Проблемы современной теоретической психологии

Введение

Психология изучает закономерности проявления и развития психики, или, иными словами говоря - особенности душевной жизни человека (психо - от греч. «псюхе» - душа). Психологическое познание столь же древнее, как и сам человек. Первую научную систему психологических понятий приписывают Аристотелю (трактат «О душе»). Психология является отраслью человеческого знания, способствующей решению многих сложных вопросов социальной жизни, производства, экономики, здравоохранения, искусства, политики, защиты природной среды. Психология неразрывно связана с другими науками, прежде всего с философией, естествознанием, социологией. Психологические методы исследования во многом аналогичны методам других наук, однако есть и сугубо специфические методы.В последние годы наблюдается бурное развитие психологической науки, обусловленное многообразием теоретических и практических задач, встающих перед нею. В нашей стране интерес к психологии особенно показателен - ей наконец-то начинают уделять то внимание, которого она заслуживает, причем практически во всех отраслях современного образования и бизнеса.Основной задачей психологии является изучение законов психической деятельности в ее развитии. В течение последних десятилетий значительно расширились диапазон и направления психологических исследований, появились новые научные дисциплины. Изменился понятийный аппарат психологической науки, выдвигаются новые гипотезы и концепции, психология непрерывно обогащается новыми эмпирическими данными. Все это порождает ряд проблем современной психологии, которые и будут рассмотрены нами в данной работе.Цель исследования – изучение проблем современной теоретической психологииЗадачи исследования:Определить место теоретической психологии в системе наукРассмотреть проблему предмета современной теоретической психологииИсследовать проблему несоизмеримости-соизмеримости психологических теорийПроанализировать проблему соотношения научной академической психологии и психологии практическойСделать общие выводы на основании анализа психологической литературыСовременная психология в системе наукОт того, какое место отводится психологии в системе наук, во многом зависит понимание возможностей использования психологических данных в других науках и, наоборот, понимание того, в какой мере правомочна психология использовать их результаты. Место, отводимое психологии в системе наук в тот или иной исторический период, наглядно свидетельствовало и об уровне развития психологических знаний, и об общефилософской направленности самой классификационной схемы. Следует отметить, что в истории духовного развития общества ни одна отрасль знания не меняла своего места в системе наук так часто, как психология. В настоящее время наиболее общепринятой считается нелинейная классификация, предложенная академиком Б.М.Кедровым [2, c. 213-215]. Она отражает многоплановость связей между науками, обусловленных их предметной близостью. Предложенная схема имеет форму треугольника, вершины которого представляют науки естественные, социальные и философские. Такое положение обусловлено реальной близостью предмета и метода каждой из этих основных групп наук с пред­метом и методом психологии, ориентированным в зависимости от поставленной задачи в сторону одной из вершин треугольника.Важнейшая функция психологии в общей системе научного знания состоит в том, что она, синтезируя в определенном отношении достижения ряда других областей научного знания является, по выражению Б.Ф.Ломова, интегратором всех научных дисциплин, объектом исследования которой является человек. Известный отечественный психолог Б.Г. Ананьев наиболее полно разработал этот вопрос, показав, что психология призвана интегрировать данные о человеке на уровне конкретно-научного знания [5, c. 22-24].Остановимся подробнее на описании содержательных характеристик связи психологии с названным треугольником наук. Основной задачей психологии является изучение законов психической деятельности в ее развитии. Эти законы раскрывают, как объективный мир отражается в мозгу человека, как в силу этого регулируются его действия, развивается психическая деятельность и формируются психические свойства личности. Психика, как известно, есть отражение объективной действительности, и потому изучение психологических законов означает, прежде всего, установление зависимости психических явлений от объективных условий жизни и деятельности человека. В то же время любая деятельность людей всегда закономерно зависит не только от объективных условий жизни человека, но и от соотношения их с субъективными моментами [1, c.101-105]. Материалистическая психология дает действительное научное обоснование взаимодействия субъективных и объективных условий, исходя из того, что материальной основой всех психических явлений, какими бы сложными они не были, служат системы временных связей в коре головного мозга. Благодаря образованию и функционированию этих связей психические явления могут воздействовать на деятельность человека — регулировать и направлять его действия, влиять на отражение человеком объективной действительности.Таким образом, устанавливая закономерные зависимости психических явлений от объективных условий жизни и деятельности человека, психология должна вскрыть и физиологические механизмы отражения этих воздействий. Следовательно, психология должна сохранять самую тесную связь с физиологией, и в частности, с физиологией высшей нервной деятельности. Физиология, как известно, занимается механизмами, осуществляющими те или иные функции организма, а физиология высшей нервной деятельности — механизмами работы нервной системы, обеспечивающими «уравновешивание» организма со средой. Легко видеть, что знание той роли, которую в этом процессе играют различные «этажи» нервной системы, за­коны работы нервной ткани, лежащие в основе возбуждения и торможения, и тех сложных нервных образований, благодаря которым протекает анализ и синтез, замыкаются нервные связи, совершенно необходимо для того, чтобы психолог, изучив­ший основные виды психической деятельности человека, не ог­раничивался их простым описанием, а представлял, на какие механизмы опираются эти сложнейшие формы деятельности, какими аппаратами они осуществляются, в каких системах протекают. Но для овладения основами психологической науки знания физиологии совершенно недостаточно.Превращению психологии в самостоятельную науку способствовал ее союз со всем естествознанием, начало которому было положено во второй половине XIX в. Сюда же относится и внедрение в психологию экспериментального метода (Г.Фехнер). Как уже говорилось, естественнонаучную теорию психологических знаний составила рефлекторная теория (И.М.Сеченов, И.П.Павлов, а также работы крупнейших советских физи­ологов: Л.А.Орбели, П.К. Анохина, К.М.Быкова, Н.И.Красногорского, А.А.Ухтомского, НА.Берншгейна, И.С.Бериташвили). Огромное влияние на разработку основных проблем современной психологии "казали эволюционные идеи Ч.Дарвина. Они позволили выявить роль психики в приспособлении живых существ к изменяющимся условиям среды, понять происхождение высших форм психической деятельности из низших [7, c. 13-15].