Политические аспекты урегулирования и разрешения военных конфликтов (на примере постсоветского пространства)

Политические аспекты урегулирования и разрешения военных конфликтов (на примере постсоветского пространства)СОДЕРЖАНИЕ TOC \o "1-3" \h \z \u ВВЕДЕНИЕ PAGEREF _Toc103111798 \h 3Глава 1 Теоретико-методологические основы исследования причин и возможностей урегулирования и разрешения политического конфликта PAGEREF _Toc103111799 \h 51.1Понятие, особенности, структура, виды политического конфликта PAGEREF _Toc103111800 \h 51.2 Основные методы и механизмы действий по урегулированию и разрешению современных этнополитических конфликтов PAGEREF _Toc103111801 \h 91.3 Третья сторона как гарант и форма современного урегулирования конфликта PAGEREF _Toc103111802 \h 17Глава 2 Правовые механизмы урегулирования военных конфликтов (на примере постсоветского пространства) PAGEREF _Toc103111803 \h 212.1 Факторы конфликтогенности постсоветского пространства PAGEREF _Toc103111804 \h 212.2 Механизмы предупреждения и урегулирования этнических и религиозных конфликтов на современном постсоветском пространстве PAGEREF _Toc103111805 \h 24ЗАКЛЮЧЕНИЕ PAGEREF _Toc103111806 \h 33СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ИНТЕРНЕТ-РЕСУРСОВ PAGEREF _Toc103111807 \h 35ВВЕДЕНИЕВ XX в. возникла потребность в создании технологий урегулирования конфликтов, т.к. произошло количественное и качественное возрастание объективных и субъективных угроз человека и общества.Конфликт является сигналом разногласий, противоречий для политической власти и общества, кроме того, он активизирует власть для оперативного преодоления зарождающихся проблем. Опасен не сам конфликт, а неумение правящих политических сил его урегулировать или разрешить.Политический конфликт обладает одной очень опасной особенностью, как на международном уровне, так и внутри государства. Эта особенность представляет собой реальную возможность продвижения конфликта к стадии вооруженной борьбы. Любое подобное явление представляет собой угрозу для общества. В следствии с этим мирное урегулирование конфликтов в политической сфере становится крайне актуальной задачей там, где существует вероятность использования вооруженного насилия или такое явление имеет место быть.Концепция предотвращения, разрешения и урегулирования конфликтов опирается сегодня на впечатляющую литературу. В последние годы ООН, региональные организации, государственные учреждения и неправительственные организации систематически занимаются изучением «извлеченных уроков» и «передового опыта» в отношении неудачных миссий или упущенных возможностей.Неудовлетворённость национальных элит СССР накапливалась на протяжении всего существования страны. Недовольство было обусловлено множеством факторов: экономическим состоянием республик, их границами, политико-административными статусами. Пока Союз был крепок, данные проблемы редко всплывали и как правило замалчивались, про них временно забывали. Таким образом, к моменту распада СССР в республиках возрастает национальное самосознание, которое в свою очередь было направлено на отстаивание собственных интересов.Исторически сложилась традиция использования силовых мер как инструмента разрешения политического конфликта, но уже сегодня они не обеспечивают сто процентный результат с точки зрения эффективного урегулирования конфликта. Имеющуюся теоретико-методологическую базу исследования политических конфликтов следует расширять, дополняя ее информацией об эффективном применении и перспективах усовершенствования технологий разрешения политических конфликтов. Это обусловило актуальность данного исследования. Проблема исследования заключается в понятии выбора эффективной технологии урегулирования военных конфликтов на постсоветском пространстве.Цель исследования: рассмотрение причин и возможностей разрешения военно-политических конфликтов.Объект исследования: политический конфликт.Предмет исследования: технологии урегулирования и разрешения военно-политических конфликтов на постсоветском пространстве. Методы исследования: анализ, сравнение, прогнозирование, синтез, классификация, теоретико-игровой метод. Задачи исследования: провести теоретический анализ понятия «политический конфликт», его видов, особенностей и структуры;выявить и классифицировать причины политических конфликтов;выявить основные методы и механизмы действий по урегулированию и разрешению современных этнополитических конфликтов; определить место третьей стороны как гаранта урегулирования конфликтаОпределить факторы конфликтогенности постсоветского пространства;Изучить механизмы предупреждения и урегулирования этнических и религиозных конфликтов на современном постсоветском пространстве Курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы и Интернет-источников. Глава 1 Теоретико-методологические основы исследования причин и возможностей урегулирования и разрешения политического конфликтаПонятие, особенности, структура, виды политического конфликтаПолитический конфликт учеными рассматривается как социальное явление, но не стоит отождествлять его с социальным конфликтом. В случае социального конфликта происходит конфронтация между большими социальными группами из-за многообразных ресурсов жизнеобеспечения, а конфликт в политической сфере — это столкновение уже интегрированных интересов социальных групп, которые включают в себя: политические ценности, задачи, требования, лозунги и, как правило, связанные с борьбой за властные ресурсы.Политический конфликт – одна из составляющих сферы политики, мотивационная основа политической жизни. Одно подразумевает другое, поэтому современные дефиниции политики предполагают включение в ее состав феномена конфликта. В политической сфере наиболее острая борьба протекает между индивидами и социальными группами. В основном такое противостояние происходит именно в форме политического конфликта. Таким образом, в современном мире исследование такого феномена, как «политический конфликт», требует к себе пристального внимания. Политические конфликты – это столкновение, противоборство политических субъектов, которое обусловлено разнонаправленностью их политических интересов, ценностей и взглядов. Политический конфликт по Г. И. Козыреву характеризуется:публичным и открытым характером выражения противоборства сторон;всеобщей значимостью;обусловленностью власти (властными отношениями);идеологическим характером мотивации конфликта;институциональной организованностью субъектов конфликта; «символической» идентификацией;наличием легитимных лидеров;односторонней «законностью» насилия;возможностью трагических последствий.В структуру политического конфликта также входят причины, объект, предмет конфликта, субъекты политического конфликта, косвенная сторона, инцидент и окружающая среда (социальное и политическое поле). Наглядно структура политического конфликта представлена в Таблице 1. Структура политического конфликта: Таблица 1.1 - Структура политического конфликтаПолитический конфликт(по Л.Н. Тимофеевой)участники конфликта и их характеристикиисточники и причины возникновения конфликтавзаимодействие, т. е. возможные формы конфликтного поведенияусловия и среда, в которой протекает конфликтпоследствия расширения конфликтаПолитический конфликт обладает сложной, многосоставной структурой и многомерной типологией. В системе политических отношений было выделено 3 основных ветви конфликтов: конфликт интересов, конфликт ценностей и конфликт идентификации. Подробное описание данных видов указано в Таблице 2. Типы политических конфликтов: Таблица 1.2 - Типы политических конфликтовПолитический конфликтКонфликты интересоврезультат столкновения интересов по поводу перераспределения политических ресурсовпреобладают в экономически развитых странахКонфликты ценностейвызваны существованием в обществе противоположных политических ценностей и норм, отсутствие консенсуса между нимипоявляются в развивающихся государствах с неустойчивым государственным строемКонфликты идентификацииобусловлены этнолингвистической и религиозной неоднородностью общества и идентификацией индивидов с определенными политическими силами, конкретной расой, этнической группой, религией, социальной общностью.