стойкий апологет военной интервенции не может не заметить, что само оправдание, которое он выдвигает для этой военной интервенции - угроза контрреволюции - отражает существование такого кризиса. Если в социалистической стране, в которой только рабочий класс составляет абсолютное большинство населения, а вместе с другими слоями, имеющими заработную плату, - более двух третей населения, если в такой стране через двадцать лет после свержения капитализма опасность контрреволюции вдруг стала настолько острой, что для ее подавления необходимо направить на место 500 тысяч солдат, то это может свидетельствовать только о тяжелом социальном кризисе.Представители советского руководства пытаются скрыть этот факт, ссылаясь исключительно на политическую проблему. Угроза контрреволюции возникла, утверждают они, потому что чехословацкая компартия все больше переставала играть ведущую роль в государстве и обществе, а "правые антисоциалистические силы" выходили на передний план в средствах массовой информации, системе образования и т.д. Помимо того, что подобные события, даже если бы они были правдой, не могут быть отделены от более глубоких социальных течений и сами по себе выражают большие социальные конфликты и напряженность, по меньшей мере, примечательно, что подавляющее большинство рабочего класса Чехословакии, казалось, вообще не замечало этих "антисоциалистических" тенденций, что сторонники линии советских лидеров внутри К.С.Ч. были совершенно неспособны мобилизовать этот рабочий класс на "защиту социализма", что они должны были апеллировать к внешним силам вместо того, чтобы апеллировать к рабочим для реализации этой "горящей задачи". Это само по себе является признанием того, что рабочие были в лучшем случае - с точки зрения советских лидеров - пассивными, а в худшем - активными сторонниками "контрреволюции". Конечно, удивительная ситуация, когда социализм может быть свергнут, а капитализм может быть восстановлен, а чехословацкие рабочие либо замечают это, либо выступают против, должна была бы свидетельствовать о чрезвычайно низком уровне политического сознания и активности - после двадцати лет коммунистического режима! Конечно, сам этот факт для любого, кто продолжает мыслить социальными категориями, не говоря уже о марксистских классовых категориях, свидетельствует о глубоком социальном и политическом кризисе в стране.

Отклонение от интересов социализма

Чем объяснить этот кризис? Привлечение внешних факторов, как это обычно делают апологеты военной интервенции держав Варшавского договора, мягко говоря, неубедительно. Конечно, внешние угрозы, нависшие над Чехословакией со стороны агрессивного альянса НАТО и западногерманского милитаризма, в период холодной войны или во время кризиса Берлинской стены были не меньше, чем сегодня. Говорить, что изменение стратегии империалистических держав - от прямой военной угрозы "отката" к попыткам "внутренней диверсии" - было более опасным для "народных демократий", означает на самом деле признание большой внутренней нестабильности и возвращает нас к первоначальному вопросу вместо того, чтобы ответить на него.Когда упоминаются "ошибки" режима Новотного и критикуется способ их "исправления", мы приближаемся к сути вопроса.Но, конечно, "ошибки", способные создать в социалистической стране ситуацию, при которой основная масса рабочего класса либо не осознает, либо сочувствует реставрации капитализма, — это не просто "ошибки", это серьезное и опасное отклонение от интересов социализма, политика, ведущая к катастрофическим результатам. И именно с этого нужно начинать анализ.Здесь апологеты военной интервенции держав Варшавского договора попадают в особенно острое противоречие. С одной стороны, они обвиняют чехословацких "ревизионистов" в "систематическом очернении результатов двадцатилетнего строительства социализма", с другой стороны, сами подчеркивают, что после этих двадцати лет угроза капиталистической реставрации стала неотвратимой - что, с их точки зрения, несомненно, является катастрофой. Как же можно отрицать, что эта угроза должна рассматриваться, по крайней мере частично, как результат двадцатилетнего опыта, что, другими словами, режим Готвальда-Новотны привел, по крайней мере частично, к катастрофическим результатам?Нетрудно точно указать, каковы были эти результаты. Они хорошо известны и могут быть легко задокументированы. Жесткая бюрократизация общественной жизни привела к почти полному разрыву между массой трудящихся - в первую очередь рабочими - и теми, кто монополизировал осуществление политической и экономической власти. Участие трудящихся в этой власти было сведено практически к нулю - вопреки всему учению Маркса и Ленина. Этот развод был в равной степени выражен в технической, культурной и идеологической областях. Жестко централизованная, нетворческая и лишенная воображения бюрократия "пропустила автобус" с полудюжиной ключевых технологических инноваций, тем самым отбросив СССР с уровня одной из самых передовых в технологическом отношении стран Европы и мира в статус страны, испытывающей серьезное технологическое отставание не только от США и СССР, но даже от капиталистических держав Западной Европы. Бюрократическое подавление творческих сил рабочих и интеллигенции привело к упадку культуры и искусства. Марксизм из творческой науки, интерпретирующей и объясняющей реальность с целью ее изменения, превратился в апологетическую догму, призванную оправдать статус-кво, с минимальным уровнем достоверности и эффективности, причем подавляющее большинство людей не верило ничему из этой прогорклой пропаганды. Экономический рост замедлился и, наконец, полностью остановился. Началось даже снижение реальных доходов работающих людей.Именно в результате этих объективных тенденций развития, этих объективных противоречий между бюрократической системой управления и государственными, экономическими и социальными интересами трудящихся масс начался процесс политической дифференциации, сначала среди самих руководящих кадров страны, а затем, на гораздо более низком уровне и в гораздо более медленном ритме, среди всего общества. Кризис чехословацкого общества, драматически проявившийся в результате вмешательства держав Варшавского договора, является результатом бюрократической системы управления, результатом режима Готвальда-Новотного. Это ключ к пониманию того, что происходит в ССР, и того, что происходит во всех так называемых "народных демократиях".

Процесс «либерализации»