Психолог должен достаточно отчетливо представлять различия в существовании растений и животных. Нужно ясно представлять, что именно меняется в условиях жизни с переходом от существования одноклеточных в однородной вводной среде к несравненно более сложным формам жизни многоклеточных, особенно в условиях наземного существования, предъявляющего неизмеримо большие требования к активной ориентировке в условиях среды. Нужно хорошо усвоить различия в принципах существования, между миром насекомых и высших позвоночных. Без таких знаний общих биологических принципов приспособления невозможно отчетливое понимание особенностей поведения животных, а всякая попытка понять сложные формы психической деятельности человека потеряет свою биологическую основу. При этом надо всегда помнить, что факты, составляющие предмет психологической науки, ни в какой мере не могут быть сведены к фактам биологии.Решающее значение для психологии имеет ее связь с общественными науками. Исследование процессов и явлений, изучаемых историей, экономикой, этнографией, социологией, искусствоведением, юридической и другими общественными науками, приводит к постановке проблем, по существу, психологических. Нередко социальные процессы и явления не могут быть достаточно полно раскрыты без привлечения знаний о механизмах индивидуального и группового поведения людей, закономерностях формирования стереотипов поведения, привычек, социальных установок и ориентации, без изучения настроений, чувств, психологического климата, без исследования психологических свойств и особенностей личности, ее способностей, мотивов, характера, межличностных отношений и т. д [12, c. 310-311]. Коротко говоря: в исследованиях социальных процессов возникает необходимость учета психологических факторов. Психологические факторы сами по себе не определяют социальных процессов, и, напротив, сами они могут быть поняты только на основе анализа этих процессов. Основные формы психической деятельности человека возникают в условиях общественной ис­тории, протекают в условиях сложившейся в истории предмет­ной деятельности, опираются на те средства, которые сформировались в условиях труда, употребления орудий и языка.Сказанное делает ясным, какое огромное значение для психологии имеет ее связь с общественными науками. Если решающую роль в формировании поведения животного играют биологические условия существования, то такую же роль в формировании поведения человека играют условия общественной ис­тории [3, c.34-36]. Современная психологическая наука, изучающая прежде всего специфически человеческие формы психической деятельности, не может сделать ни одного шага без учета данных, полученных от общественных наук — исторического материализма, обобщающего основные законы развития общества. Только тщательный учет общественных условий, формирующих психическую деятельность человека, позволяет психологии обрести прочную научную основу.И особо следует остановиться на связи психологии с педагогикой. Разумеется, эта связь существовала всегда, еще К.Д.Ушинский говорил: «Чтобы всесторонне воспитать человека, его надо всесторонне изучить». Здесь особенно наглядно видно практическое значение психологии. В том случае, если педагогика не опирается на знания о природе психологических явлений, она превращается в простой набор педагогических советов и рецептов и перестает быть подлинной наукой, способной помочь учителю. В развитии всех областей педагогики (общей теории, дидактики, частных методик, теории воспитания) возникают проблемы, требующие психологического исследования. Знание закономерностей протекания психических процессов, динамики, формирования знаний, навыков и умений, природы способностей и мотивов, психического развития человека в целом имеют существенное значение для решения фундаментальных педагогических проблем, таких, как определение содержания образования на разных ступенях обучения, разработка наиболее эффективных методов обучения и воспитания и т.д.В настоящее время накопилась масса проблем, которые вызывают острые дискуссии по вопросам: чему учить современного школьника? что и как отбирать из огромной массы информации, которая накапливается наукой, для школы? Именно психология должна определить, каковы возможности и резервы психического развития человека на разных возрастных ступенях и где их границы.Не менее остро потребность в психологии обнаруживается, когда педагогика обращается к проблемам воспитания. Целью воспитания является формирование личности, соответствующей требованиям развивающегося общества. А достижение этой цели предполагает изучение закономерностей формирования личности: ее направленности, способностей, потребностей, мировоззрения и т.д. Все сказанное свидетельствует о том, что современная психология находится на стыке наук. Она занимает промежуточное положение между философскими науками, с одной стороны, естественными, с другой, и социальными, с третьей [15, c. 84-87].Но необходимо помнить, что во всех своих связях с другими науками психология сохраняет свой предмет, свои теоретические принципы и свои методы исследования этого предмета. В психологии как особой отрасли знания объединяется целый ряд специальных дисциплин, связи между которыми далеко не всегда лежат на поверхности (например, психофизиология и социальная психология). Но, несмотря на свою, порой кажущуюся «несовместимость», они все тем не менее относятся к единой области знания. В конце концов, их общая задача состоит в изучении сущности одного и того же класса явлений — психических. Базой объединения всех специальных психологических дисциплин является общая психология, экспериментально и теоретически разрабатывающая основные психологические проблемы. Главный объект исследования всей системы психологических дисциплин один и тот же. Это — человек, его психические процессы, состояния и свойства.Проблема определения предмета современной психологииПрежде всего, отметим, что многие психологи, признавая проблему предмета одной из центральных методологических проблем, скептически относятся к возможностям ее продуктивной разработки в настоящее время, фактически продолжая традицию Тертуллиана. Как нам представляется, проблема предмета как была ранее, так и остается в настоящее время наиболее актуальной методологической проблемой. Это проблема, которая требует научного исследования, проблема, актуальность и значимость которой переоценить невозможно. Недостаточная разработанность этой проблемы препятствует успешному продвижению в решении целого ряда принципиальных теоретических вопросов психологической науки, делает практически неосуществимой в сколько-нибудь существенных масштабах работу по реальной интеграции научного психологического знания [18, c. 108]. Более того, даже сопоставление психологических концепций зачастую затруднено именно вследствие того, что в различных теориях имплицитно заложены существенно различающиеся трактовки психического. При отсутствии общепринятой методологии и технологии сопоставления (а сегодня дело обстоит именно так) куда проще заявить о принципиальной несопоставимости теорий, чем реально что-то осуществить. Без построения концепции предмета психологической науки, по нашему глубокому убеждению, такую технологию сопоставления вообще вряд ли возможно разработать. Наконец отметим, что концепция предмета психологии должна составить одно из оснований разработки интегральной методологии психологической науки [22, c. 118-119].