характерны для обществ, в которых происходит отождествление субъектом себя с определенной группой, а не обществом в целомВ зависимости от уровня участников политического конфликта выделяют также:региональные политические конфликты;межгосударственные политические конфликты;внутригосударственные политические конфликты;межнациональные (этнические) конфликты.Конфликтные ситуации в современном мире произрастают из нескольких объективных, а точнее объективно-субъективных источников (двух видов противоречий):во-первых, это противоречия, которые формируются социально-экономическим, материально-бытовым положением людей. Данное явление выражается в повышении контраста между богатством и бедностью, процветании немногих и обнищании большинства. во-вторых, это противоречия, которые обусловлены отторжением политических решений господствующей элиты, реформ, которые она проводит. Связь основных источников и ряда проблем, исходящих из них, обозначены в Таблице 3. Основные источники и причины политических конфликтов:Таблица 1.3 - Основные источники и причины политических конфликтовКонфликтогенная природа политики и политической властиНеспособность государственной власти предупреждать и разрешать социальные противоречия, коррумпированность и неэффективность деятельности политической элитыНеравенство социального и правового положения индивидов, социальных групп, образований и институтовНесовпадение взглядов, оценок субъектов политики по поводу ценностей, норм, приоритетов общественного развитияУщемление или неадекватное ожиданиям удовлетворение жизненно важных потребностей личности, социальных групп и общностейНеравномерное распределение власти, несоответствие статусов субъектов политики их интересам и потребностям в политической властиПротивоположности «властвующий — подвластный», «господствующий — подчиненный» есть объективная фундаментальная предпосылка политического конфликта. По мнению Л. Н. Тимофеевой, профессора кафедры политологии и политического управления, конфликт кроется в самой сущности политической власти, которая занимается согласованием и координированием различных интересов людей. Профессор выделяет пять источников политического конфликта: общественные отношения — отношения неравенства; отсутствие единого шаблона ценностей и политических идеалов;различные идентификации граждан (социальная, религиозная, политическая и другие);недостатки, ошибки, искажения в технологии политической коммуникации; социально-психологические свойства политических субъектов, борющихся за власть.В формировании политических конфликтов огромную роль играют различного рода политические кризисы:кризис идентичности, который характеризуется распадом идеалов и ценностей, доминирующих в политической культуре данного общества;кризис распределения материальных и культурных благ, который возникает, когда властные структуры не способны обеспечить устойчивый рост материального благосостояния населения;кризис участия — уровень вовлеченности граждан в управление;кризис «проникновения» — правящий класс, который стремится реализовать ϲʙᴏи решения во всех сферах общественной жизни;кризис легитимности — несоответствие осуществляемых целей режима и массовых представлений о нормах его функционирования.Политические конфликты в современной России связаны со стратегией и тактикой перераспределения государственной собственности и власти, что определяет их остроту и влечет за собой социально-экономическую и политическую нестабильность и напряженность во всех сферах общества. 1.2 Основные методы и механизмы действий по урегулированию и разрешению современных этнополитических конфликтовРазнородность современных этнополитических конфликтов, различные подходы к определению их природы, а также проблемы, связанные с трансформацией международно-правовой системы в области миротворчества и посткризисного регулирования выявляют сложности в области международного взаимодействия с целью урегулирования и разрешения этнополитических конфликтов. Многие действия, предпринимаемые сегодня международным сообществом, безусловно, способствуют расширению возможностей достижения мира, но, в то же время, нередки случаи, когда действия по урегулированию и разрешению конфликтов усугубляют существующие конфликты. Научное направление по урегулированию конфликтов является относительно молодым и складывается из взаимовлияния и взаимодействия различных научных дисциплин при ведущей роли политической науки. С междисциплинарным характером теории урегулирования конфликтов ученые связывают и ряд практических сложностей исследовательского плана. Так, К. Райманн указывает на то, что термины «урегулирование», «разрешение», «трансформация конфликтов» чаще всего имеют расплывчатый характер и используются взаимозаменяемо, в то время как указанный автор полагает необходимым разделять эти направления.Представители школы урегулирования конфликтов рассматривают его как искусство выбирать такие формы вмешательства, которые позволяют достичь политическое соглашение, осуществляемое обличенными властью деятелями, имеющими достаточно ресурсов и полномочий, чтобы заставить конфликтующие стороны заключить соглашение. Вместо отстаивания попыток устранить конфликт урегулирование конфликтов призвано, по мнению представителей данной школы, обратиться с ним конструктивно с целью улаживания разногласий и расхождений, приведя конфликтующие стороны к сотрудничеству.Таким образом, именно поиск взаимоприемлемого согласия между участниками конфликта политическим путем через переговоры и посреднические процедуры составляет основу политического урегулирования конфликтов. Для большинства представителей школы разрешения этнополитических конфликтов рассмотрение последних с точки зрения силовой политики не является приемлемым. Здесь основной упор делается на вмешательство не обличенных властью третьих сторон и поиск ими творческих решений, основанных на тщательном изучении причин конфликта и построении новых взаимоотношений. Известный конфликтолог К. Митчелл к подлинному завершению конфликта относит только его разрешение, которое достигается в процессе длительного обоюдного анализа противниками, как истоков, так и содержания их спора, вследствие чего возникает устойчивое равновесие сторон. Достигнутый же урегулированием компромисс К.Митчелл считает непрочным и недолговечным, поскольку исходная причина соперничества не устранена, а само урегулирование – это лишь результат успешного принуждения одного из противников тому типу действий, которое выгодно другой стороне либо посреднику. Представители школы трансформации конфликтов приоритетом считают не посредничество внешних сторон, а оказание поддержки группам внутри конфликта. Так, Р. Вяюрюнен считает, что проблемы, вокруг которых возник конфликт, акторы и их интересы постоянно меняются, и поэтому их восприятие многими теориями конфликта как данность, с учетом которой происходит поиск решения, не корректно и не эффективно. При этом следует отметить, что также существует и более комплексный подход к трансформации конфликта. Он получил отражение в работах таких авторов, как К. Рупесингхе, который выступает за такой подход к трансформации конфликта, который объединял бы вмешательство на многих уровнях, включая военный, и Дж. П. Ледарха, который рассматривает миротворчество как структурный процесс, представляющий собой долгосрочную трансформацию системы войны в систему мира. В целом же теоретики трансформации конфликтов выступают за включение в процесс урегулирования конфликта много большее число акторов и максимальное использование многоуровневой дипломатии. Все более весомое место в конфликтологическом теоретическом диспуте занимает категория «институционализация конфликта», теоретическое осмысление которой, по словам отечественного ученого Н.