Социальное значение движения "либерализации" следует рассматривать в свете этого кризиса. В условиях, когда подавление гражданских свобод трудящихся дает правящей партии абсолютную монополию на политическую разработку, неизбежно должна была начаться дифференциация в этой партии и в правящем социальном слое, который представляет эта партия. Ни возможность открытого политического выражения, ни юридические гарантии, ни даже достаточная степень артикуляции (в результате почти двадцатилетнего подавления социалистической демократии) не существовали в основной массе рабочего класса, чтобы этот процесс начался на заводах, в шахтах и мастерских, а не среди экономистов, писателей или ученых. Но этот факт привел к нескольким важным последствиям. Прежде всего, легко понять, что медленно разрастающаяся дискуссия внутри правящей бюрократии об истоках и путях выхода из кризиса С.С.С.Р. неизбежно принимала формы и выражения, соответствующие социальной природе тех, кто начал эту дискуссию. Поэтому она носила общий характер поиска рационализации и реформирования бюрократического правления, а не поиска его радикальной замены системой социалистической демократии в истинно марксистской и ленинской традиции. Это, в свою очередь, привело к преимущественно технократическому уклону "либерализации". Речь шла не столько о замене власти привилегированного бюрократического слоя властью рабочего класса, сколько о замене деспотичной, неуклюжей и неэффективной "рациональной", научной, образованной технократической власти. Это тем более стало центром "борьбы за власть" внутри КПСС, что экономические вопросы все больше выходили на передний план, и вес "экономической эффективности" и "научного управления" в дебатах был особенно велик.Особенно отвратительный, деспотический характер правления "политической" бюрократии (подавление социалистической законности, нелепые судебные процессы, пытки политических заключенных, цензура, подавление внутрипартийной демократии, полицейское насилие над всеми слоями общества, подавляющая власть тайной полиции и т.п.) стал главной мишенью для атак этого "технократического" крыла бюрократии по нескольким причинам. Было легко создать вокруг этих вопросов единый фронт почти со всеми слоями общества, поскольку эти аспекты бюрократического деспотизма вызывали всеобщий страх и ненависть. Легко было продемонстрировать, что "десталинизация" и отмена власти тайной полиции, медленно и умеренно начатые в СССР с 1956 года, в СССР проводились с большими задержками и ограничениями, т.е. что СССР не следует примеру "образцового государства". Это было объективным препятствием для широкого внедрения научно-технической революции в СССР, ибо этот неуклюжий деспотизм особенно губителен для научно-технического и культурного творчества. Он был препятствием для модернизации экономики, поскольку бюрократическая сверхцентрализация и подавление инициативы на уровне регионов и заводов представлялись одной из причин замедления экономического роста.Но сам характер политической кампании, сосредоточенной вокруг этих вопросов, усиливал кажущееся доминирующее место, которое технократические и интеллектуальные слои играли в процессе "либерализации". В условиях всеобщей апатии это привело к отрыву этого процесса от непосредственных интересов рабочего класса. Предложения экономических "реформаторов" (см. ниже) действовали в том же направлении.Сочетание внутренней логики дебатов о "либерализации", описанной выше, и материальных корыстных интересов технократического крыла бюрократии (выраженных в лозунге: "Если вы хотите лучших менеджеров, вам придется за них платить"), придало процессу "экономической реформы" особенно непривлекательный аспект для основной массы трудящихся. Это сделало характер процесса "либерализации" как внутрибюрократической борьбы предельно ясным для большинства более критически настроенных и прогрессивных слоев общества.Но одно дело - характер процесса "либерализации", как его видят сторонники ("либеральное" технократическое крыло бюрократии) и противники ("политическое" деспотическое и консервативное крыло бюрократии), и совсем другое - объективный результат этого процесса. "Либерализация" экономики и общества была невозможна без ослабления жесткого политического контроля над населением. Ослабление жесткого политического контроля, в свою очередь, было невозможно без того, чтобы на поверхность вновь не вышли все те различные политические течения, которые не прекратили своего существования при режиме Готвальда-Новотны, но которые были просто замалчиваемы бюрократической диктатурой. А появление вновь всех различных политических течений, выражающих, в конечном счете, различные социальные интересы и тенденции, существующие в стране, могло привести лишь к медленному процессу политического ученичества рабочего класса и молодежи, к процессу политической дифференциации и перестройки в стране, который значительно ускорился после январского 1969 года Пленума ЦК КПСС.Необходимо очертить эти различные аспекты недавней эволюции внутри Ч.С.С.Р., чтобы понять, насколько ошибочным и немарксистским является предположение, что "либеральное" руководство К.С.Ч. либо "освободило страну от бюрократического гнета", либо "пассивно содействовало" процессу "контрреволюции". В конечном счете, это руководство сделало то, что позволило реальным социальным и политическим силам, существующим в стране, выражать себя и формироваться более свободно, чем раньше, в интересах консолидации власти К.С.Ч. над страной, как в экономическом, так и в политическом плане. Экономически это не удалось (в любом случае, потребовалось бы больше времени, чтобы выявить все противоречия, присущие этой попытке). В политическом плане успех был поразительным. Все свидетельствует о том, что с января по август 1968 года, и особенно с мая 1968 года, К.С.Ч. скачком увеличила свою популярность и укоренилась в рабочем классе и других трудящихся слоях населения, приобрела массовую основу и массовую приверженность, большую, чем на любом предыдущем этапе своей истории. Само по себе это явление было противоречивым и преходящим. Но оно показывает, насколько необоснованна аргументация апологетов военной оккупации страны. Самой большой слабостью социалистического режима в СССР была политическая апатия, безразличие и неучастие рабочего класса (это также является основополагающим предположением апологетов). Эта слабость не только не была усилена, но и находилась в процессе преодоления в результате ускорения процесса "либерализации" после января 1968 года.Не может ли этот процесс дифференциации привести к тому, что реакционные силы вновь появятся рядом с революционными социалистическими? Несомненно. Разве дискредитация, которой режим Готвальда-Новотны покрыл коммунизм в глазах значительной части населения, не увеличила эту опасность? Несомненно. Разве среди писателей, ученых, журналистов, господствующих в средствах массовой информации, не преобладала уже антисоциалистическая тенденция, будь то открыто антикоммунистическая, будь то под видом "ревизионизма"? Абсолютно нет.Прежде всего, следует отметить, что речь идет не о предположениях, а о материальных доказательствах. Все пропагандистские материалы апологетов военной оккупации Ч.С.С.Р. не смогли показать никаких доказательств значительной антисоциалистической тенденции в политически активном населении Ч.С.С.Р. Ничего подобного появлению кардинала Миндзсенти или политическим проявлениям бывших правящих классов страны в Венгрии в 1956 году в Ч.С.С.Р. не произошло (мы убеждены, что даже в Венгрии эти тенденции были в значительной степени миноритарными, и что рабочие могли их нейтрализовать). В СССР Пропагандистские материалы (такие как "Белая книга", опубликованная ассоциацией журналистов) настолько отчаянно лишены доказательств, что вынуждены прибегать к детским трюкам: представление свастик, нарисованных разъяренной молодежью на советских танках, как "доказательство" нацистского менталитета, тогда как эти знаки были, очевидно, выражением возмущения, отождествляя советские танки с ненавистными нацистскими (неверное отождествление, но спровоцированное неоправданной советской интервенцией); публикация "захваченных" подпольных радиостанций как "доказательства" силы "контрреволюционных банд"; забывание упомянуть, что эти радиостанции были установлены ведущими сотрудниками К.П.Ч., и т.д.Факты свидетельствуют о том, что взрыв свободы слова и свободы письма после января 1968 года в основном сводился к противостоянию мнений о том, как организовать действительно социалистическую Чехословацкую Республику, и не ставил под сомнение социально-экономические основы ЧССР: национализацию средств производства, монополию внешней торговли и основные принципы социалистической плановой экономики. Мнения о том, как эффективно управлять и организовывать эту инфраструктуру, разделились. В обществе не появилось ни одной значимой тенденции, предлагающей вернуться к капиталистическому способу производства.Во-вторых, можно легко связать эту доминирующую идеологическую тенденцию с преобладающей социальной структурой. Остатки бывших правящих классов и крестьянства составляют гораздо меньшую часть населения, чем в Венгрии, не говоря уже о Советской России времен НЭПа. Рабочий класс и другие слои наемных работников, не имеющих больших материальных привилегий, составляют подавляющее большинство населения. Полагать, что эти социальные классы или слои захотят вернуться к капитализму, значит, конечно, отрицать одну из основных гипотез марксизма. Нет никаких доказательств, подтверждающих такое предположение.

Пересмотр теории государства

Но не может ли этот рабочий класс быть обманут "сознательными контрреволюционными меньшинствами", чтобы согласиться на "постепенную" реставрацию капитализма, начиная с преобразований надстройки, которые затем "шаг за шагом" распространялись бы на инфраструктуру общества? Принимая этот абсурдный тезис, апологеты военной интервенции держав Варшавского договора (и советские руководители) пересматривают основную марксистско-ленинскую теорию государства и принимают социал-демократическую теорию "постепенного" изменения классовой природы государства, что противоречит всей истории. История вновь и вновь показывает, что невозможно вернуться от власти одного класса к власти другого класса без масштабной классовой борьбы, причем не только на идеологическом поле. Если верно, что идеологические изменения и борьба предшествуют социальным революциям и контрреволюциям, то совершенно неверно, что социальный класс может потерять политическую и экономическую власть в результате только идеологических наступлений других классов. В этом вопросе советские ревизионисты с радостью пришли к соглашению с ревизионизмом Мао, который утверждает тот же абсурдный тезис. Если бы этот тезис был верен, то "идеологическое контрнаступление" католической церкви после 1815 года привело бы к восстановлению власти дворянства. Ничего подобного, конечно, не произошло.Если отвергнуть ревизионистскую концепцию "постепенного" изменения классовой природы государства и экономики, то, как ни крути, всегда сталкиваешься с одной и той же проблемой: возможно ли было бы восстановление капитализма в Чехословакии силами ничтожного меньшинства общества и в интересах только этого ничтожного меньшинства, при наличии политически активного и артикулированного рабочего класса? Разве такие попытки не привели бы к обострению классовой борьбы, к жестоким социальным и политическим конфликтам между рабочим классом и небольшой группой людей, заинтересованных в восстановлении капитализма? И разве не способствовали бы решительному поражению реставраторов все усилия, повышающие активность и участие рабочего класса в политической жизни, тогда как все те, кто ограничивает или подавляет это участие, тем самым автоматически снижают барьеры против реставрации капитализма?