Отметим, что некоторые психологи испытывают определенные опасения, связанные с разработкой проблемы предмета. Вряд ли кто-то из сторонников интенсификации исследований в области предмета психологии рассчитывает на введение нового «единомыслия» в психологии: никакого «предписывания» (как должен определяться и пониматься предмет психологии), никаких «указаний сверху» в свободной научной деятельности нет и быть не может. По-видимому, опасения такого рода излишни. Как справедливо отмечают составители уже цитированной антологии, для психологии характерна высочайшая степень свободы в исследовательских перспективах: «Она (свобода) – в настоящем психологии, поскольку ее выход на практическое поле предполагает творческий поиск разнообразнейших способов оптимизации. О предмете психологии жизненных, социальных, экономических и др. отношений людей, опираясь на возможности их сознания, деятельности, личности. Эта свобода видна и при обращении к истории психологии [19, c. 54-56]. При всем стремлении историков этой науки представить прошлое в виде разных сменяющих друг друга, или противоборствующих, или мирно сосуществующих глобальных направлений, бесконечно разнообразна и своеобразна индивидуальность мысли каждого автора, ее истоки, способ репрезентации, доказательства ее истинности и обоснование значимости».Другой причиной, заставляющей некоторых психологов говорить об отсутствии актуальности исследований по предмету психологии, является, на наш взгляд, недостаточное разграничение таких понятий, как «предмет науки», «предмет теории» и «предмет исследования». Каждое из этих понятий имеет свои функции и свою роль в методологии психологической науки. Каждое из названных понятий нуждается в разработке, и нет никаких оснований подменять одно другим. Исследования по предмету психологии никоим образом не ограничивают свободы автора конкретного научного психологического исследования. Еще одно возражение состоит в «принципиальной неразрешимости» «проблемы предмета психологии как простого указания на какую-то часть реальности или ее аспект». С.Д. Смирнов замечает, что «попытка указать на предмет науки как на некоторую часть или сторону реальности, без учета исследовательской задачи (проблемы), средств исследования и т.д., является методологически наивной и, в принципе, не может привести к сколь-нибудь приемлемому для всего научного сообщества (или его существенной части) результату» [4, c. 65-67].Заметим, что вышеописанное, несомненно, справедливо для предмета исследования, но вряд ли справедливо для предмета науки. Между тем в специальной работе показано, как та или иная трактовка предмета науки имплицитно включается в структуру предтеории и таким образом определяет предмет конкретного психологического исследования, в котором исследуется не просто проблема, но опредмеченная проблема.Еще раз подчеркнем, что опредмеченность проблемы создается именно предметом науки. Обычно это самим исследователем не осознается, но это не меняет существа дела. Таким образом, проблема, идея метода и т.д., несомненно, влияют на определение предмета исследования, но сами определяются тем или иным общим пониманием предмета науки. Иными словами, все оказывается несколько сложнее, чем кажется на первый взгляд.проблема предмета – это важнейшая методологическая проблема. Предмет должен специально конструироваться. Большая (и чрезвычайно вредная!) иллюзия некоторых психологов состоит в том, что про предмет достаточно лишь «приговаривать», а перейти от одного предмета к другому можно очень просто путем соответствующей декларации «Предметом психологии мы сделаем душу (или что-то другое)». Очень хорошо, на наш взгляд, эту ситуацию описал еще в 1994 г. патриарх отечественной психологии М.Г. Ярошевский: «Когда ныне рушится вся привычная система ценностей, захлестываемая грозной волной бездуховности, возвращение к душе представляется якорем спасения. Но наука, в отличие от мифологии, религии, искусства, имеет свои выстраданные веками критерии знания, которое в основе своей является детерминистским, т.е. знанием причин, знанием закономерной зависимости явлений от порождающих их факторов, доступных рациональному анализу и объективному контролю». Поэтому ошибаются те, кто полагают, что достаточно заменить «психику» на «душу» (или что-то иное), а все остальное разрешится само собой: проблема состоит в том, чтобы обеспечить возможности «рационального анализа» и «объективного контроля» (если, конечно, мы хотим, чтобы психология оставалась наукой) [6, c. 45-49]. А это куда сложнее, чем декларировать иное понимание предмета.Итак, повторим: проблема предмета психологии существует, это, на наш взгляд, важнейшая методологическая проблема, которая и сложна, и запутанна. Сложность «объективна», т.к. это сложность самого объекта науки. Вероятно, психика («психе») – это самое сложное из того, что должен постичь человек (и, как нам представляется, в очень значительной степени еще только предстоит постичь). Запутанность, напротив, проистекает из причин «субъективных». Существует множество контекстов, в которых разными субъектами познания употребляется термин «предмет психологии». Он используется в разных случаях с разными целями, что порождает множество пониманий и трактовок. Нежелание психологического сообщества как-то упорядочить и разобраться с этими вопросами только усугубляет серьезность проблемы. Запутанность, кстати, начинается с того, что предмет науки и ее объект тесно «связаны»: напомним, что сам предмет определяется через объект (лат. objectum – «предо мной»). Тем не менее, в ряде языков (в том числе, к примеру, в русском или в немецком) возможность развести предмет и объект существует. Насколько можно судить, понятие «предмет» (разумеется, в интересующем нас гносеологическом смысле) было введено австрийским философом Р. Амезедером в 1904 г. Р. Амезедер разграничивал предмет и объект: единую теорию объекта можно создать путем сложения предметных срезов. В отечественной методологии науки сложилось разграничение предмета и объекта науки: объект науки – это часть, объективно существующий фрагмент действительности, предмет – это объект, интерпретированный в понятиях той или иной науки. Это разграничение (при всей его условности) представляется полезным для психологии: отсюда, в частности, следует, что человеческая психика является (или может являться) объектом многих наук (психология не обладает монополией на исследование психики), но каждая из наук выделяет в психике свой предмет, соотносимый с системой понятий этой науки [8, c. 213-214]. Для психологии это оборачивается парадоксом: фактически, чтобы выделить предмет психологии (а это чаще всего так или иначе трактуемая психика) в объекте «психика», его прежде нужно задать. Мы полагаем, вслед за К.Г. Юнгом, что психология еще не в полной мере осознала этот парадокс: «Порой мне даже кажется, что психология еще не осознала объемности своих задач, а также сложной, запутанной природы своего предмета: собственно “души”, психического, psyche. Мы еще только начинаем более или менее ясно осознавать тот факт, что нечто, понимаемое нами как психическое, является объектом научного исследования». Здесь лишь заметим, что психика может исследоваться разными науками, поэтому при организации комплексного междисциплинарного исследования важно учитывать различия в трактовке предмета. Но обратимся собственно к предмету психологической науки, который является темой нашего исследования. Прежде всего, отметим, что предметов может быть много. Понимания (трактовки) предмета различаются в зависимости от того, с какими целями выделяется предмет науки. Не претендуя на полноту, выделим несколько целей, в соответствии с которыми может задаваться трактовка предмета психологии. 1. Предмет задается, чтобы конституировать психологию как науку. Примером может послужить физиологическая психология Вундта как наука о непосредственном опыте. Вундт вводит понятие непосредственного опыта в качестве предмета психологии для того, чтобы провозгласить психологию самостоятельной наукой, отличной от философии. 