А. Косолапова, «по существу делает самые первые шаги». По его мнению, институционализированный конфликт отличается от неинституционализированного только тем, что его течение введено в определенные рамки, а разрешение подчинено правилам, нарушение которых влечет достаточно жесткие санкции нередко не только против нарушителя, но против всех участников конфликта. В сегодняшних реалиях повышения конфликтности международных отношений на первый план выдвигается проблема международного вмешательства в конфликты с целью их предотвращения, урегулирования, разрешения и нивелирования негативных последствий, поскольку конфликты представляют собой угрозу и дестабилизирующий фактор, как для отдельных соседних национальных государств, так и для целых регионов. Когда речь идет о вмешательстве в конфликт кого-либо (кроме самих его участников) с целью урегулирования, используют общее понятие «третья сторона». Среди средств воздействия третьей стороны принято различать оказание помощи в нахождении мирного решения и использование переговорного подхода, в том числе путем прямого посредничества и наблюдения за ходом переговоров, с одной стороны; а также принуждение, оказание давления путем применения санкций, блокад и иных ограничительных мер, и ограничение конфликтных действий, с другой стороны. В качестве наиболее общей формы третьестороннего воздействия на конфликт в настоящее время нередко рассматривается посредничество, которое понимается шире, нежели как одна из процедур, осуществляемая дипломатией наряду с такими процедурами, как согласование или челночная дипломатия. Авторитетный российский ученый А.И. Никитин справедливо отмечает, что сложно сегодня провести грань между вмешательством в конфликты внешних сил ради своих интересов в качестве новых сторон конфликта и относительно беспристрастным вмешательством ради восстановления международного мира и стабильности. Существует мнение, что если конфликтные ситуации возникают вне поля геополитических интересов великих держав, международная деятельность по урегулированию конфликта сводится к имитации активности без применения значимых усилий. Так, например, П. Кандель пишет в одной из своих работ: «Даже в тех случаях, когда непосредственная заинтересованность великих держав в разрешении того или иного конфликта крайне мала, для того, чтобы вступить в действие им требуется «изобрести» собственные национальные интересы в зоне конфликта и убедить общественность в их важности». Перефразируя данного автора, можно допустить такую же оговорку и в отношении межгосударственного взаимодействия и общих интересов. М.А. Хрусталев, затрагивая проблематику внешнеполитического сотрудничества в конфликте, указывал на то, что предпосылкой такового является наличие некоторого массива общих интересов. В противном случае, кооперативное взаимодействие носит единичный спорадический характер и не представляет собой процесса в строгом смысле этого слова. Следует отметить, что среди представителей западной конфликтологической школы существует мнение о том, что беспристрастность третьей стороны отнюдь не является залогом успеха переговорной конструкции. И, несмотря на то, что еще несколько десятилетий назад необходимость беспристрастности третьей стороны являлась общепризнанной, сегодня, по мере интенсификации споров о целесообразности внешнего вмешательства в конфликт без согласия конфликтующих сторон, а также без соответствующего мандата международно-правовых институтов, проблематика допустимости пристрастности третьей стороны существенно актуализируется и выстраивается в комплекс научно описанных аргументаций. Так, например, К. Райманн считает, что «учитывая природу большинства современных внутригосударственных конфликтов, было бы неправильно рассматривать беспристрастность и пристрастность третьей стороны как взаимоисключающие характеристики; скорее следует признать их двойственную и взаимодополняющую природу». М. Клейбоер отмечает, что наличие рычагов влияния делает пристрастность ключевым фактором. Американский исследователь Р. Дж. Фишер в одном из своих исследований приходит к выводу о том, что зачастую посредники включаются в процесс урегулирования исключительно для того, чтобы «протолкнуть свои односторонние интересы, не намереваясь идти на компромисс или искать совместное решение, а порой и для того, чтобы оттянуть время для консолидации сил для альтернативных стратегий». Однако он приходит к выводу что, если в конфликте определенную пользу могут принести пристрастные посредники со своими политическими целями и материальными интересами, это лишь расширяет возможности посредничества». В российских академических кругах в противовес западной позиции в отношении пристрастности посредничества доминирует мнение о том, что третья сторона вмешивается в конфликт именно с целью его мирного урегулирования, а не для оказания помощи одному из участников, поскольку последнее, в зависимости от характера вмешательства, ведет к тому, что третья сторона становится прямым или косвенным участником конфликта. Так, например, когда по договоренности с молдавской стороной Украина (страна-гарант в процессе молдо-приднестровского урегулирования) приняла участие в комплексе ограничительных мероприятий для приднестровских экономических агентов и прекратила транзит приднестровских товаров через приднестровско-украинскую границу19 , Приднестровье не только обвинило ее в экономической блокаде, но и оценило ее действия как отступление от роли объективного посредника и гаранта. Одной из разновидностей деятельности по урегулированию конфликтов является международная миротворческая деятельность, которая стоит в последние годы в ряду приоритетных направлений внешней и внутренней политики многих государств. Миротворчество базируется на целой системе способов урегулирования конфликтов, международно-правовых средствах, договорно-правовой базе. Сегодня миротворчество выступает одновременно и как политический процесс по согласованию и взаимодействию интересов политических субъектов, и как дипломатическая деятельность, и как форма вмешательства в дела отдельных государств, и как разновидность военных действий, форм вооруженной борьбы. Высокая значимость придается сегодня военным компонентам внешнеполитического сотрудничества. По мнению М.А. Хрусталева, критерием оценки качественной стороны такого взаимодействия служит степень дополнения внешнеполитического сотрудничества другими его видами и особенно военными, и чем больше степень такой дополняемости, тем более комплексным и стабильным оно является. Распространенным методом воздействия третьей стороны на участников конфликта является применение санкций. В основном применяемые санкции делятся на торговые, финансовые, политические. Введение таковых не зависит от воли конфликтующих сторон и в классическом варианте должно происходить по решению специально уполномоченных международных институтов в случаях угрозы миру, нарушения мира или акта агрессии.