Классовая природа рабочего государства

К проблеме "постепенной" реставрации капитализма примыкает вся проблема определения классовой природы государства и экономики, а точнее, классовой природы социалистического, рабочего государства. Здесь два метода жестоко сталкиваются друг с другом.Марксистский метод, который применял и Ленин, был объективным методом социального анализа. Классовая власть была функцией социальной структуры, данного способа производства, данного набора производственных отношений и господства определенного социального класса. Вычленить классовую природу государства из всего этого анализа инфраструктуры означало бы отрицать саму основу исторического материализма. Нельзя иметь буржуазное государство и буржуазное классовое правление без класса капиталистов, владеющего средствами производства, без экономики, основанной на отношениях между частными владельцами средств производства и продавцами рабочей силы, без действия законов движения капитализма (например, перетекания капитала из отраслей с меньшей прибылью в отрасли с большей прибылью). В противном случае весь марксизм теряет смысл.Но деградация марксизма до подчиненной служанки повседневной полемики различных фракций правящих коммунистических партий привела ко все большей замене этих элементарных категорий марксизма чисто субъективными критериями социального анализа. Для руководящей группы в Кремле, как и для Мао-Цзе-Дуна, контрреволюционеры на капиталистическом пути больше не являются людьми, играющими определенную роль в определенной социальной структуре. Это просто все те, кто не согласен с правящей группой в определенный момент. Это, конечно, приводит к самым фантастическим результатам. Уже Ульбрихт недавно писал о "буржуазной (!) теории самоуправления рабочих". Другими словами: если вы дадите рабочим полное право голоса в управлении экономикой, вы ... восстановите капитализм! Абсурдное тождество, к которому приходят подобные рассуждения, очевидно: власть рабочих равна власти капиталистов. Нельзя дальше отойти от марксизма и ленинизма, чем произнося подобные абсурды.Пересмотр марксистско-ленинской теории государства, лежащий в основе этих крайне субъективистских концепций, проистекает из механического отождествления партии и класса, что приводит к знаменитой "руководящей роли партии". В полном противоречии с тем, чему учил Маркс в своих трудах о Парижской коммуне и чему учил Ленин в "Государстве и революции", лидеры СССР отстаивают идею, что правление рабочего класса равнозначно правлению коммунистической партии, а правление коммунистической партии равнозначно правлению признанной ими руководящей группы коммунистической партии. Эти ревизионистские идеи основаны на ряде предположений, одно абсурднее, неисторичнее и ошибочнее другого: концепция, что партия (или партийное большинство) всегда права; что интересы рабочего класса однородны и каким-то чудом автоматически выражаются правящей партией; что материальные привилегии, которые лидеры этой партии сочетают с монополией на осуществление власти, ни в малейшей степени не влияют на их политические решения и идеологическую эволюцию; что эти лидеры преданно защищают только "власть трудящихся", а не власть и привилегии своей собственной группы; что любое сомнение во власти и привилегиях этой группы каким-то образом автоматически угрожает "социализму" и усиливает "опасность капиталистической реставрации" - все это в отрыве от конкретного анализа и точных альтернативных решений, предлагаемых для социальных проблем на каждом конкретном этапе развития нового общества.Мы не можем здесь подробно показать, насколько эти предположения противоречат марксистско-ленинской теории и действуют на практике в ущерб рабочему классу и против интересов социализма. Мы можем только напомнить, что для классической марксистско-ленинской теории, выраженной, в частности, в двух ключевых текстах, упомянутых выше, диктатура пролетариата была тождественна социалистической демократии. Вся марксистско-ленинская критика буржуазной демократии приводит к выводу, что все трудящиеся (а не только партия, призванная представлять их исторические интересы) должны иметь больше материальных возможностей для реализации демократических свобод, чем они имеют в самой демократической буржуазной республике. Это означает, что все группы трудящихся должны иметь свободный доступ к типографиям, газетам, радио и телевидению, что право собраний и организаций должно быть открыто для них при условии соблюдения ими социалистической конституции. Даже исключение буржуев из этих прав было для Ленина не принципиальным вопросом, а вопросом целесообразности и сложившегося соотношения сил (которые в СССР 1968 года в тысячу раз благоприятнее, чем в СССР 1918 года). Поскольку Ленин отверг лозунг "Советская власть без коммунистов", кремлевские ревизионисты пришли к выводу, что "Советская власть без коммунистов" — это не то же самое, что "Советская власть без коммунистов".

Экономические реформы.

Среди "неофициальных" противников К.С.Ч. критика экономических реформ Сика-Дубчека занимает исключительно большое место. Среди "официальных" апологетов военной интервенции держав Варшавского договора эти экономические реформы занимают весьма второстепенное место в обвинении Дубчека и Ко. Это кажущееся противоречие разъясняется тем, что экономические реформы, проводимые в СССР, являются лишь продолжением - в историческом смысле; их конкретные формы, конечно, совершенно иные - тенденции к большей экономической децентрализации и большему использованию рыночных механизмов, открывшейся в СССР в течение нескольких лет. Фактически можно констатировать, что ЦК КПСС при Дубчеке пошла в этом направлении не так далеко, как правительство СССР, и что, особенно в области экономического сотрудничества с империалистическими державами и монополиями, в СССР не было введено ничего сравнимого с соглашениями СССР с монополией "Фиат" или аналогичными соглашениями Румынии и Польши.Конечно, невозможно подробно проанализировать смысл и противоречия экономических реформ в ограниченном пространстве, отведенном здесь этой проблеме. Несомненно, каждый важный шаг в сторону рыночной экономики и децентрализации инвестиционных решений угрожает в долгосрочной перспективе плановому характеру экономики. Но угроза не ведет автоматически к ее реализации. В конце концов, Ленин, введя НЭП в 1921 году, продвинулся в направлении рыночной экономики гораздо дальше, чем любая из экономических реформ, проводимых в настоящее время в Восточной Европе. НЭП в конечном итоге угрожал социалистической основе советской экономики, но эта угроза была устранена ускоренной индустриализацией и коллективизацией сельского хозяйства, т.е. не привела к реставрации капитализма. Для того чтобы оценить степень угрозы и пути ее нейтрализации, необходим конкретный анализ проблем экономики в данный момент, основных тенденций ее развития и соотношения социальных сил, а не ограничиваться общими заявлениями об опасности рыночной экономики.С другой стороны, мы совсем не согласны с теми, кто, придерживаясь чисто технократической и "экономистской" точки зрения, измеряет все в процентах экономического роста и ритме развития производительных сил. Безусловно, развитие производительных сил является необходимым условием для построения настоящего социалистического общества. "Социализация страданий" — это нонсенс. Но необходимая предпосылка не означает достаточную предпосылку. Не менее решающее значение имеют социальные силы, степень их самосознания и участия. Использовать для развития производства средства, усиливающие социальную несправедливость и неравенство, провоцирующие тем самым деморализацию и падение политического сознания масс, — значит делать в этой области шаг назад, а не вперед.Мы отвергаем также упрощенный "контраргумент" к классическому тезису сталинизма о развитии производительных сил, "контраргумент", который сейчас особенно популярен среди югославских официальных теоретиков. Корень бюрократии - в централизации. Чтобы бороться с бюрократией, нужно бороться с централизацией. Рыночная экономика - единственная замена централизации, поэтому "социалистическая рыночная экономика" - единственный эффективный способ борьбы с бюрократией.Это просто неправда, что главный корень бюрократии - централизация. Главный корень бюрократии - общественное разделение труда, то есть материальная, культурная, техническая и политическая невозможность для массы производителей непосредственно управлять экономикой и обществом. Можно сказать, что относительная отсталость (слишком низкий уровень развития производительных сил, материальная бедность общества) является, в конечном счете, главной причиной сохранения общественного разделения труда после свержения капитализма. Но это очень общий и абстрактный тезис, а не конкретный анализ и уж тем более не аргумент в пользу рыночной экономики. На самом деле, в условиях рыночной экономики "объективные законы" вновь занимают место сознательного планирования, определяя целый ряд социально-экономических процессов, тем самым неизбежно усиливая социальное неравенство, несправедливость и отчуждение, которые, в свою очередь, ведут к снижению участия трудящихся в политической жизни и усилению власти бюрократии.В конкретных условиях экономической ситуации в СССР 1966-68 годов усиление децентрализации и более широкое использование рыночного механизма в сфере производства потребительских товаров, вероятно, было неизбежным для того, чтобы вновь привести экономику в соответствие с основными целями гармоничного и ускоренного экономического роста. Но не это было главным социальным вопросом, связанным с реформами. "Децентрализация" может означать две вещи. Она может означать укрепление позиций руководителей предприятий как по отношению к плановым органам, так и по отношению к рабочим; она также может означать создание элементов власти рабочих на заводском уровне. К первой тенденции рабочие отнесутся с крайним недоверием, особенно если она подразумевает право менеджеров увольнять рабочих, изменять ставки заработной платы, повышать "трудовую дисциплину" и т. д. Вторая тенденция — это первый шаг в направлении социалистической демократии. В течение большей части 1968 года чехословацким рабочим было неясно, какая из этих двух тенденций реформ будет преобладать, и Дубчек ни в коем случае не отождествлял себя со второй. Он не пошел дальше экспериментальной игры с рабочими советами как элементами совместного управления на заводском уровне.Чем больше чехословацкие рабочие вмешивались в процесс "либерализации" после января 1969 года, тем больше они становились свободнее в выражении собственных взглядов, и тем яснее становилось, что советы рабочих, осуществляющие реальную власть, являются их главной целью. Это возвращает нас к традициям социализма и коммунизма более чем шестидесятилетней давности. И как полностью подтвердил югославский опыт - и как предсказал Маркс в своей критике Прудона более века назад - реальная власть рабочих не может быть осуществлена на уровне завода; замена капиталистической конкуренции конкуренцией между "коллективами производителей" в рамках рыночной экономики может только угрожать воспроизводством растущего социального неравенства, примитивным накоплением капитала, то есть угрожать воспроизводством самого капитализма. Поэтому социалистическая демократия в Чехословакии будет укреплена только тогда, когда экономическая власть будет принадлежать не отдельным рабочим советам на отдельных заводах, а съезду рабочих советов на уровне народного хозяйства.