2. Предмет задается, чтобы определить область исследований. Это наиболее часто встречающийся случай. Когда в качестве предмета психологии полагают, к примеру, сознание или поведение, используют понятие «предмет» для того, чтобы указать область исследования. 3. Дифференциация предмета с целью уточнения исследовательских позиций (и достижения необходимых идеалов научности). Так, например, Ф. Брентано выделяет в сознании в качестве предмета исследования акты сознания (противопоставляя их содержанию, которое, по его мнению, предметом психологии не является), а Э. Титченер из сознания в качестве предмета психологии оставляет лишь психические процессы, элиминируя предметность, которую он квалифицирует как ошибку стимула. 4. Предмет науки выступает как средство опредмечивания проблемы. В.А. Мазилов В качестве примера можно привести И.П. Павлова, увидевшего в условном рефлексе все богатство душевной жизни, или М. Вертгеймера, который в стробоскопическом эффекте (фи-феномене) усмотрел реальность существования феноменального поля. В данной работе мы не ставили задачи перечислить все возможные варианты – это должно быть темой специального исследования [16, c. 63-64]. Другим моментом, осложняющим рассмотрение проблемы предмета психологии, является принципиальная множественность подходов к анализу предмета психологии. На этом стоит остановиться более подробно. Не ставя задачи дать исчерпывающее перечисление, укажем, что возможны различные подходы к анализу предмета психологии. 1. Возможен теоретический анализ предмета. На наш взгляд, это одна из основных задач методологии психологической науки. Одним из первых в новейшей истории отечественной психологии на необходимость такого анализа указал И.П. Волков. По нашему мнению, теоретический анализ предмета психологии должен дать ответ на вопрос, каковы функции предмета психологии в современной науке, какими должны быть основные характеристики и параметры предмета психологии. Отметим, что этот подход к анализу предмета при всей его актуальности разработан в наименьшей степени. Попытка такого анализа была предпринята нами ранее в ряде работ, и ниже (в рамках настоящей работы) мы остановимся на перспективах этого подхода более подробно. 2. Возможен содержательный анализ предмета психологии. Это наиболее распространённый и наиболее разработанный подход. Каждое оригинальное направление в психологии создает свое понимание предмета (что включается в предмет и как он рассматривается). В истории психологии (с легкой руки Ф. Брентано) это определяется выражением «с точки зрения»: «с эмпирической точки зрения», с «точки зрения бихевиориста» и т.д. 3. Возможен анализ с точки зрения философии науки, когда психологические вопросы определения объекта и предмета трактуются исходя из общенаучного подхода. Примером может служить анализ, осуществленный известным методологом науки Э.Г. Юдиным.4. Возможен сравнительно-исторический подход к анализу предмета психологии. Это ретроспективный анализ, который направлен на то, чтобы зафиксировать изменения в понимании и трактовках предмета психологической науки на разных этапах ее развития. Этот подход широко представлен в историко-психологической литературе. В данной работе, повторим, мы не ставим задачи рассмотреть все возможные подходы к анализу предмета психологии. Несомненно, что, обсуждая проблему предмета психологической науки, стоит учитывать многообразие подходов. Кроме того, хорошо известно, что могут существовать различные способы задания предмета. В. А. Мазилов выделяет следующие способы экспликации предмета психологии: декларативный, постулирующий, дидактический, описательный, как совокупности [17, c. 394]. Для нас важно показать здесь, что цели, с которыми вводится предмет психологии, могут существенно различаться. Но это не единственное обстоятельство, затрудняющее рассмотрение проблемы предмета психологии. «Для любой отрасли знания, в том числе психологии, определение собственного предмета, т.е. соотносимого с ней фрагмента действительности, аспектов и уровней его рассмотрения, составляет центральную задачу. Эта задача не имеет раз и навсегда найденного решения, она постоянно уточняется (видоизменяется) по мере развития самой науки». Обсуждая вопрос об определении предмета психологии, автор отмечает: «Для определения предметной области психологии в общем можно воспользоваться пространственным представлением о положении этой области среди предметных областей других наук. Тогда, для того чтобы определить предмет психологии, нужно очертить внешние (экстернальные) границы ее предметной области и показать ее внутреннюю (интернальную) расчлененность, поскольку сама психология может быть представлена также как совокупность (система) входящих в нее частных, научных дисциплин. Прочерчивание внешних и внутренних границ предметной области психологии вместе с тем являет собой пример неявного (имплицитного) определения предмета. Поэтому в дополнение к ним следует предложить и вариант явного (эксплицитного) его определения» [17, c. 395-397]. В качестве такового может выступать характеристика содержания понятий, которые используются для ее наименования в целом. Таким образом, мы приходим к разграничению трех вариантов определения предмета психологии: имплицитное экстернальное, имплицитное интернальное и эксплицитное». Не станем здесь сопоставлять различные способы задания предмета. Для нас важно подчеркнуть, что и сами процедуры задания предмета могут быть существенно различны. Вывод, который следует из вышеизложенного: современная методология психологической науки пока не уделяет необходимого внимания анализу предмета психологии. Практически отсутствует теоретический анализ, поэтому, в частности, вместо классификаций мы вынуждены довольствоваться перечислениями, которые не являются исчерпывающими.Проблема несоизмеримости-соизмеримости психологических теорийВ психологии широко распространено мнение, согласно которому психологические теории являются несоизмеримыми, а следовательно, и несопоставимыми. Тут мы имеем дело с одной особенностью психологического сообщества. С одной стороны, психологи любят употреблять понятия, появившиеся в философии и методологии науки. С другой - используют их настолько вольно, что смысл термина иногда практически полностью изменяется. А.В. Юревич отмечает, что «понятие парадигмы используется достаточно вольно, за что, если не рассматривать это как недостаток методологической рефлексии психологии, можно возложить ответственность не только на психологов, но и на самого Т. Куна, который не определил введенное им понятие достаточно четко. В результате уже в начале 80-х гг. прошлого века М. Мастерман насчитала различных пониманий парадигмы, количество которых с тех пор еще более увеличилось. Все основные подходы к изучению психического, такие как бихевиоризм, когнитивизм, психоанализ и др., принято именовать парадигмами [29, c. 10-11]. В то же время психологи, видимо, ощущают некоторую несоразмерность подобных подходов к этому понятию, в результате чего в последние годы обозначилась тенденция считать парадигмами в психологии лишь наиболее глобальные исследовательские направления, такие как естественнонаучная и гуманитарная психология, разделение на которые сопровождает психологию с первых ее шагов». Блестящим примером такого рода является статья В.