На практике же санкции нередко применяются по решению только одного государства или группы государств и в ситуациях, в которых вероятность развития вооруженного сценария ничтожно мала. Нередко санкции маскируются под видом применения к конфликтующим сторонам или к одной из сторон неких ограничительных мер или новых режимов (таможенного, пограничного и др.). По объему последствий, в том числе негативных, многие ограничительные меры могут стоять в одном ряду с санкциями. Как отмечает М.М. Лебедева, санкции не решают проблемы политического урегулирования и нередко приводят к изоляции стран от внешнего мира, что ограничивает возможности поиска разрешения конфликта мирными средствами. Более того, санкции могут приводить как к высокой внутренней консолидации и сплоченности, так и к поляризации общества, что, в свою очередь, также может приводить к трудно прогнозируемым последствиям и обострять конфликт. В целом применение разного рода санкций неизбежно ведет к негативному их воздействию на развитие экономических процессов в стране, по отношению к которой они применены и, как следствие, могут вызывать разного рода социальные деформации: изменение демографических процессов, усиление миграции, особенно трудоспособного населения, из зоны конфликта, снижение уровня жизни населения в зоне конфликта, невозможность выполнения государством социальных гарантий. Все это способно стимулировать радикальные настроения, как внутри политических элит, так и среди разных слоев населения. Зачастую эти последствия влияют и на ход переговорных процессов и степень общественного доверия к посредническим институтам, поскольку беспристрастность третьей стороны ставится под сомнение. 1.3 Третья сторона как гарант и форма современного урегулирования конфликтаГоворя о переговорах, следует отметить их качественную эволюцию. Так, многосторонние комплексные механизмы сегодня существенно превосходят по своему числу традиционные двусторонние политические переговоры. М.А. Хрусталев выделяет трехзвенную переговорную иерархию: высший политический уровень – главы государств или правительств, дипломатический уровень и экспертный уровень. При этом отмечается, что мировая переговорная структура стала более сложной и многосвязной, как за счет расширения числа ее участников, так и за счет включения в нее ранее не существовавших предметных областей. В наши дни нередко формирование на базе переговорных конструкций постоянных совещаний и консультативных форумов. Так, например, в 2001 году, когда Приднестровье и Молдова прекратили официальные переговоры на высшем уровне, гарантам и посредникам пришлось в сжатые сроки создавать вспомогательный переговорный механизм, который позволил бы сохранить диалог между конфликтующими сторонами на уровне политических представителей сторон. С этой целью было инициировано создание «Постоянного совещания по политическим вопросам в рамках процесса по приднестровскому урегулированию». На сегодняшний день именно этот консультативный форум является единственным действующим в процессе молдо-приднестровского урегулирования многосторонним комплексным переговорным механизмом. Анализируя современные труды о переговорах, можно выделить наиболее общее понятие «переговоров» и определение в качестве таковых особого типа дискуссии, ориентированной на разрешение противоречий интересов ее участников в случае, когда противоречие рассматривается участниками как проблема, подлежащая решению путем договоренности и (или) соглашения между сторонами. Однако на практике далеко не всегда поиск компромисса ради решения конкретной проблемы лежит в основе мотивации переговорного процесса. Например, в силу длительного периода неразрешенности конфликта, мотив достижения компромисса бывает упущен, что нередко обусловлено как трансформацией внешней околоконфликтной внешней конъюнктуры, так и изменениями внутренних факторов. В таких ситуациях сторонами имитируются переговоры, а целью последних становятся выигрыш времени, либо дискредитация другой стороны. М.М. Лебедева упоминает в схожем контексте также прецеденты, когда переговоры начинались только для того, чтобы затем обвинить противоположную сторону в их провале, нежелании решать проблему переговорным путем и начать против нее вооруженные действия. В российской науке данный феномен получил определение «квазипереговоры», «инструментальные переговоры», «маскировочные переговоры». М.А. Хрусталев на примере СНГ показывает, что из 880 договоров и соглашений, заключенных странами в рамках СНГ в течение первых пяти лет, были выполнены лишь 130, то есть около 15%. Он также приводит в пример данные американских исследователей О. Фрейзера и Г. Гоерца, которые на гораздо более обширном материале при исследовании процессов урегулирования невоенных конфликтов получили те же 15% КПД, исходя из анализа выполняемости соглашений. М.М. Лебедева выделяет три типа соглашений при урегулировании конфликта: соглашение о перемирии (о прекращении огня) в случаях, когда конфликт до подписания находился в вооруженной стадии; соглашение по урегулированию конфликта (достигается в результате переговоров и снижения остроты противоречий); соглашение о разрешении конфликта (перевод отношений на принципиально новый уровень). П.А. Цыганков выделяет четыре способа разрешения конфликта: 1) соглашение в результате совпадения мнения всех сторон; 2) соглашение в соответствии с законодательной или моральной волей внешней силы; 3) соглашение, навязанное одной из сторон конфликта; 4) ситуация, когда застарелый конфликт теряет свою актуальность и разрешается сам собой. К. Митчел относит к основным параметрам разрешенности конфликта добровольное принятие (без какого-либо давления извне) соглашения, его самодостаточность и отсутствие необходимости в поддержании условий третьей стороной для его выполнения. Представляется вполне справедливым и обоснованным упомянутое выше применение анализа КПД переговоров с использованием в качестве основного критерия состояние выполнения соглашений, поскольку взаимообмен обязательствами в виде заключения соглашения и есть этап окончательного урегулирования конфликта, а процесс исполнения закрепленных соглашением договоренностей и обеспечение их исполнения сторонами конфликта являются окончательной целью посреднической миссии. В тоже время немало примеров в мире, когда навязанные извне мирные соглашения спотыкались о первое же препятствие и не несли в себе никакой гарантийной функции. Подтверждением сказанному отчасти могут служить и данные исследования Е.Степановой, которая указывает на то, что из 144 мирных соглашений после окончания «холодной войны» в 1989 году были заключены в чуть более трети всех конфликтов, но при этом, около 40% стран, на территории которых велись конфликты и которыми были подписаны мирные соглашения, впоследствии возвращались к вооруженному противостоянию. По подсчетам Университета Нотр-Дам, США, в 2008 году разного рода международные посредники участвовали в процессе урегулирования примерно 77 конфликтов разной степени интенсивности, в общей сложности с их помощью было подписаны 52 мирных соглашения, половина из которых не выполнялась даже на начальном этапе. В данном контексте интересен пример Приднестровья. Так, за годы урегулирования в рамках переговорного процесса сторонами конфликта при участии посредников и гарантов было заключено более 80 соглашений, ни одно из которых не подкреплено сегодня системой гарантийных механизмов, и не выполняется сторонами. Таким образом, представляется, что наиболее действенным процесс урегулирования можно считать тогда, когда заключаемые сторонами соглашения подкреплены системой гарантий и контролем третьей стороны, а разрешение конфликта наступает как результат исполнения соглашения и его самодостаточности. Глава 2 Правовые