Враг СССР: социалистическая демократия

В свете предыдущего анализа можно попытаться ответить на вопрос: каковы были причины военной интервенции Кремля в К.С.С.Р.? Конечно, не против "опасности капиталистической реставрации", содержащейся в экономических реформах, поскольку эти реформы - единственная часть "Январской программы" ЦК КПСС, которая практически остается в силе. Она не может быть направлена против угрозы иностранной военной интервенции, потому что нет ни малейших доказательств того, что такая интервенция вот-вот произойдет. Она не может быть даже против "внутренней" контрреволюции, потому что эта "контрреволюция" не только была крайне слабой, если не сказать несуществующей, но результаты военной интервенции, если и усилили ее, то вместо того, чтобы ослабить, как любой мог предвидеть.Вывод можно сделать следующий: Военная интервенция, держав Варшавского договора в СССР была направлена не против социальной контрреволюции в этой стране, а против политической революции в СССР и его союзниках. Угроза, которой боялся Кремль, заключалась не в росте влияния империализма в Чехословакии, а в росте влияния Чехословакии в СССР и соседних странах. Врагом была не "капиталистическая реставрация", а социалистическая демократия. Вот почему главным требованием было восстановление цензуры и подавление нового партийного устава ЧССР. Вот почему решения XIV съезда ЧССР должны быть отменены. Именно поэтому никакой новый съезд партии не имеет права быть созванным. Кремль не боится ничтожных "буржуазных контрреволюционеров" в ЧССР. Он боится чехословацких рабочих и коммунистов, и того эха, которое их борьба за рабочую и социалистическую демократию может иметь в Польше, в ГДР, в Венгрии и особенно в самой СССР.Это единственный вывод, который соответствует общему анализу социальных сил и процессов, существовавших в СССР до вторжения. Это также единственный вывод, который соответствует последующему поведению советских лидеров перед лицом почти всеобщего осуждения их действий со стороны революционных социалистов и прогрессивных сил во всем мире.После того, как достойное восхищения пассивное сопротивление чешских рабочих, студентов и интеллигенции перед лицом вторжения заставило Кремль отказаться от мифа о том, что он направил свои войска в СССР "по призыву коммунистических лидеров" (ни один чехословацкий лидер до сих пор не осмелился взять на себя ответственность за этот призыв!), Кремль попытался ловким маневром превратить политическое поражение в полупобеду. Он заставил ведущих "либеральных" бюрократов КПЧ капитулировать и принять политику меньшего зла. Приняв диктат Москвы, они посчитали, что предпочтительнее применить половину московской программы, чем допустить, чтобы советская армия привела к власти консервативное руководство, которое применило бы всю эту программу. Результаты этой капитуляции стали ясны - а вместе с ними и истинная цель "поворота" Москвы к "соглашению" с руководством КПК. Если до и в августе 1968 года, впервые за 20 лет, чехословацкие рабочие были едины с КПЧ, то теперь между наиболее воинственными и политизированными слоями рабочего класса, студентами и интеллигенцией, с одной стороны, и руководством партии, с другой, наметился растущий раскол. Одновременно "ведущее ядро" либеральных реформаторов вокруг Дубчека было раздроблено по меньшей мере на три, а то и четыре-пять субтенденций. Чем больше эти два процесса происходят вместе, тем легче становятся будущие маневры и шантаж Кремля, тем выше опасность деморализации и новой апатии чехословацких масс. А это и есть главная цель, которую советские лидеры хотят достичь почти любой ценой.До сих пор они этого не достигли. Политическое сознание и мобилизация чехословацких рабочих и молодежи по-прежнему достойны восхищения. Она заслуживает всяческой поддержки социалистов и революционеров во всем мире. Но это не может продолжаться вечно в условиях быстро ухудшающегося соотношения сил. Либо на помощь чехословацким массам придут новые и мощные факторы (наилучшей помощью был бы аналогичный процесс в других странах Восточной Европы, особенно в СССР; полезным было бы также мощное вмешательство КПР и рабочего движения на Западе, а также революционного движения в так называемом "третьем мире"), либо Кремль окончательно достигнет своей цели - по крайней мере, на данный момент.

Мировая борьба за социализм

Любой успех мировой революции в целом ощущается во всем мире; любое поражение революции, если оно серьезное, имеет неблагоприятные результаты во многих других странах. Эта элементарная истина, вновь и вновь подтверждаемая с 1848 года, дает нам дополнительный и окончательный критерий для оценки - и осуждения - действий советских лидеров против СССР. Если бы эти действия действительно были направлены на "подавление угрожающей контрреволюции", можно было бы говорить о том, что их положительные результаты будут ощущаться хотя бы в некоторых местах мира. В действительности же все обстоит прямо противоположным образом. Повсюду вторжение держав Варшавского договора в СССР имело отрицательные результаты, укрепив реакционные классы и консервативные политические тенденции. В империалистических странах оно усилило антикоммунизм больше, чем любое событие за последние 10 лет. Она расколола рабочее движение, мировое коммунистическое движение и революционные силы и привела многие из них в беспорядок. Оказывая давление на вьетнамскую и кубинскую революции в поддержку своих действий в СССР, Кремль даже ослабил защиту этих важнейших революций во всем мире. Единственные, кто действительно радуется, — это империалисты и профессиональные антикоммунисты. Их ключевой аргумент "Мы же вам говорили", полностью дискредитированный в последние годы, снова получил определенный кредит доверия среди дезориентированных и незрелых рабочих людей на Западе и в других частях мира.Удар по Ч.С.С.Р. был двойным ударом по мировой борьбе за социализм. Он не только в значительной степени помог империалистам обелить свои собственные преступления во Вьетнаме, Латинской Америке, Африке, арабском мире и др. Он также уничтожил на время возможность показать рабочим Запада, что социализм может гарантировать гораздо больше реальной демократии и свободы для трудящихся масс, чем капитализм. Такой процесс шел в Чехословакии. Он мог бы значительно усилить мировую борьбу за социализм. Подавив его вооруженной силой, Кремль нанес преднамеренный удар по этой борьбе.Можно возразить: но разве чехословацкие лидеры не занимали умеренную и правую позицию в отношении мировой революции? Разве они не влияли на свой народ в "нейтралистском" смысле по отношению к революции во Вьетнаме? Не было ли в целом в ЧССР до августа 1968 года недостатка сочувствия к революционной борьбе, происходящей в других частях мира? В этих возражениях, несомненно, есть доля правды, хотя они часто преувеличивают.Это правда, что чехословацкий народ научился не доверять официальной пропаганде - даже когда эта пропаганда защищала справедливое дело, такое как дело вьетнамского народа. Верно и то, что двадцать лет клеветы и политических репрессий не создали благоприятного климата для массового рвения к делу мировой революции. Но и здесь необходимо понимать, что основной процесс, начавшийся после января 1968 года, заключался в политической реактивизации и дифференциации рабочего класса и молодежи. После нескольких месяцев этого процесса, помимо правых, даже - и прежде всего - среди студентов, явно возникли левые. Во время молодежного фестиваля в Софии чехословацкая делегация присоединилась к немецкой S.D.S. для воинственной демонстрации против посольства США, в защиту вьетнамской революции. Она была избита болгарской тайной полицией, охранявшей посольство США. Трудно отстоять тезис о том, что в тот момент он был "правее" болгарских, советских, польских или венгерских государственных лидеров. И аналогичный процесс происходил бы в широком масштабе, во всей стране, если бы не военная интервенция.Исторически процесс замены бюрократической диктатуры социалистической демократией в Восточной Европе и СССР имеет несколько целей: власть рабочих в экономике, т.е. демократически централизованное самоуправление; политическая демократия рабочих; революционный интернационализм — вот некоторые из его основных элементов. Различные фракции бюрократии определяют себя по отношению к этим целям противоречивым образом. Их различные реформы могут быть лишь частичными; для полной реализации этой программы их правление должно быть свергнуто.Тито - правый во внешней политике; но кто может серьезно защищать тезис о том, что самоуправление рабочих, даже в его частичной и недостаточной югославской форме, является "правым" по сравнению с полными правами, которыми пользуются руководители предприятий в большинстве других стран Восточной Европы? Внешняя политика Дубчека также была правой, хотя и в меньшей степени, чем политика Тито. Но, конечно, восстановление основных демократических прав рабочего класса после января 1968 года не было "правым" по сравнению с полным подавлением прав рабочих во многих других социалистических странах. Наконец, может ли кто-нибудь назвать Брежнева "левым", с его внешней политикой, основанной на "мирном сосуществовании", с его постоянными сделками с Вашингтоном, даже по чехословацкому вопросу; с его консервативным партийным режимом, лишающим членов партии элементарных прав, которыми они пользовались до конца двадцатых годов; с его полным исключением массы рабочих от всякого прямого участия в управлении заводом? Поняв эту противоречивую природу различных крыльев бюрократии, нужно отбросить демагогию о "правой тенденции Дубчека" и видеть в этой борьбе только интересы масс. А чехословацкие массы ясно показали всем, кто хочет видеть, где они стоят и за что борются.