В. Козлова. В пределах одной статьи термин «парадигма» выступает настолько в разных «свойствах и опосредованиях», что это позволяет автору сделать парадоксальный вывод, согласно которому В. В. Козлов «считает все пять парадигм психологии прогрессивными и необходимыми, т.к. каждая из них во временной перспективе содержит некий избыток относительно предыдущих теорий, объясняет новый, доселе неожиданный факт, опредмечивая новые пространства феноменов психического», причем автор «совершенно уверен, что существует одна психология, по-разному выполненная в текстах разных парадигм...». Понятно, что парадигма, по В.В. Козлову и по Т. Куну, это не вполне одно и то же. Впрочем, мы отвлеклись. Вернемся к несоизмеримости психологических теорий. Точнее, к представлению психологов о несоизмеримости. Связано оно, как ни покажется странным, с тем методологическим влиянием, которое оказали на сознание многих современных психологов-исследователей работы методолога науки Т. Куна. Мы имеем в виду широкий резонанс, который получили известные высказывания выдающегося историка и философа науки о несоизмеримости научных теорий. Психологическое сообщество с готовностью приняло тезис о несоизмеримости психологических теорий, причем «в общем виде»: о несоизмеримости психологических теорий вообще [13, c. 175-176]. Однако, так ли это?Ниже мы приведем - да простит нас читатель - несколько обширных цитат из классической работы Т. Куна. «Мы уже рассмотрели несколько различных причин, в силу которых защитникам конкурирующих парадигм не удается осуществить полный контакт с противоборствующей точкой зрения. Вместе взятые эти причины следовало бы описать как несоизмеримость предреволюционных и послереволюционных нормальных научных традиций, и нам следует здесь только кратко резюмировать уже сказанное. Прежде всего, защитники конкурирующих парадигм часто не соглашаются с перечнем проблем, которые должны быть разрешены с помощью каждого кандидата в парадигмы. Их стандарты или определения науки не одинаковы». Т. Кун продолжает: «Однако речь идет о чем-то большем, нежели несоизмеримость стандартов. Поскольку новые парадигмы рождаются из старых, они обычно вбирают в себя большую часть словаря и приемов, как концептуальных, так и экспериментальных, которыми традиционная парадигма ранее пользовалась. В рамках новой парадигмы старые термины, понятия и эксперименты оказываются в новых отношениях друг с другом. Неизбежным результатом является то, что мы должны назвать (хотя термин не вполне правилен) недопониманием между двумя конкурирующими школами» [21, c.150-155]. По Т. Куну, существует и «третий и наиболее фундаментальный аспект конкурирующих парадигм. В некотором смысле, который мы не имеем возможности дальше уточнять, защитники конкурирующих парадигм осуществляют свои исследования в разных мирах». Т. Кун резюмирует: «Работая в различных мирах, две группы ученых видят вещи по-разному, хотя и наблюдают за ними с одной позиции и смотрят в одном и том же направлении. В то же время нельзя сказать, что они могут видеть то, что им хочется. Обе группы смотрят на мир, и то, на что они смотрят, не изменяется. Но в некоторых областях они видят различные вещи, и видят их в различных отношениях друг к другу. Вот почему закон, который одной группой ученых даже не может быть обнаружен, оказывается иногда интуитивно ясным для другой. По этой же причине, прежде чем они смогут надеяться на полную коммуникацию между собой, та или другая группа должна испытать метаморфозу, которую мы выше называли сменой парадигмы. Именно потому, что это есть переход между несовместимыми структурами, переход между конкурирующими парадигмами не может быть осуществлен постепенно шаг за шагом посредством логики и нейтрального опыта. Подобно переключению гештальта, он должен произойти сразу (хотя не обязательно в один прием) или не произойти вообще».Обратим внимание, что обычно те психологи, которые восприняли куновские положения, говорят о несоизмеримости теорий вообще, полагая, будто это безоговорочно относится к психологии. По нашему мнению, без достаточных на то оснований. Конечно, авторитет Т. Куна чрезвычайно велик, это выдающийся мыслитель. Попробуем критически отнестись к распространению выводов куновской теории на психологию. Выскажем некоторые соображения, которые, на наш взгляд, вносят долю сомнения в применимости идей классика к предметной области психологии [27, c. 150-151].1. Рассуждения Т. Куна основываются на примерах и обобщениях, взятых из истории естественных наук. Никем пока не доказано, что эти рассуждения имеют столь универсальный характер, что могут адекватно представлять ситуацию в области научной психологии.2. Обычно упускается из виду, что ключевым моментом для рассуждений Т. Куна является научная революция (вспомним о названии его труда). Т. Кун говорит именно о несоизмеримости предреволюционных и послереволюционных нормальных научных традиций. В психологии дело чаще всего обстоит не так, поскольку психология явно не является монопарадигмальной дисциплиной. Поэтому безоговорочный перенос кунов-ских рассуждений на область психологии сомнителен. (Тем более, что если принять во внимание неадекватность понимания предмета современной психологией, могут быть найдены основания и для того, чтобы счесть психологию допарадигмальной дисциплиной. Впрочем, обсуждение этого вопроса здесь увело бы нас в сторону от основной темы, поэтому найдем для этого иное место).3. В психологии мы действительно имеем различные теории одного явления (число их часто исчисляется десятками). При этом подчеркнем, что авторы новой теории не ставят перед собой задачи опровергнуть другие теории. Задачу они видят скорее в том, чтобы дать адекватное описание и объяснение психического феномена. В этом случае говорить о революции не приходится. Поэтому речь о переходе между конкурирующими парадигмами, естественно, не идет. Таким образом, в психологии чаще всего просто нет задачи опровержения старой точки зрения, там заявляется новый подход [24, c. 94-98].4. Противоборство между парадигмами рассматривается как сознательный процесс, основанный на логике и нейтральном опыте: переход между конкурирующими парадигмами не может быть осуществлен постепенно шаг за шагом посредством логики и нейтрального опыта. В этом моменте, возможно, наблюдается радикальное расхождение между естественными науками и психологией. Дело в том, что количество «степеней свободы» при рассмотрении психических явлений значительно больше, чем в любой из естественных наук. Это совершенно естественно, если принять во внимание сложность самих объекта и предмета психологической науки. Соответственно, имеется значительно большее число возможных аспектов анализа. В этой связи важно подчеркнуть, что при формулировании теории важнейшую роль играют неосознаваемые самим исследователем процессы. Речь идет о том, что ниже в рамках настоящей работы будет охарактеризовано как предтеория - исходные представления ученого. Она предшествует исследованию, часто вообще не осознается самим исследователем и выступает в качестве неявного основания исследования. Выявлено, что предтеория играет определяющую роль при проведении исследования в области психологии [25, c. 218-220].5. Как становится понятно, противоборство между парадигмами Т. Кун рассматривает как естественный процесс развития научного знания. Если использовать введенное выше различение стихийной и целенаправленной интеграции, можно предположить, что вполне возможна ситуация, при которой работа соотнесения концепций выполняется незаинтересованным, нейтральным лицом - методологом или историком науки, т.