механизмы урегулирования военных конфликтов (на примере постсоветского пространства)2.1 Факторы конфликтогенности постсоветского пространстваВ многонациональных обществах, где существует политическое и социальное неравенство и раскол, люди используют этническую принадлежность в качестве одной из наиболее доступных и понятных форм группо солидарности, а также в качестве инструмента для достижения различных целей. Чтобы выяснить причины обострения конфликта на постсоветском пространстве, необходимо определить, что такое постсоветское пространство. В 1991 году СССР был разделён на 15 независимых республик. Все республики начали объединяться в организации с целью экономического и культурного взаимодействия. Сегодня они все формируют постсоветское пространство. Сам термин «постсоветское пространство» впервые появился в статье профессора, доктора исторических наук А. Празаускаса «СНГ как постколониальное пространство». Постсоветское пространство характеризуется следующими параметрами, которые влияют на количество конфликтов. Политическая нестабильность. Интересы республик на момент распада СССР были идентичны. Все республики хотели завершить процесс своего «суверенитета» как можно быстрее, чтобы перестать зависеть от центрального правительства. Однако местная политическая элита в большинстве случаев не была готова к исчезновению авторитарного влияния центра. Увеличилось число неформальных групп: профсоюзы, ассоциации и народные фронты различных направлений (националистические, патриотические, либеральные, демократические и т. д.), которые впоследствии стали политическими партиями. Растущие националистические движения и экономический кризис только подорвали авторитет местных властей. Внутриполитические. Нет сильной политической элиты, слабость государств; вопросы внутренней безопасности; нестабильная власть в бывших республиках, появление террористических организаций. Ослабление государственных структур часто приводит к насильственным этническим конфликтам, потому что в слабом государстве этнические группы более склонны к политическому участию, что требует большей автономии и даже независимость. Второе структурное условие этнического конфликта связано с системой государственной безопасности, слабое государство не может обеспечить безопасность отдельных групп, и эти группы хотят обеспечить свою собственную безопасность. Территориальные. Административно-территориальное деление внутри СССР, а также деление границ при распаде СССР. Страны вошли в состав СССР в пределах определённых границ, но во время их пребывания в Советском Союзе границы были разграничены и установлены новые. Во время распада территории были разделены по административному принципу, что привело к некоторым последующим конфликтам. Экономические и ресурсные. Так как СССР был основан как федеративное государство, он образовал единый народнохозяйственный комплекс, обеспечивающий экономическую интеграцию республик. Таким образом, распад привёл к разрушению большинства традиционных отношений между компаниями в бывших республиках и резкому сокращению производства. Разрыв в экономических отношениях стал одной из основных причин глубокого экономического кризиса в России и других странах - наследниках СССР. Некоторые страны были убеждены в своей экономической жизнеспособности, но сразу после обретения независимости была реальная конкурентоспособность товаров и продуктов, произведённых в бывших республиках. Развитие государств как самостоятельных единиц также было неравномерным из-за экономических, экологических условий и инфраструктуры. Транспортная инфраструктура оказала особенно негативное влияние: железные дороги и автомобильные сети развиты слабо, а ухудшение происходит с запада на восток. Проблема формирования идентичности. Проблема формирования личности. Страны, принадлежащие к Советскому Союзу, имели экономические, культурные и политические отношения в той или иной степени до образования СССР. Поэтому с его падением проблема идентичности стала более актуальной. С одной стороны, многие семьи оказались по разные стороны государственных границ. С другой стороны, например, есть такая вещь, как "славяне", которая объединяет русских, украинцев и белорусов. В результате страны столкнулись с выбором связи с Европой, Россией или Азией. За время существования СССР страны находились в коммунистическом лагере. Как уже упоминалось выше, с распадом СССР страны были разделены на два лагеря. Европейский Союз помог бывшим советским республикам, поэтому некоторые страны стали проевропейскими, и проблема идентичности стала ещё более острой. Религиозные противоречия. К ним относятся такие конфликты, как например, конфликт в Нагорном Карабахе, армяне – христиане, а азербайджанцы – мусульмане. Религиозные противоречия стали одной из причин войны в Таджикистане, где один из кланов стал объектом столкновений, так как присутствовали как шииты, так и сунниты. Конфликт между Абхазией и Грузией, в котором Грузия представляла мусульманскую Абхазию как врага христианской Грузии и т.д. Независимость. Другая важная причина конфликта - факт независимости, который вызвал рост этнической напряжённости, потому что независимость подняла отношения доминирования, существовавшие в советский период, на другой уровень: этническое доминирование России было автоматически заменено доминированием титульных национальностей. То, что было справедливо в отношении этнического доминирования, также касалось моделей регионального и кланового господства. Этническое доминирование, однако, воспринималось как особенно опасное, потому что во всех странах Центральной Азии этнические группы были смешанными, а из- за произвольного установления республиканских границ было «расхождение между национальными и государственными границами». Наряду с этническими конфликтами, унаследованными от прошлого, на постсоветском пространстве появилось новое явление - так называемое «новое поколение» этнических конфликтов. Корни этих конфликтов также находятся в прошлом бывшего Советского Союза, но сегодня они вызваны новыми политическими реалиями, перераспределением политической власти в новых независимых государствах. Эти конфликты инициируются этническими группами для изменения своего политического, социального и культурного статуса или для более активного объявления своего существующего статуса. Таким образом, для республик постсоветского пространства характерен ряд общих проблем: экономические, политические, этнические и другие. Страны стремятся к интеграции, так как во времена СССР они были сильно взаимосвязаны. 2.2 Механизмы предупреждения и урегулирования этнических и религиозных конфликтов на современном постсоветском пространствеСовременное постсоветское пространство представляет собой крайне сложный, противоречивый регион, на котором сосредоточено множество очагов межнациональной и религиозной напряженности. Такое положение дел стало возможным в силу специфической политики административно-территориального и национального межевания советскими властями территорий бывшей Российской Империи. В результате те конфликты, которые либо искусственно подвергались сдерживанию, либо оказались своего рода замороженными, разгорелись с новой силой уже после распада СССР. В настоящее время мы имеем, по крайней мере, пять конфликтов в т.н. «горячей» фазе своего развития: 1) грузино-абхазский конфликт (Абхазия); 2) грузино-осетинский конфликт (Южная Осетия); 3) армяно-азербайджанский конфликт (Нагорный Карабах); 4) приднестровский конфликт (Республика Молдова и Приднестровская Молдавская Республика).