Развитие кризиса

Перестановки в государственном и партийном руководстве

Ниже приводится хронология значительных событий, приведших к вторжению Варшавского договора в Чехословакию летом 1968 года:5 января 1968 года: Александр Дубчек сменяет Антонина Новотного на посту лидера партии и заявляет о своем намерении продолжать широкие реформы. Новотны подвергался критике со стороны партийных либералов и интеллектуалов за плохие экономические показатели его правительства и антисловацкие предрассудки. Дубчек рассматривается как идеальный компромиссный кандидат, приемлемый как для ортодоксальных членов партии, так и для реформаторского крыла.Февраль: Руководство Коммунистической партии одобряет расширение программы экономических реформ, начатых в 1967 году. Журналисты, студенты и писатели призывают к отмене закона о цензуре прессы 1966 года.Март: Публичные митинги в Праге и других городах в поддержку политики реформ вызывают растущую критику президентства Новотного.22 марта: Новотны уходит в отставку с поста президента, столкнувшись с давлением со стороны партийных либералов.30 марта: Генерал Людвик Свобода избран президентом Чехословакии. Свобода был героем войны, служил в Чехословацком легионе в начале Гражданской войны в России в 1918 году.5 апреля: опубликована Программа действий Коммунистической партии, часть усилий по обеспечению "социализма с человеческим лицом". В ней содержится призыв к "демократизации" политической и экономической системы. В документе говорится об "уникальном эксперименте в области демократического коммунизма". Коммунистическая партия теперь должна будет конкурировать с другими партиями на выборах. Документ предусматривает постепенное реформирование политической системы в течение 10 лет.18 апреля: Сформировано новое правительство под руководством союзника Дубчека и реформатора Ольдриха Черника. Процесс либерализации идет полным ходом. Пресса продолжает выступать в поддержку свобод.1 мая: Первомайские торжества демонстрируют огромную поддержку нового дела.4-5 мая: Чехословацкие лидеры посещают Москву: Советское руководство выражает недовольство развитием событий в Чехословакии.29 мая: ряд высокопоставленных советских военных чиновников посещают Чехословакию, чтобы заложить основу для советских военных учений.26 июня: Цензура официально отменена.27 июня: Манифест "Две тысячи слов", подписанный реформаторами, включая некоторых членов ЦК, опубликован в "Литературном листке" и других изданиях. Он призывает к "демократизации", восстановлению социал-демократической партии и созданию комитетов граждан. Манифест является более радикальной альтернативой апрельской программе действий Коммунистической партии, Политическое руководство (включая Дубчека) отвергает манифест.4 июля: Начало советских военных учений в Шумаве, направленных на укрепление позиций антиреформаторских сил в Чехословакии.15 июля: Представители коммунистических партий Советского Союза, Венгрии, Польши, Восточной Германии и Болгарии встречаются в Варшаве. Они направляют дипломатическую ноту с резкими формулировками, предупреждая новых чехословацких лидеров, что "ситуация в Чехословакии ставит под угрозу общие жизненные интересы других социалистических стран".29 июля - 1 августа: В Черна-над-Тисоу проходят переговоры между президиумами чехословацкой и советской коммунистических партий. Дубчек утверждает, что реформы не угрожают роли партии, но укрепляют общественную поддержку. Советы не принимают эти аргументы и резко критикуют чехословацкие шаги. Звучат угрозы вторжения.31 июля: Восточная Германия, Польша, Венгрия и Советский Союз объявляют о проведении военных учений вблизи чехословацкой границы.3 августа: В Братиславе проходит встреча стран Варшавского договора (без Румынии). На встрече происходит кажущееся примирение между лидерами Варшавского договора и руководством Чехословакии. Здесь впервые провозглашается так называемая брежневская доктрина ограниченного суверенитета. Советский лидер Леонид Брежнев получает рукописное письмо от пяти членов чехословацкого президиума, которые предупреждают, что социалистический строй находится под угрозой. Они просят о военном вмешательстве.18 августа: Кремль принимает решение о вторжении в Чехословакию. Командующий Центральными вооруженными силами СССР генерал Александр Майоров рассказывает, как министр обороны СССР Андрей Гречко заявил собравшимся членам советского Политбюро и военным руководителям: "Вторжение состоится, даже если это приведет к третьей мировой войне".20 августа: В Чехословакию вторгаются примерно 500 000 солдат из армий пяти стран Варшавского договора (Советский Союз, Польша, Венгрия, Болгария и Восточная Германия) в течение ночи на 21 августа.21 августа, вскоре после 01:00: Государственное радио объявляет о вторжении войск из пяти стран Варшавского договора. В сообщении говорится, что вторжение произошло без ведома чехословацких властей. "Президиум призывает всех граждан республики сохранять мир и не сопротивляться наступающим войскам, потому что защита наших границ теперь невозможна". Армия получила приказ оставаться в казармах и не оказывать сопротивления.21 августа, 03:00: Премьер-министр Чехословакии Ольдрих Черник, Дубчек, Юзеф Смрковский и Франтишек Кригель - четыре ведущих реформатора в руководстве Чехословакии - арестованы в здании Президиума Коммунистической партии советскими воздушно-десантными войсками.Оккупационные власти распространяют листовки, в которых говорится, что войска были посланы "на помощь рабочему классу и всему народу Чехословакии для защиты социалистических завоеваний".21 августа, 05:30: Тасс сообщает, что чехословацкие партийные и государственные деятели обратились к Советскому Союзу и другим братским странам с просьбой о срочной помощи.21 августа, 06:00: "Свобода" выступает по радио с призывом к спокойствию и к тому, чтобы люди шли на работу в обычном режиме.21 августа, 08:00: Толпы и советские войска противостоят друг другу на Староместской и Вацлавской площадях. Танки появляются у музея и начинают обстрел близлежащих зданий и Национального музея.Дубчека и других партийных лидеров переправляют в Москву и заставляют участвовать в переговорах с московским руководством. Они подписывают документ, в котором отказываются от части программы реформ и соглашаются на присутствие советских войск в Чехословакии.Вторжение вызывает осуждение со стороны западных держав, а также коммунистических и социалистических партий на Западе. Президент США Линдон Б. Джонсон призывает Советский Союз вывести войска из Чехословакии.23 августа: "Свобода" летит в Москву с большой делегацией чехословацких коммунистических лидеров для переговоров о решении проблемы.25 августа: Чехословацкие лидеры подписывают так называемый Московский протокол, который отказывается от части программы реформ и соглашается на присутствие советских войск в Чехословакии.27 августа: "Свобода" возвращается в Прагу вместе с Дубчеком и Черником.31 августа: 14-й съезд партии объявлен недействительным, как того требует московский протокол. В стране вновь вводится цензура.28 октября: Чехословакия становится федеративной республикой - единственная главная цель процесса реформ, которая была реализована.16 января 1969 года: Чехословацкий студент Ян Палах поджигает себя в знак протеста.17 апреля 1969 года: Дубчек смещен с поста первого секретаря партии после беспорядков, последовавших за победой хоккейной команды Чехословакии над советской командой в Стокгольме. Дубчека заменяет Густав Гусак при полной поддержке Советского Союза.