е. становится целенаправленной. Логично предположить, что в такой работе становится возможным то, что недоступно при стихийном соотнесении. Особенно, если вспомнить о том, что процедура предполагает выявление не осознаваемых самими исследователями оснований.6. Наконец, обратим внимание на то, что Т. Кун исходит из явной аналогии между гештальтистскими исследованиями восприятия и переходом от одной парадигмы к другой. Действительно, хорошо известно, к примеру, что в случае «двойных» изображений нельзя одновременно видеть оба изображения на картинке. И переход внезапный. Иными словами (забегая вперед) отметим, что Т. Кун использует эти опыты как моделирующее представление. Но кто сказал, что это единственное и самое адекватное моделирующее представление для этого случая?Таким образом, мы полагаем, что принципиальная несоизмеримость теорий и концепции в современной психологии не доказана.От психологов, на наш взгляд, требуется отчетливое понимание того, что универсальные концепции сегодня разработать вряд ли удастся. Как неоднократно говорил К. Юнг, время универсальных концепций в психологии еще не пришло. Поэтому, создавая научную теорию, стоит помнить о том, что она должна иметь свою сферу применения, зону «адекватности». Нужна установка на кооперацию, на сотрудничество. Иными словами, психологи должны выработать толерантность к взглядам коллег, сформировать у себя установку не на поиск отличий, а на обнаружение сходства [23, c. 149-154].Эффект представляется очевидным, т.к. такой переход в идеальном случае может означать переход от конкуренции к кооперации. Но даже частичная корректировка установок исследователей будет обеспечивать дополнительную возможность взаимопонимания. Предполагаем, что подобного рода заключения вызовут со стороны некоторых коллег обвинения в прожектерстве. Оценивая перспективы такого подхода (заметим, сформулированного значительно мягче, чем в настоящем тексте), одна из коллег сравнила его с известным способом вытаскивания себя из болота, предложенным бароном Мюнхгаузеном [10, c. 37]. Такой пессимизм относительно изменения менталитета коллег по цеху разделять не хочется, потому что, согласно известному высказыванию папы Пия VI (по другому, естественно, поводу), проблема имеет два решения: реальное, если вмешается Господь, и фантастическое, если стороны договорятся. Мечты иногда сбываются. Хочется верить, что рано или поздно психологи будут лучше понимать друг друга.Проблема взаимодействия научной академической психологии и психологии практическойРазличия между наукой и практикой в области психологии очень важны, и о них нужно специально поговорить в самом начале этого параграфа. Научная психология занимается сбором и систематизацией многочисленных психологических фактов, касающихся разных групп людей, и построением на этой основе объяснительных концепций и теорий. Наука стремится знать и объяснять, и зачастую ученые даже не задумываются о практическом применении получаемых ими новых знаний. Иногда их за это критикуют, а академик Л. Арцимович когда-то сказал, что занятия наукой – лучший способ удовлетворять личное любопытство за государственный счет. Надо, однако, помнить, что следствием такого любопытства становятся важнейшие научные открытия, и любое новое знание, каким бы бесполезным оно не казалось сегодня, рано или поздно найдет практические применение [9, c. 36-37]. Задача практической психологии – совершенно иная: она должна помогать конкретным людям (и их группам) преодолевать возникающие в их жизни проблемы и трудные ситуации. Практическая психология бурно развивается в последние десятилетия (хотя возникла она еще в XIX в.), но соотношение между ней и научной психологией остается весьма непростым. В общем виде оно является таким же, как между наукой и практической деятельностью вообще. Когда-то, в древние времена познание и практическая деятельность людей были слито воедино. Однако еще до нашей эры, т.е. в античную эпоху началось их разделение. Так возникли наука, с одной стороны, и различные прикладные сферы деятельности людей (и соответствующие каждой из них технологии), – с другой. Со временем данное разделение усложнялось, и в XX в. сформировалась такая цепочка: фундаментальная наука – экспериментальные исследования – прикладные разработки – промышленные технологии – производство – потребление [26, c. 71-74]. Наиболее отчетливо эту цепочку можно проследить на примере естественных наук: в частности, существуют фундаментальная физика, на нее опираются технические науки, использующие ее достижения, а далее находится конструкторское и инженерное дело, которые уже напрямую связаны с производством. То же самое можно наблюдать в совершенно иной сфере: есть фундаментальные биологические науки, основанные на их достижениях прикладные разработки (например, фармакологические) и, наконец, практическая медицина. Еще одним примером может служить цепочка: геофизика – геологическая разведка – добыча полезных ископаемых. Такое разграничение гораздо менее четко выражено в гуманитарной области жизни общества, но и здесь можно выделить, например, экономическую науку и ежедневный реальный бизнес; педагогическую науку и практическую педагогику, которой заняты учителя и преподаватели; юридическую науку и правовую практику; языкознание и реальную практику употребления языка людьми. Психология в данном отношении ничем не отличается от других сфер деятельности людей. Точно также в ее рамках проводятся сугубо научные исследования, в том числе чисто теоретического плана, и осуществляется обширная практическая деятельность, направленная на оказание конкретной помощи отдельным людям или их группам (организациям) в преодолении возникающих у них конкретных жизненных проблем и трудностей [28, c. 149-150]. Как и в других сферах жизни людей, соотношение науки и практики в психологии никогда не было однонаправленным. Наука всегда давала новые знания, которые затем использовались в психологической практике. Так возникли гештальтерапия, когнитивная психотерапия и др. Но и многие научные теории, которые сейчас продолжают активно развиваться, выросли непосредственно из психологической практики. Это касается, например, теорий, разработанных общепризнанными классиками психологической науки З. Фрейдом, К. Роджерсом и др. Однако соотношение между наукой и практикой в современной психологии становится все более и более специфическим. Есть все основания говорить о том, что усиливается разрыв между наукой и практикой. Пока он в психологии выражен не так сильно, как в естественных науках. Например, сейчас нередко одни и те же люди занимаются, и научными исследованиями, и психологической практикой (консультирование, психотерапия и др.), но, по-видимому, со временем это может измениться [20, c. 181-184]. Суть разрыва не только в том, что психологическую науку мало интересует конкретный (т.е. отдельный) человек и его личные проблемы, а для психологической практики только он и существует. Дело также не в том, что ученые и практики в области психологии пользуются разными методами профессиональной деятельности: например, методы научного исследования лишь частично совпадают с методами психологической помощи людям (во фрейдизме такое совпадение более заметно, в бихевиоризме и когнитивизме – меньше). Главная линия разрыва "проходит" по принципам, на которых основываются наука и практика в психологии. Эти принципы в обоих случаях оказываются разными. Дело в том, что психолог-ученый, стремясь к максимальной объективности, не может рассуждать в терминах "хорошо" – "плохо", не может давать этических оценок, должен избегать полной уверенности и, наоборот, подвергать все постоянному сомнению. У психолога-практика все иначе. Он должен быть уверен в том, что все, что он делает, необходимо конкретному человеку; что его действия принесут необходимый клиенту результат. Практикующий психолог должен четко представлять конечную цель, т.