Кроме этого, существуют очаги межнациональной напряженности в Узбекистане и Таджикистане, в прибалтийских республиках и Киргизстане. Определенные сложности в межнациональном общении имеется и в Российской Федерации. Грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты. Конфликт Грузии с частично признанными республиками Южной Осетии и Абхазии является одним из самых старых на постсоветском пространстве. В настоящее время конфликт перешел в разряд «замороженных». Некоторые международные организации и государства расценивают де-факто неподконтрольные Грузии территории Абхазии и Южной Осетии оккупированными Российской Федерацией. Вместе с тем, частично признанные Республика Абхазия (Абхазская автономная республика, согласно позиции Грузии) и Южная Осетия (Юго-Осетинская автономная область) остаются политически и экономически тесно связанными с Российской Федерации и, де-факто, обладают в некотором смысле спорной самостоятельностью в решении ряда вопросов жизнедеятельности государства. Глубинные причины конфликтности современных отношений Грузии с непризнанными республиками вызваны, прежде всего, причинами политического характера с ярко выраженным этническим подтекстом. Не вдаваясь в анализ диаметрально противоположных мнений относительно генезиса конфликта, отметим, что вспышки этнической вражды между абхазами и грузинами, приведшие к современному конфликту, стали отмечаться в 1989 году и продолжились вплоть до 1994 года, когда сторонами конфликта было подписано соглашении о прекращении огня. Конфликтная ситуация таким образом вызвана, с одной стороны, реакцией абхазов на подъем в период распада СССР грузинского национализма, построения национального государства, а с другой стороны, чувством несправедливой потери более высокого исторического статуса Абхазской АССР в 1931 году и передачей этой административно-территориальной единицы в состав Грузинской ССР . В свою очередь, южноосетинский конфликт спровоцирован попыткой повысить статус Юго-Осетинской автономной области Грузинской ССР в СССР путем преобразования в автономную ССР в составе СССР. Противодействие правительства Грузинской ССР привело к признанию неконституционным такого преобразования, упразднению южноосетинской автономии и южноосетинской войне 1991-1992 годов. Конституционно-правовые основы недопущения сецессии, сохранения территориальной целостности и административно-территориального деления Грузии содержатся в ст. 1, 2 Конституции Грузии, Конституционном законе от 13 октября 2017 года «Об Аджарской Автономной Республике», Конституционном законе от 20 апреля 2000 года «О статусе Абхазской Автономной Республики». В этом смысле весьма интересно содержание и структура первой главы Конституции Грузии от 24 августа 1995 года. Так, согласно ст. 1 Грузия представляет собой суверенное, единое и неделимое государство, что подтверждено референдумом, проведенным 31 марта 1991 года на всей территории страны, включая Абхазскую АССР и бывшую Юго-Осетинскую автономную область, и Актом о восстановлении государственной независимости Грузии от 9 апреля 1991 года. В свою очередь, конституции Абхазии и Южной Осетии единогласно придерживаются тезиса о создании своих государств в результате реализации права на самоопределение народов (ст. 1 Конституции Республики Абхазия от 26 ноября 1994 г., ст. 1 Конституции (Основного закона) Республики Южная Осетия). При содействии международных органов и некоторых государств, был принят ряд нормативных правовых актов, служащим цели урегулирования конфликта: Соглашение о прекращении огня между Грузией и силами в Абхазии от 27 июля 1993 года, Соглашение о прекращении огня и разъединении сил от 14 мая 1994 года, Соглашение о прекращении огня от 12 августа 2008 года между Грузией и южноосетинскими силами и др. По состоянию на 2018 год стороны конфликта не пришли к единому мнению о порядке разрешения конфликтов. При этом Абхазия и Южная Осетия придерживаются политики максимальной экономической, социальной и политической интеграции с Российской Федерацией вплоть до вхождения в состав последней на правах субъекта федерации. В свою очередь Грузия придерживается позиции оккупации Российской Федерацией территорий бывшей Абхазской АССР и Юго-Осетинской автономной области, проводит особую правовую политику, в рамках которой было принято множество нормативных правовых актов, ключевым из которых является Закон Грузии от 23 октября 2008 года «Об оккупированных территориях». Согласно ч. 1 вышеназванного акта, целью принятия закона является определение правового статуса территорий оккупированных в результате военной агрессии Российской Федерации в отношении Грузии. Таким образом, представляется, что поиск путей разрешения конфликта, где точек соприкосновения интересов у контрсубъектов уже практически не осталось, как с политической, так и с правовой позиции, в настоящее время представляется невозможным из-за диаметрально противоположной политики участников конфликта в отношении друг друга. Нагорно-карабахский конфликт. Генезис конфликта (правовые, экономические, политические факторы), современное состояние конфликта, конституционно-правовые акты, международные акты касательно конфликта, его урегулирования и т.д. Правовая политика государства-участников конфликта относительно друг друга, конфликта и его урегулирования. Данный конфликт представляет собой пример наиболее острого, противоречивого и затяжного конфликта на постсоветском пространстве. Некоторые исследователи находят предпосылки конфликта еще в Средних веках, другие апеллируют к сугубо современному политическому генезису конфликта. Современная история конфликта начинается в 1988 году, когда армянское население Нагорно-Карабахской автономной области (далее – НКАО) Азербайджанской ССР на фоне резких национальных движений и взаимных противоречий участников конфликта, потребовало передачи НКАО в состав Армянской ССР. Череда волн взаимного насилия и агрессивной риторики, как на бытовом, так и на высшем уровне привела к обострению конфликта до высшей стадии в связи с распадом СССР. Начало вооруженной стадии конфликта связывают с 1991 годом, а окончание с подписанием сторонами Бишкекского протокола от 5 мая 1994 года. Позиции сторон в вопросе урегулирования конфликта находят мало общего. Так, Республика Армения придерживается позиции самоопределения населения бывшей НКАО (ныне – оккупированные районы Азербайджанской Республики), выступает гарантом безопасности местного населения. При аккуратной и взвешенной позиции властей, армянская общественность разделяет идеи так называемого «миацума» - армянской этнической разновидности ирредентизма. В свою очередь Азербайджанская Республика настаивает на разрешении конфликта при безусловном соблюдении международнопризнанных границ Азербайджана, в его территориальных рамках. Азербайджанская Республика не считает субъектом конфликта непризнанную Нагорно-Карабахскую Республика, не признает ее полноправным участником переговоров. В свою очередь, армянская сторона, де-юре не выступая формальным участником конфликта, а де-факто размещающая на территории Азербайджанской Республики регулярные войска, дистанцируется от прямого участия в конфликте. В настоящее время одним из механизмов урегулирования конфлкта международное сообщество видит так называемые Мадридские принципы, разработанные с период с 1992 по 2009 гг. Минской группой Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (далее - ОБСЕ). В числе прочего, данные принципы предусматривают освобождение районов Азербайджанской Республики вокруг бывшего НКАО, обеспечение всех прав внутренне перемещенных лиц и беженцев с целью возвращениях их на места прежнего проживания и т.