Концепция «социализма с человеческим лицом»

"Социализм с человеческим лицом" — это лозунг, выдвинутый Александром Дубчеком для популяризации программы масштабных политических реформ Чехословацкой коммунистической партии. Дубчек, карьерный партийный функционер, дослужившийся до главы словацкой партийной организации, сменил Антонина Новотного на посту первого секретаря в январе 1968 года. Возглавляя партию с 1953 года, Новотны оказался неспособным ни подавить, ни кооптировать творческую интеллигенцию и студенческую молодежь, которые были вдохновлены западными новыми левыми течениями в этой самой культурно западной из стран советского блока. Программа действий" Дубчека, подготовленная теоретиками-реформаторами в партии, предвосхитила реформы Горбачева два десятилетия спустя. Призывая к полной культурной свободе, экономической реформе на основе "социалистического рынка" и ограничению деятельности тайной полиции, она вызвала бурную дискуссию по всей стране.

Отношение общества к переменам

В первых рядах хаотичной, но оптимистичной и мирной Пражской весны 1968 года были интеллектуалы и студенты, которые вышли за рамки, установленные партией. Рабочие и крестьяне были более осторожны, но и среди них многие воспользовались возможностью выдвинуть свои требования путем забастовок, создания рабочих советов и других действий. Политбюро в Москве было не слишком довольным, тем более что многие советские интеллектуалы следили за событиями в Чехословакии, надеясь, что они распространятся и на сам Советский Союз. В марте Дубчека и его главных помощников вызвали на встречу в Дрезден с другими лидерами Варшавского договора, которые выразили опасения, что ситуация может выйти из-под контроля. В определенном смысле было уже слишком поздно. Дубчек и другие реформаторы внутри партии не могли, даже если бы захотели, обуздать возбужденную общественность. 20-21 июля Политбюро одобрило подготовку к полномасштабной интервенции войск Варшавского договора, если Дубчек не изменит свой курс. Последняя попытка убедить его на встрече в маленьком городке Черна, расположенном через границу в советской Украине, оказалась тщетной. Демонстрация поддержки чехословаков маршалом Югославии Тито во время его государственного визита в Прагу в начале августа стала, возможно, последней каплей для советского руководства. 17 августа Политбюро привело в действие план вторжения на 20 августа.Вторжение, заснятое на пленку и транслировавшееся по всему миру, стало для Советского Союза катастрофой в области связей с общественностью (хотя в Соединенных Штатах в течение нескольких дней его обогнали кадры диких сцен нападения полиции на демонстрантов на Национальном съезде Демократической партии в Чикаго). То, что стало известно как доктрина Брежнева - утверждение права и обязанности коммунистических партий братских социалистических стран вмешиваться против "антисоциалистического вырождения" - оказалось неубедительным даже среди западных коммунистов, которые в целом осудили вторжение. Встретив разъяренные толпы, но не встретив вооруженного сопротивления, несколько сотен тысяч вторгшихся войск Варшавского договора расположились надолго. Хотя Дубчек был отстранен от власти только в апреле 1969 года, хребет реформистскому движению был сломлен, а вместе с ним и шансы на социализм с человеческим лицом.

Антикоммунистическая оппозиция

В течение первых восьми месяцев 1968 года Коммунистическая партия Чехословакии проводила ограниченные, но значительные реформы, известные как "Пражская весна", включая декларации о свободе слова и организации. Движение за реформы началось в январе, когда умеренный Александр Дубчек сменил жесткого первого секретаря партии. Коммунистические лидеры в Советском Союзе и сателлитных режимах в Центральной Европе увидели в этих реформах угрозу и предприняли действия, чтобы остановить их. В ночь на 20 августа 1968 года не менее 300 000 советских войск, а также подразделения из Польши, Восточной Германии, Венгрии и Болгарии вторглись в Чехословацкую Социалистическую Республику. Чехословацкие войска были значительно превосходящими по численности; надеялись, что в хаосе вторжения руководство Дубчека можно будет быстро дестабилизировать и, возможно, заменить. Советские войска закрыли границы Чехословакии, захватили аэропорты и быстро заняли большинство городов.Сопротивление вторжению началось сразу же. Гражданское население встретило солдат аргументами и осуждением. Знаки и граффити осуждали вторжение. Люди приносили на улицы фотографии Дубчека и давали неверные указания солдатам вторжения. В ночь вторжения чехословацким военным было приказано оставаться в казармах. Утром 21 августа по пражскому радио прозвучали заявления президиума Коммунистической партии Чехословакии, осуждающие вторжение и призывающие гражданское население "сохранять спокойствие".Вскоре после этого молодежь устроила демонстрации на улицах, формируя живые заграждения перед танками, а позже используя перевернутые автобусы и автомобили. Радиостанции выступали за "пассивное сопротивление", предупреждая население о том, что захватчики ищут повод для нападения.Сотни людей собрались у культовых статуй в Праге, где они братались с советскими солдатами. Демонстранты пели национальный гимн и скандировали "Дубчек". По всему городу появились транспаранты и протестные послания, осуждающие оккупацию и призывающие солдат уйти. Днем 21 августа жители села Упа образовали живую блокаду через мост, преградив путь танкам оккупантов. Через некоторое время танки развернулись и ушли. В некоторых столкновениях в Праге и других городах грубые жесты и призывы к советским людям вернуться домой привели к тому, что солдаты открыли огонь, убивая и раня демонстрантов. Некоторые протестующие в ответ бросали бутылки с зажигательной смесью (самодельные бензиновые бомбы), уничтожив несколько танков и убив экипажи. Сразу же после этих инцидентов Дубчек осудил насилие по радио. Тем не менее, неорганизованное насильственное сопротивление продолжалось. Вскоре после этого советские войска захватили Дубчека вместе с другими видными чехословацкими реформаторами. В тот вечер радиовещатели не рекомендовали проводить даже массовые демонстрации. Вместо этого участники сопротивления активно использовали радио, листовки, газеты и вывески, чтобы распространить послание оппозиции и осуждения оккупации. Листовки сопротивления распространялись на машинах чехословацкой полиции, которые использовали сирены и фары, чтобы проехать через советские блокпосты. Гражданские лица получили доступ к секретным радиостанциям, созданным военными (неясно, какими военными), которые они использовали для создания социальных сетей, чтобы распространять инструкции по сопротивлению. По сообщениям, с помощью радио и телефона таким образом формировались организованные органы для организации и распространения информации.Утром 22 августа Четырнадцатый съезд Коммунистической партии (национальный правительственный съезд Чехословакии) провел экстренное заседание на заводе под Прагой. По некоторым данным, делегаты замаскировались под рабочих, чтобы пройти мимо советских войск. На заседании присутствовали почти 1 192 делегата. Конгресс выпустил заявление, в котором осудил вторжение как неоправданное, заявил, что в Чехословакии не было контрреволюции, призвал освободить и восстановить в должности лидеров и призвал к часовой забастовке протеста на следующий день, если войска не будут выведены. Было распространено еще больше листовок. Распространялась петиция с призывом освободить Дубчека. Газеты и журналы продолжали выходить, часто со словами "легально" или "свободно", что указывало на то, что они не находятся в руках оккупантов. Некоторые печатали обращения к оккупационным солдатам на русском языке; также часто встречались граффити на русском языке. Призыв к забастовке транслировался по радио, наряду с призывами к переходу железнодорожников на медленный ход, что успешно задерживало доставку радиопомех оккупантам. Радио выполняло и другие функции: оно информировало родителей о местонахождении детей в летнем лагере и передавало последние новости о переговорах в Москве.23 августа советские лидеры согласились разрешить президенту Чехословакии Свободе приехать в Москву для переговоров. Он настоял на том, чтобы Дубчек и другие присутствовали за столом переговоров. В тот вечер в Праге по радио передавали предупреждения о возможных арестах. Гражданские лица закрашивали уличные знаки, чтобы запутать оккупантов. Произошли некоторые беспорядки и мародерство, а также сговор чехословаков с оккупационными войсками. На следующий день, 24 августа, советские войска усилили оккупацию, удаляя вывески и граффити (которые сопротивляющиеся быстро заменяли), проводя обыски и распространяя собственные листовки, оправдывающие оккупацию.Международные протесты солидарности с оккупацией проходили до 27 августа, включая демонстрации в Италии, всеобщую забастовку в Австрии, остановку работы во Франции и минуту молчания в Голландии. Советские войска демонстрировали признаки снижения морального духа, некоторые из них не подчинялись приказам разогнать толпы. Фермеры работали сверх нормы; сельскохозяйственный кооператив "Горка Поричаны" объявил, что передаст более 5 тонн картофеля жителям Праги во время сопротивления. После четырехдневных переговоров в Москве чехословацкая делегация приняла "Московский протокол", который позволял большинству чехословацких лидеров остаться у власти, но косвенно осуждал послеянварские реформы. Соглашение требовало усиления подавления оппозиционных групп и ужесточения цензурной политики. Оно также позволяло советским войскам оставаться в Чехословакии. Один человек, председатель Национального фронта Франтишек Кригель, отказался подписать протокол; он был лишен всех официальных обязанностей и позже исключен из партии.Общественная реакция на протокол была неоднозначной, многие расценили его как провал сопротивления. Считается, что массовое сопротивление продолжалось около семи дней, после чего сопротивляющиеся выдохлись и были частично деморализованы. Советские войска задержались бы в Чехословакии на несколько месяцев, продвигая свою политическую повестку дня. Но общественное сопротивление оккупации не прекратилось полностью. В начале ноября прошли массовые демонстрации в Праге, Братиславе, Брно и других городах. Позже десятки тысяч студентов провели четырехдневную сидячую забастовку в средних школах и колледжах, а заводы в знак солидарности присылали им еду.В середине января 1969 года студент колледжа Ян Палах поджег себя на Вацлавской площади в знак протеста против оккупации и лишения гражданских свобод. Его похороны превратились в демонстрацию протеста, а в следующем месяце другой студент, Ян Заиц, сжег себя до смерти на той же площади. В апреле Евжен Плочек совершил такой же акт в Йиглаве.В конце года советские войска с полной силой подавили дальнейшие демонстрации протеста. Дубчек был отстранен от власти вскоре после мартовских демонстраций и заменен сторонником жесткой линии партии, который отменил реформы Дубчека и очистил партию от любой оппозиции. Протесты в августе 1969 года были жестоко подавлены. Они оказались последней массовой демонстрацией против вторжения. Всего во время вторжения было убито около 70 человек и до 1000 получили ранения в перестрелках.