е. чего он должен добиться. Таким образом, если ученый стремится (в идеале) к знанию и истине, то практик ориентирован на действие и пользу, причем, не обязательно в ее широком, социальном смысле. Он должен принести пользу человеку, обратившемуся к нему за помощью. Но это означает, что ему должно быть заранее известно, что полезно, а что – нет. Указанные обстоятельства неизбежно приводят к выводу о том, что между психологом-ученым и психологом-практиком должны существовать довольно серьезные личностные различия чисто психологического характера. В сущности, здесь идет речь о двух заметно отличающихся друг от друга типах людей, двух разных типах мышления. Очень сложно совмещать в одном лице такие противоположные свойства и качества. Возможно, на это способны только гениальные специалисты, к числу которых и можно отнести упоминавшихся выше З. Фрейда и К. Роджерса [30, c. 432-433]. Теперь, изложив свое понимание принципиального различия между научной и практической психологией, мы должны указать на то, что все сказанное мной связано со специфической (хотя и широко распространенной) трактовкой сущности науки и практики в т.н. духовной или социогуманитарной сфере. Эта трактовка характерна для людей, придерживающихся определенных методологических идей, обозначаемых в совокупности терминами «позитивизм» и «неопозитивизм». Но изложенные мной взгляды могут встретить и встречают возражения со стороны людей, придерживающихся других методологических позиций. Дело в том, что в рамках того подхода к науке (в том числе к психологической науке), которого придерживается большинство современных ученых (в естественных науках – практически все ученые), та или иная область специально организованного познания может быть обозначена как наука лишь в том случае, если она [11, c. 305]: а) имеет свой особый предмет, б) использует валидные и надежные методы сбора информации, в) ориентируется на статистическую проверяемость гипотез и репрезентативность выборок, г) обеспечивает повторяемость исследований и др. Соответствие этим критериям и считается сегодня признаками академической науки. Так стараются работать ученые, как естественники, так и гуманитарии во всех ведущих научных центрах мира. Примерами такого (позитивистского) подхода к науке и к ее соотношению с практикой являются бихевиоризм и современная когнитивная психология. Тем не менее, в социогумантарной сфере существует и другой подход к пониманию сущности науки, который нередко называют нарративным или идеографическим, описательным. Он опирается на тщательное изучение отдельных фактов и случаев с помощью специфических методов, валидность и надежность которых не может быть достоверно установлена каким-либо объективным способом. Как правило, достоверность результатов и выводов таких исследований – вопрос их соответствия некоторым представлениям здравого смысла, авторитета личности исследователя. Иными словами, речь может идти не об их реальной достоверности, а об их объяснительных возможностях, их правдоподобии и др. В психологии примерами такой науки могут быть фрейдизм, трансперсональная, феноменологическая, экзистенциальная психология и др. Более подробно методологические особенности разных течений психологии рассматриваются в других курсах («Методологические основы психологии», «Научные школы и направления современной психологии»). В этой работе мы укажем лишь на то, что, если мы будем придерживаться второго понимания сущности, целей, задач и методов психологической науки, то и соотношение между наукой и практикой окажется иным. Совершенно очевидно, что в таком случае величина разрыва, о котором говорилось выше, окажется минимальной. Действительно, во фрейдизме теория и практика гораздо более тесно связаны друг с другом: теория здесь фактически обслуживает практику, подводит под нее объяснительную базу, а психотерапевтическая практика, в свою очередь, становится основным источником новой информации. Может показаться, что, если нарративные методологии обеспечивают более тесную связь науки и практики в психологии, то они являются для нее более подходящими. Это – очень спорное утверждение, которое, видимо, могло бы понравиться психологам, занимающимся практикой, но вряд ли устроит психологов, занимающихся научными исследованиями. Как уже было отмечено, значительное большинство из них опираются на общенаучные методологические традиции. Это означает, что обозначенный разрыв между наукой и практикой в области психологии в перспективе будет сохраняться и, возможно, в каких-то позициях даже становиться более отчетливо выраженным. Данный разрыв возник не сегодня и не вчера. Когда-то около 120 лет тому назад описанию этого разрыва уделил пристальное внимание немецкий философ В. Дильтей, который говорил о существовании двух психологий. Одна психология – естественнонаучная дисциплина, опирающаяся на экспериментальный метод, а другая – «психология духа», «понимающая психология», «описательная психология», (Дильтей использовал разные названия) – занимается, по его мнению, иррациональной и подсознательной стороной психической жизни, и она не может уподобляться эмпирической психологии, не может опираться на ее методы. В. Дильтей призывал, тем не менее, к созданию единой психологии, т.н. «психологии жизни» [14, c. 7-8]. Такие голоса можно услышать и сегодня от сторонников разработки единой методологии психологии, но, думается, такая задача является на данный момент времени и даже в какой-то представимой перспективе неразрешимой. К сказанному добавлю, что лично меня такое положение совершенно не огорчает, поскольку оно на самом деле ничем не отличается от существующего разрыв между наукой и практикой в других сферах жизни человеческого общества.

Заключение
В настоящее время происходит бурное развитие науки в целом и психологии, в частности. Основное внимание сегодня уделяется насущным задачам, стоящим перед психологами в изменившихся условиях жизни, а также вопросы, связанные с важностью интеграции теоретического и практического знания.Ключевой проблемой психологии является практически необъятная область психических явлений. Психология как наука охватывает процессы, состояния и свойства человека, имеющие разную степень сложности – от элементарного различения отдельных признаков объекта, воздействующего на органы чувств, до борьбы мотивов.Анализ актуальных проблем теории и практики психологии позволил определить предметную область исследований психологии, поэтому являлся актуальным.В ходе нашего исследования было выявлено:Психология занимает важнейшее место среди наук, а также тесно связана с ними. Базой объединения всех специальных психологических дисциплин является общая психология, экспериментально и теоретически разрабатывающая основные психологические проблемы.Определение предмета психологии как ключевая проблема актуальна в условиях современности. Концепция предмета психологии должна составить одно из оснований разработки интегральной методологии психологической науки.В психологии широко распространено мнение, согласно которому психологические теории являются несоизмеримыми, а следовательно, и несопоставимыми. Это порождает перманентный кризис психологии как науки. Этот вопрос следует исследовать в дальнейшем.Обозначенный разрыв между наукой и практикой в области психологии в перспективе будет сохраняться и, возможно, в каких-то позициях даже становиться более отчетливо выраженным. Такой разрыв должен преодолеваться за счет интеграции теории и практики и активных исследований по данному вопросу.Цель исследования достигнута, а задачи выполнены. Список литературы