д. Однако, дипломатическая, политическая и юридическая работа согласно этим принципам на данный момент находится в тупиковом состоянии из-за некоторых взаимных разногласий участников конфликта относительно вышеуказанных принципов. Минская группа ОБСЕ, несмотря на самое серьезное с 1994 года обострение вооруженного конфликта в апреле 2016 года заявляет, что ключевыми принципами урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе являются неиспользование силы, право народа на самоопределение и территориальная целостность.Отдельные переговоры на высшем уровне между Азербайджанской Республикой и Республикой Армения проводятся и поныне. Конституционно-правовое законодательство Азербайджанской Республики, в частности, Конституция Азербайджанской Республики от 12 ноября 1995 года, не содержит указаний на особый статус бывшей НКАО. Кроме того, согласно Закону Азербайджанской Республики от 13 июня 2000 года N 892-IГ «О территориальном устройстве и административно-территориальном делении» вся территория бывшего НКАО, районов вокруг нее, а так же непризнанной Нагорно-Карабахской республики является частью Азербайджанской Республики и включается в нее как 11 районов последней. Таким образом, правовая политика Азербайджанской Республики не строится на создании особого административно-правового статуса для оккупированных территорий, что, в целом, соответствует аналогичной политике армянской стороны. Приднестровский конфликт. Конфликт в приднестровской части бывшей Молдавской ССР (далее - МССР) представляет собой, в сущности, тот же продукт обострения социально-политических противоречий населения республики, вспыхнувший с новой силой по причине активизации националистических структур, подъема национального самосознания, распада СССР. Вместе с тем, конфликт в Приднестровье имеет свои существенные особенности. Предыстория конфликта в целом отражает общие настроения и тенденции времен распада СССР. Так, в 1988 году начались попытки властей МССР придать молдавскому языку на основе латинской графики статус единственного государственного языка, общеобязательного к изучению и употреблению всем населением. Продолжающиеся националистические настроения (порой с антисоветскими и антирусскими высказываниями, лозунгами присоединения к Румынии) в конечном итоге привели к конфронтации с русскоязычным населением Приднестровья МССР. Последовательно проведенные референдумы о целесообразности создания Приднестровской Автономной Социалистической Республики (3 декабря 1989 г., 29 января 1990 г.), языковой референдум, референдум об образовании Приднестровской Молдавской Советской Социалистической Республики в составе СССР (2 сентября 1990 г.), референдум о независимости Приднестровской Молдавской Республики (1 декабря 1991 г.) создали тот пласт противоречий между контрсубъектами конфликта, обосновали их непримиримость. Одним из главных камней преткновения в урегулировании конфликта является, помимо нежелания участников конфликта идти на взаимные уступки, правовой статус образования МССР и Приднестровья, который сторонами воспринимается совершено различно. Так, согласно официальной точке зрения Республики Молдовы, МССР была образована незаконно путем оккупации территории последней СССР. В свою очередь, Приднестровье считает себя фактическим правопреемником Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики в составе Украинской ССР. Позиция Тирасполя (столицы непризнанной ПМР) сводится к тому, что раз присоединение МССР к СССР было незаконным, то незаконно так же и присоединение МАССР в составе УССР к МССР. В настоящее время конфликт уже прошел свою «горячую» фазу и находится в числе конфликтов, в отношении которых приняты меры по прекращению огня, но которые не нашли своего фактического политическиправового разрешения. Начавшийся 2 марта 1992 г. вооруженный конфликт закончился подписанием Соглашения между Российской Федерацией и Республикой Молдова «О принципах урегулирования вооружённого конфликта в Приднестровском регионе Республики Молдовы» от 21 июля 1992 г. Данным соглашением была образована Объединенная контрольная комиссия – особый межгосударственный орган, состоящий из представителей Республики Молдовы, Российской Федерации и непризнанной ПМР, призванный следить за соблюдением режима прекращения огня и перемирия. В период с 1992 по 2006 гг. разрабатывались различные сценарии политико-правового разрешения конфликта – от федеративных либо конфедеративных отношений между контрсубъектами, до автономии ПМР в составе Республики Молдовы, однако, ни один из них не был приведен в жизнь в силу различных причин. Политика Республики Молдовы и ее правовая позиция касательно статуса ПМР сводится не только к непризнанию независимости последней, но и острой конфронтацией на высшем уровне. Вместе с тем, политика приднестровских властей схожа с политикой Абхазии и Южной Осетии, стремящихся к широкой политической, экономической и социальной интеграции с Российской Федерацией. По данному поводу властями непризнанной республики был проведен референдум от 2006 года по вопросам взаимоотношений с Российской Федерацией и Республикой Молдова. В результате данного референдума большинство населения высказалось за гипотетическое присоединение к Российской Федерации на правах субъекта, а так же за нежелание интеграции с Республикой Молдова в какой-либо форме. Уникальность этого конфликта состоит в первую очередь в том, что он не является межнациональным, межэтническим. Он организован по совершенно иному принципу. Характер конфликта традиционно описывают как противостояние русскоязычного региона с националистической Молдавией. Однако граница между ПМР и Молдавией - это не граница между русскоязычным и румыноязычным населением. Таким образом, при возникновении таких конфликтов всегда существует опасность их незавершенности, особенно если история метрополий и самопровозглашенных республик так тесно переплетается. В своих претензиях на независимость и суверенитет, самопровозглашенные республики стремятся подчеркнуть те факты истории, которые подтверждают обоснованность их требований. Метрополии, в свою очередь, приводят в качестве аргументов другие исторические факты и интерпретации, которые вполне обосновано, доказывают их точку зрения.ЗАКЛЮЧЕНИЕВ данной работе была рассмотрена проблема политического конфликта в современном мире, его причин и возможностей разрешения.На сегодняшний день одной из гарантий стабильного развития общества является своевременное выявление и урегулирование политических конфликтов. Источник и основа политического конфликта - это разногласия между политическим обществом как целостной системой и неравенством включенных в нее индивидов и групп, которое выражается в иерархии политических статусов.Многочисленные конфликты и конфликтные ситуации – реальность современного российского общества. Урегулирование и разрешение конфликтов - это система, которая позволяет членам общества взаимодействовать в гармонии, постоянно и непрерывно имея дело с совокупностью отношений в общей среде, адаптируясь любыми способами. Именно в этом смысле анализ и урегулирование конфликтов представляют собой некую политическую философию; ее процессы сводятся к мотивации и ценностям тех, кто находится в споре. Ее процессы порождают формирование консенсуса и предотвращение конфликтов в обществе.Поскольку анализ и урегулирование конфликтов могут быть компонентом любой системы и в то же время средством перемен, они могут привести в гармонию конкурирующие друг с другом системы. Это создает потенциал, который связывает человека с человеком, группу с группой, систему с системой.