События в Чехословакии и социалистические страны

В 1968 году войска Советского Союза вместе с несколькими другими странами Восточного блока оккупировали Чехословакию. Это вторжение является одним из примеров того, как Советский Союз контролировал и ограничивал автономию коммунистических стран.Оккупационные войска остановили процесс либерализации в Чехословакии и на следующие 20 лет стали силой, стоящей за местным прагматичным, консервативным и вассальным коммунистическим правительством. Травматический опыт военного вторжения, постоянное присутствие оккупационных войск и разочарование после краха либеральных реформ запечатлелись в постоянной исторической памяти местных жителей.Оккупация Чехословакии началась с вторжения более полумиллиона солдат 21 августа 1968 года. Высшие представители партии и государства были арестованы и вывезены в СССР. В Чехословакии вторжение ошеломило население и вдохновило спонтанное ненасильственное сопротивление (см. "Оставайтесь на связи"). На улицах появились эмоциональные и ироничные знаки, выражающие несогласие с оккупацией и поддержку руководства реформированной партии, а шокированные люди собирались на площадях и пытались поговорить с экипажами танков. Во время вторжения было убито около 60 человек, а к концу 1968 года - более 100 местных жителей и десятки военнослужащих оккупационных сил. Особенно в Праге, но и в других городах происходили столкновения между безоружными жителями и агрессивными, дезориентированными иностранными войсками (см. "Почти безнадежно").В преддверии вторжения конфликт между реформистской частью Коммунистической партии (поддерживаемой общественностью) и консервативными политиками (совместно с Советским Союзом) по поводу политических реформ, разгоревшийся в январе 1968 года, начал обостряться летом (см. Переговоры). В результате советское руководство во главе с Леонидом Брежневым затем сговорилось со своими чехословацкими коллегами о создании "письма-приглашения", в котором содержался призыв оказать военную помощь против так называемой контрреволюции, которая, по их мнению, и происходила в Чехословакии. Неспособность просоветских фанатиков провести резолюцию с призывом о помощи в руководстве Коммунистической партии показала, что дальнейшее развитие событий не будет полностью следовать линии московской партии. Письмо с призывом к "дружественным державам" о "братской помощи", то есть об оккупации Чехословакии, стало предлогом для широкомасштабной военной операции, в результате которой в ночь с 20 на 21 августа 1968 года территорию республики заняли 600 000 солдат. Эти солдаты были из армий СССР, Польши, Венгрии и Болгарии, то есть желающих государств бывшего Варшавского военного договора, а силы Германской Демократической Республики были готовы оказать поддержку. Захватчики заняли военные объекты и стратегические пункты без сопротивления со стороны чехословацкой армии, которая сдалась оккупантам. Таким образом, оккупация стала первым применением доктрины Брежнева и определила узкий суверенитет стран "социалистического лагеря".Для значительной части общества ночная оккупация и последовавшие за ней драматические события стали важным жизненным опытом и вехой в жизни поколения (см. раздел "Наша оккупация"). В период нормализации интерпретация Пражской весны и оккупации была сильно идеологизирована, а воспоминания граждан подавлялись. Напротив, после Бархатной революции 1989 года оккупация стала трагической вехой в официальной памяти (см. "Словацкий танкист"). Чехословацкие интеллектуалы, в частности, восприняли вторжение как эпохальный переломный момент. Но дело в том, что оккупация привлекла значительное внимание даже в Западной Европе и США, в том числе из-за ее масштабов; это был крупнейший военный маневр в Европе со времен Второй мировой войны. Кроме того, коммунистическое движение по всей некоммунистической Европе постепенно отходило от единого, контролируемого Советским Союзом коммунистического движения, поскольку они воспринимали оккупацию как явно империалистический и политический акт.