IX-я Международная научная конференция "Актуальные вопросы современной психологии и педагогики", Россия, г. Липецк, 24 марта 2012 г : сборник докладов / Научное партнерство "Аргумент", Балтийский гуманитарный ин-т [и др. ] ; отв. ред. А. В. Горбенко. – Липецк: Гравис, 2012. – 149 с.Актуальные проблемы и перспективы развития современной психологии: Сборник научных трудов по материалам VI Всероссийской научно-практической интернет-конференции с элементами научной школы для молодых ученых, Саранск, 09 ноября 2016 года. – Саранск: Мордовский государственный педагогический институт имени М.Е. Евсевьева, 2016. – 319 с.Актуальные проблемы современной психологии: сборник научных статей / Кемеровский государственный университет. – Кемерово: Кемеровский государственный университет, 2012. – 258 с.Актуальные проблемы теории и практики современной психологии: Учебное пособие / Э. Л. Боднар, А. А. Любякин, В. В. Макерова [и др.]. – 1-е изд.. – Москва: Издательство Юрайт, 2019. – 121 с.Актуальные проблемы теории и практики современной психологии: Учебное пособие / Э. Л. Боднар, А. М. Вильгельм, А. А. Любякин [и др.]. – 1-е изд.. – Москва: Издательство Юрайт, 2017. – 121 с.Актуальные проблемы теории и практики современной психологии: Учебное пособие / Н. С. Минаева, Э. Л. Боднар, А. М. Вильгельм [и др.]. – 1-е изд.. – Москва: Издательство Юрайт, 2018. – 121 с.Ананьевские чтения - 2009. Современная психология: методология, парадигмы, теории: материалы научной конференции, 20-22 октября 2009 года / М-во образования и науки РФ, Федеральное агентство по образованию, Санкт-Петербургский гос. ун-т, Фак. психологии; под ред. Л. А. Цветковой, В. М. Аллахвердова. – Санкт-Петербург: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2009. – 20 с.Балин В. Д. Теоретическая психология: Учебное пособие / В. Д. Балин. – 2-е изд., испр. и доп. – Москва: Издательство Юрайт, 2018. – 240 с.Богомолова Е. А. Современное состояние и роль науки психологии в современном обществе / Е. А. Богомолова // Теоретические и практические вопросы психологии и педагогики: сборник статей по итогам Международной научно-практической конференции, Волгоград, 08 декабря 2018 года. – Волгоград: Общество с ограниченной ответственностью "Агентство международных исследований", 2018. – С. 36-37.Гинько А. В. Проблема предмета, методов и исследования в современной психологии / А. В. Гинько // Generation Ψ: материалы VI Всероссийского научно-практического студенческого фестиваля, Новосибирск, 18 мая 2020 года. – Новосибирск: Новосибирский государственный педагогический университет, 2020. – С. 37-39.Дронго А. В. Современное состояние и проблемы методологии Отечественной психологии / А. В. Дронго // World science: problems and innovations: сборник статей XXXI Международной научно-практической конференции: в 4 ч., Пенза, 30 мая 2019 года. – Пенза: "Наука и Просвещение" (ИП Гуляев Г.Ю.), 2019. – С. 130-132.Дубровский Д. И. Современная психология и теоретические трудности определения специфики психических явлений / Д. И. Дубровский // NovaInfo.Ru. – 2011. – № 6. – С. 304-314.Камышева А. Д. Значение психологии в современном мире для человека и его внутреннего состояния / А. Д. Камышева // Заметки ученого. – 2020. – № 3. – С. 174-176.Козлов В. В. Психология XXI столетия: теория и практика / В. В. Козлов, В. А. Мазилов // Человеческий фактор: Социальный психолог. – 2014. – № 1(27). – С. 5-12.Кузмицкая Ю. Л. Теоретические и методологические основы общей психологии: учебно-методическое пособие для студентов медико-психологического факультета / Ю. Л. Кузмицкая, Е. Д. Мишина. – Гродно: Гродненский государственный медицинский университет, 2013. – 152 с.Мазилов В. А. Методологические проблемы современной психологии / В. А. Мазилов // Педагогика и психология современного образования: теория и практика: Материалы 73-й научно-практической конференции, Ярославль, 05–06 марта 2019 года / Под научной редакцией Л.В. Байбородовой. – Ярославль: Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского, 2019. – С. 63-69.Мазилов В. А. Методологические проблемы современной российской психологии: взаимоотношение академической и практико-ориентированной психологий / В. А. Мазилов, Ю. Н. Слепко // Герценовские чтения: психологические исследования в образовании. – 2021. – № 4. – С. 394-403.Мазилов В. А. Психология в XXI столетии: проблема предмета науки / В. А. Мазилов // Методология и история психологии. – 2018. – № 1. – С. 108-123.Матяш Н. В. Актуальные проблемы теории и практики современной психологии / Н. В. Матяш, Т. А. Павлова. – Брянск: Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского, 2019. – 138 с.Методологические проблемы современной психологии: Коллективная монография / В. А. Ильин, Т. И. Бонкало, Е. А. Петрова, М. М. Басимов. – Москва: Некоммерческое партнерство "Академия имиджелогии", 2015. – 265 с.Микляева А. В. Общая психология. Теоретические основы: учебник и практикум для вузов / А. В. Микляева, В. Н. Панферов, М. С. Андронова. – Москва: Общество с ограниченной ответственностью "Издательство ЮРАЙТ", 2020. – 296 с.Осетрова В. Е. Современное состояние психологии в России / В. Е. Осетрова // Инноватика: современные технологии модернизации общества: Материалы III Региональной научно-практической конференции с международным участием, Пятигорск, 28–30 ноября 2021 года. – Пятигорск: ПиИД УНР ФГБОУ ВО "ПГУ", 2021. – С. 117-122.Проблемы теории и практики современной психологии: материалы научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых, 2006-2007 гг. / редкол.: О. Ф. Мясникова, А. А. Максутова. – Иркутск: Изд-во Иркутского гос. ун-та, 2007. – 251 с.Психология и педагогика на современном этапе: сборник материалов I Международной научно-практической конференции / Центр науч. знания "Логос"; [редкол.: Асланян В. Ю. и др.]. – Ставрополь: Логос, 2011. – 253 с.Современная прикладная психология: теория и практика : Сборник статей Международной научно-практической конференции. В 2-х томах, Москва, 19–20 апреля 2017 года / Редколлегия Т.Н. Мельников [и др]. Ответственный редактор Н.Т. Колесник. – Москва: Московский государственный областной университет, 2017. – 230 с.Современная психология: материалы IV Международной научной конференции, Казань, 20–23 октября 2016 года. – Казань: Бук, 2016. – 56 с.Современная психология и педагогика: проблемы и решения: Сборник статей по материалам XII международной научно-практической конференции, Новосибирск, 18–28 июля 2018 года. – Новосибирск: Ассоциация научных сотрудников "Сибирская академическая книга", 2018. – 106 с.Тихомиров О. К. Проблемы обновления теоретической психологии / О. К. Тихомиров // Методология и история психологии. – 2009. – Т. 4. – № 4. – С. 149-152.Чернова Н. В. Современные проблемы социологии и психологии / Н. В. Чернова // Вестник МГУП имени Ивана Федорова. – 2013. – № 8. – С. 8-14.Шадрин Н. С. К проблеме кризиса в современной психологии / Н. С. Шадрин // Личность в межкультурном пространстве: Материалы V Международной научно-практической конференции, посвященной 50-летию РУДН, Москва, 18–19 ноября 2010 года / Под общей редакцией В.В. Барабаша. – Москва: Российский университет дружбы народов, 2010. – С. 431-437.