Каждый конфликт своеобразен и неповторим, поэтому невозможно найти один единственный способ по урегулированию или разрешению всех конфликтов вообще. Однако поиск технологий регулирования политических конфликтов опирается на решение ряда универсальных задач:воспрепятствовать возникновению конфликта, предупредить его возрастание на ранних стадиях эскалации политических конфликтов;вывести все скрытые, латентные конфликты в открытую форму с целью избежать внезапного развития неконтролируемых процессов;минимизировать степень социального возбуждения, вызываемого политическим конфликтом, не допустить его распространения на другие сферы общества;учесть многочисленные внутренние и внешние факторы: степень открытости политической системы, уровень сплоченности конфликтующих групп, их силу, характер вовлеченности населения в конфликт, эмоциональные аспекты поведения лидеров и их сторонников, а также культурно-исторические, социально-экономические, этно-национальные и другие особенности общества. Решение указанных задач определенно позволит урегулировать, а в некоторых случаях и разрешить политический конфликт с наименьшими потерями для субъектов политики.Конфликт, в частности политический, не всегда возможно разрешить, но нужно активно заниматься его регулированием, чтобы не допустить чудовищных ошибок, которые открывают дорогу войне и насилию.Пока существуют различия в религиях, идеологиях, культуре, экономических системах и политике, безусловное разрешение конфликтов, которые возникают из этих противоречий, как невозможно, так и нежелательно. Разнообразие составляет сущность развивающейся истории, и пока существуют различия, вероятны и конфликтные ситуации. Конфликт является частью человеческого опыта, и управление им таким образом, чтобы он не стал разрушительным, всегда было и будет одной из величайших проблем человечества.СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ИНТЕРНЕТ-РЕСУРСОВАклаев А. Этнополитическая конфликтология. Анализ и менеджмент. М.: Дело АНХ. С. 259. Блохина О.В. Политические конфликты современности: теория и практика. – М: Вестник университета, 2014. – С. 3.В.А. Гуров. Историческая обусловленность грузино-абхазского вооруженного конфликта (1989-1993) // Вектор науки ТГУ. N 1 (15), 2011. С. 77-79. Василик М.А. Именной словарь-справочник политических деятелей. — М.: Гардарики, 2001. — С. 89.Вершинин М.С. Конфликтология: конспект лекций. – СПб., 2000. – С. 19.Ветренко И. А. Игровые технологии при разрешении политических конфликтов. - М.: Вестник университета, 2015. – С. 3.Димитров Н. Н. Международно-правовая природа и сущность современного миротворчества / Н. Н. Димитров // Государство и право. – 2008. – №8. – С. 49. Зеркин Д.П. Основы конфликтологии. - Ростов-на-Дону: Феникс, 2004. – С. 56.Кандель П. Косовский кризис и этнополитические конфликты постсоветского пространства: политические и международно-правовые аспекты взаимовлияния / П. Кандель // Косово : Международные аспекты кризиса: сборник / Московский Центр Карнеги ; Ред. Д.Тренин; Е.Степанова . - М. : Гендальф, 1999. - С. 292. Козырев Г. И.. Политическая конфликтология: учебное пособие. — М.: ИД «ФОРУМ»: ИНФРА-М., 2008. – С. 90.Козырев Г.И. Политическая конфликтология. – М., 2008. – С. 40–41.Косолапов Н. А. Конфликт как инструмент стабильности в международных отношениях / Н. А. Косолапов // Очерки теории и политического анализа международных отношений/ Научно-образоват. форум по междунар. отношениям. – М., 2002. – С. 176. Ланцов С.А. Политическая конфликтология. – Спб: ЭКСМО, 2008. – С. 36-37. Лебедева М. М. Политическое урегулирование конфликтов: Учебное пособие / М.М. Лебедева. – М.: Аспект-Пресс, 1999. – С.181. Лебедева М. М. Политическое урегулирование конфликтов: Учебное пособие / М.М. Лебедева. – М.: Аспект-Пресс, 1999. – С.234. Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфликтов / М.М. Лебедева. -М., 1999. - С.6.Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфликтов: Учебное пособие / М.М. Лебедева. – М.: Аспект-Пресс, 1999. – С.28. Майалл Х. Трансформация конфликтов: комплексная задача / Х.Майал // Этнополитический конфликт: пути трансформации: настольная книга Бергховского центра / пер. с англ. яз.; ред. В. Тишков, М. Устинова. – М.: Наука, 2007. – С. 76. Мехтиев Р. Нагорный Карабах: история, прочитанная по источникам. М.: Аквариус. С. 36. Никитин А. Международные конфликты и их урегулирование // Мировая экономика и международные отношения. -2006. - №2. -С. 5. Никитин А. Международные конфликты и их урегулирование /А. Никитин // Мировая экономика и международные отношения. -2006. - №2. -С. 3. Обращение Президента ПМР И.Смирнова к делегатам VI Съезда депутатов всех уровней ПМР // Материалы VI Съезда депутатов всех уровней ПМР. – Тирасполь. – 2006. – С.8. Официальный сайт Минской группы ОБСЕ. [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://www.osce.org/mg (дата обращения: 06.05.2022 г.). Петров А.В. Страны постсоветского пространства. Иркутск: Изд-во ИГУ, 2012. 172 с. Празаускас А. СНГ как постколониальное пространство // Независимая газета. 1992. № 25. [Электронный ресурс] // Режим доступа: URL: https://www.ualberta.ca/~khineiko/NG_92_93/1141438.htm (дата обращения: 06.05.2022 г.). Приднестровский конфликт и перспективы его разрешения: взгляд из Кишинева. [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://ava.md/2011/07/19/pridnestrovskiy-konflikt-iperspektivy/#_edn42(дата обращения: 06.05.2022 г.). Райманн К. К трансформации конфликта: обзор современных теорий урегулирования конфликта /К. Райманн // Этнополитический конфликт: пути трансформации: настольная книга Бергховского центра / пер. с англ. яз.; ред. В. Тишков, М. Устинова. – М.: Наука, 2007. – С.51. Райманн К. К трансформации конфликта: обзор современных теорий урегулирования конфликта /К. Райманн // Этнополитический конфликт: пути трансформации: настольная книга Бергховского центра / пер. с англ. яз.; ред. В. Тишков, М. Устинова. – М.: Наука, 2007. – С.53. Регионы становятся «горячими» // Газета "Заграница". – 2009. - № 06(442). –С.2. Степанова Е. Государство и человек в современных вооруженных конфликтах / Е. Степанова// Международные процессы. Том 6. -№1(16). Январь-апрель. -2008. –С. 37. Фишер Р. Дж. Методы вмешательства третьих сторон / Дж.Р. Фишер // Этнополитический конфликт: пути трансформации: настольная книга Бергховского центра / пер. с англ. яз.; ред. В. Тишков, М. Устинова. – М.: Наука, 2007. – С. 232. Хрусталев М.А. Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза: очерки теории и методологии / М.А. Хрусталев. - М. : МГИМО-НОФМО, 2008. – С.28. Цыганков А.П. Социология международных отношений : анализ российских и западных теорий : учеб. пособие для вузов / А. П. Цыганков, П. А. Цыганков. – М. : Аспект Пресс, 2006. – С. 150. Шутов А.Д. Постсоветсткое пространство // Научная книга. 1999. С. 113- 116.Bloomfield D., Reilly Ç., 1998. The Changing Nature of Conflict and Conflict Management // Democracy and Deep-rooted Conflict / Eds. P. Harris, B. Reilly. Stockholm: Institute for Democracy and Electoral Assistance (IDEA). Mitchell C., 1993. Problem-Solving Exercises and Theories // Conflict Resolution Theory and Practice: Integration and Application / Eds. D.J.D. Sandole, H. van der Merwe. Manchester; NY: Manchester UP. P. 89–90. Robinson N. States and conflict in the former-USSR // Limerick papers in politics and public administration. 2010. № 3. Рр. 7-13.Rupesinghe K. (ed.), 1995. Conflict Transformation, London: Macmillan; Lederach J.P., 1995. Preparing for Peace: Conflict Transformation Across Cultures. NY: Syracuse UP. Va¨yrynen R. (ed.), 1991. To Settle or to Transform? Perspectives on the Resolution of National and International Conflicts // New Directions in Conflict Theory: Conflict Resolution and Conflict Transformation. London: Sage. P. 1–25.