Высочанский съезд

Дубчековское руководство не держалось за свои посты и уходило в отставку с гордо поднятой головой, не в силах мириться с советской оккупацией.Никто из них добровольно не подал в отставку. Между тем, если бы они сделали это сразу после ввода войск, то создали бы для СССР большую проблему. Представьте, если бы оплотом сопротивления стала местная компартия! А дело к тому, между прочим, шло. 22 августа 1968 года в пражском рабочем районе Высочаны, в огромной столовой завода ЧКД, под охраной вооруженных рабочих из отрядов Народной милиции, начал свою работу XIV чрезвычайный съезд КПЧ. В основном на нем присутствовали представители столичных парторганизаций. Этот съезд, собравшийся столь оперативно, сделал практически невозможным создание подконтрольного Москве Революционного рабоче-крестьянского правительства (вроде венгерского в 1956 году). На съезде был избран новый Президиум ЦК, в котором зарезервировали места для уже переправленных в СССР старых руководителей. Обязанности первого секретаря ЦК возложили на некого Венека Шилгана, профессора Высшей экономической школы. Новый Президиум ЦК был «дубчековским» по своей окраске, но в него, однако, вошли и такие люди, как Густав Гусак. Высочанский съезд обратился за помощью к международному коммунистическому движению, потребовал вывести иностранные войска с терри­тории ЧССР и возвратить в Прагу руководителей страны. Правда, предложение о денонсации ЧССР Варшавского договора и провозглашении нейтралитета не было поддержано большинством съезда. Но это, конечно, являлось слабым утешением для Москвы, потому что получалось: от чего уехали, к тому и приехали. Что было делать в этой ситуации советской стороне? Разгонять высочанский президиум ЦК, неминуемо вступая при этом в вооруженный конфликт с рабочей милицией? Но на этом пути можно было больше потерять, чем обрести. Конкретно — потерять компартию Чехословакии. Пришлось бы с нуля создавать новую, которая не пользовалась бы никаким авторитетом в обществе.Второй путь — договориться со старыми руководителями КПЧ и ЧССР, заставить их принять советские условия. Если Дубчек и прочие вернутся в Прагу в прежнем качестве, то высочанскому президиуму ничего не останется, как им подчиниться.Москва выбрала второй путь. У Дубчека и его соратников появилась хорошая возможность маневрировать, добиваться от советской стороны уступок в условиях, когда в Праге действует параллельный ЦК. Но они почему-то этого не сделали. Согласно подписанному в Кремле 26 августа 1968 года протоколу, советские войска должны были находиться в ЧССР «временно», до наступления «нормализации» (срок не оговаривался), а вопрос об оккупации страны чешская сторона снимала с повестки дня Совета Безопасности ООН. В качестве уступки советской стороной было заявлено о поддержке политической линии январского и майского пленумов ЦК КПЧ. Но это на самом деле мало что значило, потому что главный партийный документ «Пражской весны» — «Программа действий КПЧ» — был принят на апрельском пленуме, а о нем в совместном протоколе не было ни слова. Чешская делегация настаивала еще на одной уступке: чтобы Советский Союз отказался от создания новых руководящих органов в ЧССР (имелось в виду т. н. Революционное рабоче-крестьянское правительство главе с Биляком и Индрой). Советская сторона моментально заявила в ответ, что в таком случае и XIV Высочанский съезд следует признать недействительным. Чехам было крыть нечем, и они согласились. Это вроде бы выглядело обоюдным компромиссом, а на самом деле Брежнев и компания блестяще блефовали: высочанский президиум ЦК реально существовал, а вот никакого Рабоче-крестьянского правительства ЧССР еще не было! Но делегация КПЧ об этом не знала... Учитесь, как надо вести переговоры, господа со Смоленской площади!Дубчек, Черник, Смрковский, Шимон и другие не просто просчитались — они, по существу, предали тех, кто их спас как политиков, собравшись в Высочанах. Если бы не было чрезвычайного съезда, то, возможно, действительно возникло бы Революционное рабоче-крестьянское правительство с революционным же трибуналом, как в Венгрии в 1956-м. И этот трибунал, как и в Венгрии, мог бы кое-кого расстрелять... Но не только страх за свои жизни руководил Дубчеком и прочими. Они боялись и спасителей своих — делегатов съезда в Высочанах. А вдруг Москва признает руководство В. Шилгана и поведет переговоры исключительно с ним? Делегация КПЧ вернулась в Прагу и аннулировала решения чрезвычайного съезда. Тогда-то, 31 августа 1968 года, приказали долго жить «Пражская весна» и «социализм с человеческим лицом». В дубчековский президиум из высочанского президиума было включено всего 7 человек. «Высочанские» были пощедрей: зарезервировали 15 мест для отсутствующих...

Московские переговоры

Советско-чехословацкие переговоры 1968 — состоялись 23—26 августа в Москве. Во время переговоров обсуждались вопросы, связанные с современным развитием международной обстановки, активизацией происков империализма против социалистических стран, с положением в Чехословакии и временным вступлением на территорию ЧССР войск пяти социалистических стран.Стороны выразили убеждение в том, что в сложившейся обстановке главное состоит в осуществлении принятых в Чиерне-над-Тиссой совместных решений и сформулированных Братиславским совещанием положений и принципов, а также в последовательном претворении в жизнь практических мер, вытекающих из достигнутой в ходе переговоров договоренности и направленных на скорейшую нормализацию положения в ЧССР.Советские руководители, выражая единодушное стремление народов СССР к дружбе и братству с народами социалистической Чехословакии, подтвердили готовность к самому широкому и искреннему сотрудничеству па основах взаимного уважения, равноправия, территориальной целостности, независимости и социалистической солидарности.Стороны договорились, что войска союзных стран, временно вступившие на территорию Чехословакии, не будут вмешиваться во внутренние дела ЧССР.СССР и Чехословакия подтвердили свою решимость неуклонно проводить на международной арене политику в интересах упрочения солидарности социалистического содружества, отстаивания дела мира и международной безопасности, давать решительный отпор милитаристским, реваншистским и неонацистским силам, стремящимся к пересмотру итогов второй мировой войны и нарушению неприкосновенности существующих в Европе границ, неукоснительно выполнять все обязательства, взятые обеими сторонами по многосторонним и двусторонним договорам, заключенным между социалистическими государствами, крепить оборонную мощь социалистического содружества, повышать эффективность оборонительного Варшавского Договора.Позднее в соответствии с договором между правительствами СССР и ЧССР от 18 октября 1968 об условиях временного пребывания советских войск на территории Чехословакии было предусмотрено, что часть советских войск, находившихся в ЧССР, временно остается на чехословацкой территории в целях обеспечения безопасности стран социалистического содружества.

Режим «нормализации»

В апреле 1969 года Густав Гусак сменил Дубчека на посту первого секретаря KSČ. Дубчек был исключен из Коммунистической партии и назначен на должность чиновника лесного хозяйства (однако после 1989 года он будет избран спикером Федерального собрания новой демократической Чехословакии). Режим Гусака отменил практически все реформы Пражской весны под предлогом "нормализации" политической и экономической жизни. Была вновь введена цензура прессы и творческих искусств, и начался мрачный период чехословацкой истории. Среди населения установилась широко распространенная политическая апатия, поскольку большинство чехов и словаков смирились со скромным повышением уровня жизни и доступностью потребительских товаров, предоставляемых режимом в обмен на пассивное принятие советского правления КСЧ, изгнавшего членов своего бывшего либерального крыла. Небольшое число диссидентов, таких как Вацлав Гавел, которые отказались принять этот циничный социальный договор с режимом, подвергались преследованиям тайной полиции, изгнанию из своих профессий, назначению на низшую работу, а иногда аресту и тюремному заключению. Период нормализации продолжался на протяжении 1970-х и 1980-х годов, пока Бархатная революция 1989 года окончательно не восстановила демократическую политическую систему в Чехословакии.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

«Пражская весна» и международный кризис 1968 года. Документы / Гл. ред. Н.Г. Томилина, С. Карнер, А.О. Чубарьян – М.: МФД, 2010. – 432 с«Пражская весна» и международный кризис 1968 года: Статьи, исследования, документы / Гл. ред. Н.Г. Томилина, С. Карнер, А.О. Чубарьян – М.: МФД, 2010. – 528 с.1.-й: Неслучившаяся революция или революция non-stop? // Неприкосн. запас: дебаты о политике и культуре. — 2008. — N 4 (Тематический выпуск).Александров В. Прага — сейчас и в 1968 году: конференции по Пражской весне // Международная жизнь. — 1994. — N 5. — С.96.Бжезинский З. Великая шахматная доска. М, 1998.Бобраков-Тимошкин А. Проект «Чехословакия»: Конфликт идеологий в Первой Чехословацкой республике (1918-38).Валента И. Советское вторжение в Чехословакию. 1968 /Пер. с чешского. М.: Наука, 1991.-182.Воронцов А. Н. Пражская осень: мифы и реальность: о вхождении войск СССР на территорию Чехословакии 21 авг. 1968. // Наш современник. - 2003. - № 8.Задорожнюк Э.Г., Марьина В.В., Серапионова Е.П., Мусатов В.Л. «Чехия и Словакия в XX веке». М.: Просвещение., 2005.-С.153.Золотов С. М. Шли на помощь друзьям // ВИЖ. 1994. N 4Латыш М.В. «Пражская весна» 1968 г. и реакция Кремля. М.: Наука, 1998.-195.Латыш М.В. Легитимизация присутствия советских войск и возрастание внешнего факторов в Чехословацкой политике на начальных стадиях «нормализации» в 1968 г. //Вопросы истории. - 1998. - № 12.М.: Новое лит. обозрение, 2008. — 215с. — (Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»).Мусатов В. О пражской весне. 1968 //Духовное наследие. - 1998. - № 12.Орлик И. «Пражское лето» 68-го // Свободная мысль. — 2008. — N 7. — С.123-138.Орлик И. И. Политика западных держав в отношении восточноевропейских социалистических государств (1965-1975 гг.). М.: Наука, 1979.-271.Пихоя Р.Г. Чехословакия, 1968 год. Взгляд из Москвы. По документам ЦК КПСС: окончание // Новая и новейшая история. — 1995. — N 1. — С.34.Фурсов А. Чехословакия-68 и вокруг // Полит. класс. — 2008. — N 8. — С.31-47.Чехословацкий кризис 1967– 1969 гг. в документах ЦК КПСС: Статьи, исследования, документы / Составители: Л.А. Величанская (ответственный составитель), Т.А. Джалилов, М.Ф. Кишкина-Иваненко, М.Ю. Прозуменщиков. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. – 1151 с.